Люди, которые могут всё. 7 историй об украинских ученых и открытиях

2.00

Нет

Десятки удивительных открытий и изобретений, сделанных укранцами за последние годы.

Многие уверены, что украинской науки не существует. Но вопреки этому мнению, ученые из Украины только за последние годы сделали десятки удивительных открытий и изобретений.

Увеличивая шансы. Как украинские ученые пытаются победить рак

Эффективно применить аутовакцинотерапию можно у больных с первой, второй и третьей стадией рака". Хотя шанс есть даже у считающихся неизлечимыми. В Институте экспериментальной патологии, онкологии и радиобиологии лечилось более пяти тысяч пациентов. Среди них несколько десятков больных в четвёртой стадии, которые после операции получили курс аутовакцины. Многих из них наблюдают в институте более десяти лет.

Глядя на киевлянку Людмилу Кучеренко, не скажешь, что она перенесла тяжёлую болезнь. Разве что очень худа. Впрочем, для человека без желудка это естественно.

Она начала стремительно худеть 12 лет назад. Обратилась к врачам, прошла обследование. Вскоре после биопсии в палату зашла врач и попросила её соседку выйти. Кучеренко сразу всё поняла : у неё рак. Болезнь оказалась запущенной — в последней, четвёртой стадии.

Женщину стали готовить к операции: нужно было удалять желудок. В это время её муж обрывал телефоны, выясняя, чем можно помочь супруге. Ему рассказали, что в институте Кавецкого делают вакцину от рака. Терять было нечего, решили попробовать. Через десять дней после операции ей сделали первый укол.

«На этой вакцине живу 12 лет. Два-три раза в год прохожу курс. После нескольких уколов чувствую прилив сил», — рассказывает 72-летняя женщина. Создатели препарата говорят, что чуда здесь нет. После вакцинации у больных повышается гемоглобин, что сразу сказывается на самочувствии.

Вакцина с историей

Разработкой противоопухолевых вакцин руководит Григорий Потебня. Он возглавляет отдел в Институте экспериментальной патологии, онкологии и радиобиологии. Профессор Потебня сразу соглашается встретиться. Не потому что любит давать интервью. «От каждой статьи о нашей вакцине мы имеем только головные боли и расстройство нервов, — говорит он. — Звонят, пишут, но в 98% случаев мы не можем помочь, поскольку опухоль уже поразила весь организм. Эффективно применить аутовакцинотерапию можно у больных с первой, второй и третьей стадией рака». Хотя шанс есть даже у считающихся неизлечимыми. В институте лечилось более пяти тысяч пациентов. Среди них несколько десятков больных в четвёртой стадии, которые после операции получили курс аутовакцины. Многих из них наблюдают в институте более десяти лет.

Судьба этих людей могла оказаться трагичнее, если бы Григорий Потебня стал военным, как планировал в юности. После школы он поступил в училище связи. Вообще-то хотел быть лётчиком, но не прошёл медкомиссию. Чтобы избавиться от военной романтики, хватило одного года. Из училища ушёл, ещё год отслужил «срочником», затем решил поступать в медицинский. В киевском мединституте увлёкся микробиологией. «Уже тогда мы пытались проводить эксперименты на студенческом уровне», — тихо рассказывает Потебня. Обычно так говорят опытные преподаватели: размеренно, спокойно, веско.

В Киеве Потебня работал в Институте микробиологии и вирусологии. Там ему предложили поступать в аспирантуру в Москве. Экзамены проходили в конце 1979 года. В это время столица готовилась к Олимпиаде, въезд иногородних был запрещён, так что затея не удалась. Спустя год поступил в аспирантуру Киевского института проблем онкологии, оттуда его снова направили в Москву. Тема диссертации была связана с изучением влияния вирусов на возникновение опухолей. «Эта работа была теоретической, речь не шла о лечении рака, — говорит Потебня. — Но меня заинтересовали работы профессора Затулы, занимавшегося проблемой биотерапии рака. В итоге он обнаружил бактерию, продуцирующую вещества, которые убивают опухолевые клетки». Затула создал первую вакцину, она предупреждала развитие опухоли у животных. В начале 1980-х препарат впервые ввели неизлечимо больным раком желудка. Несколько человек выздоровели.

Если бы Григорий Потебня стал военным, как когда-то собирался, сотни людей не сумели бы победить болезнь

В те годы противоопухолевая вакцинация считалась чем-то фантастическим, даже такого термина не существовало. «Когда Затула докладывал о результатах экспериментов президиуму учёного совета Минздрава СССР, коллеги его «разбомбили». В Киев прислали комиссию из Москвы, чтобы проверить достоверность данных. Комиссия всё подтвердила», — говорит Потебня.

В 1986 году Дмитрий Затула заболел раком. Применить свою вакцину ему не удалось: для миеломной болезни она не подходит. Спустя год профессор умер. Его отдел расформировали. Исследования прекратились.

Ключ и замок

«Я не работал в отделе Затулы. Но мне показалось, что это очень перспективное направление. После его смерти решил заняться этой проблемой», — вспоминает Григорий Потебня. Ему было понятно, что организм человека способен противостоять болезни. В литературе описано много случаев, когда больные раком в четвёртой стадии выздоравливали без всякого лечения. Кроме того, попалось на глаза исследование судебных медиков. Оказалось, что в щитовидных, молочных, предстательных железах здоровых людей, погибших в результате несчастных случаев, часто встречаются раковые клетки. «То есть организм от них защищался, блокировал их», — говорит профессор.

Ему удалось получить грант на проведение исследований от Госкомитета по науке и технике. Потебня собрал людей, работавших с Затулой. Как действует вакцина, Фокусу объясняет старший научный сотрудник института Галина Лисовенко. Она называет себя пенсионеркой, но на уставшего от жизни человека не похожа: глаза блестят, под белым халатом свитер и брюки, на ногах — кроссовки.

«После операции лучевую либо химиотерапию применяют, чтобы прошла «тяжёлая артиллерия», цель которой — убить опухолевые клетки, попавшие в лимфо- и кровоток, — говорит Лисовенко. — А потом вакцина активирует специальные клетки иммунной системы — макрофаги и лимфоциты. Они распознают и уничтожают микроскопические опухолевые зачатки. Среди них есть иммунные клетки памяти, которые сохраняют информацию об опухолевых «врагах». Можно сказать, получают фотографию преступника — «их разыскивает милиция», затем на поиск ведут всё войско». Вакцина индивидуальная. После операции препарат готовят из опухолевой ткани пациента.

«Это как ключ и замок, — поясняет Григорий Потебня. — На поверхности каждой опухолевой клетки есть свой набор антигенов. Вакцина учит иммунную систему человека распознавать их и уничтожать эти клетки».

Профессор говорит, что результаты лечения зависят от стадии заболевания и локализации опухоли. Вакцину испытывали на больных раком лёгких, желудка, толстого кишечника, молочной железы, мозга, почки и простаты. В течение пяти лет после операции выживает около 10% больных раком с третьей стадией немелкоклеточного рака лёгкого, после операции и применения вакцины – 40%. При раке молочной железы выживаемость увеличилась на 17%, раке желудка — на 30%. Если за пять лет не произошло рецидива, это значит, что человек практически здоров.

Новые вакцины

Несмотря на доказанный эффект, 25 патентов, методические рекомендации, научные статьи и монографии, вакцину до сих пор не поставили на поток. «Институт относится к Национальной академии наук. Лечением больных занимается Минздрав. Он может сделать госзаказ, чтобы мы готовили такие вакцины для больных, — говорит профессор. — Это реально, у нас есть биотехнологический центр, который мы сами создали, сотрудники, реактивы, опыт. Но Минздраву это неинтересно».

Главный онколог Минздрава Валерий Чешук рассказал Фокусу, что любой препарат должен пройти через Государственный экспертный центр министерства. После этого могут внести изменения в стандарты лечения онкобольных и рекомендовать препарат для использования в клинической практике.

Галина Лисовенко пришла к профессору Затуле аспиранткой в 1974 году. С тех пор не перестаёт работать над созданием противоопухолевых вакцин

Григорий Потебня поясняет, что в 2003 году Минздрав зарегистрировал вакцину. Через пять лет нужно было пройти переаттестацию. Но за это время поменялись требования к иммунобиологическим препаратам. «Чтобы пройти переаттестацию, нужно получить лицензию на производство. А лицензия выдаётся только в случае создания каких-то партий препаратов, об индивидуальных вакцинах там речь не идёт», — описывает процедуру профессор. Поэтому медикам, предлагающим лечение аутовакциной, до сих пор приходится брать с больных расписку о том, что они не против вакцинации.

У Потебни нет иллюзий. Традиционные химиопрепараты закупаются на десятки миллионов долларов. В этом заинтересовано много чиновников и практикующих врачей. «Вакцина — отечественный препарат, она обошлась бы больным значительно дешевле, чем химиотерапия. Но кто ж вам отдаст на откуп этот рынок? — говорит он. — Фармацевтические монстры — основные производители противоопухолевых препаратов — заинтересованы в том, чтобы больных было больше».

Несмотря на это, Григорий Потебня со своим отделом не прекращает работать над новыми вакцинами на основе эмбриональной ткани животных. Он поясняет выбор материала тем, что на каком-то этапе развития эмбриональные и опухолевые клетки очень похожи. Так же, как и опухолевый процесс похож на начало беременности.

Эти вакцины тестируют на мышах, крысах, кроликах. Мы надеваем халаты, идём в виварий. За дверью с надписью «Исследовательско-экспериментальная база» нас встречает резкий мышиный запах. В коридоре стоит стол. На нём — журнал с надписью на обложке «Щури». В небольших комнатах на открытых стеллажах расположены клетки. Сотрудница вивария достаёт из клетки мышь с огромной опухолью на задней лапе.

