...Наши генералы в целом оказались не готовы... Экономику можно и нужно было переводить на военные рельсы уже более полугода назад. Реальная система территориальной обороны — ТРО — необходима, ее необходимо развивать. Реструктурировать систему управления нужно было еще вчера.

Николай Сунгуровский — руководитель военных программ Центра Разумкова, один из ведущих экспертов в области безопасности, который работает в этой области уже более 20 лет. В журнале «Тиждень» с его помощью попытались проанализировать деятельность армии за последние полгода.

— Оцените стратегию действий армии, выбранную военным руководством. Почему это до сих пор АТО, а не официальная война?

— Надо понимать, что стратегия избиралась, исходя из состояния не только армии, но и всего сектора безопасности, который на начало конфликта с Россией был полуразрушенным. Печально, но 6 тысяч солдат, названных Тенюхом в марте, — это реальная цифра, правда, если говорить исключительно о силах мгновенного реагирования, которые были на тот момент полностью укомплектованы техникой и людьми и готовы по первому приказу выдвинуться.

Готовность остальных частей была намного ниже нормы. Наибольшей же проблемой стало то, что у нас не было — точнее, они были сознательно разрушены — частей резерва, которые впоследствии назовут территориальной обороной. Именно поэтому, кстати, Министерство обороны условно быстро согласилось на формирование добровольческих батальонов, ведь своя соответствующая база была просто искромсана за последние четыре года, информацию о чем тщательно скрывало предыдущее командование МО и Генштаба. В свое время речь шла об уничтожении около 400 военных городков, это чтобы вы оценили масштаб.

Относительно АТО [2] считаю, что до открытого вторжения русской армии в середине августа это действительно была антитеррористическая операция. Понятно, что ее сложность заключалась в том, что Вооруженные силы не могут действовать против террористов, которые скрываются среди мирного населения, ведь они для этого не предназначены. Поэтому назвать все это изначально военной операцией означало резко увеличить количество жертв из числа гражданских.

Вот только я не говорю, что можно было делать все так, как это делало военное руководство. В законе о борьбе с терроризмом, например, не прописано, что мы должны были действовать исключительно батальонными группами ВСУ. Единственная проблема АТО — то, что руководила ею СБУ, то есть армия не играла первую скрипку в принятии решений.

Но при этом в руководстве постоянно был представитель Генштаба, поэтому говорить, что армия ни при чем, ни в коем случае нельзя. Трудно оценивать оперативную тактику, о которой вы спрашиваете, ведь это закрытая информация. Но, судя по результатам, можно говорить о качестве управления и решений, которые принимались. К тому же надо понимать, что уровень подготовки нашей армии очень низкий, ведь все учения, которые проводились в последние годы, были не более бригадного масштаба, а зачастую батальонного.

В целом большинство ошибок в управлении были связаны с банальной бюрократией и отсутствием ответственности и инициативы, ведь в армии до сих пор действует правило: «Выдвинул инициативу — сам ее и выполняй». Как следствие — наши силы постоянно сдавали инициативу в боевых действиях, что недопустимо в принципе.

Мы постоянно давали противнику возможность отступить, перегруппироваться, подтянуть резервы. Все это лишние жертвы. Но не стоит упускать из виду и фактор предательства, которое сочеталось с упомянутой безынициативностью. Честно говоря, следует признаться, что наши генералы в целом оказались не готовы к боевым действиям нового типа, которые они не изучали и о них не думали, — войны чужими руками. Поэтому из тех 114, которые сегодня есть, можно было оставить три-четыре — мало бы что изменилось.

В тему: Нашу армию хоронят генералы [3]

— Надо ли было вводить военное положение еще ​​весной или летом? Что скажете по поводу адекватности действий политического руководства?

— Считаю, что тогда это ничего не дало бы и не изменило бы. Да, были бы несколько усилены ограничительные меры вроде комендантского часа и введены военные комендатуры и прокуратуры. Однако это не увеличило бы количество подготовленных генералов и не улучшило бы их оперативное искусство, не дало бы военной техники.

Когда говорят, что якобы военное положение заставило бы экономику перейти на военные рельсы, то это бред. Ведь мобилизация экономики происходит во время так называемого особого периода, который, в свою очередь, начинается с мобилизации, которая у нас, пусть и частичная, была объявлена ​​еще в марте. То есть мы давно уже живем в условиях особого состояния, и при желании политического руководства экономику можно и нужно было [4] переводить на военные рельсы уже более полугода назад, никто этого не запрещал.

В тему: Украине нужно военное положение, управление в свои руки должен взять Генштаб ВСУ, — Балога [5]

Но власть боялась ответственности и собственного народа, того, что новые добровольческие соединения не будут повиноваться приказам. Кстати, сейчас это военное положение вполне можно и даже уже нужно вводить на территории двух областей, организовать Ставку Верховного Главнокомандования.

Еще в конце февраля тогдашнее новое руководство провело широкую встречу с военными экспертами, где мы выписали сценарий развития событий. Пока все так и происходит. На той встрече мы предложили комплекс опережающих действий.

К сожалению, ни одно из них до сих пор не было воплощено в жизнь. Вот сейчас, наконец, дошло до организации партизанского движения, которое, кстати, вполне могло бы в свое время остановить развитие сепаратизма на Востоке. Но время упущено, и люди начали все делать самостоятельно. Государство стало участвовать только сейчас.

В тему: В планах Генштаба Украины — создание партизанского движения на востоке Украины [6]

— Насколько осмысленной и упорядоченной, по вашему мнению, была деятельность Саламатина и Лебедева по развалу армии? И что скажете о нынешнем министре?

— Очевидно, что недаром кадровые сотрудники ГРУ ГШ РФ сидели в руководстве всех силовых структур. Эти люди, безусловно, проводили четкую, заранее спланированную и согласованную политику разрушения всего сектора безопасности в Украине. И, надо признать, довольно успешно. Относительно господина Гелетея скажу одно: президенту давно стоит каким-то образом, простите, заставить этого деятеля прикрыть рот или больше не делать вид, что он великий полководец, потому что вообще-то всеми боевыми действиям руководит начальник Генштаба.

В тему: Заявлением о российском ядерном ударе министр обороны Гелетей вызвал волну насмешек, — Der Spiegel [7]

— Надо все же было Украине воевать за Крым и правы ли те, кто говорит, что воевать было нечем, и что молча сдать его и лучшее оружие — это был единственный выход?

— 80% военнослужащих ВСУ в Крыму составляли местные контрактники, с которым уже несколько лет плодотворно работали сотрудники ФСБ и ГРУ. Количество тех, что были закреплены за Черноморским флотом РФ, кстати, за последние три года в Крыму увеличилось вдвое. Поэтому фактически мы имели там на три четверти небоеспособные части.

Боюсь, что даже если бы и был четкий приказ стрелять, то все равно они не делали бы этого. Есть еще один важный аспект. Чтобы стрелять в человека, нужно преодолеть определенный психологический барьер, войска к этому должны готовить.

ВСУ были абсолютно не готовы стрелять на поражение, тем более в Крыму. В тех же своих соседей и знакомых, которых Россия мастерски использовала для собственной спецоперации. Более того, тот барьер, неготовность стрелять, существовал и после окончания крымской эпопеи, фактически примерно до конца апреля, когда полились реки крови с украинской стороны на Донбассе. Сегодня, конечно, он уже преодолен: и армия, и добровольцы, и волонтеры четко знают, куда и зачем они идут.

—  Оцените уровень подготовки российской армии в сравнению с нашей.

— То, что очень часто кричат ​​о невозможности воевать с российской армией, неправильно. Ведь подготовленный контингент в РФ не так уж велик — от 150 до 200 тысяч солдат на всей территории. Преимущественно это десантники. Единственное, в чем армия РФ имеет абсолютное преимущество — авиация и ПВО.

Налет пилота в среднем там составляет 120 часов, в Украине — 40. Но сухопутные войска у нас вполне сопоставимые. А огромные потери русских объясняются тем, что им приходится воевать не самим по себе, а вместе с тем сбродом из так называемого ополчения, даже не «зелеными человечками», а какими-то гуманоидами, абсолютно непредсказуемыми и трудно контролируемыми. Отсюда и потери в регулярных частях, не говоря уже о «дружественном огне». Хотя надо понимать, что у нас до сих пор боевые действия ведутся на уровне батальонов: успел — прорвался, не успел — попал в засаду. Это еще даже не бригадный уровень.

— Что делать сейчас? Ваши предложения?

— Ввести жесткую ответственность за принятие решений, отдачу приказов и обеспечение условий для их выполнения. Ведь именно на этапе обеспечения — технического, медицинского, бытового и т.д. — у нас провал. А сколько потерь от того, что группы выдвигаются на боевое задание без разведки, комендантского сопровождения. Стоит резко усилить подготовку войск, которая, слава Богу, сейчас происходит гораздо активнее на базе ВСУ, НГУ и добровольческих соединений. Начало активно действовать Общество содействия обороне, где создано управление содействие территориальной обороне. Им выделили место на полигоне «Десна», и там осуществляется подготовка.

Стоит понимать: то, что у нас организовывалось под вывеской территориальной обороны, — просто восстановление резервных частей для ВСУ. Но реальная система ТРО необходима, ее необходимо развивать. А ее действующие батальоны нужно превратить в регулярные воинские части. Срочно провести полный осмотр и инвентаризацию, а затем разрабатывать новую модель безопасности государства — с учетом нынешних реалий.

И в зависимости от этого проводить реформы всех силовых органов, в том числе и ВСУ. Плюс четко ответить себе на вопрос: от чего и как собираемся защищаться, определить свои интересы и возможности их защиты. Очень нужным в этом смысле является создание Службы специальных операций. Не стоит путать со спецназом — речь идет об органе, который будет заниматься информационными, медийными, политическими, кибер-операциями по защите украинских интересов.

Аналогичная структура, например, много лет действует в РФ. Следует понимать, что нормальных реформ в военное время со стороны МО все равно не получится из-за нехватки ресурсов, однако бороться с коррупцией и реструктурировать систему управления нужно было еще вчера. Как и усиливать контроль общественного сектора по всем системам государства, в том числе и системой безопасности.

Справка

Николай Сунгуровский — военный эксперт, ученый, полковник запаса. Родился в 1951 году в Москве. В 1972 году окончил Оренбургское высшее военное зенитное ракетное училище, в 1982-м — Киевскую академию противовоздушной обороны. Служил в 39-м Научно-исследовательском институте боевого применения войск ПВО сухопутных войск, Аналитической службе Аппарата СНБО. С декабря 1999 — координатор программ Центра Разумкова. С февраля 2000-го — внештатный консультант Комитета по вопросам национальной безопасности и обороны Верховной Рады Украины.

—

Богдан Буткевич, опубликовано в издании  Тиждень.UA [8]

Перевод: Аргумент [9]

В тему:

• Война с Россией. Тезисы и выводы [10]
• Волонтеры в тени: как украинцы обеспечивают армию в обход закона и бюрократии [11]
• Армию разоружают. Украина остается без защиты [12]
• Прощай, оружие! Кто и как разворовал арсеналы Украины [13]
• «Корсары», «Скифы», «Цветники»... Новое украинское оружие не уступает мировым образцам [14]
• У России не будет шансов — если Украина купит у США противотанковые средства и ПВО [15]
• Путин блефует, грозя разрушить украинский ВПК [16]
• Украина в НАТО: зачем это нужно простым украинцам [17]
• Армия Украины после АТО: презентация будущего Вооруженных сил Отечества [18]