Фемида против Марса

1.00

Нет

Почему Украине нужны военные суды. Насколько справедливыми бывают обвинения в военных преступлениях.

Военная служба в любой стране является тяжелой работой, пишет Тиждень [2]. Рискованной, часто неблагодарной и точно не выгодной с точки зрения денег. Служба не открывает двери и не стелет красную дорожку. Почему тогда люди выбирают военную карьеру? Для кого-то это определенная романтика и приключения, для других главную роль играют социальные льготы и гарантии. Например, на службу в армию США нередко идут, чтобы по упрощенной процедуре получить гражданство. Но в основном речь идет о хоть малейшей, но все же доле патриотизма: человек идет в армию, чтобы защищать свою страну.

Впрочем, иногда случаются ситуации, когда защитники становятся беззащитными перед своим собственным государством. Речь идет о случаях, когда военных начинают преследовать за преступления, совершенные в зоне боевых действий. Любая война по своей природе - это жестокость и агрессия, однако даже у такого зла есть официальные правила. Нередко грань между дозволенным и преступлением слишком тонка, і вчерашний национальный герой завтра может моментально превратиться в преступника.

Проблема лишь в том, что большинство правил ведения конфликтов были сформулированы во времена «джентльменских войн». Однако эти времена давно прошли. Войны становятся гибридными, на смену официальным армиям приходят террористы, «повстанцы», «отпускники» и «вчерашние шахтеры-трактористы» без опознавательных знаков и моральных устоев.

Эти формирования могут прикрываться мирным населением, уничтожать медицинские автомобили, просить перемирия, чтобы сразу его нарушить, а при необходимости сбрасывать камуфляж и становиться «пострадавшим мирным населением». Зато регулярные войска [3] должны соблюдать законодательство. Впрочем, в условиях гибридных конфликтов это становится уязвимостью, которую охотно пытается использовать враг [4].

В тему: Донбасс, забытая война Европы. Репортаж с линии фронта [5]

Судебная специфика

По состоянию на апрель 2019 года, по данным Виктора Муженко (в то время еще начальника Генштаба ВСУ), которые он обнародовал в одном из интервью, в Украине былі открыти уголовные производства в отношении восьми тысяч военнослужащих. А еще около тысячи воинов находились в тюрьмах. Очевидно, что єта цифра не показывает полную картину, так как, скорее всего, не учитывает дел в отношении добровольцев или представителей других силовых структур.

Впрочем, и она поразительна. Как отметил генерал, иногда солдат обвиняют даже в том, что они применили насилие в отношении своих врагов. Человек приезжает с оккупированной территории в Северодонецк, пишет заявление, и в отношении защитника Украины возбуждается уголовное дело, потому что таков закон. Абсурдно? Да. Но еще абсурднее, когда эти производства затем рассматриваются в обычных гражданских судах. На шестом году войны в Украине все происходит именно так. И истории с открытием дел на основании заявлений сепаратистов по поводу повреждения имущества и решения судов о возмещение его - это только цветочки.

Скажем, бойцов 51-й ОМБр, которые пересекли государственную границу в районе Краснопартизанска, чтобы избежать массированного удара «Града» с российской территории, обвинили в дезертирстве и открыли соответствующие уголовные производства. Но о каком дезертирство речь? Люди спасали свои жизни. Даже перейдя государственную границу и оказавшись в другом государстве, воины не имели никакого намерения уклоняться от военной службы, о чем говорит квалификация по статье 408 УК, которая предусматривает уголовную ответственность за дезертирство. Лишь под давлением общественности эти дела были закрыты за отсутствием состава преступления, в том числе и те, что находились в судах.

Еще пример. Жена командира экипажа Ил-76 [6], сбитого над Луганским аэропортом, требовала от суда установить, что гибель ее мужа была связана с ведением Россией агрессивной войны. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявления, и только апелляционный исправил его решения и все же связал гибель мужа с вооруженной агрессией РФ.

В тему: Дело о сбитом в Луганске Ил-76: судьи саботируют процесс над главарями «ЛНР» [7]

До 2010 года военные суды (ВС) в Украине существовали. Но президент Виктор Янукович решил отменить их за ненадобностью. С началом вооруженной агрессии в 2014-м деятельность военной прокуратуры была восстановлена, однако суды - нет. Обещания Петра Порошенко создать военные суды так и остались обещаниями. Займется ли этим вопросом новый президент - трудно сказать. Но якобы, по утверждению лоббистов создания военных судов, дело может сдвинуться с мертвой точки. По крайней мере, этот вопрос уже обсуждается.

Сегодня в стране происходит судебная реформа [8] и катастрофически не хватает кадров в судах первой инстанции. В этом контексте заметна поразительная тенденция затягивания сроков рассмотрения дел, касающихся военных преступлений и преступлений, совершенных военнослужащими. Скажем, в отношении разведчиков Западного ОК дело в Северодонецке рассматривается уже два года.

В процессе открылся вопиющий прецедент: судья, которая судила украинских воинов, приезжала на работу в Северодонецк с оккупированной территории, где постоянно проживала. И это не единичный случай. Нередко судьи прифронтовых территорий живут в ОРДиЛО [9], имеют там родственников или имущество. Поэтому говорить, что они будут выносить объективные и справедливые решения относительно военных, не приходится. А если учесть, что многие дела, связанные именно с военными преступлениями, содержат государственную тайну, то и комментарии излишни.

Демотивирующий фактор

С началом вооруженной агрессии следственный комитет РФ штампует дела в отношении наших военных. Там создано целое управление, которое только этим и занимается. Делается все это с единственной целью - на перспективу. Потому что власть меняется, а заведенные дела остаются. В Кремле рассчитывают на то, что впоследствии смогут использовать их в свою пользу.

Например, когда в Украине придут к власти коллаборационисты [10], то можно будет избавиться от всех подозрительных вражеских элементов на территории новой/старой колонии. Собственно, история с требованием Кремля, что он освободит украинских моряков, но только при условии (на котором «прокололся» президент Владимир Зеленский), что их в Украине будут судить по российским обвинениям и законам, несколько проливает свет на эту схему. Поэтому одной из важных задач наших военных судов должна стать юридическое противодействие производствам, открытым в РФ, то есть уничтожение всех возможных прецедентов на будущее.

Идея восстановления военных судов предусматривает создание трехзвенной системы: гарнизонные суды, Апелляционный суд и Военная палата кассационного уголовного суда в составе Верховного суда Украины. Чтобы эта система эффективно функционировала, стране достаточно 100-120 судей.

Вносить изменения в Конституцию не надо, достаточно ст. 18 Закона о судоустройстве, а статус судей дополнить одним абзацем, предусмотрев деятельность военных судов (ВС). К подсудности ВС должны быть отнесены все преступления, предусмотренные разделом 19 УК (так называемые военные преступления), все преступления, совершенные военнослужащими (в том числе и в группе с гражданскими), военные административные правонарушения и дела, связанные с принятием на военную службу, прохождением и увольнением с нее.

Почему ВС необходимы, доказывают не только многочисленные примеры абсурдных уголовных производств, но и обычная логика. Любое дело может быть рассмотрено с соблюдением принципа верховенства права только тогда, когда его будет вести профессиональный судья, знающий специфику военной службы, порядок принятия решений командирами, особенно в боевой обстановке. То есть судья, который имеет соответствующие знания в этой сфере. Каким образом гражданский служитель Фемиды может оценить те или иные действия командира в бою, не имея элементарного военного образования?

В качестве примера - два нашумевших дела. Пограничник Сергей Колмогоров по указанию командира произвел несколько выстрелов в сторону машины, которая прорывалась через блокпост. Якобы его пули задели пассажирку этого автомобиля. Бойцу инкриминировали ст. 115 (умышленное убийство) и ст. 364 ч. 3 (превышение должностным лицом правоохранительного органа своих полномочий) и приговорили к 13 годам лишения свободы. При том, что он был военнослужащим и выполнял боевые задачи в зоне АТО. И это при том, что в главе 19 УК есть соответствующие статьи, согласно которым такие действия не подлежат квалификации как военные преступления.

В тему: Засуджений прикордонник Колмогоров: не треба боятися виконувати наказ. Відео [11]

Ну и, пожалуй, самая известная история - дело генерала Виктора Назарова. В том, что ему инкриминирует прокуратура (ст. 425 ч. 3 УК, небрежное отношение военного должностного лица к службе, повлекшее тяжкие последствия,) фактически отсутствует состав преступления. Ведь нужно сначала осудить виновных лиц, которые непосредственно сбили борт Ил-76 с десантниками. Они установлены.

Но пока дело только гуляет по судам и слушания даже не начинались. После того исследовать, кто был ответственен за безопасный перелет этого борта, ведь генерал Назаров только спланировал переброску войск с аэродрома Николаева на аэродром Луганска. Именно таким образом войска и техника незадолго до того около 10 раз перебрасывались на Луганский аэродром. В иерархии немало военных начальников, которые так или иначе отвечали за безопасный перелет (прежде всего - авиационные начальники) и которые тоже должны были выполнять свои обязанности.

Однако такие казусы случаются не только в украинской армии. Похожие проблемы испытывает и самая мощная армия мира - американская. С одной стороны, в США Фемида "в погонах» вполне нормально относится к бытовым или уголовным преступлениям. Такие случаи расследуются должным образом, армия старается не прятаться от правосудия. По приговорам суда увольняют и высших командиров.

В отдельных ситуациях даже говорится о сотрудничестве с другими странами, например недавнее расследование против морского пехотинца Рубена Мвеи, которого швейцарский суд признал виновным в убийстве медсестры и наказал 16-летним заключением. В то же время высшее командование и политики США не торопятся расследовать провальную операцию в Йемене, проходившую в январе 2017 года. Тогда из-за плохого планирования рейда погиб один из самых опытных бойцов 6-й команды SEAL Райан Оуэнс, были убиты и ранены гражданские, утрачен боевой вертолет.

Впрочем, есть и другая сторона правосудия. Например, сейчас идет судебное разбирательство дела спецназовца майора Мэтью Голстейна, которого обвиняют в том, что во время своей командировки в Афганистан в 2010 году он убил невооруженного человека. По словам самого бойца, который не признает себя виновным, убийство было продиктовано требованиями безопасности во время боевых действий, а жертва производила взрывное устройство. Еще больший резонанс в Штатах вызвало дело другого спецназовца, морского котика Эдварда Галлагера. За судебным процессом лично следит президент Дональд Трамп.

Заслуженного бойца, который имеет несколько военных наград, обвиняют в совершении военных преступлений, а именно в том, что он зарезал захваченного в плен террориста ИГИЛ, а также в убийстве в 2017 году мирного населения в Ираке. В свою очередь, Галлагер отметил, что пленный погиб из-за ранений, полученных в результате авиаудара, а сам он стал жертвой клеветы младших сослуживцев, которые стремятся от него избавиться. Командира Галлагера, лейтенанта Джейкоба Портье, отдельно обвиняют в том, что он видел, как члены группы фотографировались рядом с мертвым боевиком, однако не доложил об этом командованию. Это дело весьма раскололо военную и ветеранскую общественность Америки.

Одни убеждены, что бойцы SEAL слишком заигрались, считают себя на поле боя безнаказанными богами, которым позволено все, и этому надо положить конец. Другие - что это надуманное обвинение, которое бросает тень на всех спецназовцев США и ставит жизнь террориста выше военного. Похожие проблемы описал в своей книге «Снайпер» уже покойный боец SEAL Крис Кайл.

В этих мемуарах он обращал внимание на то, что с каждой командировкой в Ирак штабное руководство меняло правила ведения боевых действий. Это очень затрудняло выполнение задач, а после возвращения из миссий каждый боец имел длительные споры с представителями военной полиции и прокуратуры, пытаясь доказать правоту своих действий. Боевики, против которых воевали американцы, довольно быстро узнавали об установленных ограничениях и пользовались этим. По словам Кайла, такие действия руководства не только повышали риски для бойцов, но и чрезвычайно негативно влияли на боевой дух и моральный уровень подразделения.

В тему: Тяжелая защита иностранных защитников Украины [12]

Почему такие судебные процессы негативно влияют на армию, то ли в Украине, то ли в США или в любой другой стране? Военная дисциплина базируется на безусловном выполнении приказов (когда речь не идет о явно преступных). Причем в условиях боевых действий эти задачи нередко связаны с риском для жизни. Преследуя военных за выполненные приказов, государство подкладывает мину под выполнение будущих. Кто же завтра пойдет под пули, если послезавтра окажется, что эти пули летели от «мирного населения», которое нельзя было трогать? Кто станет рисковать жизнью, если остальную его часть придется провести за решеткой?

Кто из командиров отдаст приказ, осознавая, что его выполнение неизбежно приведет к потерям, за которые его же будут судить? Это очень демотивирует офицеров, которые бояться брать на себя ответственность, а также рядовых бойцов, которые пытаться избежать выполнения боевых задач. Конечно, когда речь идет о вопиющих случаях нарушения закона, ни о каком прикрытии формы речи не может и быть. Однако и выполнять гибридный план агрессора и террористов, уничтожая мотивацию собственных военных, тоже стратегическая ошибка.

—

Роман Малко, Юрий Лапаев; опубликовано в издании Тиждень [2]

Перевод: Аргумент [13]

В тему: