Смесь превентивного удара, амбиции и желания наказать регионального соперника подтолкнули Ирак к войне. Саддам был уверен, что его бликриг “закончится за три недели”. Через пять дней иранская авиация бомбила все основные города Ирака, а иранская артиллерия обстреливала иракский Фао, выпуская по нему четыре снаряда в минуту. Дороги были забиты иракскими беженцами...

Действия Ирака мотивировались страхом, оппортунизмом и чрезмерной уверенностью в собственных силах. Смесь превентивного удара, амбиции и желания наказать регионального соперника подтолкнули Ирак к войне. Саддам был уверен, что его бликриг “закончится за три недели”. Через пять дней иранская авиация бомбила все основные города Ирака, а иранская артиллерия обстреливала иракский Фао, выпуская по нему четыре снаряда в минуту. Дороги были забиты иракскими беженцами (шиитами), а война продлилась восемь с половиной лет. Саддам в результате не добился ничего. Иран создал адский эпос всенародной отечественной войны, эпос, который до сего дня является одним из столпов режима аятолл.

У ирано-иракской войны, которая считается самым длинным (по крайней мере, официально) военным конфликтом 20-го столетия, было множество исторических, экономических, политических и религиозных причин. Вялотекущий конфликт за право добычи нефти, права судоходства по Шатт эль-Араб и права на Абадан продолжался минимум 60 лет.

До исламской революции в Иране Ирак, в борьбе с шахом, всегда выступал с более слабых позиций, и был вынужден идти на уступки. Шах поддерживал курдских партизан в Ираке. В начале 70-х 45 тысяч курдских партизан сковывали 4/5 иракской армии и больше половины ее бронетехники. Стоимость конфликта – и в деньгах, и в людях была безумной для Багдада. За пять лет войны в Курдистане были убиты более 60 тысяч человек. Венцом шахского давления стали Алжирские соглашения 1975 года. Они предусматривали демаркацию границы по середине главного фарватера Шатт эль-Араб, тем самым исполнив главное иранское требование (корни которого лежат в сконструированном британцами для собственного удобства соглашении 1937 года). Стороны обязались не поддерживать “подрывную деятельность” друг против друга.

Аятолла Хомейни с 1965 года жил в изгнании в иракском Наджафе. Он воздерживался от всякого контакта с иракским шиитским подпольем, и всю свою энергию бросил на достижение единственной цели – свержение Пехлеви. Внутренняя обстановка в Иране к октябрю 1979 года накалилась до такой степени, что шах потребовал от иракских властей, на основании Алжирских соглашений, высылки Хомейни. Высылкой Хомейни занимался лично вице-президент Саддам Хуссейн – и Хомейни ему впоследствии этого не простил. Сначала аятолла надеялся перебраться в Ливан, но власти этой страны отказались принять его. После этого Хомейни отбыл в Париж.

Высылка Хомейни сильно задела и без того обиженных и приниженных иракских шиитов. Еще более разъярил их последовавший немедленно за высылкой визит шахини, Фарах Диба, которая, в сопровождении Саддама Хуссейна, с любопытством осмотрела шиитские святыни Ирака.

Победа исламской революции в Тегеране казалось невероятным и знаменательным даром Аллаха правоверным для иракских шиитов. Аятолла Мухаммед Бакр Садр писал в поздравительной телеграмме Хомейни из Наджафа: “Судный день наступит и для других тиранов”.

Для новых властителей Ирана три главных фактора превращали Ирак в естественную цель для продолжения цикла “исламской революции”: светский характер режима правления партии БААС, угнетение шиитского большинства, существование шести важнейших шиитских святынь на территории Ирака. Баасисты, укрепив свой режим, были готовы встретить иранский вызов лоб в лоб. По иронии судьбы прозападный, консервативный, светский иранский режим в течение считанных месяцев смутировал в распространителя бациллы религиозной революции, в то время как радикальный и просоветский баасистский режим в Ираке в панике пытался сохранить статус-кво.

Эскалация, неизбежным итогом которой стала одна из самых кровопролитных войн в истории региона, прошла в три этапа.

Июль 1979 – Саддам Хуссейн получил неограниченную власть в Ираке.

Апрель 1980 – неудавшееся покушение на заместителя Саддама, Тарика Азиза, и последовавшая за этим казнь аятоллы Садра.

9-10 июля 1980 – сорванный путч военных в Тегеране.

Поздравительная телеграмма Садра Хомейни не осталась незамеченной. В начале лета 1979 он был помещен под домашний арест – сначала в Наджафе, затем в Багдаде. Целью было не допустить его отбытия в Тегеран для участия в поздравительных церемониях. Толпы сторонников Садра вышли на демонстрации протеста. Против них бросили войска. Десятки шиитов были убиты, 3 тысячи арестованы.

Тегеранское радио именовало Садра не иначе как “иракским Хомейни”, который “ведет священную войну против гангстеров и тиранов”.

10 июня вице-президент Саддам Хуссейн [2] представил на рассмотрение президенту Бакру список лиц, которых надлежало казнить. Среди них оказались не только организаторы шиитских бунтов, но и ряд офицеров армии, которые якобы поддерживали с ними секретные связи. Через пару недель сам Бакр оказался под домашним арестом, и позднее ушел в отставку “по состоянию здоровья”.

16 июня 1979 Саддам Хуссейн сделал себя главой Совета Революционного Командования, президентом республики и генеральным секретарем Регионального Командования партии БААС. Ему было 42 года. Бакр был патроном Саддама, человеком, который ввел его в состав Совета Революционного Командования, когда тому был всего 31 год. Кризис 79-го, однако, оказался слишком острым даже для этого альянса: Бакр хотел договориться с шиитами, Саддам шел на открытую конфронтацию.

В конце июля 1979 Саддам “раскрыл огромный антигосударственный заговор”. В “заговоре” участвовали 68 высших гражданских и военных чинов БААС, в том числе пять из 22 членов Совета Революционного Командования. Один из них, Мухий Абдуль Хуссейн Машхади, шиит, имел дерзость потребовать назначить выборы преемника Бакра и прекратить репрессии против шиитов.

Саддам провел безжалостную чистку военного и государственного аппарата. Одновременно, он поднял зарплаты офицерам, полицейским и судьям.

Саддам покровительствовал тем проповедникам, которые открыто поддерживали режим. В случае шиитов речь шла о шейхе Али Кашиф Гита и шейхе Али Сагире. В то же время, Саддам продолжил беспощадно преследовать членов шиитской религиозной партии Даава (Исламское Пробуждение).

Здесь следует уделить особое внимание отношению баасистской философии и баасистского режима в Ираке к религии. Основатель БААС, сирийский православный христианин Мишель Афлак определял ислам “не как религию, а как цивилизацию”, как “воплощение арабизма”, арабского национализма, который сам по себе существовал задолго до прибытия магометанства. Подобная концепция имела особую ценность в гетерогенном обществе наподобие иракского, и давала возможность построить мосты – между курдом и арабом, суннитом и шиитом, мусульманином и христианином.

Сам Саддам сформулировал свое отношение к религии так: “Наша партия не может оставаться нейтральной в деле веры и безверия. Мы всегда на стороне веры. Но некоторые декадентские силы пытаются, под маской религиозного рвения, втянуть правительство в дела веры, в самой недисциплинированной манере, с тем, чтобы изолировать БААС от народных масс. Поэтому для партии и правительства необходимо уклоняться политизации религии. Каждая вера и каждая секта имеет право соблюдать свои религиозные ритуалы”.

Подобное определение – фактическое отделение государства от религии было анафемой для аятоллы Хомейни. Он обратился к этой теме в начале 70-х, изложив свою точку зрения в серии памфлетов Хукумат-и-Ислами (Исламское Правительство). Хомейни писал о необходимости подчинения политики исламским религиозным принципам и о грядущем “триумфе политической революции Ислама”. Аятолле было 77 лет. Он, наконец, дождался своего часа.

В марте 1980 в Ираке были казнены 97 человек – половина из них члены партии Даава. По иракским законам, членство в этой партии теперь наказывалось смертью. Аятолла Садр издал религиозный вердикт, согласно которому иракское государство объявлялось “неисламским” и всякий контакт с ним – “харам” (религиозно запрещенное действие). Боевики Даава атаковали полицейские участки, призывные пункты иракской народной армии и региональные офисы БААС.

Саддаму не понравился новый посол Ирана в Багдаде. Он считал его агитатором Хомейни, и обвинил его в раздувании шиитского мятежа. Посла выслали из Ирака через шесть недель после назначения. Аналогичные меры были предприняты против иракского посла в Тегеране.

1 апреля была предпринята неудачная попытка ликвидации вице-премьера Ирака Тарика Азиза (христианина). Кто-то бросил в Азиза ручную гранату. Азиз выжил, но несколько студентов, на встречу с которыми он пришел, погибли. Саддам арестовал сотни шиитских боевиков. Один из них под пыткой признался, что получил задание на ликвидацию Азиза лично от Хомейни во время паломничества в Куме.

В ответ Саддам развернул неслыханную, даже по ближневосточным стандартам, кампанию репрессий против шиитов. Аятолла Садр и его сестра Бинт эль-Худа были повешены в багдадской тюрьме 8 апреля. Иракцы подвергли артиллерийскому обстрелу иранский приграничный город Каср и-Ширин. 16 тысяч иранцев с иракскими паспортами были депортированы. Саддам потребовал немедленного возвращения Ираном арабам трех оккупированных шахом в Персидском заливе островов: Абу Муса, Большой Тунб и Малый Тунб.

В Тегеране Хомейни был шокирован казнью Садра. Он провозгласил: “Война, разжигаемая иракской БААС – это война против ислама. Как иранская армия присоединилась к всенародной борьбе против шаха, о, иракская армия, присоединяйся к борьбе против БААС! Народ и армия Ирака должны повернуться спиной к БААС и свергнуть ее!” Иран начал подготовку и засылку в Ирак шиитских партизан. Он также возобновил поддержку иракских курдов, которых возглавляли сыновья Мустафы Барзани, Идрис и Масуд. Оба находились на территории Ирана с июля 1979.

Одновременно, в “революционном” Багдаде собрались иранские диссиденты и роялисты. Наиболее значительными среди них были последний премьер шахского режима, Шахпур Бахтияр и бывший начальник Генштаба, генерал Гхола Али Овейсси. Каждый из них получил в свое распоряжение радиостанцию, и они транслировали не только пропаганду, но и конкретные военные советы партизанам на территории Ирана. Между тем, “мелкие стычки” между регулярными формированиями иранской и иракской армии на границе происходили с завидной регулярностью – до 10 в месяц.

24-25 мая аятоллы разгромили путч военных, инициированный людьми Бахтияра в Тегеране. Вторая попытка 9-10 июля, была также подвалена. 27 июля шах умер от рака – а вместе с ним и надежды на скорую реставрацию.

Для Саддама это означало, что он более не может рассчитывать на внешние силы (военные попытки США освободить заложников в Тегеране или попытки иранских роялистов восстановить шахский режим). Ему надо было заняться иранской чумой собственноручно и немедленно.

Торопливости Саддама сопутствовали и способствовали многочисленные сообщения об ухудшении внутренней обстановке в Иране, о грызне президента Бани-Садра с аятоллами, о разложении армии, мораль офицеров которой была подорвана казнями тысяч их товарищей. К этому следует прибавить износ иранской военной техники, которую теперь невозможно было заменить поставками с Запада, сообщениями о нехватке потребительских товаров и о растущей безработице.

Президент Ирана Бани-Садр, между тем, отказывался передать Ираку территории, которые были предусмотрены в качестве компенсации за уступки Ирака Алжирскими соглашениями.

На Саддама также давил тот факт, что Иран мог легко перерубить маршруты иракского нефтяного экспорта. Так, Ирак не располагал собственными патрульными кораблями, в то время как чистки Хомейни практически не затронули ВМС Ирана, и исламская республика располагала достаточно внушительным флотом. Иранская нефть экспортировалась по двум трубопроводам. Один шел через Сирию, президента которой, Хафеза Асада, Саддам обвинил в организации заговора против своей персоны (Сирия перекрыла таки иракский трубопровод – в 1982 году). Второй шел через иракский Курдистан в Турцию.

В тему: Курды, горы и оружие. Кто спасает цивилизацию от «Исламского государства» [3]

Таким образом баасисты, вернее та их часть, которая продемонстрировала верность Саддаму и пережила чистки, чувствовали себя уязвимыми на двух фронтах. С одной стороны, для внешнего врага – Ирана – не составляло никакого труда организовать масштабную кампанию террора и диверсий – как на курдских, так и на шиитских территориях. С другой стороны, этот саботаж мог привести к прекращению нефтяного экспорта, и, тем самым, финансирования режима. Саддам мог пойти на компромисс и выжидать. Выжидание, однако, могло закончиться укреплением и усилением власти аятолл, и – худший из возможных сценариев – восстановлением отношений с США, а вместе с ними – и поставок американского оружия.

6-7 сентября иракские части начали занимать территории, отведенные Ираку по Алжирскому соглашению. Тегеран ответил артиллерийским обстрелом приграничных иракских городов. Отсутствие серьезного иранского сопротивления, по всей видимости, окончательно убедило Саддама в необходимости немедленных решительных действий. 17 сентября он выступил перед парламентом, публично порвав иракскую копию Алжирских соглашений. При этом он говорил: “Иранские лидеры разорвали эти соглашения, финансируя курдских мятежников и отказываясь вернуть Ираку его территории. Теперь мы считаем это соглашение разорванным и с нашей стороны”. Спектакль транслировался национальным ТВ Ирака. Саддам заявил, что порвав протоколы он “полностью восстановил арабский характер Шатт эль-Араб”. По реке отныне могли плавать только корабли с иракскими штурманами и только под иракским флагом. Иран был обязан выполнить это требование немедленно. Через два дня, 22 сентября, иракская авиация атаковала основные базы ВВС Ирана, а сухопутные силы перешли границу. Этот день считается официальным началом войны.

По крайней мере, на начальном этапе цели Ирака были ограничены. Он хотел добиться полного контроля над Шатт эль-Араб, возвращения трех островов в Заливе арабам и получения небольших участков территории, обещанных ему Алжирскими соглашениями. С этой целью Ирак готовился оккупировать провинцию Хузестан. В случае захвата Хорремшехра и Абадана на юге, Ахваза и Дезфула на севере, Ирак фактически отрезал Иран от Шатт эль-Араб. Ирак, возможно, собирался удерживать Хузестан до тех пор, пока аятоллы не согласятся с его условиями, или пока режим не рухнет и не будет заменен на более дружественный. Вероятность переворота в случае войны казалась весьма высокой.

В середине сентября иранская армия находилась в ужасающем состоянии. В ней осталось всего 170 тысяч человек – менее половины численности шахской армии. Все 300 иранских генералов были либо смещены со своих постов, либо бежали из страны. 12 тысяч офицеров были убраны из армии в результате чисток. Большинство дорогого западного военного оборудования регулярно не обслуживалось и частично пришло в негодность. Система радарных станций не функционировала после того, как Иран покинул американский технический персонал.

Хомейни, несмотря на явное обострение обстановки на границе, не предпринимал никаких решительных действий. Он верил рассказам беженцев из Ирака о том, что Саддам не может положиться на шиитов, а потому не решится на открытый военный конфликт. Переброска иранских частей в Хузестан началась 14 сентября, мобилизация объявлена лишь 20 сентября. Защита провинции, в основном, опиралась на не имевшие никакого боевого опыта подразделения корпуса стражей исламской революции и ополчение. Аятоллы перебросили на юг лишь одну дивизию регулярной армии.

Действия Ирака мотивировались страхом, оппортунизмом и чрезмерной уверенностью в собственных силах. Смесь превентивного удара, амбиции и желания наказать регионального соперника подтолкнули Ирак к войне. Саддам был уверен, что его бликриг “закончится за три недели”. Через пять дней иранская авиация бомбила все основные города Ирака, а иранская артиллерия обстреливала иракский Фао, выпуская по нему четыре снаряда в минуту. Дороги были забиты иракскими беженцами (шиитами), а война продлилась восемь с половиной лет. Саддам в результате не добился ничего. Иран создал адский эпос всенародной отечественной войны, эпос, который до сего дня является одним из столпов режима аятолл.

По материалам:

• Stephen C. Pelletiere. The Iran-Iraq War: Chaos in a Vacuum
• Efraim Karsh. The Iran-Iraq War, 1980-1988
• Dilip Hiro. The Longest War: The Iran-Iraq Military Conflict

—

Опубликовано в издании PostSkriptum [4]

---

В тему:

Трагедия Ирака: очередная жертва на арене мировой геополитики [5]

Геополитическая «украинизация» Турецкой республики [6]

Война в Иране: до Третьей мировой совсем недалеко... [7]

Ядерный Пакистан готов к перевороту. Планете — приготовиться [8]

Афганская бесконечная. Искусство странной войны [9]

Сирийские кровавые «разборки»: тотальный кризис демократии как идеи [10]

Сирийская зАСАДа, или Как с водой выплеснули ребенка [11]

Сирия, гражданская война. Репортаж из мятежного Хомса [12]

Путин навлек на Россию исламский гнев и сделал страну изгоем [13]