«Антиукраинские настроения никуда не делись. Они замаскировались»

Версия для печати

Нам надо приучать себя к равнодушному, отстраненному отношению к России.

С архиепископом Игорем Исиченко журналисты  издания Gazeta.ua договормлись встретиться в университете "Киево-Могилянская академия". С 2006 года ведет здесь курс "Українське літературне бароко". Охранник на проходной подсказывает, как пройти на кафедру. В университете тихо. Игорь Андреевич встречает в коридоре.

- Студенты утром на лекциях, а после обеда здесь почти никого нет, - говорит. Садимся в кабинете, предназначенном для видеолекций.

- Было ли создание Православной церкви Украины неизбежным?

- Отделение Украинской церкви от Москвы - условие ее развития. Российская церковь обречена быть политическим орудием созидания "русского мира". Другое дело, как осуществляется это отделение.

В начале 1990-х мы имели шанс получить поместную автокефальную церковь, если бы воспроизвели структуру, основанную в 1942 году. Но этому противились выходцы из партийного аппарата. Они заботились, чтобы церковь стала частью процесса создания. По сути, это повторяло имперские модели.

С июня 1992 года украинский политикум реализует собственные проекты создания церкви, предназначенной быть государственной. Сегодняшний проект несет в себе такую же опасность.

- Вы принимали в этом участие?

- Опыт показал, что реконструировать православную церковь, уничтоженную в Украине в XVIII-XIX веках, как национальную институт не удастся. Попытки восстановить ее оборачивались в подражание Московскому Патриахату. Поэтому весной 2015 года наша Харьковско-Полтавская епархия одобрила начало диалога с Украинской греко-католической церковью. Она, несмотря на все потери, сумела сохранить преемственность традиции от Киевской митрополии княжеских времен. УГКЦ должна стать центром образования поместной церкви, который в будущем может помочь наладить диалог между Востоком и Западом христианства.

В тему: Попытка диалога УГКЦ с РПЦ: рука, зависшая в воздухе

Игорь Исиченко. Мирское имя - Юрий, 63 года, архиепископ Харьковско-Полтавской епархии Украинской автокефальной православной церкви

Родился 28 января 1956 года в селе Свобода Куюргазинского района Республики Башкирия, где работали родители. Мать была учительницей химии, отец - инженером-строителем. Детство провел в Балаклее Харьковской области. Работал столяром, корректором в районной типографии. В 1979 году окончил филологический факультет Харьковского государственного университета имени Василия Каразина. Полтора года работал учителем украинского языка и литературы в Балаклее. В 1981 начал преподавать в Харьковском университете, впоследствии стал профессором кафедры истории украинской литературы. 7 июля 1990 года возглавил Украинское православное братство на Харьковщине, которое впоследствии вошло во Всеукраинское братство апостола Андрея Первозванного УАПЦ. Монашеский постриг принял 12 марта 1992-го в столичном Свято-Михайловском монастыре. Через пять лет стал архиепископом. Доктор филологических наук. Специализируется на украинской литературе Х-XVIII века, взаимодействии литературы и религии, истории христианства. Автор учебников, монографий, сборников статей. В 1990 году в соавторстве с языковедами Владимиром Калашником и Аллой Свашенко издал "Самоучитель украинского языка". В прошлом году в харьковском издательстве "Акта" вышла его книга воспоминаний "Ми просто йшли…". Живет в Харькове.

- Как нынешние изменения коснулись вашей церкви?

- Создание Православной церкви Украины напоминает коллективизацию 1930-х. Перед каждой областной администрацией ставят задачу о присоединении приходов Московского патриархата в ПЦУ. Одни присоединяются, другие пытаются перерегистрировать общины, существовавшие только номинально. Кого-то запугивают, кому-то обещают поддержку.

- В течение трех месяцев церкви Московского патриархата должны переименоваться в Российскую православную церковь, по закону. Это повлияет на верующих, которые не хотят переходить?

- Большинство прихожан Московского патриархата с гордостью осознают себя частью Российской православной церкви. Подозреваю, что репрессивные меры будут только усиливать их ощущение обособленности.

Юрисдикцию нельзя менять дирижёрскими движениями чиновников. Именно поэтому для прихожан Московского патриархата этот переход выглядит унизительно. Им надо помогать, работать с ними. Лучше поручить это другим православным церквам, а не чиновникам.

В демократическом государстве отношения между властью и церковью должны быть партнерскими, а не руководящими. Высокопоставленные чиновники могут участвовать в решении церковных проблем как миряне. Не более. Иначе это перерастает в авторитаризм.

- В предвыборных программах кандидатов в президенты есть церковные вопросы. О чем это говорит?

- О цинизме. Если церковь становится марионеткой в политических играх, то теряет способность влиять на общество и перестает вызывать доверие.

- Политическая реклама раздражает?

- Конечно. Есть предупреждение Христа: "Невозможно, чтобы соблазны не пришли, но горе тому, через кого они приходят". Политическая реклама - испытание зрелости избирателей. Они должны анализировать обещания кандидатов. Когда кто-то говорит, что снизит цены на коммерческие товары, это должно настораживать.

Священнослужители должны воздерживаться от проявления своих симпатий. Церковь обязана призвать к активному участию в выборах, контролю их течения, но не говорить о личности кандидатов.

- Монахи ходят на выборы?

- Я не знаю таких монахов, которые не ходили бы голосовать. Поддерживаю контакты с сестрами ордена Кармелиток Босых из Покотиловки близ Харькова. Им нельзя покидать стены монастыря. Но в день выборов они получают диспенсацию - разрешение на выход.

- За пять лет президентства Петра Порошенко ваше отношение к нему изменилось?

- Надо говорить не о личности, а о наших ожиданиях. Все, особенно старшее поколение, которое вышло из Советского Союза, пришло в независимую Украину с неадекватными представлениями о способах разрешения кризисов. Такую ошибку мы допустили в 2004-2005 годах. К Виктору Ющенко относились, как к мессии и позволили ему войти в эту роль. Судьба нынешнего президента драматична, потому что он разочаровал большинство своих избирателей. Но изменения в стране происходят тогда, когда они проходят в нашей душе. Пока мы не меняемся, наивно ожидать, что страна выйдет из экономического и духовного кризиса. Большинство упреков к действующему президенту мы должны адресовать к самим себе.

- Недавно отмечали пятую годовщину Майдана. Участвовали ли Вы в Революции достоинства?

- На Майдане я бывал. Созванивался с людьми, которые там стояли, молился за них.

В Харькове пытались организовать свой евромайдан, и он мне показался искусственным. Зато центральную площадь города занимал антимайдан. Ходил мимо на работу добрых два месяца. Туда подвозили людей из Белгородской области. Автобусы высаживали их на окраине, где я живу. Оттуда в центр они добирались сами, как местные. Но и харьковчан там хватало.

Антиукраинские настроения никуда не делись. Они замаскировались. Их носителей СБУ загнала в подполье. Сепаратистские взгляды сказываются в поддержке Бойко или Зеленского. И неизвестно, как они проявятся на выборах.

- Майдан начался с того, что власть изменила политический курс с ЕС на Россию. Сегодня же курс на ЕС и НАТО утвердили в Конституции. Но многие говорят, что вступление в эти союзы - лишь мечты.

- Никогда не понимал людей, которые ставят своей целью к кому-то присоединяться. Это - проявление нехватки национального достоинства, что вызывает только презрение у сильного. К более развитым государствам не присоединяются, а становятся их сателлитами. Наша страна должна быть такой сильной, чтобы другие хотели быть ее партнерами. Наши политики мечтают о Европе для себя: отправляют туда учиться детей, покупают там недвижимость. А надо создавать конкурентоспособное общество здесь, в Украине.

- Вы были в Донбассе?

- Ездил на фронт. Боюсь неадекватно выглядеть в тех местах, потому что поездки на Донбасс стали модой. Побудут там и выставляют фотографии в соцсети.

В воинских частях говорил, что приехал слушать и учиться, а не поучать.

Один наш священник с началом войны подал заявление в армию. Не подумал: если убьет кого-то на фронте, илишится сана. Но ему не пришлось рисковать, потому что имел больное сердце. Через несколько месяцев комиссовали.

- Как нам обуздать агрессора?

- Мы погибнем, если не будем иметь чувство национальной солидарности. Нужно найти общие ценности, открыть их в себе.

Враги используют нашу несостоятельность быть вместе. Наши надежды на распад России - следствие комплекса неполноценности. В одном из классических анекдотов о различных ментальностях украинец спрашивает у соседа: "Иван, а ты сидел? - Сидел. - И я сидел. Петр - нет. Давай и его посадим».

Нам надо приучать себя к равнодушному, отстраненному отношению к России. Это другое государство, которое нас не касается. Главное - чтобы нас не трогало.

- Есть ли шанс вернуть Крым?

- Не сомневаюсь. Надо сделать это, по крайней мере, из чувства долга к крымским татарам, которые боролись за полуостров, в отличие от многих украинцев.

В Крыму был дважды. В последний раз - за несколько лет до революции достоинства. Ездил в наш приход в Севастополе. Уже тогда было ощущение - что там вообще нет национальной политики. Удивили напряженные отношения украинской общины с крымскими татарами. Наши люди их боялись. На полуостров учащались десанты из России, в частности, мэр Москвы Юрий Лужков. Видно было, что там идет массированная пророссийская пропаганда, которой Украина ничего не противопоставляла.

Крым вернется, когда Украина перестанет быть похожей на кусок Российской империи, когда будет ощутимые преимущества в образе жизни, защите прав человека.

- Большую часть времени вы проводите в Харькове?

- Когда впервые приехал в Харьков, город показалось сереньким, неинтересным, шумным. Но постепенно стал родным. Киев тогда казался спокойным, более уравновешенным. Но в начале 1990-х стал бюрократизироваться, начал притягивать к себе деньги и криминалитет. Это разрушало город архитектурно и духовно. Теперь бываю в столице эпизодически, и она становится все более чуждой.

- Как Вы стали священником?

- Начал задумываться перед окончанием школы. Московский патриархат настораживал. От него перенимали обряды, но ему не доверяли. Перед развалом Советского Союза замечал, что в демократическом движении хватает христианской составляющей, особенно на востоке. Во Львове было православное братство, решил создать его и в Харькове. Собрал в общежитии лидеров харьковских общественных организаций. Моя комната была примерно на 8 квадратных метров, а когда шел дождь, с потолка капала вода. Меня поддержали, но сказали: "Юрий Андреевич, вы предлагаете, вы и делайте».

Общественная работа меня не привлекала. И решил: поработаю, пока нужна интеллектуальная поддержка, а затем уйду. 7 июля 1990-го мы провели собрание братства. Согласился стать председателем. Вошли во Всеукраинское братство Андрея Первозванного. Я в то время защитил диссертацию, издал книгу, стал доцентом.

Мою кандидатуру в 1991 году выдвинули на пост председателя. Пробовал отказаться. Перед тем как ехать на сборы, зашел в церковь. Там из моего кармана вытащили кошелек с билетами в Киев. В общежитии рассказал соседу. "На собрание не поеду". Он пошел в кассу и купил другие билеты. Тогда в столице меня избрали председателем Всеукраинского братства.

Впоследствии согласился рукополагать в сан диакона в Харькове. А потом - и на священника во Львове. Ехал под Новый год. Снежило, более 20 градусов мороза. В вагоне были выбиты стекла. За билет в другом надо было доплачивать, а у меня не было денег...

- Вы знали Любомира Гузара?

- Впервые встретился с ним, когда он стал помощником главы УГКЦ. Гузар лежал в больнице, я пришел навестить. Владыка Любомир говорил: «На востоке Украины легче говорить с людьми, чем на западе. Наши думают, что они все знают, а там могут слушать". После этого он несколько раз приглашал домой, и все не получалось. Когда наконец я купил билет и позвонил, монахиня, которая ему помогала, сказала: "Блаженнейший Любомир не сможет встретиться, плохо себя чувствует". Попал только на его похороны.

В тему: За оружие можно браться, когда оружие обращено против тебя, - Любомир Гузар

- Почему решили написать "Самоучитель украинского языка"?

- Это был первый самоучитель украинского языка для россиян. В 1989 году приняли закон о языке. Украинский признали государственным, но пособий для его изучения не было. Я обратил на это внимание коллег с кафедры украинского языка. Предложил вместе поработать. Думал, надо будет подготовить хрестоматийную часть. Но пришлось формировать концепцию и структуру учебника, заново учить правила, писать треть уроков. Затем Ирина Фарион говорила, что первых офицеров независимой Украины учила по этому учебнику.

- Как Вы отдыхаете?

- Стараюсь попасть на неделю в монастырь, желательно, где-то вне Украины. Сделать себе такой и отдых, и реколекции, побыть в покое. Чаще всего еду в Карпаты.

- Как бороться с искушениями? У Вас есть свой рецепт?

- Самое главное - не допускать их. Когда соблазн только зарождается в сердце, надо переключиться на что-то другое: почитать книгу, посмотреть фильм, погулять. Это поможет справиться с паникой и стать спокойным. Внутреннее спокойствие и уравновешенность - лучший рецепт в борьбе с обольщением.

- Сами готовите?

- Да. Сначала учился этого у бабушки, потом брал пример с отца. Он, когда ушел на пенсию, выгонял женщин с кухни и варил еду. В нашей семье не было понятия, что это - немужское дело.

Стал готовить в Харькове. В студенческом общежитии был староста комнаты, который всех к этому приучал. Готовил и тогда, когда стал преподавателем. В конце концов это стало нравиться. Люблю сыры. Не ем мяса. Когда дал обет не употреблять его, пока не поеду на желанную прощу в Египет. На ней побывал. Но есть мясо не стал - привык без него.

—

София Ткачук, фото: Тарас Подолян; опубликовано в журнале КРАЇНА

Перевод: Аргумент

В тему:

• Евстратий Зоря: «Все время впереди - это время для украинской церкви»
• «Россия по своей сути не является ни христианской, ни православной страной»
• Ярослав Грицак: Україні не вдається, але вона не здається
• Юрій Винничук: Про відчуття українськості і чому національна ідея спрацювала саме тепер
• Профессор Ярослав Грицак: Новая Украина будет, если поколение Независимости ее не покинет