Профессор Потебня рассказывает, что новая вакцина будет универсальной. Объясняет, что не всегда есть возможность получить опухолевую клетку больного: не все пациенты операбельны. К тому же ему хочется создать препарат, который был бы эффективен при опухолях разного происхождения. «Это заставляет нас работать над вакцинами на основе эмбриональной ткани, — подчёркивает Потебня. — Есть много больных, которые перепробовали разные методы лечения, пока традиционная медицина от них не отказалась. В этой ситуации нужно им что-то предложить».

Я выхожу из института. Рядом с ним расположен Национальный институт рака. На стене объявление: «Продам лекарство Ревлимид 10 мг (21 капсула). Цена договорная». Навожу справки: упаковка этого противоопухолевого препарата стоит более 80 тыс. грн. Лечение аутовакциной обходится больному на порядок дешевле.

В тему: Новое лекарство избавит необходимости в инъекциях инсулина при диабете, — ученые [2]

Биология войны. Что общего у оккупантов и растений-чужаков

Высокий потолок, старинные массивные столы, книжные полки и шкафы для коллекций. Так могла бы выглядеть комната профессора Челленджера из романа Конан Дойла "Затерянный мир". Но это не декорации, а один из кабинетов киевского Института зоологии, в котором с недавних пор работает кандидат биологических наук Григорий Попов, который вынужден был переселиться из Донецка в Киев. "Туда, куда пришёл "русский мир", пришло безвременье", — объясняет мотивы своего переезда похожий на альпиниста высокий бородатый блондин.

Зоологи Григорий Попов из Донецка и Игорь Загороднюк из Луганска рассказали, чем отличается тропический лес от тоталитарного общества.

Высокий потолок, старинные массивные столы, книжные полки и шкафы для коллекций. Так могла бы выглядеть комната профессора Челленджера из романа Конан Дойла "Затерянный мир". Но это не декорации, а один из кабинетов киевского Института зоологии, в котором с недавних пор работает кандидат биологических наук Григорий Попов. Прошлой осенью он вынужден был переселиться из Донецка в Киев.

— Туда, куда пришёл "русский мир", пришло безвременье, — объясняет мотивы своего переезда похожий на альпиниста высокий бородатый блондин.

Похититель мух

Попов — энтомолог. Он родился в российском Ульяновске, в Донецк его семья переехала в 1974-м, когда Григорий был ещё ребёнком. В детстве он коллекционировал насекомых.

- У большинства детей интерес к ним проходит. А у некоторых этот перекос остаётся на всю жизнь, — шутит он.

После аспирантуры защитил диссертацию по мухам-сирфидам Крыма. Полуостров был фактически белым пятном в изучении этого вида, хотя по масштабам опыления растений сирфиды находятся на втором месте после пчелиных. Пробел заполнил Попов.

В какой-то момент нашей беседы мой взгляд останавливается на прислонённом к стене сачке.

- Им как бы "косят", — объясняет Попов, рассекая воздух воображаемой косой. — А вообще есть разные способы сбора насекомых. Например, их обкуривают в кронах деревьев, ставят специальные палатки —ловушки Малеза или жёлтые чашки — ловушки Мерике. Насекомые любят жёлтый цвет. В тропиках используют многометровые сачки, потому что там вся жизнь высоко в кроне.

Григорий Попов — главный знаток в Украине мух-сирфид Крыма

До прошлого года 42-летний учёный руководил лабораторией интегрированной защиты растений Донецкого ботанического сада. Это один из трёх академических садов Украины наряду с киевским им. Гришко и криворожским. Ботсад, в котором Попов проработал 15 лет, был центром развития промышленной ботаники не только в Украине, но и на всём постсоветском пространстве.

- Это уникальное учреждение, изучавшее проблемы выживания декоративных растений в промышленных городах. Зелёные насаждения — это печень города. Пусть мы часто называем их лёгкими, но основной источник кислорода на земле всё же океаны. Водоросли вырабатывают огромное количество кислорода, — увлечённо рассказывает Попов. — А деревья, кустарники, трава очищают воздух, прокачивая его через себя. Кроме того, на листве оседает огромное количество пыли. Потом она вместе с листьями уходит в почву, и мы ею не дышим.

Сегодня судьба уникального учреждения под вопросом. Многие научные сотрудники уволились и разъехались. Их место заняли люди в камуфляже: на территории дендрариума расположился батальон "Восток".

По документам ботанический сад переехал. На самом деле переехал, конечно же, не сад, а часть сотрудников — осенью их официально перевели в подконтрольную Украине Константиновку. Учреждение как бы раскололось на две части. Здания, территория, оранжерея, коллекционные фонды, которые невозможно перевезти, остались в оккупированном Донецке. А работники, хотевшие переехать, бюджет, официальная вывеска оказались в Константиновке. Как объясняет Попов, это была попытка спасти научные кадры и сохранить финансирование:

- Если бы людей не перевели, ботсад просто перестал бы существовать как украинское госучреждение. Вопрос ведь как стоял? Или потерять сразу всё, или сохранить хоть что-то.

Попов хорошо помнит день, когда он принял решение об отъезде:

— 14 марта 2014 года я проходил через площадь Ленина. Накануне там собирался Евромайдан, во время которого убили свободовца Дмитрия Чернявского. Я заметил цветы на месте, где произошло убийство. Пока шёл к ним, у меня ещё теплилась надежда, что Донецк не перевернётся вверх дном. Рядом с цветами оказалась табличка — "Памяти "Беркута". Надежда улетучилась.

Коллекцию насекомых Григорий Попов собирает уже 20 лет

Попов выехал из Донецка в сентябре. Хотел выбраться ещё летом, но нужно было перевезти коллекции сирфид. Это пришлось делать в несколько этапов. Коллекция большая и занимает сотню деревянных ящиков — результат 20-летней работы. Попов бережно достаёт коробки с мухами, немного похожими на пчёл.

- Одну из сумок перевозил друг. Его остановили на блокпосту, поинтересовались, что внутри. Он отшутился. Вспомнили фильм "Дежавю" про энтомолога, который едет на Суматру ловить бабочек. Все посмеялись. Хотя это же научный материал. Разломать такую коробку ничего не стоит, а потеря для науки будет невосполнимой.

Разглядывая крохотные экспонаты с чёрно-жёлтыми брюшками, спрашиваю:

- Сколько бы понадобилось на восстановление коллекции?

- Нисколько. Биологические коллекции уникальны. Учёные собирают их и хранят десятки, а то и сотни лет. Ведь коллекции — часть научных исследований. Восстановить утраченные образцы невозможно. Можно только заменить, но это будет уже другая коллекция. Невозможно восстановить сгоревший гербарий, как невозможно восстановить сгоревшую картину.

Когда последняя коробка с сирфидами оказалась в Киеве, Попов вздохнул с облегчением.

- Что будет с Донецким ботсадом? — кажется, мой вопрос звучит несколько риторически.

Попов на секунду задумывается.

- Сад на месте. Почти не пострадал. Коллекции тропических и субтропических растений целы, благо газ не отключали. Эту зиму ботсад пережил благодаря людям, которые там, несмотря ни на что, остались. Недавно "ДНР" выплатила им зарплаты за ноябрь — по 2–3 тыс. грн. Если не будет финансирования, то там останутся только большие энтузиасты, у которых есть ещё какой-то источник доходов.

- Люди, которые остались, кто они?

- Сотрудники, не захотевшие бросать коллекции растений, пророссийски настроенный персонал.

Зоолог Игорь Загороднюк перевёз из Луганска в Киев больше тысячи черепов животных

Голос Попова меняется, в нём появляются нотки волнения:

- Не забывайте, что мы всё это уже проходили. Институт зоологии с зоологическим музеем в Киеве продолжал работать во время немецкой оккупации в 1941–1943 годах. Благодаря его сотрудникам сохранились ценные коллекции, которые сейчас можно посмотреть. Да и вообще, само здание уцелело.

Он смотрит в окно, показывая на задний двор природоведческого музея, и продолжает:

- В 1941-м это здание было заминировано отступающей Советской армией. Известный энтомолог Сергей Парамонов, работавший в Зоологическом музее, обратился к немецким властям с просьбой о разминировании помещений. Потом на нём поставили клеймо пособника оккупантов. История повторяется.

Попов отводит взгляд от окна и поворачивается ко мне:

- Вы спросите: как относиться к тем, кто не просто остался в "ДНР", а ходит на работу, поддерживает коллекции? Наша задача не отмежёвываться от них. Ведь когда-то эти территории опять станут украинскими. Нельзя наступать на грабли тоталитарной советской идеологии.

После минутной паузы Попов вдруг задаёт мне вопрос о тропическом лесе:

- Знаете, почему тропические леса выживают уже миллионы лет?

Я не успеваю ничего сказать, учёный сам даёт ответ:

- Эти леса существуют 60 млн лет, в них обитает почти половина всех биологических видов, населяющих планету. Есть такая закономерность: чем выше биоразнообразие, тем устойчивее экосистема в целом. Так ведь и с обществом. Чем общество разнообразнее, чем оно терпимее относится ко всему альтернативному: к людям и явлениям, плохо вписывающимся в привычную картину мира, тем оно живучее. И наоборот: тоталитарное общество, зацикленное на одной идее, обречено. Его фиаско — дело времени.

Коллекция слепышей переживает на своём веку уже третью войну

Огонёк далеко в степи

- Сюда обычно не доходят, а зря, — позвякивая связкой ключей, говорит седоватый пятидесятилетний мужчина в джинсах и с рюкзачком за плечами, поднимаясь на четвёртый этаж Национального научно-природоведческого музея в Киеве. Основатель украинской териологической школы (териология — наука о млекопитающих) Игорь Загороднюк какое-то время возится с замком и наконец распахивает решётчатые двери, ведущие на этаж:

- Здесь самая красивая экспозиция…

Полумрак пахнет пылью и старым деревом. Загорается свет. В высоких стеклянных шкафах травы и цветы.

- Сначала растения высушивают в песке, потом заново раскрашивают, чтобы цвета были точь-в-точь как в природе. Это очень кропотливая работа. Смотрите, вот степь,

- Загороднюк показывает на диораму, где застыло море ковыля.

Это родной для него пейзаж. Последние годы Загороднюк жил и работал в Луганске, где преподавал в университете и изучал фауну заповедников востока Украины. Пока не пришли "Грады" и "Ураганы", сметая людей из домов и ковыль из степи.

Новое рабочее место кандидата биологических наук скрывается за дверью с вывеской "Серверная". Когда-нибудь здесь будет серверная, а пока в комнате есть только высокий стеллаж, видеокамера и два стола. Практически всё пространство комнаты от пола до потолка занимает что-то похожее на огромную трубу, из-за которой помещение напоминает извилистый ход в пещере.

- Сижу между донбасской степью и крымским морем. Неплохо устроился, правда? — улыбается зоолог.

Что для одних мусор, для других — бесценный научный материал

Труба — это и есть задняя стенка диорамы с ковылём, за противоположной стеной — музейный морской пейзаж.

В кабинете Игорь Загороднюк проводит почти всё время, включая выходные. Здесь он отпраздновал свой 54-й день рождения. И даже сегодня, когда официально музей закрыт по техническим причинам (из-за поломки отключили воду и сотрудников отпустили по домам), он на работе.

- У меня вода с собой, — кивает на две шестилитровые бутылки.

Загороднюк производит впечатление человека, которому не страшны бытовые трудности. И это не только впечатление — значительную часть своей жизни он провёл в научных экспедициях. Его и сейчас легко представить сидящим у костра…

- Вы на гитаре играете? — вдруг спрашиваю я.

- Да, — отвечает он. — Авторскую песню люблю, Визбора, например.

Из разговора выясняется, что обосновался в Луганске он относительно недавно. Десять лет назад его пригласили на преподавательскую работу в Луганский национальный университет. Он поставил несколько условий: право выбора дисциплин, 5 экспедиций и 5 конференций в год. В вузе согласились.

До этого учёный-киевлянин успел 20 лет поработать в киевском Институте зоологии и ещё несколько лет в Ужгородском университете. График поездок и экспедиций был под стать широте научных интересов исследователя. В молодости он занимался темой борьбы с сельхозвредителями, позднее разрабатывал проблематику исторических изменений фауны и изучал летучих мышей. Загороднюк был одним из инициаторов присоединения Украины к Соглашению по охране популяций европейских видов рукокрылых.

На ладони Игоря Загороднюка череп пергача донецкого — нового вида летучей мыши, описанного учёным в 2009 году

В Луганске у него была налаженная жизнь, интересная исследовательская работа и заваленная книгами квартирка с видом на дворик. Суетились в клетке слепушонки — подземные грызуны семейства хомяковых, но не хомячки.

- Вы не поверите, необыкновенно социальный зверёк, — лицо Загороднюка преображается от умиления. — Они выживают, только общаясь друг с другом. У них конфликтов в принципе не бывает. А ещё они очень чистоплотны. Не кусаются, не пахнут, лазают по рукам. Хомячки им в подмётки не годятся. Я лично вписал слепушонку в Красную книгу Украины.

О своём луганском периоде учёный говорит с грустью:

- Там ведь красивейший сад возле кампуса. Бригада садовников работала, даже когда ездили "Грады". Боялись бросить своё детище.

Загороднюк тоже не хотел бросать работу. В конце апреля 2014 года учёный умудрился провести в Провальской степи (природный заповедник в Луганской области) конференцию по динамике биоразнообразия.

- Не побоялись?

- Тогда происходящее в Луганске напоминало клоунаду, которую сложно было воспринимать всерьёз. Мы думали, всё пройдёт. Ждали до последнего, пока не начали лупить по нашим домам.

Оставаться в стороне от событий было невозможно. В начале июля Загороднюку, который передавал информацию украинским военным о передвижениях сепаратистской техники, пришлось бежать из города, предварительно раздав всю свою живность — слепушонок, песчанок, канарейку, рыбок.

- Уезжал с минимумом вещей. Винчестер на 200 гигабайт спрятал в носок, носок положил в горные ботинки, ботинки — в рюкзак.

На винчестере хранились многолетние научные труды, в том числе материалы для докторской диссертации.

- Меня коллеги в Киеве предупредили: если не защищусь в течение года, они из меня чучело сделают. В зале млекопитающих как раз не хватает человека, — смеётся Загороднюк.

Уже находясь в Киеве, он с помощью друзей эвакуировал из Луганска свою коллекцию — более 1000 черепов животных. Коробки передавали через проводников, которые на этих передачах сделали бизнес. Так в новой пещере учёного появился ещё и клад. Загороднюк достаёт коробку с десятком спичечных коробков и осторожно открывает один из них. В нём череп летучей мыши размером с ноготь.

- А вот коллекция слепышей позапрошлого века, — зоолог показывает на разноцветные коробочки, подписанные чернилами. — Она пережила уже две войны, надеюсь, и третью переживёт. Для сепаратистов всё это мусор, — Загороднюк обводит рукой свои сокровища. — А для науки — уникальный материал. У каждого образца своя история.

Говоря это, учёный разворачивает что-то круглое, размером с небольшой мяч. Оказывается, череп дикого кота, найденный в Холодном Яру. Это самая восточная находка и самый крупный экземпляр в Украине.

- Его, кстати, передала мне активистка черкасского Евромайдана Ольга Галушко. Помните, она попала в реанимацию с черепно-мозговой травмой? На неё сбросили тяжёлый цветочный вазон во время штурма обладминистрации. Она эколог.

- А о чём из того, что осталось в Луганске, жалеете больше всего?

- О людях. Есть люди, посчитавшие своим долгом остаться. Они физически не могут бросить работу, например, библиотеку или музей, потому что знают, что их разграбят. А ещё скучаю по природе. Там ведь удивительная степь. Даже обидно, что у большинства украинцев Луганская область ассоциируется с терриконами.

Череп дикого кота, найденный в Холодном Яру

Задаю вопрос, который давно вертится в голове:

- Что теперь будет с этой степью?

- У происходящего есть плюс. Резко упала активность человека как пользователя природы. Нет браконьерства, сеток. Нет загрязнителей — заводы стоят. Но есть страшный военный фактор. На минных растяжках гибнут не только люди, но и животные. Земля покалечена снарядами. Каждый выстрел — это разрушение того, что экологи называют покровом жизни. Там будет серьёзно меняться и растительный, и животный мир.

- Почему?

Загороднюк осторожно вертит в руке череп кота:

- В распространении видов-чужаков есть такой принцип. Они проникают на территорию в первую очередь через нарушенные экосистемы. Они не способны выжить в здоровом природном комплексе. В него трудно вклиниться. А в нарушенной экосистеме нет хищников, никто не занимает нору, одно растение не закрывает другое листьями. Значит, проще укорениться.

Учёный вздыхает. Кажется, последние его слова не о природе, а о людях — о тех, кто был вынужден покинуть родные города, и о тех чужаках, которые пришли на их место.

История падения. Чем Украина похожа на цивилизацию майя

Майя совершили технический рывок, создав сложные системы земледелия, позволявшие кормить огромное население. Но после этого в технологиях не было никаких улучшений. И вот тут есть определённая параллель с нами. Потому что самая большая экономическая беда Украины — это вовсе не внешняя зависимость от энергоносителей. А то, что мы прочно застряли в металлургии, несложной химии и тяжёлом машиностроении. Майя тоже застряли в своём технологическом укладе. А когда население начало расти, элита вместо того, чтобы искать пути выхода из кризиса и обновлять технологии, попыталась перераспределить богатство за счёт соседей.

Майя — общество каменного века, не знавшее металла. Из домашних животных у них были только собаки, индюки и пчёлы. Колесо они использовали исключительно в ритуальных целях. А зачем колесо, если нет тягловых животных? При этом они создавали сложнейшие системы земледелия, вели календарные астрономические расчёты, предсказывая фазы Венеры, Луны и, по всей видимости, лунные затмения. Они были высокоразвитыми математиками, оперировавшими числами колоссальных величин. Искусство майя сравнимо с египетскими и древнегреческими шедеврами.

Причём это искусство не было анонимным. В позднем периоде авторы подписывали созданные ими сосуды и рельефы. Их письменность сложная, я бы даже сказал, изощрённая. Наиболее известные города классического периода майя, где культура достигла наибольшего подъёма, находились на территории современного Чапаса в Мексике, в северных районах Гватемалы и в западной части Гондураса.

Одна из самых тяжёлых катастроф произошла в IX–X веках.Начала исчезать городская жизнь. Представьте, только на территории Петена (департамент Гватемалы. — Фокус) около 800 года существовало 60–70 городов с общим населением в 2,5–3 млн. А к 950 году ни одного города не осталось. Что интересно, за 80 лет до этого жуткого обвала общество достигло наивысшего внешнего процветания. А когда Эрнан Кортес в 1525 году проходил по этой территории, он не переставал удивляться её безлюдности. И майя не единственная культура, пережившая такой коллапс. Из всех крупных столиц, существовавших в Америке до 500 года, до 1500 года не дожила ни одна. Все эти общества были неустойчивы. Но почему же тогда мы говорим именно о майя? Потому что ни одно общество, даже Теотиуакан, не достигло уровня развития классических майя.

Виктор Талах: "Система власти майя сумела подчинить себе общество, но не справилась с новыми вызовами»

Один мексиканский коллега насчитал 89 теорий, объясняющих коллапс этой цивилизации. В разное время причинами гибели культуры называли землетрясения, засухи, эпидемии, внешнее вторжение. Но ни одна из них не даёт точный ответ. Был такой выдающийся специалист по цивилизации майя — Эрик Томпсон (английский археолог. — Фокус). Так вот про него есть анекдот. Коллеги предложили ему провести семинар по гибели классических майя. Томпсон сказал: "Не надо семинара, крестьяне восстали". Каждое поколение исследователей накладывало реалии своего времени на представления о коллапсе майя. Томпсон жил в первой половине XX века. А это революция в России, подъём рабочего движения. Ему психологически проще было объяснить гибель своей любимой цивилизации жуткими последствиями социальной революции.

В городе Канкуэн действительно были обнаружены останки семьи из 30 человек, судя по украшениям — царской, со следами насильственной смерти. Но, скорее всего, это были внутриполитические разборки. Сложно представить, что восстание произошло сразу в 60 городах-государствах. Наиболее популярная гипотеза конца 1990-х — начала 2000 годов — экологическая. Майя вырубали леса, в которых жили, потом произошло обмеление рек, эрозия почв. Всё усугубилось засухой. Плотность населения была высокой, пищи не хватало. Начались смерти, эпидемии. Возможно, на этом фоне массы перестали доверять элите.

В надписях майя нет ни намёка на грядущий коллапс. Наоборот, они говорят о том, что накануне обвала был невиданный всплеск активности, но очень специфической активности. Для сравнения: из 100 тыс. сохранившихся шумерских табличек 95 тыс. — это хозяйственные записи. Расшифрованное крито-микенское письмо — это тоже практически исключительно хозяйственные заметки. В письменах же майя всего одна хозяйственная запись, да и то сомнительная. В ней речь идёт о принесении в качестве дара шкур ягуара и перьев птиц. Вообще, если читать надписи, то жизнь майя предстаёт как упорядоченная во времени совокупность ритуалов. Любые события — война, смерть, рождение, женитьба — это повод для какого-нибудь ритуала. Вся жизнь как обряд. Создаётся впечатление, что верхушку, которая владела письмом, хлеб насущный не интересовал.

Период расцвета майя — это период, когда резко обостряются конфликты между городами. Майя были очень воинственными, но воевали они между собой. Я занимался надписями Йашчилана, и меня поразило, что с какого-то момента интервалы между записями, описывающими военные действия, сократились до месяцев и даже дней. Похоже на то, что там воцарилось кровавое месиво междоусобиц.

Элита майя понимала, что что-то пошло не так. Но она лишь попыталась установить тотальный контроль над сознанием масс. Опять же с помощью ритуалов. Ведь ритуал позволял внушить простому крестьянину, что правители не просто так — они божественны, о них нельзя даже думать плохо, они общаются напрямую с богами и от них зависит благосостояние, благосклонность природных сил.

Искусство майя насквозь идеологизировано. Они были мастерами пропаганды. Скажем, в Йашчилане был правитель Яшун-Балам IV. Своего предшественника он буквально вытер из истории. О нём мы узнали только из упоминаний в соседнем городе. Или ещё пример: К’инич Ханааб Пакаль I известен как выдающийся правитель и воин. Так говорят надписи. Во времена его правления город, который находился в упадке, начал процветать. Но на самом деле он вёл всего две войны. Одна была вничью, другая вообще непонятно, чем кончилась. Он был маменькин сынок. В 12 лет его провозгласили правителем, но по сути до 40 лет вместо него правили родители, а он осуществлял ритуальные функции. Но майя умели великолепно манипулировать общественным сознанием.

Система власти майя сумела подчинить себе общество, но оказалась не способной ответить на новые вызовы. Элита стала слишком косной, исчерпала себя. И ничего не хотела менять, чтобы не допустить кого-то себе не смену. Интеллектуальное господство старой верхушки было полным. Все остальные лишь обслуживали её и участвовали в массовках ритуалов.

Для позднего периода характерно усиление влияния подцарской знати. Если в ранней классике единственный герой всех надписей — священный владыка, то потом в Паленке, например, надписи начинают создавать правители отдельных селений, чиновники. Правителей становилось всё больше. Есть даже теория, по которой их стало слишком много, и они сами себя съели. Хотелось бы, чтоб мы не повторяли их ошибок.

Обезьяна с гранатой. Почему люди убивают друг друга

Биолог Игорь Дзеверин о том, какие космические силы приводят к тому, что люди воюют друг с другом.

Одноэтажное кирпичное здание на окраине Киева, затерявшееся в деревьях, — лаборатория Института зоологии. Несмотря на умиротворяющую атмосферу места, мы беседуем с Игорем Дзевериным о человеческой агрессии. Он биолог-эволюционист, изучает, как из поколения в поколение меняются признаки живых организмов, каковы причины, механизмы и скорость этих изменений.

Учёный начинает издалека. Берёт чистый листок бумаги и быстро рисует круг.

- Если задуматься, наш глаз устроен очень странным образом, — комментирует он набросок, а тем временем на бумаге появляются новые детали. — Есть зрачок, сетчатка со светочувствительными элементами. А дальше начинается самое интересное — нервы и сосуды сетчатки идут перед светочувствительными клетками, фактически заслоняя их от источника света. Абсурдная и бессмысленная структура! Но объяснить её несложно. У нашего дальнего предка, судя по всему, вместо глаз были фоторецепторы — светочувствительные клетки непосредственно под поверхностью прозрачной кожи.

От них нервы, как и положено, шли к нервной системе. Но потом в ходе эволюции произошло изгибание всей нервной системы в трубку, и эти нервные пути оказались вывернутыми наружу. Хорошее доказательство эволюции. Специально такую конструкцию придумать невозможно. Она может появиться только путём переделки уже имеющейся. Это "костыли", как говорят компьютерщики, — небольшие изменения, необходимые, чтобы адаптировать какую-то готовую программу для работы в другой среде или для решения новых задач. Мы несём печати того образа жизни, который вели и палеозойские рыбы, и стегоцефалы.

- А что если бы не все эти костыли? - спрашиваю я.

- Мы бы жили в мелководьях. У нас бы было длинное вытянутое тело. Плавали бы мы медленно, за счёт волнообразных изгибов тела. Умели бы рыть, дышали бы с помощью жабр. Нервная система была бы в виде нервной трубки, как сейчас, но без головного мозга. Потому что думать при таком образе жизни не возникало бы необходимости. Был бы такой организм - внешне нечто среднее между червячком и рыбкой.

По описанию абсолютно безобидное существо. Ничего воинственного. А теперь — внимание, вопрос: какие космические силы приводят к тому, что люди воюют друг с другом? Эту тему мы и обсудили с эволюционистом Дзевериным.

Игорь Дзеверин: "Эволюция человека как вида затормозилась»

Среди небиологов распространён стереотип о том, что все худшие черты человека — наследие нашей звериной природы. А все лучшие — специфически человеческие свойства. Но ведь история человечества знает много примеров агрессии, которые с биологией прямо не связаны: конфликты на почве расовой, половой, национальной принадлежности. К тому же человек имеет вполне конкретную эволюционную историю, унаследовал многое от обезьяны. А обезьяны — стадные животные, у них очень развита взаимопомощь, забота о младших членах стада. Кто-то ищет еду, кто-то следит за тем, чтобы не появились хищники или конкурирующие стада, кто-то воспитывает детей — кооперация неизбежна. Она тоже досталась человеку. Многие самые лучшие человеческие качества стали формироваться уже тогда, в обезьяньем стаде.

Зачатки агрессивности нужно искать в наших биологических корнях, но там же можно искать и истоки альтруизма. Более того, существует точка зрения, что альтруизм сам по себе — обратная сторона агрессивности. Мы склонны к альтруизму именно потому, что способны к радикально агрессивному поведению. Наши предки жили тесными группами, несомненно вели борьбу с другими группами, причём очень жестокую борьбу. Всё-таки они находились в достаточно опасных и непривлекательных условиях. Древний человек мыслил примерно так: я очень агрессивен, но для своего племени я добрый, своим я помогаю.

Некоторые рыбы одного вида могут сбиваться в огромные косяки без всякой агрессии, но и без особого взаимодействия.Плывут они вместе. Польза от этого, конечно, есть. Так они защищаются от хищников, так облегчается нерест. Но на этом всё. А там, где есть более высокий уровень поведенческой активности, элементарные основы интеллекта, встречается и агрессия. Например, стайное млекопитающее — волк. Волки могут нападать друг на друга.

Но при этом у них выработалась серьёзная система подавления агрессии. Любые столкновения между ними ритуализированы. Срабатывают чёткие инстинкты подчинения и прекращения конфликта. Если во время драки волк понимает, что проигрывает, он тут же признаёт это, подставляя противнику самое уязвимое место — шею. Его конкуренту достаточно одного движения, чтобы прокусить яремную вену. После — смерть. Но волк практически никогда так не поступит. У них жесточайший запрет на убийство тех, кто принял позу подчинения.

У человека тоже есть инстинктивные запреты на убийство, но они очень слабы. Во-первых, потому что у нас вообще безусловные рефлексы весьма ослаблены, а во-вторых, потому что наши предки были животными всё же более тихими и мирными, чем волки, а главное — куда хуже вооружёнными. И судя по всему, не произошло интенсивного отбора на развитие нужных поведенческих реакций.

Для животных массовое уничтожение своего вида не характерно. В случае с человеком, считают исследователи, произошёл некий разрыв между развитием интеллекта, который позволяет создавать средства уничтожения, и очень слабой инстинктивной защитой от совершения убийства. Уровень блокировки агрессивного поведения остался на таком уровне, каким он был у обезьян, а возможности причинить друг другу вред многократно возросли.

Нигде не записано, что мы должны выбрать добро. Биологическая природа человека позволяет развиваться и в сторону альтруизма, и в сторону индивидуального или группового эгоизма. И очень многое зависит от выбора каждого из нас как разумного существа. Что мы выберем — вот это вопрос.

Слабые инстинктивные программы необходимо дополнять правильным интеллектуальным поведением.Фактически именно в этом и состоит наша эволюционная стратегия — замещать слабые от природы структуры и органы чем-то искусственным. Мы бегаем гораздо медленнее, чем любая антилопа, зато изобрели автомобиль, летать мы совсем не умеем, зато мы создали самолёты. Инстинкты у нас слабые и не позволяют блокировать агрессивное поведение — мы изобрели совесть.

По-настоящему морален не тот, кто не способен на агрессию, а тот, кто способен преодолеть её. И человек уже проделал огромный путь к гуманности и добрососедскому общежитию. Уровень жестокости в первобытном обществе был намного выше, чем в современном. Рабовладение уже не считается нормой, уровень заботы о старых людях стал выше. Для любого человека, даже в слаборазвитых странах, шансы выжить больше, чем 500 лет назад. Какие-то явно тоталитарные бесчеловечные режимы приходят к краху за несколько поколений максимум, тогда как в прошлом подобные им системы могли существовать сотни лет. Цивилизация постепенно вырабатывает ключики, позволяющие прекратить войны, но это очень и очень длительный процесс. И в нём возможны откаты назад. Но прогресс этики состоит в распространении принципов взаимопомощи на всё большую группу — на семью, на клан, на племя, на народ, на человечество, на другие виды.

Эволюция человека как вида затормозилась. И если не будет чудовищных катаклизмов, которые полностью разрушили бы цивилизацию, отбросив человечество к первобытному уровню, то она не возобновится. Ведь движущая сила эволюции — естественный отбор. А человеческая цивилизация делает всё, чтобы такого отбора не было. Сейчас идёт в первую очередь не отбор генов, а отбор мэмов (смыслов, символов. — Фокус). И эта мэметическая эволюция связана с биологией только тем, что биология создала мозг, способный осваивать новую информацию и перенимать те или иные поведенческие программы. Это не значит, что нам некуда развиваться, — наоборот, мы можем становиться честнее, добрее, лучше.

Человек — создание с хорошим мозгом и слабо развитыми, да ещё и конфликтующими между собой инстинктами. Вместо готовых инстинктов придумывать рациональные решения — это возможный путь. Тому, кто хорошо думает, наследственные сложные поведенческие стратегии, заложенные изначально на все случаи жизни, вообще не нужны.

Войны частиц. Почему нынешний кризис в Украине приведёт ее к процветанию

Доктор физико-математических наук Станислав Вильчинский о войнах между элементарными частицами, прорывах в науке, наступающих после кризисов, и о том, что общего у кота Шрёдингера и событий в Украине.

Законы физики просты и красивы. Вспомните известную фразу Лапласа: "Скажите мне начальные координаты и начальные импульсы частиц и тел, образующих Вселенную, и я предскажу будущее Вселенной!" Законы классической физики однозначно предсказывают развитие событий. А вот квантовая механика — индетерменистская наука. Образно говоря, если в классической физике действует принцип "или это, или то", то в квантовой механике справедливо "и то, и это".

Попытка применить квантово-механический принцип суперпозиции к пониманию живой материи мгновенно приводит к парадоксам. Классический пример — знаменитый мысленный эксперимент "с котом Шредингера". Животное помещают в камеру, содержащую ампулу с синильной кислотой, внутри камеры есть генератор случайных чисел. При определённых комбинациях чисел, которые выбрасывает генератор, ампула с синильной кислотой разбивается и её содержимое в виде испарений заполняет камеру. Согласно классическим представлениям, животное погибает. А с точки зрения квантовой механики кот будет с какой-то вероятностью живым, а с какой-то вероятностью мёртвым.

К сожалению, последствия событий, произошедших в Украине в последнее время, точно так же, как и исход мысленного эксперимента над котом, однозначно предсказать нельзя. Результат может быть любым с той или иной вероятностью.

Станислав Вильчинский: "Качественный прорыв в науке всегда происходил из-за того, что случалась какая-то катастрофа"

Новый закон о высшем образовании, в котором в один ряд с математикой, физикой, биологией и химией поставлено богословие, свидетельствует о том, что вероятность провала нашего общества во мрак средневековья весьма велик.

Если я достану из кармана ключ и брошу его вниз, то любой физик из любой страны мира сможет однозначно объяснить, что и почему произошло с этим ключом. Физика, как и математика, и химия, и кибернетика — интернациональные науки. Мы легко друг друга понимаем. Все эти разделы науки формулируют законы, описывающие те или иные явления, на языке математики, в виде простых и понятных формул. В обществе же сложнее достичь понимания на таком уровне. Общественным реформам и конфликтам, военным действиям и мирным переговорам можно найти сотни трактовок. Очевидно, что западные и российские социологи и политологи дают практически диаметрально противоположную трактовку событий, произошедших в Украине в последние двадцать месяцев.

Описать поведение большого числа частиц относительно просто. Возьмём систему частиц, на которые действуют какие-то внешние силы и которые каким-то образом взаимодействуют между собой. Используя законы статистической механики и термодинамики, можно предсказать будущее такой системы. По крайней мере, это принципиально возможно.

А как себя поведёт система, состоящая пусть даже из одного человека? Невзирая на то, что легко установить все силы, действующие на него, поведение этой системы непредсказуемо. Вот я сижу на скамейке, действие сил тяжести уравновешивается действием сил реакций опоры, и с точки зрения физики я должен находиться в таком сидячем состоянии бесконечно долго. Но очевидно, что я могу вдруг вскочить и убежать или совершить что-то нелогичное… Ещё сложнее описать поведение общества.

Как у всех элементарных частиц есть полностью характеризующие их заряды (электрический, лептонный, барионный и так далее), так и у каждого человека есть данный ему природой набор талантов и способностей. Но если частица, имеющая нулевой электрический заряд, никогда, ни при каких условиях не будет принимать участия в электромагнитном взаимодействии, то человек очень часто пытается заняться тем, к чему у него нет способностей. Это особенно заметно на примере некоторых политиков.

Мы знаем, каким закономерностям подчиняются элементарные частицы - кирпичики, из которых состоит человек. Эти кирпичики для всех одинаковы -два кварка и электрон. Но как из этих частиц получаются такие разные, неповторимые люди - не понимаем. Красота законов, описывающих микромир, проявляется ещё и в том, что на их основании можно предположить существование новых явлений. И за эту красоту приходится платить. Например, если пытаешься изучать квантовую механику, то надо напрочь отказаться от идеи представлять себе воочию явления и события, которые она изучает. Это может быть опасно для психики. В квантовой механике любому объекту (частица, молекула, камень, планета) присущи волновые свойства, и, наоборот, любую волну (электромагнитную, акустическую) можно представить в виде частиц (фотонов, фононов). Вы можете это представить? В этом плане наше сознание и воображение крайне ограничены.

Между частицами тоже случаются войны. Когда встречаются электрон и позитрон, они уничтожают друг друга и взамен появляются два фотона. Во Вселенной часто происходят разные баталии, когда частицы сталкиваются, разваливаются, один фронт частиц встречается с другим фронтом… Эксперименты, производимые на Большом адронном коллайдере, основаны на столкновении высокоэнергетических пучков частиц, летящих навстречу друг другу. Это тоже своеобразная война. Исследуя результаты подобных столкновений, мы узнаём много нового, проникаем в первые мгновения существования Вселенной. В этом смысле такие войны чрезвычайно полезны, хотя нельзя забывать о риске того, что эксперимент выйдет из-под контроля.

А вот человеческие войны не могут быть полезны, и человеческие жертвы нельзя оправдать.

Качественный прорыв в науке всегда происходил из-за того, что случалась какая-то катастрофа. Американский физик, лауреат Нобелевской премии Стивен Вайнберг сказал: "Физика процветает на кризисах". Это действительно так.

Очевидно, что Украина тоже переживает сейчас кризис. Но, возможно, это и есть тот кризис, который в итоге приведёт нас к процветанию.

Отношения с Россией — это травма, которая ещё долго будет беспокоить, — философ Мирослав Попович

Директор Института философии, академик, кавалер французского ордена Почётного легиона Мирослав Попович рассказал Фокусу о своей новой книге, спасающем русском мате и поисках счастья.

Философ Мирослав Попович — полиглот, первый председатель Народного руха, автор более 100 научных работ. В 2015-м ему исполнилось 85 лет, но возраст даёт о себе знать лишь когда он говорит, что не умеет пользоваться интернетом. Его страницу в Facebook ведёт внучка, а он пишет книги, ездит на встречи и семинары и, когда остаётся время, — преподает.

В разговоре Попович разрушает сразу два стереотипа. Первый — о том, что у философа есть готовые ответы на все вопросы. Второй — о том, что учёные такого уровня — небожители, оторванные от реальности. Он мёрзнет в своём кабинете без отопления на Трёхсвятительской улице, сидит под криво висящей картиной с изображением старого Киева, изредка смотрит на портреты мыслителей, которые в этой комнате соседствуют с макетами кораблей и большими морскими ракушками.

В октябре вышел русский перевод книги Мирослава Поповича "Кровавый век", которую он написал на украинском языке десять лет назад. Это попытка понять и переосмыслить историю ХХ столетия. Переводом занимался его товарищ, философ из Новосибирска Виталий Целищев.

- Когда мы начинали переводить, никто не думал, что в Донбассе и в Крыму будет происходить такой кошмар, - говорит учёный. - Но события надвигались, и я это чувствовал. Поэтому не случайно выбрал именно такой материал, а, например, не работы по логике науки. Кроме того, благодаря переводу книги на русский я удвою, если не удесятерю, круг читателей. Причём не только российских, но и украинских.

Военный мир сидит в нас всю жизнь

- Вы родились в 1930 году. Это поколение детей войны. Как война отражается на мировоззрении тех, кто только формируется как личность?

- В одном из фильмов Кустурицы есть сцена, где партизаны в подполье делают танк. Война давно закончилась, все ходят на свидания и занимаются мирными делами. А эти бедные ребята сидят и корпят над танком. В каком-то смысле и все мы здесь в Украине жили, работая над этим танком. А потом оказалось, что мы слишком легкомысленно относились к тому, что делали. Танк же стреляет. И неизвестно, чем всё это может закончиться.

Конечно, эта война повлияет на мировоззрение людей. Кто-то проживёт жизнь и не заметит этого влияния, кому-то оно исковеркает судьбу. Могут быть и неизлечимые травмы. На нас, на старшее поколение, так повлияла Вторая мировая война. Мы не вспоминали её потом каждый день, но жили с безотчётным страхом, с мыслью о том, что можно умереть в любую секунду.

- Как та война повлияла конкретно на вас?

- Иногда я не помню, что было год или два назад, но войну я запомнил навсегда. Сейчас, когда до нас доходят какие-то отзвуки того, что происходит в Донбассе, я вдруг попадаю в мир, где мне всё знакомо. Я переступал через трупы, когда ходил по родному городу. Обходил стороной противопехотные мины. Был вечно голодный. Много всяких жутких страниц — и вдруг они оживают, я возвращаюсь в мир, где всё снова, как в детстве, — бомбардировки, предательство, верность. Тот военный мир сидит в нас всю жизнь. Мы бы хотели, чтобы его не было, но он есть.

При этом, как ни странно, годы войны — это счастливые для меня годы. Время, когда я был молод. Но даже не это главное. В войну ты понимаешь, что взаимная поддержка и любовь человека к человеку — главные средства выживания. Из того времени я запомнил людей, которые вызвали во мне восхищение. Моя мама была учительницей, и все ребята из её класса пошли в партизаны. Никто из них не выжил. То, что я встретил этих людей, и то, как они себя проявили, оказало на меня определяющее влияние. Всю жизнь после этого я верю в человеческое добро, потому что видел, как люди рисковали жизнью ради других. Видел, что ими двигало. Не казённый патриотизм и не сама реальность, потому что сталинские годы были мучением для всех. Это было благородство.

То, что разделяет восток и запад — бледные тени прошлого

- Удастся ли когда-нибудь избавиться от антагонизма между восточной и западной частью Украины и что до этого нужно?

- Болезни общества — что на западе, что на востоке одинаковые. Антагонизм проявляется только когда в стране всё очень плохо во всех отношениях.

Настоящий раскол между западом и востоком существовал, когда я был маленьким. Мы тогда жили на оккупированной советской территории, а уже за речкой начиналась западная территория. Наши мальчики и девочки шли в красные партизаны, а такие же ребята за речкой шли в УПА. Эти люди убивали друг друга. Я помню случай, который говорит о реальной необходимости выбора между западом и востоком.

Мамин ученик, девятиклассник, ходил в лес устанавливать связь с партизанским отрядом. Однажды он напоролся на партизанскую заставу, но не знал, чья она — "красных" или УПА. Ему завязали глаза и повели к командиру. Спросили, на чьей он стороне, и в те секунды, которые у него были для ответа, он услышал отборный русский мат. Мальчик вздохнул с облегчением — он таки нашёл свой "красный" отряд. Это конкретная деталь, выбор между жизнью и смертью. Теоретические споры о том, как Украине развиваться и на кого ориентироваться, ничто по сравнению с ним.

Я не считаю, что Украина стоит сейчас перед таким выбором. То, что разделяет сегодня восток и запад, — это эфемерные, бледные тени прошлого. И когда всё плохо, людям кажется, что они где-то в прошлом уже давно разошлись, что они чужие друг другу. Но на самом деле то, что тогда сталкивало, сегодня должно быть только грустным воспоминанием.

- Что сейчас сталкивает восток и запад?

- Поиск правды. Я не верю в то, что есть ценности, которые нас разделяют. Просто когда люди общаются, некоторые темы лучше не затрагивать. Показатель того, что тема как раз такая — когда людям в беседе нужно контролировать себя, следить, чтобы не проскочило слово, которое может обидеть партнёра. Например, есть люди, которые не афишируют свой антисемитизм, но где-то внутри них он всегда есть. И иногда такие люди бросят словечко "жид", и всем становится неловко. Вот это говорит о внутреннем антагонизме, но такой ситуации в плане востока и запада в Украине нет.

Я не слышал, чтобы кто-то говорил что-то снисходительное о галичанах, а потом вдруг вспоминал, с кем он разговаривает. Хотя я не исключаю, что такой антагонизм существует между русскими и украинцами. Не так давно мы сидели с приятелем из России на кухне до утра. У нас было пол-литра на двоих, мы разговаривали, сходились во взглядах по всем вопросам, и всё было хорошо, а уже под утро он говорит: "Слушай, а вот эта независимость. Зачем она вам нужна?" Тогда я подумал, что эти люди всё равно нас не понимают.

Что же касается ситуации с востоком и западом Украины, я думаю, что когда всё уляжется, этот мнимый антагонизм забудется. Это как раз та тема, которую лучше не поднимать.

- В экстремальных условиях последних лет украинцы проявляют сплочённость и самоотверженность. Надолго ли нас хватит? Не устанем ли от этого?

- Конечно, устанем. Люди не только устают, но и грубеют в такой ситуации. Именно это огрубение, то, что они становятся нечувствительными к боли, их и спасает. Хотя у усталости есть и плохая сторона. Это частые конфликты между людьми с разными взглядами, раздражительность в обществе. Страсть, с которой люди обличают друг друга. Неоправданная ненависть. Острое неприятие богатых людей. Но всё же из-за огрубения баланс сил в обществе сохраняется, и люди не бросаются друг на друга на улице. Я не думаю, что через какое-то время, когда мы устанем, мы перестанем быть людьми.

- Четыре года назад Вы говорили, что для изменений в стране необязательно должен грянуть гром, людям просто нужно переосмыслить всё, что происходит. Тем не менее гром грянул. Могло ли быть по-другому?

- Думаю, что могло. Если бы мы хотели, чтобы Украина пришла к изменениям мирно, так и было бы. Ведь мир возможного так же реален, как и мир, в котором мы живём. Значит, мы сами со своими ошибками, глупостью и недобросовестностью виноваты в том, что происходит.

- Затянется ли конфликт на востоке и сможет ли Украина к нему приспособиться, как это сделал Израиль?

- Боюсь, что затянется. Но такой тяжёлой атмосферы, как в Израиле, у нас точно не будет. Я несколько раз ездил в Израиль и запомнил случай. Возле моей гостиницы был склон, и к нему как-то утром подъехал автобус с детьми. Они выбежали на улицу, но не разбежались, как это обычно происходит у нас. По периметру склона стали мальчики и девочки постарше с автоматами. Между ними ходила воспитательница с пистолетом на поясе. Они охраняли младших детей, и те играли на склоне. У нас такого нет и не будет. Это хорошо, но за это мы поплатимся отсутствием сплочённости. Ведь именно для того, чтобы все израильтяне были единым целым, там возят по стране школьников и рассказывают им об исторических событиях в тех местах, где эти события происходили.

- Может, и у нас стоило бы так возить по стране старшеклассников?

- Да. Я думаю, это сработало бы. В принципе, мы уже к этому идём. На праздники детей из Донбасса возят в Галицию, и они живут в местных семьях. Это важный симптом поиска солидарности в культуре, искусстве, повседневности, истории. Такие вещи необходимы. Может быть, просто ещё не появились их плоды.

Место философа — везде

- Как война отразилась на научном сообществе? Вы общаетесь с учёными из Донецка и Луганска?

- Не только общаюсь — мы отдали на время квартиру семье учёного из Славянска. Причём это были малознакомые люди. Учёные из Донбасса постоянно приезжают, а многие из тех, кто защищал у нас докторские диссертации, даже переехали в Киев.

- Они изменились за время войны?

- По их научным интересам можно судить о каких-то сдвигах. Нас здесь, в Киеве, многие вопросы ещё не настолько интересуют. Например, я недавно получил вышедшую в Донецке книжку моего доброго знакомого. Прочитал её, и оказалось, что там больше о религии, чем я ожидал. Меня как философа глубоко волнуют вопросы жизни и смерти, но в этой работе я заметил такие глубины рассуждений о смерти, куда мои интересы ещё не простираются. Есть сдвиг в сторону национальных проблем - мы и русские. Это переосмысление наших отношений. Нам долго навеивалось представление о вечной дружбе с русскими, хотя на самом деле отношения были такие же, как с поляками, евреями и так далее. Россия всегда была идеализированной. То, что происходит сейчас в российско-украинских отношениях, означает, что нам приходится пересматривать всю историю начиная с Киевской Руси. Это травма, которая ещё долго будет беспокоить людей.

- На ваш взгляд, где сейчас место философа?

- Там, где он может понять мир, в котором живёт. Это не так просто. Перед философом стоят вечные вопросы — жизнь, смерть, отношения между людьми, любовь, страх. Каждый раз, когда общество оказывается перед большими угрозами, философы проводят переоценку ценностей и в каком-то смысле меняют их. Где проще понять мир — зависит от ситуации. Мы, философы, всегда интересуемся тем, что происходит вокруг. Это не долг, не дамоклов меч, это искренний интерес, который и делает философа тем, кем он является. В такие дни, как сейчас, философу необязательно быть на передовой. Но ему нужно помнить о Библии, о большой литературе, о классической музыке. Этот мир высоких достижений человеческого духа не должен угаснуть от того, что на базаре подорожала картошка или ещё из-за каких-то проблем в стране. Это и есть задача философа. Иными словами, его место — везде.

Жалею только о том, что у меня нет телескопа

- В фильме "Тот самый Мюнхгаузен" герой говорит: "Женитесь, если повезёт, будете счастливым, не повезёт — станете философом". Такая закономерность действительно существует?

- Я не сказал бы, что философия — пристанище несчастных людей. Конечно, они получают маленькую зарплату, но это не делает человека ни счастливым, ни несчастным. Можно иметь всё, но быть несчастливым. И наоборот, можно быть счастливым на пустом месте. Как, например, Григорий Сковорода. В каком-то смысле он анекдотическая фигура, его всегда представляют босым, юродивым и под терниями. Но не нужно трактовать его философию прямолинейно и вульгарно. Он довольствовался малым, и в этом есть большая истина. Довольствоваться малым — это значит каждый миг проживать с удовольствием.

- В чём счастье?

- Я не уподобляю жизнь трамваю, но каждый человек всё же ищет своё место в мире. Может быть, счастье в том, чтобы найти его. Все говорят о самореализации, о том, что высшая цель человека — опредметить свой внутренний мир. Не знаю, насколько это правда. Есть такие внутренние миры, которые лучше не опредмечивать, не выносить на свет их убожество. Тайна человеческого "я" и поисков никогда не будет познана. Но среди ответов на вопрос о том, что такое человек, мне больше всего нравится фраза из Шолом-Алейхема: "Человек есть то, чем он может быть". Тайна заключается в том, что неизвестно, откуда у нас берутся мотивации. Мы не знаем сами, какие мотивы вдруг победят в нас. Человек в каждый момент выбирает, что будет им руководить, ради чего он делает что-то. Но если человек говорит о себе, что он хорошо прожил жизнь, это значит, что он не надрывался, не стонал, не мучился, а получал радость от каждого мгновения и от каждого своего выбора.

- Вы получаете радость?

- Да. Так же, как и в юные годы. Есть несчастные люди, которые никогда не радовались жизни. Им нужно учиться поднимать взор к небесам. Кант говорил великие слова: "Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом — звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас". В квартире у моего знакомого, философа Валентина Асмуса стоял телескоп, и время от времени он смотрел через него в небо. Я жалею, что у меня нет телескопа. Надо это исправлять.

Придумали в Украине. Шесть крутых изобретений, сделанных украинцами, пока в стране шла война

Многие уверены, что украинской науки попросту не существует. Что от некогда великого потенциала советской эпохи не осталось и следа. Что всё распродали, а лучшие умы разъехались по заграницам ещё в те времена, когда торговка у метро за день зарабатывала больше, чем профессор за месяц. Что все более-менее талантливые молодые учёные при первой же возможности отправляются за границу, а здесь в науке остаются преимущественно те, кого не возьмут даже дворниками в Академию наук какой-нибудь африканской страны. Что на 0,2% ВВП, которые Украина тратит на науку, не отреставрируешь даже фасад Академии наук — в то время как в Европе каждая страна выделяет на нужды учёных не менее 3% ВВП.

Большинство из перечисленного правда.

Но вопреки всему украинская наука только за последние годы создала уникальную технологию «электросварки» мягких тканей и маммограф, моментально диагностирующий рак молочной железы. В портфеле украинских изобретателей есть устройство, способное предсказывать инфаркт, и аппарат «Тренар», позволяющий разрабатывать повреждённые или парализованные мышцы. Они придумали биокерамические импланты, восстанавливающие повреждённые кости без металлических протезов, уникальное средство, останавливающее кровотечение при тяжёлых ранениях, и многое другое.

Об этих и многих других удивительных изобретениях большинство украинских граждан ничего не слышали. Наши учёные, взращённые при СССР, не привыкли пиариться, не умеют — в хорошем смысле — продавать себя, не понимая роли общественного мнения.

«Обыватель хвалит западную науку и критикует нашу, потому что ничего не знает о ней», — грустно констатирует Антон Сененко, учёный из Института физики и один из самых ярых популяризаторов современной украинской науки. Его посты в Facebook порой собирают тысячи лайков, становятся поводами для газетных публикаций и телевизионных сюжетов.

Да, тысячи молодых учёных уезжают из Украины, но многие остаются, рассказывает Сененко Фокусу. И делают своё дело, несмотря на ни что.

«Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по её способности взбираться на дерево, она проживёт всю жизнь, считая себя дурой»

Альберт Эйнштейн - о том, что самооценка так же важна в науке, как и во всех остальных сферах жизни

Антон Сененко считает, что у современной украинской науки есть четыре основных проблемы: отсутствие мотивации учёных к саморекламе, отсутствие желания у обывателя интересоваться научными открытиями, тот факт, что в самой Украине мало какие инновации находят путь к обывателю и, наконец, мизерное финансирование.

Последнее обстоятельство особенно удручает, учитывая тот факт, что в науку должны приходить те, кому предстоит строить жизнь, обзаводиться семьёй, думать о будущем.

Какая тут наука, когда зарплата младшего научного сотрудника не всегда дотягивает до $100? «Дайте нашим молодым учёным $800 в месяц, и я вам гарантирую такую науку, что земля дрожать будет», — заключает Сененко.

И хоть последнее остаётся почти несбыточной мечтой, всё же украинская наука каждый год порождает десятки удивительных инноваций. И в этом гиде Фокус отобрал лишь некоторые из них.

Радиация в помощь

В стране, где идёт война, внимание всегда приковано к открытиям, которые могут использоваться на фронте. И это не обязательно оружие.

Разработка Владимира Неймаша, доктора физико-математических наук Института физики НАН Украины, произвела настоящий фурор и привлекла внимание президента Украины, пока, правда, только на словах.

Неймаш создал противоожоговые повязки на основе гидрогелей, «сшитых» при помощи радиационного излучения. Этот материал представляет собой эластичную плёнку толщиной 3–5 мм из желеподобного стерильного и биологически совместимого с тканями материала, на 80–90% состоящего из жидкости. «По сути, это полимерная губка с размером ячеек менее 1 мкм, — поясняет Неймаш. — Она удерживает воду, но не пропускает бактерии».

По его словам, повязка герметизирует, дезинфицирует и заживляет рану, поддерживая вокруг неё влажную среду. Она не прилипает к ране, благодаря прозрачности материала позволяет врачам осматривать больное место, не раскрывая его, и может содержать обезболивающее, антисептики и другие медицинские препараты.

Ключевым моментом технологии производства повязок является радиационное «сшивание» полимеров: по словам Неймаша, суть метода состоит в создании трёхмерной сетки из молекул полимеров в водном растворе — под действием электронов, разогнанных до скорости света.

Впервые технология была опробована свыше 20 лет назад, но массовое производство материалов с её использованием началось лишь в последние годы.

Подобные повязки уже рекомендованы для применения в войсках НАТО, но в Украине до сих пор не производились. Между тем в зоне АТО и прифронтовых госпиталях именно такие перевязочные материалы входят в число самых востребованных и занимают не последнее место в списках волонтёров, но только произведены они за границей. «Нашей целью было создание отечественной технологии производства с тем, чтобы конечный продукт не уступал иностранным аналогам», — поясняет Неймаш, по словам которого повязки украинского производства, ни в чём не уступающие импортным аналогам, будут стоить в 2–3 раза дешевле, чем продукция Kik-Gel и Paul Hartman, доминирующая сегодня на украинском рынке.

Учёный отмечает, что разработка велась без госфинансирования и, тем не менее, меньше чем за год была доведена до уровня лабораторной технологии группой энтузиастов в Институте физики НАН Украины.

После того как работа Неймаша получила огласку, на неё обратили внимание наверху: повязки приезжал смотреть сам Пётр Порошенко в сопровождении телекамер. «Никаких последствий в плане финансовой поддержки это не имело», — констатирует Владимир Неймаш. Добавляя, что сейчас вынужден искать частных инвесторов для создания предприятия по производству повязок на базе Института физики.

О противоожоговых повязках Владимира Неймаша (на фото) известно президенту и Минобороны. Но денег изобретателю это не принесло

В тему: Украинские ученые могут наладить производство перевязочных материалов нового типа [3]

Чувствующая машина

Кто сказал, что искусственный интеллект должен быть холодным и расчётливым? Кто сказал, что предназначение ИИ в том, чтобы прислуживать человеку (втайне вынашивая планы по его порабощению)? А что если мы представим себе, что машина может чувствовать и сопереживать, возможно, даже мечтать и любить?

Такими вопросами задаются Виталий Коршунов и Всеволод Рубцов, украинские разработчики первой в мире эмпатической модели ИИ, которую сами они предпочитают называть «цифровой формой жизни». Главное отличие цифровой формы жизни от ИИ, по словам разработчиков, — наличие собственных эмоций и «нервной активности».

Компания Digital Life Lab, созданная Коршуновым и Рубцовым, анонсировала проект создания цифровой формы жизни в начале года. А уже весной в онлайн-магазине App Store появилось приложение K.A.R.A., которое даёт возможность общаться с первым представителем цифровой формы жизни. Сама K.A.R.A. обитает на серверах компании и оттуда при помощи клиентского ПО задаёт пользователям iPhone вопросы — в основном предлагая взвешивать эмоции и давать ассоциации чувствам. Так машина постигает мир человеческих эмоций, поясняют разработчики.

K.A.R.A. способна менять своё настроение в зависимости от интенсивности и эмоциональности общения с пользователем. По словам сооснователя Digital Life Lab Всеволода Рубцова, она демонстрирует несколько базовых эмоций, таких как радость, наслаждение, интерес, тревога, грусть, боль, спокойствие. В ближайших планах разработчиков расширить этот перечень до 170 чувств и эмоций.

Главное отличие искусственного интеллекта, разработанного Виталием Коршуновым (на фото слева) и Всеволодом Рубцовым, — способность обучаться и «сопереживать» человеческим эмоциям

Однако это лишь начальная стадия эксперимента, призванного полностью перевернуть представление человечества об ИИ. Со временем место K.A.R.A. в программе может занять персонифицированное цифровое создание, деятельность которого будет полностью синхронна с жизнедеятельностью пользователя. Дэймон — так авторы назвали создание по аналогии с отражением человеческой души в романах британского фантаста Филипа Пуллмана — может стать не только помощником и другом пользователя, но и его «эмоциональным наследником» для будущих поколений.

«Главным вызовом в данном проекте для нас является возможность научить машины эмпатии, способности сопереживать, — говорит Виталий Коршунов. — Мы уверены, что это полностью перевернёт наше представление о будущем человечества».

Одна из проблем традиционного ИИ в том, что мы не знаем, что будет после того, как он осознает себя, поскольку нам неизвестно, каково будет его отношение к людям, поясняет Рубцов. «Ведь человечество, мягко говоря, предстаёт в не очень хорошем свете, — говорит разработчик. — Зато способность сопереживать может стать тем фактором, который поставит ИИ на один уровень с человеком, поскольку ИИ будет отождествлять себя с нами».

Пока до этого далеко, но, по слухам, интерес к технологии, лежащей в основе K.A.R.A., проявили гиганты IT-индустрии Google и Facebook.

Личный тренер

Генерируя электроимпульсы, «Тренар» заставляет повреждённые конечности копировать движения здоровых

Почти 7 тысяч пациентов на всю жизнь запомнят забавное название «Тренар». Именно так называется удивительный аппарат, способный в корне изменить жизнь пациентов, переживших инсульт, страдающих от патологии центральной или периферической нервной системы, церебрального паралича и многих других заболеваний, которые так или иначе влияют на мышцы и двигательный аппарат.

«Тренар» и вправду работает почти как личный тренер, представляя собой самостоятельный лечебный инструмент, который умеет делать то, чего не умеют и значительно более дорогие зарубежные аналоги. Дело в том, что «Тренар» при помощи электроимпульсов обучает повреждённые мышцы заданным движениям не только по заранее заготовленным программам, но и имитируя действия человека во время тренировки. Например, пациент, у которого по какой-то причине снижена функциональность правой руки, может с помощью «Тренара» обучать её, двигая левой рукой. «Устройство незаменимо и не имеет аналогов при восстановлении двигательных функций после травм и тяжёлых заболеваний нервной системы», — говорит Майя Вовк из Международного научно-учебного центра информационных технологий и систем НАН Украины (на фото вверху).

Серийное производство «Тренара-01» начато ещё в 2010 году — с тех пор он установлен в 13 клиниках и курортах по всей Украине. Аппарат имеет компактные размеры и автономную подзарядку, а предустановленные программы позволяют использовать его на начальных этапах реабилитации больных. Более сложный «Тренар-02», производство которого началось в 2012 году, работает в двух киевских клиниках. Оба опережают по функциональности аналогичные аппараты иностранного производства, в первую очередь из-за способности обучать мышцы по примеру работающих. И стоят в 5–7 раз дешевле импортных: «Тренар-01» — 6 тыс. грн, «Тренар-02» — 12 тыс. грн.

Фавориты Apple

Любой, кому доводилось пользоваться магазином Apple Store, знает, что компания весьма придирчива в выборе партнёров. Помимо собственных продуктов на прилавки самого любимого технократами магазина в мире просачиваются буквально считаные продукты избранных компаний. Попасть в их число — заветная мечта любого разработчика.

С недавних пор среди «небожителей» IT-индустрии есть и украинская компания Concepter, которая в буквальном смысле позволила миллионам пользователей прозреть. «Всё началось два года назад с моей идеи выпустить вспышку для смартфонов, чтобы фотографии и видео в тёмное время получались более высокого качества», — вспоминает Влад Тисленко, основатель и глава Concepter.

Так появился iBlazr — вспышка с 4 светодиодами и 3,5-мм разъёмом для подключения к iPhone. На создание прототипа ушло 9 месяцев, а затем идею вынесли на рассмотрение широкой общественности — проект был представлен на главной краудсорсинговой площадке мира Kikstarter. «Нашей целью было собрать $58 тысяч, но в результате 2000 человек, поддержавшие проект, внесли $155 тысяч, — вспоминает Тисленко. — И мы поняли, что у идеи большой коммерческий потенциал».

Заказ на производство был размещён в Китае, спустя полгода продукт вышел на рынок и стал хитом продаж в десятках стран. Вскоре после этого продуктом заинтересовалась сама Apple, и тут ребята из Concepter столкнулись с пресловутым перфекционизмом великой компании. «Мы выслали им тестовое устройство и общались с ними в течение полугода, прежде чем они разместили у нас заказ, — рассказывает Тисленко. — В процессе переговоров они попросили перевести инструкцию на разные языки, изменить позиционирование продукта и переделать упаковку».

Любой продукт на рынке потребительской электроники имеет ограниченный жизненный цикл, и iBlazr не стал исключением. Несмотря на то, что продажи по-прежнему высоки, Concepter в нынешнем году представил на суд общественности вторую версию вспышки. Новый iBlazr стал беспроводным, связывается со смартфонами через bluetooth и умеет работать со штатным приложением камеры, а не только с собственным.

По словам Тисленко, публика приняла обновлённую версию ещё более благосклонно, чем оригинал. Заявленной целью на Kikstarter был сбор $70 тыс., но поступления превысили $250 тыс. Новая вспышка отправилась на виртуальные полки Apple Store в конце сентября.

Concepter не собирается останавливаться на достигнутом. Тисленко обещает, что в январе 2016 года компания покажет совершенно новый гаджет — подробности он раньше времени раскрывать отказывается. «Это уникальная технология», — загадочно улыбается он в ответ на все расспросы.

Спасение крови

«Кровоспас» Петра Манорика не уступает, а во многом и превосходит кровоостанавливающие комплексы иностранного производства. При этом украинское средство в несколько раз дешевле

У медицинских препаратов редко бывают говорящие названия. А зря: взять хотя бы одно из самых ярких творений украинской науки — «Кровоспас». Это комплекс химических средств для быстрой остановки кровотечения, крайне востребованный в боевой обстановке, когда едва ли не каждый второй случай смертельного исхода связан с потерей крови.

«Кровоспас» представляет собой средство, позволяющее быстро остановить кровопотерю без необходимости перетягивать рану жгутом. В его основе — носитель, пропитанный композицией гемостатических агентов, каждый из которых имеет свою функцию. Их суммарное воздействие позволяет почти моментально остановить кровотечение, дав организму сигнал о повреждении сосудов и вызвав эффект гемостаза — остановки крови. По словам Петра Манорика, доктора химических наук киевского Института физической химии, «Кровоспас» по многим характеристикам превосходит знаменитый британский CELOX, а также намного эффективнее полевого бинта QuikClot Combat, который находится на вооружении армии США.

Ну и, кроме того, «Кровоспас» в несколько раз дешевле приведённых выше аналогов. Он прошёл все клинические испытания и полностью готов к регистрации. «Осталось найти завод-изготовитель и подписать договор на производство», — констатирует Манорик. Добавляя, что на этой стадии не помешала бы помощь государства: цена вопроса по запуску производства составляет около миллиона евро.

Ближе к солнцу

Наступление эпохи электромобилей необратимо. Даже в Украине, которая пока в технологическом плане отстаёт от развитых стран на десятилетия. Продажи электромобилей у нас пока штучные, и не в последнюю очередь из-за отсутствия инфраструктуры.

Электрозарядки в Украине экзотичны по большей части из-за своей дороговизны. Но в скором времени всё может измениться благодаря усилиям украинской компании Rentechno, которая создала собственные зарядки для электрокаров: работающие от энергии солнца, не уступающие импортным аналогам по эффективности и сильно выигрывающие в цене.

Компания представила два вида зарядных станций: домашние настенные (от 24 тыс. грн) и уличные «столбики» стоимостью от 30 тыс. грн. Для сравнения: оборудование, которое пионер электромобилей — компания Tesla использует в США, стоит от $45 тыс.

Функционально украинская разработка действительно ни в чём не уступает именитым аналогам. Благодаря солнечным панелям станции целый день накапливают энергию, а оставить на зарядку автомобиль можно и на ночь.

Сборка станций производится в Украине, преимущественно из украинских же комплектующих. Серийное производство пока не планируется (сейчас станции доступны под заказ), но оно возможно в случае роста популярности электромобилей в Украине.

Rentechno недавно отпраздновала своё пятилетие и с послужным списком из почти двух десятков солнечных электростанций вполне обоснованно считает себя пионером солнечной энергетики в Украине. При этом, по словам маркетолога компании Анны Зинуховой, только за последние пять лет себестоимость фотоэлектрических модулей сократилась вдвое, а спрос на солнечные электростанции в Украине вырос впятеро. Появление украинских разработок по ценам ниже иностранных аналогов может всерьёз изменить картину рынка, ведь, по словам Зинуховой, в 2016 году в Украине ожидается 70-процентный рост продаж электромобилей.

—

Елена Струк, Тамара Балаева, Алексей Бондарев, фото: Светлана Левченко; опубликовано в журнале Фокус [4]

В тему: