«Перехват» чувств. Портрет предателя

1.00

Нет

Отчетные цифры операции «Перехват» говорят о ликвидации 174 подпольщиков до конца 1952 года. Речь идет о приблизительно 200 людях, жизнью которых заплатил Роман Тучак за свою любовь.

Подпольщица Надя Кульчицкая, почти перешагнувшая рубеж небытия, благодаря стараниям чекистов выжила. Спасенная, она теперь очень хотела жить и жить по-другому, чем прежде — быть рядом с любимым, ребенком, проводить спокойные, может, даже скучные будни с семьей.

Но в те страшные времена за такие простые желания надо было платить страшную цену. Надя, как и Роман, выразила готовность платить за свое обычное человеческое счастье жизнью других людей, с которыми еще вчера была готова умирать. Письма Романа Тучака чекисты ей передали, как только получили.

Они понимали: от того, согласится ли Надя ответить, будет зависеть успех их операции. Она согласилась. Между влюбленными завязалась переписка, каждое послание которого начиналось романтическим «Дорогой Ромчик», «Любимая Надя». Лирическое общение происходило на фоне кровавого противостояния и при посредничестве чекистов, далеких от нежных чувств. Они, очевидно, не просто стояли за спиной у Нади, которая писала письма мужу. «Окончательный вариант письма от Нади» — называется один из документов, который выдает наличие еще нескольких, не утвержденных МГБ текстов.

Чекисты не имели оснований окончательно доверять подпольщице; опасались, что она сможет передать мужу какую-то информацию, которую поймет только он. Поэтому заставляли ее переписывать тексты. Вместе с тем, они осознавали, что важно не переусердствовать, потому что так можно вызвать недоверие у Тучака. Руководитель СБ был опытным подпольщиком, поэтому уже первые письма содержали информацию, которую могла подать только его жена, чтобы убедить: текст писала именно она.

Неслучайно это были романтические воспоминания влюбленных. «Ромку, помнишь последний вечер в Черногории, — писала Надя, — мы сидели с тобой у окна, в комнате было темно, на дворе светила луна, перед нами расстилалась картина темного бора, а ближе к окну стояла задумчивая ель, одетая в лунное сияние. Она была так замечательна, как девушка в венке, от нее падала прозрачная тень и ложилась на покров снега.

У нас в домике почти шепотом велась беседа, о чем ты знаешь. Мы тихо шептали и любовались роскошной елью, которая как цветок склоняла свою макушку в сторону нашего окна. Ты любовался ею и обещал через несколько лет прийти на то самое место, чтобы посмотреть — таким же красивым оно будет и дальше».

«Утром 28-го — описывала Кульчицкая обстоятельства своего пленения в письме, — разбудил нас „Кармелюк“, говоря, что наверняка идут ребята, потому что что-то трещит. Через несколько минут послышались автоматные очереди. Мы обе обулись и выбежали из колыбы. Увидев много военных, решили стреляться. Люба застрелилась, а у меня вышла осечка, и я была ранена в правую руку и обе ноги. Меня подобрали военные, сейчас я нахожусь в Станиславе в УМГБ». Далее Надя информировала, как хорошо к ней относятся чекисты. Она пыталась убедить мужа в том, во что, может, и сама искренне верила: каждый имеет право на счастье. Хотя понимала — им это право будет дано дорогой ценой.

«При воспоминании о тебе во мне все застывает, ты стоишь перед моими глазами. Мне вспоминается наше счастливая, хотя и бедная жизнь. Почему нельзя требовать от жизни чего-то большего? Почему мы не можем жить дальше вместе, как когда-то счастливо.

Оно человеку дано только раз, то зачем же мучиться всю жизнь. Смотри, твои молодые годы промчались так, будто их и не было, они не оставили веселого воспоминания. Для чего тогда живешь? Чтобы мучиться? Роман, слушай, ударь горем об землю, оставь эти муки, вернись к миру, посмотри, как люди живут со своими женами, с маленькими детьми». Далее рукой Нади чекисты приводят примеры тех, кто сдался властям и сумели начать новую жизнь.

Роман Тучак после осуществления своих агентурных «подвигов» работал на заводе

Задача следующей части письма — сыграть на чувствах Тучака к ребенку и жене, поэтому она особенно лирическая. «Ты же отец маленького ребенка, который остался беззащитным. Оно маленькое ни перед кем и ни в чем не виновато. Оно улыбается и к каждому тянет руки, и почему ему не знать своих родителей, за что его маленького наказывают... Я знаю, что в то время, когда ты читаешь это письмо, у тебя покатится не одна слеза... Не оставляй меня в таком положении, я верю, что ты все же меня послушаешь. Сделай это для меня, сделай это для нашего маленького ребенка».

Читать такое письмо было бы трудно любому мужчине и отцу, но Роману Тучаку. И не потому, что эсбист имел каменное сердце, а потому, что на момент получения послания он уже принял решение, и теперь все его усилия направлены на его воплощение. Хотя в письме Романа к жене эмоций тоже хватает: «Любимая Надя, — писал он. — Записку от тебя получил. Я так сильно обрадовался ей, насмерть зацеловал бы того человека, который дал возможность ее получить.

Сейчас рад, что ты жива, что с тобой хорошо обращаются, и ты уже поправляешься. Твоя вера, что будем вместе, передается мне, и я тоже свято верю в это, и приложу к этому все усилия. До момента получения от тебя записки я не ел и не спал. Сейчас выгляжу плохо, но верю, что все будет хорошо и я вернусь к такому состоянию, как в 1948. Я встретился с мамой, сообщил ей обо всем. Она бедная так плакала, что я не мог выдержать. Ты знаешь, как я их люблю. Мы всегда мечтали быть с ними. Степанко похорошел и очень умный ребенок».

В письмах Тучака к чекистам не было никаких сантиментов, только холодный разум и четкий расчет. «25 сентября, — писал он, — я буду идти на встречу с „Серым“ дорогой, ведущей из Дубового к Верху через Петричиву. На обратном пути где-то слева от колодца сделайте засаду и обстреляйте нас. Перед засадой с левой стороны дороги, если уходить от Верха, положите труху со светляками (дерево), я буду идти последним и у нее кашляну. Если не будет кашля и кто-то будет идти, значит, что я буду возвращаться 26-го вечером».

Подготовленная Тучаком сцена произошла, во время стрельбы в лесу он оторвался от своих друзей по оружию и получил возможность встретиться с новыми «коллегами». «После прочесывания местности, куда ушли бандиты, которые были с ним рядом, — отчитались чекисты об операции, — когда окончательно убедились, что поблизости нет никого из соучастников „Клима“, его вызвали условным сигналом, вывели из леса и на закрытом автомобиле доставили в г. Коломыя, где и состоялась встреча.

Чтобы оправдать отсутствие „Клима“ длительное время, в районе инсценировки перестрелки из Яблунивского гарнизона были переброшены 2 роты солдат, которые в течение суток проводили активные поисковые действия, якобы разыскивая бандитов, сбежавших». Между тем в Коломые чекисты встретились с бывшим эсбистом, в результате чего он стал агентом под псевдонимом «Тарас Степанович». В качестве щедрого аванса новоиспеченному сотруднику организовали встречу с Надей, которая, как отмечали в МГБ, «произвела на него особое впечатление и это еще больше склонило агента к нам».

Уже после первых разговоров чекисты получили от Тучака фактически полный поименный список руководства подполья на территории Коломыйщины, известные ему места укрытия и связи. Однако Роман не ограничился тем, что лишь выдал имеющиеся у него данные. Он пошел значительно дальше в своем сотрудничестве, разрабатывая инструкции для чекистов, которые имели целью быструю ликвидацию подполья.

«В связи с моим сотрудничеством с Вами, — рекомендовал он, — я считаю необходимым, чтобы в ближайшее время были ликвидированы окружной проводник „Серый“ и руководитель Коломыйского надрайонного провода ОУН „Кошевой“ и Печенижинский районный проводник „Седой“, чем создадутся возможности, чтобы я возглавил Коломыйский окружной провод, а это обеспечит выполнение поставленных передо мной задач».

Чекисты тоже заботились о том, чтобы сохранить ценного агента. Поэтому инсценировали суд над его женой «с вызовом заранее подготовленных свидетелей из Залотивского и Ялонивского районов, где ее знают как участницу подполья ОУН, и после суда смогли бы разнести слухи о ее репрессии среди участников подполья ОУН».

На самом деле Надю увезли в конспиративную квартиру во Львове. «Обо мне не переживай, — писала она оттуда мужу, — я сейчас нахожусь в хорошей гостинице, в прекрасном номере. Комната очень хорошая и ванна рядом, ресторан, одним словом, все условия... По вечерам есть возможность прогуляться по украшенным цветными рекламами улицам Львова.

Когда идешь по улице, чувствуешь жизнь города. Особенно красивый город в туманные ночи. Также во Львове и родители, так что я имею возможность каждый день видеться со Степаном... Посылаю тебе фото Степана, он страшный разбойник. Степан целует ручки и посылает много «па, па».

Агента «Тараса Степановича» также пытались гарантировать от случайной встречи органами безопасности где-то в лесу.

Поэтому район его дислокации был сообщен лишь опытными чекистам, которые умели внимательно искать «бандитов» и, вместе с тем, обезопаситься от случайного обнаружения одного из них — Романа Тучака. «Людей, прибывающих к Вам из Края и Станиславского округа, — рекомендовали ему офицеры МГБ, — при малейшем подозрении, что они могут Вас расконспирировать — ликвидировать под видом агентуры МГБ».

Должность Тучака как руководителя Службы безопасности действительно давала ему возможность под этим предлогом убивать подпольщиков, не вызывая подозрения других. Началась страшная игра, где главную роль исполнял Роман Тучак. Ее первыми жертвами, как и планировалось, стали проводники «Серый» и «Кошевой». Первый из них погиб в бою, другой умер раненым в руках МГБ. «В дальнейшем, — отчитались чекисты, — в результате данных, полученных от агента „Тараса Степановича“, был ликвидирован руководящий состав Коломыйского окружного, надрайонного и районного проводов ОУН, после чего он возглавил Коломыйский окружной провод ОУН».

Проводя ликвидации членов подпольной сети, чекисты не забывали о необходимости прикрытия своего агента. «С целью зашифровки источника, — рекомендовали они, — в каждом отдельном случае при ликвидации бандитов лицам, ответственным за проведение операции, подготовить по одной-две кандидатуре из числа активных бандпособников, которых в процессе операции можно было бы выставить в качестве лиц, указавших на места укрытия бандитов».

Для этого они даже «оживили» умершего лидера «Кошевого» — нашли человека, похожего на него, и перевязанного бинтом водили по деревням, инсценируя его измену.

Дальнейшее развертывание операции «Перехват» предполагало не только уничтожение повстанцев, но и создания легендированных (созданных МГБ из своих агентов) структур подполья. К концу 1951-го задания были сформулированы следующим образом: «В течение зимы подготовить из числа только завербованной агентуры в каждом районе по 2-3 кандидатуры для перевода на нелегальное положение и при помощи „Тараса Степановича“ с наступлением весны ввести эту агентуру в подполье ОУН на руководящее положение».

Постепенно реальная сеть подполья на Коломыйщине начала исчезать, а на ее месте МГБ разворачивала деятельность легендированных структур. Несмотря на большой подпольный талант, Роман Тучак едва не провалил операцию. Своим поведением он вызвал подозрение у своих охранников «Голуба» и «Когута». Почувствовав рост сомнений по отношению к себе, эсбист пытался организовать их убийство; с первым ему это удалось, зато второй убежал, будучи тяжело раненым. Таким образом, на конец 1951 года в СБ ОУН попала информация, что бросала тень на Романа Тучака, но для того, чтобы окончательно разобраться, нужно было время, которым он воспользовался сполна.

Поэтому следующий, 1952 год стал периодом наибольших успехов агента «Тараса Степановича». Вызванные на встречу с «проводником» «Климом» подпольщики исчезали бесследно. Настоящих заменяли завербованные агенты, которые расширяли структуры легендированной ОУН. Отдельный удар был направлен против людей, которые поддерживали подполье.

Лже-повстанцы обнаруживали таких и разоблачали перед МГБ, которое уже и осуществляло репрессии. Для оправдания исчезновения подпольщиков чекисты проводили инсценировку противповстанческих операций, распространяли слухи о переводе тех или иных оуновцев в другие районы. Лето — традиционно период активной деятельности подполья. В 1952 году на Коломыйщине лето стало временем наибольших потерь. «В результате проведенных мероприятий по этому делу, — писали чекисты о „Перехват“, — за летний период 1952 года были ликвидированы и захвачены 52 бандита...

Полностью ликвидированы Буковинский окружной провод, Вижницкий надрайонный, Косовский надрайонный, Косовский районный, Яблунивский районный, Кутский районный, Жабьевский районный, пять кустовых бандгрупп и пять сельских бандгрупп ОУН».

Всего с начала 1952 года во время реализации операции благодаря Роману Тучаку МГБ захватило или ликвидировало 85 участников освободительного движения.

Между тем сам он получал письма, где чекисты уверяли, что «в скором будущем вместе с вами поедем на новоселье в Ваш собственный дом, оформленный на Ваше имя. Старики купили дом по соседству с вашим».

Операция «Перехват» продолжалась до конца 1953 года. «Созданные легендированные проводы ОУН, — читаем в итоговых документах МГБ, — сыграли свою положительную роль в разгроме бандоуновского подполье. Поэтому с учетом оперативной обстановки решено их ликвидировать».

Так же нецелесообразным признано дальнейшее использование в этой работе агента «Тараса Степановича», который на тот момент успел растратить доверие к себе со стороны подпольщиков. «Проверкой установлено, что в результате допущенных ошибок в работе со спецагентом „Тарасом Степановичем“, а также из-за некоторого неправильного поведения самого спецагента „Тараса Степановича“, часть оуновского подполья, оставшаяся на территории Коломыйского округа, серьезно заподозрила его в связях с органами МГБ».

Игра закончилась. Точных ее результатов не имеем — последние отчетные цифры операции «Перехват» говорят о ликвидации 174 подпольщиков до конца 1952 года. Поэтому речь идет о примерно двух сотнях людей, жизнью которых заплатил Роман Тучак за свою любовь. Роман с Надей прожили долгую жизнь в хорошей квартире на проспекте Победы в Киеве.

По завершении своей одиссеи спецагент работал на заводе, затем вышел на пенсию. Девять лет, до смерти в 2000-м, получал пенсию от украинского государства, и наверное, это были не мизерные средства бывшего работника завода.

Да, в жизни влюбленных все вроде бы удалось. Но вряд ли их жизнь от этого стала счастливее, вряд ли когда-нибудь они снова пережили такие же минуты счастья, как тогда зимой в подполье, когда засматривались из окна на красавицу-ель.

Ведь в крови сотен бывших друзей счастья не построишь.

Володимир Вятрович. опубликовано на сайте ТСН [2]

Перевод: «Аргумент» [3]

В тему: