«Явор»: жизнь и судьба ОУНовца Леонида Ларжевского

1.00

Нет

Жизнь и судьба несгибаемого «Явора» — вызов не только двум тоталитарным системам прошлого века, но и современным стереотипам об украинском национально-освободительном движении. Наперекор мифам, которые распространяла советская и продолжает распространять российская пропаганда, «бандеровец» — не означает «захидняк», «фашист» и «русофоб».

Одним из самых ошибочных представлений об истории и современном состоянии украинского национально-освободительного движения является то, что якобы борцы за свободу и судьбу Украины — это исключительно украиноязычные «западенцы», ненавидящие все русское... А между тем патриоты живут и в других регионах страны, и говорят на других языках, и на их жертвенности это отнюдь не сказывается.

История Леонида Ларжевского, русскоязычного руководителя бандеровцев в Крыму, связного с русским антисоветским подпольем в Умани, — наилучшее тому подтверждение.

Семья, детство, война

Будущий националист появился на свет в 1918 г. в тогда русскоязычном городе Новомиргород Херсонской губернии (ныне — Кировоградская область). Отец, Феодосий Иванович, до революции работал машинистом на железной дороге в Одессе и Санкт-Петербурге. Уволившись с работы, он приобрел клочок земли, занялся сельским хозяйством и даже достиг определенных успехов. Но это капиталовложение завершилось трагедией: в феврале 1930 г. семью Ларжевских с четырьмя детьми раскулачили и выслали в Архангельскую губернию. Лишь через пять лет им разрешили вернуться на родную землю, в — о, злая шутка судьбы! — город Новоархангельск.

Но беда не забыла дорогу к дому Ларжевских: в 1938-м Феодосия Ивановича арестовали. Дальнейшая его судьба осталась для семьи неизвестной. Опасаясь новых преследований, Ларжевские переехали в Умань, где поселились близ знаменитого парка «Софиевка». Тогда же Леонид поступил в Днепропетровский горный институт.

В этом городе его застала немецко-советская война. Уклонившись от призыва в Красную армию, младший Ларжевский остался в оккупированном Днепропетровске. Как раз в это время в Приднепровье прибыли первые походные группы ОУН [2].

В тему: Рада осудила нацистов и большевиков и признала ОУН и УПА борцами за независимость [3]

Ларжевскому были близки их идеи. В октябре 1941 г., на предложение референта пропаганды Южного краевого провода ОУН Екатерины Мешко («Ольги»), он согласился изготовлять националистические листовки и распространять их среди студентов. Вместе с тем, по ее же рекомендации, Леонид на протяжении нескольких месяцев посещал курсы для руководящих звеньев ОУН. 2 февраля 1942 г. Ларжевский в присутствии областного проводника «Тараса» присягнул на верность ОУН. С того времени он и стал подпольщиком «Явором».

Ларжевский_1

В тему: УГВР: подпольное правительство и парламент, который руководил УПА [4]

Путь «Явора»

В марте того же года в Новоархангельске Леонид завербовал в ОУН бывшего петлюровца Ивана Шухлина и студента Харьковского университета Виктора Вышомского, а в августе начал работать с заместителем Уманского окружного провода ОУН «Петром».

В начале сентября 1942 г. «Явора» вызвали в Днепропетровск. По заданию заместителя руководителя Южного провода Петра Сильного («Арсения») Ларжевский перевел на украинский язык листовку всероссийской белогвардейской организации «Национально-трудовой союз нового поколения». Позже работал над текстом воззвания «Казакам Дона!».

В конце сентября «Явор» поступил в подчинение референта службы безопасности Южного провода «Граба-Грабовского». Первым его заданием было освободить из тюрьмы окружного проводника Степана Макуху («Романа»). Помочь в этом должен был начальник тюремного караула, сотрудничавший с ОУН. Однако операция провалилась: в октябре 1942 г. полицаи обнаружили у своего коллеги тайную записку от ОУН и арестовали его вместе с Ларжевским.

Леонида доставили в 4-й политический отдел украинской вспомогательной полиции СД Днепропетровска, где во время допросов следователь Лазаренко безуспешно пытался узнать от задержанного о его связи с ОУН.

Через два месяца арестованного передали в Днепропетровское гестапо, а в январе 1943 г. отправили в местный концлагерь. Вскоре лагерь расформировали, и Ларжевского перевели в Ирпень. По стечению обстоятельств «Явор» встретил там «Романа». Через несколько дней к ним от Южного провода под видом родственницы приехала передать продукты подпольщица «Маруся», которая наладила им связь с «Грабом». При его содействии оуновцев перевели в бригаду, работавшую на строительстве за пределами концлагеря.

В конце июля 1943 г. «Явор» и «Роман» бежали из-под стражи. В условленном месте, недалеко от строительной площадки, их ожидал грузовой автомобиль. На нем беглецы добрались до Знаменки, что на Кировоградщине, где в доме местной учительницы была конспиративная квартира ОУН.

На следующий день к ним наведался «Граб». Он предложил Ларжевскому возглавить СБ Киевской области, однако тот отказался, сказав, что не знает Киева, и у него нет знакомых в местном подполье. После этого «Граб» потребовал от обоих подпольщиков в 10-дневный срок представить детальный отчет об их пребывании в заключении.

В назначенный день «Явор» и «Роман» переплыли на лодке Днепр и пешком добрались до Днепропетровска. На кладбище в предместье Чечелевка Ларжевский снова встретился с «Грабом». Трамваем приехали на квартиру (в районе вокзала) местной жительницы Ревко. Следующая встреча с «Грабом» состоялась около Севастопольского кладбища. Он сообщил, что «Явор» назначен руководителем Крымского областного провода ОУН. У Ларжевского было три дня, чтобы ознакомиться с отчетами о военной и экономической ситуации в Крыму, а также с национальным вопросом на полуострове. Новой квартирой для «Явора» на это время стал дом оуновца «Байды» на улице Чкалова.

28 августа 1943 г. на конспиративную квартиру прибыл руководитель Южного краевого провода ОУН Василий Кук («Юрий Лемех»). Сначала он провел с присутствующими короткую беседу общеполитического характера, подчеркнув, что Крым интересует ОУН прежде всего в военно-стратегическом плане как будущий плацдарм самостийной Украины на Черном море.

Когда «Байда» вышел, Кук почти шепотом сообщил: «Сегодня вы едете в Крым. Вас встретит «Ольга», документами обеспечит «Граб». И добавил, что в связи с быстрым наступлением Красной армии и угрозой окружения немцев в Крыму «Явор» должен быть готов эвакуировать с полуострова участников подполья ОУН. А если не получится, то «развернуть работу в новых условиях». Подробный инструктаж Ларжевский должен был получить сразу по прибытии на полуостров от руководителя ОУН Крыма и своей давней знакомой — Екатерины Мешко.

В тему: Монета, Лада, Христя и другие. Украинки — Рыцари орденов УПА [5]

Документы на имя тайного агента Киевской уголовной полиции Ивана Дубенко Леониду вручил «Граб». По легенде, он якобы получил трехнедельный отпуск, чтобы разыскать в Крыму свою сестру. Ларжевского обеспечили удостоверениям для проезда по железной дороге, револьвером и двумя тысячами карбованцев.

На карте Леониду показали путь к конспиративной квартире Владимира Шарафана («Усача»). Добравшись туда, он должен был назвать пароль «Сыч» и услышать в ответ «Слава». Екатерине Мешко Ларжевский вез железнодорожный билет до Днепропетровска и три тысячи карбованцев. Кроме того, «Граб» поручил организовать в Крыму областную референтуру СБ — ее заданием было выяснить причины провала центра ОУН в Джанкое и обеспечить защиту подполья от немецкой агентуры.

Василий Кук [6] приказал Ларжевскому установить связь с крымскотатарским подпольем и попробовать сформировать с ним общую организацию, у которой были бы собственные боевые отряды. Другими задачами было установить в Крыму связь с белогвардейскими организациями, узнать о планах турок относительно полуострова, об их отношении к украинскому национальному подполью и, по возможности, заслать своих агентов в отряды красных партизан, действовавших в горной местности.

В тему: Последний бой последнего командира УПА. Василий Кук. Часть 2 [7]

На Крым!

В тот же день, 28 августа 1943 г., в 23.00 Ларжевский выехал поездом из Днепропетровска в Симферополь. В вагоне он познакомился с водителем немецкой воинской части, который ехал в Феодосию. Тот хорошо знал Симферополь и помог быстро найти нужный дом. Прибыв в полночь по указанному адресу, Леонид передал «Ольге» «грипс» (тайную записку) от «Юрия» и там же познакомился с «Усачом».

Ларжевский_4

Мешко назначила встречу на следующий день. Утром подпольщики прибыли в район трамвайного депо. Там, на улице Битакской, неподалеку от реки Салгир, была другая конспиративная квартира. Ее хозяин Ерофей Колесниченко, встретив гостей, сразу же пошел на работу, и оуновцы имели возможность свободно обсудить организационные вопросы. Ларжевский коротко информировал «Ольгу» о состоянии дел в Южном проводе.

На следующий день на квартиру Колесниченко прибыл «Усач». С ним провели «политический семинар», объяснив, что в будущем планируют перевести его на должность политического референта одной из восточных областей Украины. Там же состоялась встреча с Григорием Волощуком («Грицьком»), который привез список 60 членов Симферопольской ячейки ОУН. Он каждому дал краткую характеристику, так как считал, что с целью конспирации нет необходимости знакомиться со всеми лично.

Через две недели «Ольга» с «Усачом» выехали в Днепропетровск, а Ларжевский остался за главного. С первых дней он столкнулся с рядом проблем. Оказалось, что организационно сеть не была развита, а опиралась практически на активную работу пяти-шести человек. Так что для расширения подполья нужны были время и помощь опытных кадров из Украины.

Ларжевский решил ввести в областном проводе систему референтур. Для этого назначил «Грицька» организационным референтом, «Усача» — политическим, «Ивана» — шефом СБ, а «Роберта» — референтом пропаганды.

Вскоре «Грицьку» удалось завербовать в ячейку ОУН переводчика медицинской части немецкой армии и сотрудника военизированной организации «Веркдинст».

На протяжении октября 1943 г. «Иван» расследовал причины провала ячейки ОУН в Джанкое и выяснил, что это произошло из-за доноса в гестапо местных белогвардейцев, бежавших с фронта.

С помощью «Роберта» Ларжевский пытался наладить массовую печать оуновских воззваний «Населению Крыма!», однако за неимением специалистов им пришлось отказаться от типографского способа.

Около 40 листовок изготовила на пишущей машинке подпольщица «Нина». Кроме того, было выпущено несколько десятков воззваний к крымским татарам на русском языке — за их распространение отвечали «Иван» и «Роберт». Подпольная литература хранилась в доме механика симферопольской МТС Михаила Коробаня («Петра»).

Благодаря «Ивану», у которого были связи в СД, удалось купить для нужд подполья два пистолета, девять гранат и автомат. Также, по заданию Ларжевского, «Иван» установил связь с капитаном немецкой армии — бывшим белогвардейцем Гаврилисом, прибывшим в Крым из Софии. Позже это знакомство Леониду пригодится.

В связи с быстрым наступлением Красной армии Ларжевскому пришлось отказаться от засылки своих агентов в отряды красных партизан. Среди тех немногих, кто симпатизировал ОУН и имел отношение к советскому подполью, была еще завербована «Ольгой» личный секретарь командира Феодосийского партизанского отряда Ивана Мокроуса — «Катя». Ее семью постоянно навещали оуновцы.

Несколько местных жителей, сотрудничавших с красными партизанами, поддерживали одновременно связь с «Грицьком»; он характеризовал их как «не враждебных к ОУН».

Выполняя задание референта СБ «Граба», Ларжевский пытался освободить арестованного немцами первого руководителя ОУН в Крыму Степана Теслю. По полученным областным проводом данным, он находился в тюрьме СД в Евпатории, но все попытки освободить его завершились провалом.

В тему: В Интернете стали доступны свыше 10 тысяч документов по истории ОУН и УПА [8]

Общий фронт

В начале ноября 1943 г., за несколько дней до начала блокады Крыма советскими войсками, Ларжевский выехал поездом в Умань вместе с оуновцами «Грицьком» и Василием Чмыгой («Моряком»). Остальным подпольщикам советовали ехать в Украину отдельно. Остаться захотел лишь сотрудник СД «Иван», который был уверен, что его эвакуируют с полуострова самолетом вместе с немецким шефом.

За пять дней поездки Ларжевский добрался до Умани. Отдохнув сутки, он связался с краевым проводником «Юрием» и получил от него задание написать подробный отчет о пребывании в Крыму. Там Ларжевский узнал, что по заданию ОУН его брат Иван вступил во всероссийскую подпольную организацию «Национально-трудовой союз нового поколения». Вышло это случайно — благодаря немецкому ревизору Оттаве, который снимал у них квартиру, и у которого были связи среди эмигрантских организаций Европы.

Через несколько дней сам «Явор» по заданию «Юрия» должен был под видом русского вступить в уманскую ячейку этой организации, тогда же он получил документы на имя Леонида Беляева. Имя Ларжевский решил не менять, так как по нему его знали многие люди в Умани, а фамилию позаимствовал от своего университетского приятеля из Днепропетровска. Главным заданием «Беляева» было выведать политическую программу организации, ее структуру, состав руководства, методы деятельности, отношение к ОУН и перспективы привлечения к общей антисоветской борьбе.

На время выполнения задания любую связь с ОУН Ларжевский должен был прекратить. При необходимости выйти на него мог только лично «Юрий».

В середине декабря 1943 г., благодаря посредничеству брата, «Беляев» познакомился с руководителем уманской ячейки «Нового поколения» Борисом Алексеевичем (вероятно, Борисом Смысловским). Рассказал ему, что, находясь в Крыму, принадлежал к подпольной монархической организации «петровцев» и поддерживал связь с Гаврилисом, снабжавшим его нелегальной литературой. Услышанное удивило Бориса: дескать, он недавно прибыл из Воронежа, знает о ячейках «белогвардейцев» в Ростове-на-Дону, Николаеве и других городах, но об их работе в Крыму ничего до сих пор не слышал. В следующий раз они договорились встретиться в доме Бориса на улице Дворянской.

Во время получасовой беседы «Беляев» сообщил, что ячеек их организации в Крыму уже точно нет. В конце Борис поинтересовался, как у «Беляева» с деньгами, обеспечил его литературой и поручил подыскивать для организации новых людей.

О результатах встречи Ларжевский доложил «Юрию», и тот приказал продолжать операцию, попросив Бориса найти «Беляеву» документы для легализации. Южный провод планировал направить Ларжевского на съезд участников Союза нового поколения за границу.

Через три дня следующая встреча состоялась в доме Ларжевского. Борис интересовался, что Леониду известно о ячейке ОУН в Умани. На вопрос Ларжевского, как относится «Новое поколение» к украинскому националистическому подполью, Борис ответил: его обижает то, что в оуновской литературе русских называют «москалями». Украинский национализм он считал искусственным и ссылался на русинов Закарпатья, которые не различали русских и украинцев.

В этом Ларжевский согласился с Борисом, заявив, что украинцы и русские в Крыму также ничем не отличаются. Относительно стремления ОУН создать самостийную Украину, Борис заметил, что «Новое поколение» не имеет ничего против, однако этот вопрос должен быть решен на всенародном референдуме. Напоследок Борис дал Леониду чистые бланки документов для легализации.

О результатах беседы Ларжевский в тот же день информировал «Юрия». Тот предложил привлечь в «Новое поколение» еще нескольких русскоязычных оуновцев, в частности подпольщика Алексея Губаря («Запорожца»).

Также «Юрий» сообщил, что планирует договориться с Борисом об общей антисоветской борьбе. По предыдущему плану, все ячейки союза нового поколения, действовавшие в Украине, должны были подчиняться проводу ОУН — для этого он должен был изменить название на Провод Украинской национально-революционной организации.

В свою очередь, ячейки ОУН на территории России должны были подчиняться российской национально-революционной организации. Однако достичь договоренности не удалось: через неделю Бориса арестовали немцы, а «Юрий» накануне вступления советских войск в Умань в марте 1944 г. выехал в Западную Украину. Ларжевский залег на дно.

В тему: «Лучший человек, которого украинцы могут иметь вождем». К 122-летию главы ОУН Андрея Мельника [9]

Между двух огней

В сентябре 1944 г. «Явора» схватили агенты Уманского горотдела НКГБ. Во время ареста Ларжевский пытался застрелить из револьвера хотя бы кого-то из нападающих, но не успел.

На допросе «Явор» выдавал себя за рядового участника ОУН. Чтобы «искупить» свою вину перед «советской Родиной», он обязался помогать в выявлении участников антисоветского подполья. Позже сам Ларжевский свидетельствовал: «Давая такое обещание, я не верил, что органы НКГБ меня простят и подарят жизнь». После тщательных проверок в Киеве и центральном аппарате НКГБ Ларжевский убедился, что ему доверяют.

Прибыв по заданию НКГБ в Днепропетровск, он через свою двоюродную сестру Ольгу Василенко, которая жила на улице Володарского, связался с членом Южного провода Ефимом Макаренко («Петром»). В течение пяти дней Ларжевский рассказал ему все подробности своего задания как тайного сотрудника НКГБ, показал выданную гранату и признался, что на допросах выдал Петра Шаруду, дезинформировавшего чекистов.

Макаренко слушал «Явора» спокойно, но последнее признание привело его в ярость.

В тему: Ставка на обман и предателей. НКВД против ОУН и УПА, 1945 год [10]

Ларжевский заявил, что, дабы реабилитироваться перед ОУН, готов на все — даже застрелиться. Если же нет, то в знак преданности подполью предложил убить капитана НКГБ, координировавшего его работу. Обсудив эту идею, оба пришли к выводу, что на тот момент теракт мог лишь повредить работе ОУН в восточных областях Украины.

По заданию «Петра» Ларжевский дезинформировал НКГБ, что якобы они договорились встретиться на краю леса близ железнодорожной станции Фундуклеевка Кировоградской области, а на самом деле встреча должна была состояться возле с. Яновка на той же Кировоградщине. Заданием подпольщиков было посетить конспиративные квартиры и перенести в другое место склады с оружием. Также они планировали отправить местную оуновку Антонину Коваленко в Западную Украину для более тесной связи с Проводом ОУН и чтобы «оживить работу подполья ОУН в восточных областях Украины».

Однако в условленный день «Петр» не появился, и обеспокоенный Ларжевский немедленно вернулся в Днепропетровск. От Марии Скеть он узнал, что «Петр» ночью 18 апреля 1945 г. все-таки прибыл на станцию Амур и пытался уехать. Неожиданно оуновца задержал милиционер транспортного отдела. Не имея иного выхода, «Петр» застрелил его и исчез. «Явор» вторично залег на дно.

19 сентября 1945 г., когда Ларжевский выходил на связь с «Запорожцем», его вновь схватили сотрудники НКГБ. Во время ареста подпольщик пытался застрелить державшего его солдата, но бельгийский пистолет дал осечку. Вырваться «Явору» не удалось.

Эпилог

Ларжевского доставили в Симферополь, где в январе — марте 1946 г. арестовали еще четырех участников крымского бандеровского подполья. На допросах у следователя младшего лейтенанта Попсуя «Явор» побывал 25 раз, не считая очных ставок.

Следствие продолжалось до 19 июня того же года. Центральным пунктом обвинения стала принадлежность Ларжевского к руководству ОУН в Крыму, но, поскольку прямой «антисоветской деятельности» на полуострове он не вел, приговор был относительно мягкий — 10 лет заключения.

Наказание «Явор» отбывал в Магаданской области, где, выйдя на свободу, и остался жить. Судимость с Леонида Ларжевского сняли в 1960 г., после чего его следы теряются.

Ларжевский_3

Леонид Ларжевский происходил из Центральной Украины, на Галичине никогда не был, однако умело сотрудничал с крымскотатарским и русским подпольем и, попав в руки госбезопасности, не сдался без боя. Его история — это ярчайшая иллюстрация тезиса, что Украину могут любить жители всех ее земель, а также пример для наследования нынешними борцами за свободу.

—

Сергей Громенко, Ярослав Антонюк; опубликовано в издании Зеркало недели. Украина [11]

В тему: