«Полярные шапки не растают к 2025 году. Все это просто неправда»

1.00

Нет

«Почти все, что вы можете услышать о глобальном потеплении, — вранье». Физик из Беркли Ричард Мюллер о важности научного скепсиса и о том, как он поверил в мировое увеличение температур.

Глобальное потепление — предмет жарких споров политиков и ученых. Пока первые обсуждают необходимость применения дорогостоящих мер по его замедлению, вторые не могут договориться, происходит ли потепление на самом деле и насколько повинен в нем человек. Сегодня большинство ученых уверены в реальности заметного температурного скачка в последние 50 лет и в его зависимости от антропогенных факторов. Тем не менее ряд громких скандалов, связанных с подтасовкой фактов сторонниками глобального потепления, оставляет пространство для сомнений.

Ричард Мюллер, профессор физики Калифорнийского университета в Беркли, обладатель докторской степени, автор популярных книг «Физика для будущих президентов» и «Энергия для будущих президентов», до недавнего времени был известен последовательным критическим отношением к проблеме глобального потепления. Одновременно с началом карьеры в точных науках Мюллер заинтересовался науками о Земле. Он занимался изучением ледниковых периодов, динамики биоразнообразия и многими другими проблемами.

Ричард Мюллер, профессор физики Калифорнийского университета в Беркли

Мюллер был одним из ученых, предложивших гипотезу существования Немезиды, карликовой звезды — компаньона Солнца, которая могла бы объяснить периодическое массовое вымирание биологических видов на Земле. Он выступил одним из основателей Supernova Cosmolo3 Project (Космологический проект сверхновых звезд), в рамках которого было доказано ускоренное расширение Вселенной. (За участие в этой работе ученик Мюллера Сол Перлмуттер получил в 2011 году Нобелевскую премию по физике.)

С 2010-го Ричард Мюллер вел эксперимент по изучению температуры земной поверхности (проект BEST — Berkeley Earth Surface Temperature Project) с целью независимой перепроверки данных о температурных изменениях, произошедших за последние два с половиной века в разных точках земного шара. Хотя участники проекта были уверены, что их исследование поможет вскрыть новые подтасовки, завершенные этим летом измерения показали, что глобальное потепление вполне реально.

Почему дискуссия вокруг глобального потепления вызывает столько противоречий и в академической среде, и в обществе?

Думаю, все дело в том, что глобальное потепление — пока еще слабое и малозаметное явление, поэтому людям, не имеющим отношения к науке, в него просто сложно поверить. В то же время мы постоянно слышим о значительных экономических мерах, которые необходимо предпринять в связи с глобальным потеплением. Это создает конфликт: налогоплательщики должны платить за то, чего они даже не видят, им приходится верить ученым на слово. Да и в самом научном сообществе нет согласия.

Есть ученые, которые долго исследовали вопрос и пришли к выводу, что глобальное потепление очень опасно. Они часто преувеличивают полученные результаты, чтобы убедить общественность разделить их опасения. Другие ученые, которые эти искажения замечают и хотят опровергнуть, начинают, в свою очередь, преувеличивать данные собственных исследований. Такое случается, когда наука сталкивается с политикой.

Верите ли вы теперь сами в глобальное потепление?

Я называю себя обращенным скептиком. Теперь, после исследования, которое мы провели с группой BEST, я убежден, что глобальное потепление не миф и его главная причина — человеческая деятельность. В то же время почти все, что вы можете услышать о глобальном потеплении, — вранье. Так что пространство для скепсиса у меня остается.

А что именно неправда?

Например, говорят, что растет число штормов и ураганов. Многие люди в это верят. На самом деле это не так. Ужасный ураган «Катрина», обрушившийся на США несколько лет назад, никак не связан с глобальным потеплением, что бы об этом ни говорили по телевизору. Вообще, климат не становится более изменчивым, скорее наоборот. В разговорах о потеплении полно дезинформации, и, кстати, именно из-за этого многие люди начинают скептически относиться к науке: они понимают, что их кормят баснями. Глобальное потепление никак не связано с гибелью медведей в Арктике. Полярные шапки не растают к 2025 году. Все это просто неправда.

Но ведь есть какие-то немедленные эффекты глобального потепления. Мы можем что-то наблюдать прямо сейчас?

Нет, немедленных эффектов нет. По официальным данным, за последние 50 лет средняя температура на земном шаре выросла на 0,64 градуса — меньше чем на две трети градуса! Кажется незначительной величиной? Она и есть незначительная. Когда мы стали смотреть на показания мониторинговых станций по всему миру, оказалось, что треть из них зафиксировала на отрезке последних ста лет похолодание.

Оставшиеся две трети показали потепление, но, вдумайтесь, на 33% поверхности Земли за последние сто лет стало холоднее. Глобальное потепление не приводит к таянию льдов Килиманджаро. Опасность не грозит нам ни сейчас, ни в ближайшем будущем, но мы должны серьезно готовиться к значительным климатическим изменениям через двадцать, сорок, пятьдесят лет.

Есть ли у людей, с недоверием относящихся к глобальному потеплению, общие черты? Определенные политические взгляды, например?

Знаете, большинство скептиков, которых я встречал, были просто хорошо информированы. Я сужу, например , по своему опыту общения с чиновниками правительства США: те из них, кто глубже погружен в тематику, сталкивался с проблемами потепления по опыту какой-то предыдущей работы, воспринимают шумиху вокруг глобального потепления более осторожно.

Вообще, сложно сказать, влияют ли социальное происхождение или политические предпочтения на склонность к критическому мышлению. Но консерваторы, например, обычно больше озабочены деньгами, а значит, внимательнее изучают вопросы глобального потепления, которое может привести к существенным тратам. Впрочем, я здесь уважаю обе стороны.

А знаменитые скептики в вопросе глобального потепления братья Кох, которые в основном и финансировали ваш проект, тоже «обратились»?

Братья Кох действительно были очень заинтересованы в том, чтобы разобраться с научными обоснованиями глобального потепления. Они знали, что существуют определенные проблемы и нерешенные вопросы, они знали, что есть некоторые преувеличения. Для того чтобы все это выяснить, они и поддержали наше исследование. Надеюсь, что они пока еще не перестали быть скептиками — чтобы «обратиться», нужно внимательно изучить результаты нашей работы.

Я верю, что нам удалось ответить на многие важные вопросы. Мы провели глубокий и аккуратный анализ, но его выводы опубликованы в интернете относительно недавно, и специалисты только начали с ними знакомиться. Надеюсь, мы сможем «обратить» многих скептиков.

В то же время буду рад, если мы сможем убедить апологетов глобального потепления в том, что многие типичные аргументы вроде увеличения числа штормов ложны. Наука — часть знания, которая действительно может стать основой для всеобщего согласия, но это требует времени. Скептики должны стать менее скептичными, и наоборот.

В тему: Что натворили бы ученые, если бы им дали абсолютную свободу: 10 самых жутких экспериментов [2]

На вашем сайте есть раздел «теорем» на разные случаи жизни, и следствие к одной из них гласит: «Скука часто порождает творчество». А верна ли такая теорема: «Скепсис — двигатель науки»?

(Смеется.) Вообще-то, я считаю, что обязанность каждого ученого быть скептичным надлежащим образом, то есть в содержательном смысле. Нельзя сказать: «Нет, я в это не верю!» Нужно сформулировать причину недоверия, и она должна исходить не из политики или экономики, а из самой науки. Необходимо изучать исследования и соглашаться с ними или находить конкретные пробелы — и тогда, пожалуйста, будьте скептиками.

В одном из интервью вы подчеркнули, что являетесь скептиком, но не отрицателем. В чем разница?

Если придерживаться темы глобального потепления, то к отрицателям (Мюллер использует слово denier . — С.Д.) я отношу людей, которые не интересуются научными обоснованиями, а исходят из заранее сформулированной позиции и подгоняют факты под нее. Так действуют адвокаты: они не упоминают обстоятельства, которые подтверждают вину клиента, а рассматривают только часть улик.

Кстати, отрицатели не обязательно отрицают глобальное потепление — бывают отрицатели и с противоположной позицией, яркий пример — бывший американский вице-президент Эл Гор. Он никогда не пытался разобраться в научной стороне вопроса, считая, что глобальное потепление и его эффекты, безусловно, доказаны. Даже встречаясь с учеными, он отказывался разговаривать об исследованиях. Обычно он говорил: «С наукой все ясно. Давайте обсудим, что нам теперь с этим делать». Ему была интересна только экономика.

Но ведь это типичная человеческая черта — подгонять факты под заранее сделанные выводы?

Да, это так. Но в этом и состоит величие науки: я уверен, что наша цивилизация обязана прогрессом именно приобретенному умению достигать истины, несмотря на предрассудки. Мне кажется, разница между ученым и неученым состоит в том, что у неученого есть сильные предрассудки, а у ученого есть сильные предрассудки, в которых он отдает себе отчет. Часто приходится прибегать к невероятным ухищрениям, чтобы обойти свои предрассудки и все-таки выяснить правду.

Получается, быть ученым — значит идти против своей природы?

Да. Наука в целом противоестественна.

А прав ли тот ученый, который намеренно искажает результаты своего исследования, чтобы повлиять на общественное мнение в вопросах, которые считает важными для всего человечества?

Я знаю очень хороших ученых, которые пошли по этому пути и тем самым принесли огромный вред. Такие действия разрушают репутацию науки. Люди перестают доверять ученым, и в этом намного больше вреда, чем пользы в убеждении кого-то с помощью обмана.

Я считаю, что даже в разговорах о практической пользе, которые ученые иногда торопятся заводить, нет ничего хорошего. Вот сейчас много обсуждают бозон Хиггса, некоторые утверждают, что его обнаружение в ближайшем будущем даст какие-то прикладные результаты. При этом вся пятидесятилетняя история вопроса говорит об обратном. Зачем нужны такие заявления? Впрочем, это пример не совсем хороший: ужаснее всего, когда научный обман используется в политических целях.

А в обычной жизни вас можно назвать скептиком? Например, по отношению к новому поколению?

Я уже говорил, что различаю скепсис и обоснованный скепсис. Скептиком быть легко: я знаю людей, которые про любую новость говорят: это чушь. Но это не надлежащий скепсис. Надлежащий — это когда вы можете выделить внятную причину для сомнений. Это не то же самое, что быть циником или пессимистом. С цинизмом и пессимизмом можно относиться к молодому поколению, но со скепсисом — не вижу смысла.

Теперь, когда ваше исследование почти завершено, чем вы планируете заняться?

Ну, нам еще предстоит многое сделать. Например, сейчас мы занимаемся океанами. Они не учитывались в прежнем исследовании. Мы изучаем изменчивость температуры: как я уже говорил, к нашему удивлению, выяснилось, что, вопреки предположениям, она не увеличилась, и мы пытаемся с этим разобраться. Мы смотрим, как взаимодействуют океан и суша — здесь тоже много вопросов.

Но главная тема, которой я сейчас начал заниматься совместно со своей дочерью, — мы пытаемся понять, что делать дальше, как бороться с потеплением в будущем. Как ни странно, большинство из предлагаемых сейчас мер абсолютно умозрительны, они почти не принимают во внимание полученные научные данные. Здесь все почти так же запутанно, как в теоретическом обосновании глобального потепления.

Одна из важных тем здесь — природный газ. Мы уверены, что первая мера в борьбе с глобальным потеплением — глобальный переход с угля на природный газ. Именно на эту выполнимую задачу нужно сделать особый упор. Для многих это звучит неожиданно, некоторые мои друзья-экологи возмущаются и говорят, что природный газ еще хуже угля. Но здесь, как и в вопросе глобального потепления, нужно смотреть на научные факты. При выработке того же количества энергии природный газ дает в три раза меньший выброс CO2, чем уголь.

Нелегко будет убедить Китай отказаться от использования угля, а ведь львиная доля вредных выбросов приходится именно на китайскую угольную энергетику.

Нелегко, но они могут это сделать, а мы можем им помочь, и как раз перевод Китая с угля на природный газ — одна из важнейших задач сегодня.

В тему: Китай делает ставку на сланцевый газ: его запасы огромны [3]

Звучит как хорошая новость для России.

Именно так! Для России и других стран с большими запасами природного газа. Например, для США.

Сергей Добрынин, опубликовано в журнале «Вокруг света» [4]

В тему: