О том, кто в Украине принимал и саботировал решение в период оккупации, какова роль и ответственность за происходящее на Донбассе лежит на Ринате Ахметове и российской церкви, кто передавал позицию украинцев Путину и что мы должны сделать, чтобы закончить войну и вернуть оккупированные территории.

В марте 2014 года Украина отходила от потерь Революции Достоинства и становилась на ноги после побега высоких чинов в государстве. В это время наш восточный сосед Россия не сопереживал вместе с нами и не сочувствовал.

С конца зимы того года и в начале весны все жарче становилось в Крыму, затем на востоке Украины. Россия не просто подыгрывала сепаратистским настроениям в этих регионах - ее агентура фактически формировала основу этих настроений.

16 марта Россия провела в Крыму псевдореферендум [2]. 6 апреля вооруженные боевики захватили здание СБУ в Луганске. Уже 7 апреля в сессионном зале здания Донецкой ОГА сепаратисты провозгласили "декларацию о суверенитете Донецкой народной республики".

В марте Украина еще пыталась держать ситуацию под контролем. В начале месяца новое руководство страны назначает губернатором Донецкой области Сергея Таруту. Его команда прибывает в Донецк 3 марта и попадает в город, который стоит в шаге от войны. Подавляющее большинство этой команды - люди, которые родились и жили в Донецкой области, знали особенности и обычаи региона, и имели выраженную проукраинскую позицию. Среди них был и Константин Батозский - советник председателя Донецкой ОГА.

Сейчас Константин живет в Киеве. Он политолог, активный участник борьбы за сквот "Вещественное доказательство" и движения "Кто заказал Катю Гандзюк". Когда он узнает, что будем говорить именно о весне 2014-го, сразу признается: "Это больная тема".

"Тогда на самом деле не было ощущения, что мы эту землю теряем. Было ощущение борьбы", - вспоминает свои первые впечатления тогдашний советник губернатора. По его словам, с командой они до последнего пытались удержать ситуацию под контролем.

Мы откровенно поговорили с Константином Батозским о том, кто в Украине принимал и саботировал решение в период оккупации, какова роль и ответственность за происходящее на Донбассе лежит на Ринате Ахметове и российской церкви, кто передавал позицию украинцев Путину и что мы должны сделать, чтобы закончить войну и вернуть оккупированные территории.

"Мы о чем-то договаривались, а на следующий день приходили новые люди, которые говорили: "Мы не в курсе, что было вчера”

- Вы были заместителем Сергея Таруты как раз в тот момент, когда происходила оккупация Донбасса. Его назначили губернатором области 2 марта. Какую ситуацию вы застали, когда попали туда.

- Я работал советником Сергея Таруты. Надо было начинать работать с колес. Мы прилетели в Донецк 3 марта вечером и сразу попали в администрацию. Там были следы предыдущего захвата. Все что-то ремонтировали, белили, красили и варили на лестнице огромные металлические решетки. То есть готовились к следующему захвату.

Потому что перед тем была сессия городского совета, на которую впервые попали Павел Губарев с компанией. Губареву предоставили трибуну, он выступил. То есть местная власть во главе с губернатором Шишацким и мэром Лукьянченко поставили Губарева, человека с улицы, на один уровень с собой. Это выглядело очень странным. Это одновременно была попытка успокоить толпу, которая привела Губарева, а в то же время как попытка "поиграть" с ситуацией. Тем более, что Губарев считался всеми абсолютно управляемой фигурой и другом одиозного нардепа-регионала Николая Левченко, который, в свою очередь, был креатурой Рината Ахметова.

- Кроме сепаратистских настроений дончане в марте 2014-го выходили на и проукраинские митинги. Кто были эти люди?

- 4 марта все активные донецкие гражданские группы объединились и вышли на митинг за Украину. На следующий день к ним присоединились более 10 000 проукраинских дончан. Для большинства из них это было первое проявление сознательной публичной политики. Тогда все прошло без жертв. Было несколько разбитых голов ...

Мирное шествие за единство, Донецк. ФОТО: EPA / UPG

Но мы занимали где-то две трети площади Ленина, а треть занимали пророссийские элементы. Они вели себя агрессивно - бросались яйцами, помидорами. Я увидел среди людей в толпе профессиональных провокаторов, которые, если толпа затихала, смотрели вокруг и начинали кричать: "Россия, Россия!". Сейчас уже понятно, что они были российской агентурой. После митинга они пытались ловить наших малыми группами и бить, но это было только начало.

Неизвестные напали на участников мирного шествия за единство. ФОТО: EPA / UPG

ФОТО: EPA / UPG

Тогда на самом деле не было ощущения, что мы эту землю теряем. Было ощущение борьбы. А в первые дни казалось - сейчас мы начнем бороться, сейчас соберем митинги, сейчас попросим, чтобы вышли на улицы шахтеры с предприятий Ахметова, чтобы он в этот процесс включился, консолидируем сначала элиты, а затем подтянется население. Но, конечно, все изменилось уже после первой смерти.

Тогда у меня впервые появилась мысль, что мы ситуацию в своих руках не удержим. Тем более, что мы не чувствовалина  самом деле ни поддержки, ни ресурсов - мы туда попали, как космонавты на международную космическую станцию.

ФОТО: Анна Грабарская

- Но в то время там была местная украинская власть. Как она себя вела?

- У них была политика, я бы сказал, страусиная. Все ждали, в какую сторону эта ситуация протолкается. И это я объясняю исключительно местной политической культурой. Для них главным мерилом всего, что такое хорошо и что такое плохо, был начальник. Донбасс - это был такой советский "Дикий Запад". Туда после Второй мировой войны просто приезжала куча людей работать в шахтах, на предприятиях. Среди них было очень много криминальных элементов, потому что это был легальный шанс для всех начать жизнь с чистого листа.

У этих людей была такая особая культура, на которой выросли их дети. А рядом росли политики, которые всю жизнь эту культуру насаждали и поддерживали. Тот же Янукович и политики такого плана. Они всегда людям рассказывали, что те особые, шахтеры работают в особых условиях, они выше, чем другие представители рабочего класса, им нужно уважение, льготы и так далее. И у людей было ощущение, что они особенные, среди них было много смертности на производстве, а значит - им все должны. Если это совместить с чувством преданности к предприятиям и к начальникам, то, конечно, люди привыкли ждать того момента, как решится вопрос о власти. И большинство в Донецке сидело и ждало. И никто ничего не делал.

- Никто ничего не делал, но власть могла принять меры?

- Сейчас, если смотреть ретроспективно, есть ощущение, что можно было историю изменить. Но по ситуации в то время вся местная власть была под влиянием двух таких противоположных полюсов. С одной стороны - губернатор, назначенный из Киева, его надо слушаться. А с другой стороны - коллективный Янукович, который контролировал все местные элиты, которые имели отношения с Януковичем или его близким окружением. Например, мэры таких городов как Бахмут, Мариуполь были при должностях почти 20 лет, а то и больше. И, конечно, что все это время они имели особые отношения с Януковичем.

Из Москвы им звонили и говорили: "Не делайте резких движений, смотрите на Крым, вот-вот будет, только ничего не делайте». А из Киева был сигнал: "Успокойте людей, как можете, говорите людям то, что они хотят слышать, чтобы они просто разошлись по домам".

Нам казалось, что главное - это все же не раскачивать эту лодку и делать все, чтобы было без насилия. И когда нас сейчас спрашивают, почему так произошло, что Харьков выстоял, Днепр выстоял, а Донецк не выстоял, то объяснить это можно только тем, что в Харькове, как и во всех городах вокруг, кроме Донецкой и Луганской областей, была все же какая-то политическая конкуренция. Там были свои политики. В Днепре - начиная от Кучмы, заканчивая Вилкулом и Тимошенко. Из Харькова вышел Аваков, Кернес, Белецкий.

А в Донецке благодаря Ахметову и Януковичу политической конкуренции просто не существовало. Все, что там росло и пробивалось сквозь землю независимое, низовое и слабое, закатывали под асфальт, а сверху клали еще бетонную плиту. В Донецке люди знали, что выше своей головы ты никогда не прыгнешь. Если ты хочешь что-то делать в этом городе, то в один момент ты дорастешь до потолка, и этот потолок будет называться Ринат Ахметов [3] и Виктор Янукович [4].

В тему: Ринат Ахметов — миф [5]

Или ты начнешь играть по их правилам и на них работать, или просто в этом городе у тебя ничего никогда не получится. Поэтому когда подошло время выходить на улицы и на самом деле защищать свой город, то на весь миллион нашлось десять тысяч сознательных людей.

- Уже несколько раз мы вспомнили Рината Ахметова. В частности, вы говорили, что ваша команда пыталась договориться с ним, чтобы он вывел своих шахтеров. Какой была его роль в этой истории?

- Мне кажется, что Ринат Ахметов первый несет прямую ответственность за все, что произошло. Он был одним из архитекторов и одним из выгодополучателей системы, сложившейся на Донбассе и приведшей к протестам. Я не могу сказать, что весной 2014-го он делал что-то умышленно или это был какой-то преступный умысел. Ахметов имеет очень быстрый ум, быстро запоминает все цифры, всех людей, которых он встречал в своей жизни. Если сравнивать с компьютером, у него очень классная оперативная память. А вот жесткий диск у него маленький, потому что он необразованный человек [6].

Мне кажется, что в то время он просто не понимал на самом деле, что происходит в стране. Ему не хватило ни мировоззрения, ни знаний, ни уверенности для того, чтобы понять, что это все закончится оккупацией. Частично я это связываю с тем, что в его компании работает очень много топ-менеджеров из России. Конечно, не могу сказать, что они агенты, но они на это смотрели как на временное неудобство. Они интерпретировали эту ситуацию вообще как попытку Коломойского расшатать ситуацию, чтобы ослабить Ахметова.

- Что они должны были бы, по вашему мнению, сделать, и не смогли? О каком уровне влияния идет речь?

- Он самый мощный работодатель региона. Самый мощный налогоплательщик. Он всегда публично говорил, что политику в свой бизнес не пускает, но мы знаем, что это неправда. Что когда надо, политика приходит. Мы просили именно о том, чтобы он включился в эту историю и объяснил людям, что то, что происходит в Киеве, конечно, не несет никому никакой угрозы. И что Донбасс может быть счастливым и эффективным только в составе Украины. Впоследствии он эти слова сказал, но было уже очень поздно.

В тему: Почему Ахметов сливает Донбасс? Мнение дончанина [7]

- Мог ли Ахметов влиять на оккупационную власть?

- Оккупационной власти на тот момент еще не было. Губарев и все, кто был с ним, были членами организации "Донецкая республика", которая существовала в Донецке. К ним все относились, как к группе городских сумасшедших, потому что они выглядели, как куча алкашей и маргиналов, их было мало и они были смешны.

Я знаю, что у Ахметова была встреча с Пушилиним. Но эта встреча ничем не закончилась, потому что с этой кучкой людей из "Донецкой республики" невозможно было ни о чем договариваться. На самом деле с ними с первого дня пытались разговаривать - круглые столы, дискуссии и другие инструменты мягкой силы. И якобы все было хорошо, потому что мы о чем-то говорили, но на следующий день приходили новые люди, которые говорили: "Мы не в курсе, что было вчера".

Что касается Ахметова, я знаю, что на встрече с Михаилом Ходорковским ему задавали вопросы, что он будет делать. Ахметов говорил, что на него давят с одной стороны российские банки, а с другой стороны - вот все эти люди с его предприятий. И если он займет чью-то сторону, то они могут захватить предприятия, устроить революцию и так далее. Его внешняя аргументация была такова: мы будем договариваться до последнего момента, только чтобы ситуацию не радикализировать никоим образом.

"Мы говорили: "Здесь что-то происходит, помогайте". А Киев в это время занимался выборами"

- Кто принимал стратегические решения по Донбассу, когда ваша команда работала там?

- Тарута был все время на телефоне, звонил для решения вопросов в Киев и говорил, в основном, с Яценюком, который тогда был премьером, Аваковым - министром внутренних дел, Тенюхом - министром обороны. Мы просто брали, звонили и говорили: "Здесь что-то происходит, помогайте. Губернатор не мог отдавать приказы силовикам. А Киев в это время занимался выборами.

Администрацию президента в то время возглавлял Пашинский, который открыто на совещаниях говорил: "Теперь давайте выборы проведем, а дальше как-то оно будет". Нам они говорили: "Мы вас туда делегировали, вы там и решайте". Но в какой-то момент на этих ночных совещаниях у Таруты сначала трубку перестал брать Яценюк, затем - Турчинов.

А нам, например, надо было помочь армии. У нас, как и везде по Украине, не было вертолетов, которые могли бы круглосуточно летать вдоль границы и передавать информацию. Ночью, когда россияне переходили границу, их часто просто не могли зафиксировать. Арсеналы в Донецкий области были разворованы. Большинство донецких милиционеров отправляли тушить Майдан. И где-то на пути из Киева в Донецк как-то затерялись и оружие, и оборудование, и водометы, и все остальное. И в такой ситуации мы чувствовали себя командой "Титаника".

- Собственно, местным правоохранителям и представителям спецслужб часто попрекали в подыгрывании врагу. Действительно ли они так вели себя?

- В Донецке в советские времена было военно-политическое училище. Туда ездили учиться многие из Осетии, из Владикавказа, из Южной Осетии. То есть много людей, которые были в Южной Осетии при должностях, из близкого круга южноосетинского "президента" Анатолия Бибилова, учились в Донецке. И когда все это началось, именно они были первыми россиянами, которые попали сюда "давать отпор", а на самом деле - воевать и пускать кровь.

Это происходило в очень близкой спайке с их коллегами и выпускниками, которые в Донецке остались. Донецким СБУшникам и милиционерам говорили: "Ребята, все у вас будет хорошо, как в Крыму. Вы немного продержитесь. Главное, никаких резких движений - и все будет классно, мы вас заберем". А дальше рассказывали глупости о том, что "знаете, какая зарплата у милиционера в Московской области? 18 000 рублей. А у вас?" И все силовые органы в Донецке были крайне деморализованы. До предела. Никто им не мог ничего сказать, поэтому любая активность превращалась в саботаж, и никто ничего не делал. Но кроме растерянности, вызванной сменой власти в Киеве, у них была привычка получать "конверты" от Саши "Стоматолога" (сына Януковича) - в отличие от Днепра или Харькова, где конверты раздавали местные и не беглецы.

ФОТО: Анна Грабарская

- Значит, ваша команда не получала указаний из центра. Как вы пытались удержать ситуацию?

- Мы, конечно, предлагали наверх какие-то решения. Одна из крупнейших идей, которую мы продвигали, заключалась в том, чтобы нанять на международном рынке частную военную компанию, которая могла бы решить проблему. Более того, могу сказать, что предложения на самом деле лежали на столе.

- На столе у кого?

- У людей, принимающих в Украине решения. Проблема была в том, что частные военные компании хотели, чтобы хоть один человек в Украине подписала им бумажку, где будет написано, что никогда официальные власти Украины их преследовать не будут. Просто, чтобы у них был иммунитет от судебного и уголовного преследования.

- Кто мог подписать такой документ? Какие действующие политики могли в тот момент влиять?

- Вы знаете, на самом деле это была уникальная история. Потому что у нас и так законодательство противоречит во многих местах. У нас же был исполняющий обязанности президента (Александр Турчинов [8] - УП). Но который, насколько я помню, не принимал присягу главнокомандующего. Когда ему было удобно, он был главнокомандующим, а когда неудобно - не был. Вопрос, мне кажется, не в этом. Вопрос в том, что никто не хотел брать на себя ответственность за кровь. Было ощущение, что эта кровь будет. И конечно, ни один из политиков, ведь тогда были выборы и все шли на президентство, не хотел себя с этой кровью хоть как-то ассоциировать.

В тему: Турчинов оказал большую услугу народу Украины [9]

Но были люди, которые нам помогали. И здесь следует назвать Арсена Авакова, так как именно при его содействии у нас появилась в Бердянске команда, которая потом стала полком "Азов". И эти люди освободили Мариуполь, куда мы перебрались после захвата Донецка.

Кроме того, мы пытались выйти на людей за рубежом, которые влияли на Путина. В Украине таким человеком, конечно, является Медведчук. Но этот телефон испорчен. Если ты говоришь что-то Медведчуку, не факт, что он перескажет это твоими словам Путину без каких-либо своих интерпретаций. Поэтому мы искали выход любой, который бы помог нам ситуацию исправить. Тогда мы привезли в Донецк группу российских оппозиционеров.

Нам казалось, что если мы не можем защититься милитарно, мы хотя бы должны защититься информационно. Россия продвигала тезис, что у нас в Донецке второй Крым. И это было абсолютной неправдой, потому что у нас была захвачена администрация, а вокруг нее работал и жил своей жизнью миллионный город.

И так мы привезли в Донецк Михаила Ходорковского, Станислава Белковского, Юлию Латынину, Дмитрия Орешкина, Илью Пономарева. И они выходили в эфир из Донецка и говорили, что, люди, здесь нет никакой "донецкой весны". И это действительно был такой маленький, но переломный момент, потому что в России стали иначе на все это смотреть. Потому что после этого все "Moscow-based" журналисты иностранных изданий начали ездить к нам и видеть ту же картинку. Вообще мы организовали более тысячи интервью Таруты для зарубежных изданий. Мы понимали, что наша сила в правде. И что каждый день должен быть зафиксирован и тщательно описанн.

И, конечно, мы пытались привезти как можно больше европейских дипломатов и выходили на организаторов Мюнхенской конференции по безопасности, привозили в Донецк Вольфганга Ишингера. И мы знаем, что Путину донесли, что если вы хотите дать заднюю и выйти из этой истории, то давайте искать выход. Ответ был "нет".

- Можно ли было еще в марте 2014 года как-то избежать оккупации территорий?

- Это вопрос, на который не было никакого ответа. Я думаю, что все могло бы быть иначе, если бы донецкие элиты стали сразу бы на сторону Украины единым фронтом. Я думаю, что ситуация могла бы измениться, если бы мы реально укрепили границу. Потому что вот тот ров Таруты, который был вырыт до конца Донецкой области, помог остановить переток людей и техники. Там мы поймали два нелегальных грузовика, потому что они туда просто падали.

Ров был классной идеей, кроме одного - он заканчивался на границе с Луганском. То есть вся техника, которая хотела, спокойно сверху заезжала через Луганскую область. И, конечно, у нас в Донецке не произошло бы оккупации, если бы первыми не оккупировали Крым и Луганск.

"В церкви на тебя смотрели. Если нормальный пацан, то начинали сначала возить в Москву"

- Когда стало понятно, что в Донецке война?

- Было несколько поворотных моментов. Первый - это все же Крым, потому что он показал пророссийским элементам, что и как надо делать - выходить на улицу и громко кричать, а помощь придет. Был очень мощный сигнал со стороны россиян - мол, мы вас не бросим, выходите и ничего не бойтесь, за вами, как Путин сказал по телевизору, будут стрелять. И когда Ахметов или люди серьезные пытались разговаривали с восставшими людьми, то Ахметова уже никто не боялся.

Второй момент - это убийство Димы Чернявского [10] и первая кровь. После Димы был депутат Владимир Рыбак [11] из Горловки. И эти первые убийства были невероятно, показательно жестокими. Мы увидели, что это делается намеренно, чтобы спровоцировать людей, чтобы у людей все моральные предохранители просто упали.

В тему: Майдан и антимайдан на Донбассе: 5 лет спустя [12]

Потому что когда убивают человека и показательно снимают ролик, как у него сердце достают - это вызывает у людей бешеное впечатление. Это значит: делайте все, что угодно, и за это не будет никакого наказания.

И по сумме этих всех факторов мы понимали, что это война. Еще в марте мы считали, что все можно остановить и исправить. А на самом деле были очень неправы.

- Почему?

- Первые российские агитаторы приезжали, встречали врачей, например, и говорили: "Если сейчас будет война, вы же будете на ней врачом работать?». Врач отвечал: "Конечно, я давал клятву Гиппократа". "Ну, круто, давайте тогда мы вас в Ростов на конгресс эндокринологов позовем, нам такие нужны". Вот эти первые эмиссары начали появляться в Донецке в декабре 2013 года, еще до всяких захватов.

Мы недооценивали глубину погружения российских организаций в Украину. Более того, мы недооцениваем глубину их погружения и сейчас. В Донецке этим бешеным каналом была церковь. Русская православная церковь Московского патриархата [13].

Российская церковь была на Донбассе одним из социальных лифтов. Если ты условно донецкий владелец копанок и заработал нелегальный миллион долларов, тебе хочется славы и признания, то, конечно, ты не должен избираться народным депутатом Украины. Ты шел в церковь. А в церкви на тебя смотрели. Если нормальный пацан, то начинали сначала возить в Москву, знакомить с разными людьми, помогать с бизнесом. Рано или поздно наступает момент исповеди. А в Донецке людям есть многое рассказать о том, как они заработали первый миллион. И они это рассказывали священникам, а те это фиксировали и у них всегда была на каждого человека папочка.

Просто уровень погружения нам становится понятным только сейчас - он сумасшедший. Они поддерживали ученых, они поддерживали гуманитариев, они видели, что красивая девушка, пишет стихи - они ей книгу издали. А потом в Москву на конференцию пригласили на фестиваль, потому что русский язык и все такое.

В марте мы знали, что все буйные, кто в России был - лимоновцы, баркашовцы, все фашиков российские - они были уже в Донецке. И работали.

ФОТО: Анна Грабарская

- Вам было что-то известно о том, как они получают ресурс?

- Базой поддержки была церковь. Российская церковь - это не просто религиозная организация. Это банк. Это сеть шпионов, сеть пропагандистов. Все происходило через церковь, эти люди получали свои деньги, получали оборудование.

В тему: Подстрекатели. Московский патриархат: комиссар гибридной войны [14]

Конечно, в Донецком истеблешменте есть один человек, который не скрывал свои пророссийские ориентации и, конечно, воспринял это все на ура. Кроме бизнесмена Кофмана, который является владельцем сети косметических магазинов, я говорю о Викторе Нусенкисе. Это председатель концерна "Энерго", донецкий олигарх, глубоко православный человек. И, конечно, он всячески способствовал российским силам. Сейчас он живет в Москве.

Митинг в Донецке. Фото: ANDREW BUTKO

- Как вы думаете, какие ответственные решения нам необходимо принять сейчас, в условиях, когда идет война, снова идут выборы и при этом нужно давать России отпор?

- Знаете, в чем у меня есть ко всей власти в Украине вопрос? Мне не нравится, что мы не воюем. У нас идут боевые действия, у нас гибнут люди. Гибнут лучшие люди. А в то же время, здесь в Киеве, люди живут в совершенно другом порядке дня. Это не похоже на страну, которая ведет войну. Никто не хочет решать проблему войны. Ни один из кандидатов в президенты не говорит о стратегии нашей победы. Ни у кого нет никакого плана. Никто не имеет видения, как нам реинтегрировать оккупированные территории. Политики относятся к войне, как девятиклассница к беременности - оно само пройдет, а мы просто об этом не будем думать. С таким отношением победить в войне невозможно.

Это раздражает, потому что именно такое отношение и невнимание к реальным проблемам подвело Донбасс к той ситуации, в которой он оказался. Мне очень жаль, что никто не ставит вопрос, что надо сделать, чтобы эта война не просто закончилась, а никогда не началась вновь, чтобы она никогда не пришла на украинскую землю. Потому что риски такие на самом деле существуют. Бочку с порохом напоминает Одесса, очень тяжелая ситуация в Херсоне, Харькове, Сумах.

Чтобы в Украине был мир, надо понять четко, что привело к этой войне. Это не революция Достоинства. Она была использована агрессором как повод и момент слабости центральной власти. К войне привела модель существования украинских элит, которая была все эти годы. Донецк погубило то, что именно этот город был богатым, самодостаточным и снобистским в противовес области, которая была бедной и где люди жили в условиях 19-го века.

В Мариуполе сейчас вся власть принадлежит "Метинвесту" (компания Рината Ахметова - УП), а я вижу, что они строят там очередной Донецк. То есть они делают много для города - прекрасные дороги, парки, ЦНАП, автобусы, трамваи. Но в то же время, они не решают проблему экологии. Они монополизировали местные СМИ. Они давят на оппозицию. А главное - во всех проблемах города обвиняют центральную власть в Киеве: мол, она не слышит Донбасс. И никто из местных властей не дает ответы на самые важные вопросы: как этот город сможет выжить без заводов? Как этот город выживет, если Россия окончательно перекроет выход из Азовского моря? Никто из них не думает об этом и не дает людям никакой перспективы.

Потому что ответ на вопрос, что нужно сделать, чтобы война никогда не пришла в Украину, заключается в том, что для этого надо иметь совсем другую экономику, в первую очередь Донбасса. Этот индустриальный край имеет будущее. Россия туда пришла не случайно, там действительно находятся огромные запасы природного газа. Если бы у нас были современные технологии, мы бы стали экспортером газа, а не его импортером. Донбасс может стать хабом для альтернативной энергетики. Донбасс имеет огромный аграрный потенциал.

Но поднимать этот край должны совсем другие люди. Никто из донецких бизнесменов с Ринатом Ахметовым во главе так и не стали настоящей национальной элитой. Они до сих пор относятся к Донбассу и стране в целом, как хищники к кормовой базе. У них нет стратегического видения будущего региона. По-настоящему Донбасс восстановится тогда, когда Ринат Ахметов не будет крупнейшим налогоплательщиком в регионе. Когда эта земля станет открытой для мира, для мировых современных технологий, для новых людей, когда там будет политическая и экономическая конкуренция. Донбасс восстановят украинцы, смыслом жизни для которых будет сделать так, чтобы война на этой земле не повторилась никогда снова.

—

Надія Суха, опубликовано в издании  vybory.pravda.com.ua [15]

Перевод: Аргумент [16]

---

В тему:

• Донбасс уже не монолит [17]
• Александр Мотыль: Почему реинтеграция Донбасса - суицид для Украины [18]
• Владимир Лановой: Экономика бессмысленной войны [19]
• Сельский Донбасс: без вида на будущее [20]
• «Антиукраинские настроения никуда не делись. Они замаскировались» [21]
• Георгий Тука: Такого отребья, как в Донбассе, нигде в Украине при власти не было [22]