«...Не мы копали тогда ямы для замученных. Не будем раскапывать их легкомысленно и сегодня»

Годовщина Волынской резни [2] — массовых убийств гражданского польского населения, организованных украинским националистическим подпольем во время Второй мировой войны — обсуждается в Польше намного активнее и содержательнее, чем в Украине.

В этой статье я постараюсь кратко проанализировать важнейшие польские дискуссии, которые состоялись в июне-июле этого года, и показать их не только польско-украинское, но и внутрипольское измерение.

В конце я предложу несколько соображений по поводу украинских инициатив, которые в целом показывают: Украина отвечает на польские инициативы реактивно, но не креативно.

В чем согласны историки

Польские специалисты по волынской тематике (от Гжегожа Мотыги до Владислава Филяра, от Гжегожа Хрыцюка до Евы Семашко) согласны в том, что антипольская акция на Волыни и в Восточной Галиции, жертвами которой стали около 100 тысяч гражданских лиц, была организована украинским подпольем и имела геноцидальное намерение (т.е. речь шла об истреблении поляков как национальной группы на определенной территории, которая рассматривалась как украинские этнические земли).

Как неоднократно отмечал в своих публикациях Гжегож Мотыга, квалификация определенного исторического события как геноцид никак не умаляет страданий других жертв, в том числе, с украинской стороны, но указывает на намерение организованного массового убийства. (Gazeta Wyborcza, 18 июня 2013).

Общепринятыми в польских научных публикациях являются также слова «преступление» и «этническая чистка», но не «Волынская трагедия».

Директор Института национальной памяти Лукаш Каминский принципиально отметил, что в случае преступления всегда есть исполнители и ответственные, в то же время трагедии — это что-то, что могло произойти случайно, как бы само собой (Rzeczpospolita, 16 июня 2013).

Также польские историки согласны в том, что спланированную антипольскую акцию некорректно приравнивать к операциям возмездия против гражданских украинцев, жертвами которых стали не менее 10 тысяч человек.

В тему: Альфред Рибер. Гражданские войны в Советском Союзе. Часть 1 [3]

Вопрос же об оценке ответных акций является предметом споров. Если некоторые авторы (в частности, Ева Семашко) пытаются ее фактически оправдать, утверждая, что едва ли не большинство погибших тогда украинцев были ранее виновны в убийствах поляков, другие историки (в первую очередь, Гжегож Мотыга) отмечают, что «возмездие» на мирном украинском населении требует однозначного осуждения и является ничем иным, как военным преступлением.

Обложка книги Гжегожа Мотыги «Тень Клима Савура. Польско-украинский конфликт памяти»

При этом Мотыга принципиально подчеркивает: «Даже однозначно критическая оценка польских акций возмездия на украинском гражданском населении ни в коем случае не ставит знака равенства между спланированным истреблением поляков на Волыни и в Восточной Галичине и локальными акциями возмездия» (Grzegorz Motyka, Cień Kłyma Sawura. Polsko-ukraiński konflikt pamięci. Gdańsk, 2013, с. 57).

В последнее время в польской историографии можно услышать призывы к расширению теоретических и тематических перспектив темы, в частности, в контексте микроистории, истории насилия, сравнительного исследования массовых убийств.

В то же время специалисты согласны относительно важности «однозначного и безусловного» осуждения одной из крупнейших масакр гражданского населения во время Второй мировой войны.

Польское руководство и «кресовые» среды

Если президент Лех Качиньский [4] был последовательным продолжателем восточной политики Ежи Гедройца и придерживался принципа терпимости и осторожности в трактовке трудных вопросов польско-украинской истории, то сейчас партия «Право и справедливость» во главе с его братом Ярославом гораздо четче солидаризировалась с «кресовыми» кругами.

Впрочем, изображать позицию польских правящих кругов по Волыни как монолитную было бы упрощением.

Многим публикациям, которые я предлагаю определить как «кресовые», свойственен язык повествования о Волыни как о «польском Холокосте» (даже если такое определение прямо не употребляется). Поляков, переживших резню, называют как и евреев, переживших Холокост, «ocaleli z Zagłady» (пережившие Шоа [5]).

В тему: Альфред Рибер. Гражданские войны в Советском Союзе. Часть 2 [6]

Часто звучат тезисы о чествовании «Праведников» — то есть украинцев, которые помогали полякам на Волыни, по аналогии с чествованием Праведников Народов Мира, которые спасали от смерти евреев.

Иногда встречаются и откровенно преувеличенные тезисы о том, что Организация Украинских Националистов [7] еще в момент основания, в 1929 году, запланировала «окончательное решение польского вопроса» (аналогия с Холокостом и здесь очевидна: Третий Рейх [8]стремился к Endlösung вопроса еврейского).

«Кресовые» среды в целом соглашаются с предложенным Ришардом Шавловским описанием Волынской резни как genocidium atrox, т.е. геноцида с особой жестокостью, что «превышает» советские и немецкие преступления (Nasz Dziennik, 28 марта 2008).

По словам другого автора, «никогда поляков не убивали так зверски, как на Волыни и в Восточной Галиции».

В этом же духе идеология украинского интегрального национализма провозглашается такой, что «в восхваления убийства, в дикой апологии жестокости превосходит все другие национализмы, с гитлеровским включительно» (Do Rzeczy 2013, № 21, с. 70].

В той же логике зиждятся сознательные и бессознательные завышения количества убитых, когда говорится о «почти» или «более» 200 000 польских жертв.

Случаются в «кресовых» публикациях и проявления языка вражды, когда Украину называют в польском тексте «Самостийной» (интересно, что это самое слово облюбовали российские украинофобы), а исполнителей преступления — «убийцами под знаком тризуба».

При этом, с одной стороны, представители «кресовиков» периодически отмечают, что виновниками Волынской резни являются не все украинцы, а члены ОУН [9].

В тему: ВАСУ признал воинов ОУН и УПА участниками борьбы за независимость Украины [10]

Но, с другой стороны, журналист правого еженедельника «Do Rzeczy» позволяет себе такой вот вопрос к Еве Семашко: «Неслыханные преступления во время бунта Хмельницкого, Колиивщины, Уманской резни и, наконец, акции ОУН-УПА привели к тому, что многие поляки приписывает украинцам склонность к особой жестокости, зверству. Разделяет ли госпожа взгляд, что эта черта отличает украинскую нацию?».

К чести Е. Семашко следует сказать, что на откровенно расистский вопрос она отвечает: нет! (Historia Do Rzeczy 2013, № 5, с. 12).

«Забытый геноцид». Еженедельник «Do Rzeczy» напоминает полякам, кто такие украинцы — с усами, топорами, поджигатели костелов

Экзальтированная эмоциональность большинстве публикаций «справа» отражает свойственное «кресовым» средам чувство недостаточного внимания Польского государства к Волынской теме.

На этом фоне выделяется вдумчивый текст Пйотра Сквецинского в журнале «W Sieci», который стремится рационально ответить на вопрос: почему волынские жертвы функционируют в польской памяти гораздо слабее жертв советских?

В самом начале публицист напоминает о том, что «волынская тематика — это желанный инструмент российской политики», а еще напоминает об особенностях господствующей польской исторической мифологии: культ Армии Крайовой (АК) и признание Советского Союза таким же врагом независимой Польши, как Третий Рейх.

Именно в контексте этого культа проблема того, как мало руководство АК сделало для помощи полякам Волыни, кажется Сквецинскому достаточно опасным для господствующего в Польше мифа (W Sieci, 2-7 апреля 2013, с. 69).

Следующим вызовом является вопрос о польском возмездии, а также о польской «гранатовой полиции» под немецким командованием и сотрудничавшей с советскими партизанами, которые фактически в большей степени, чем АК, защищали гражданское польское население от УПА [11].

Наконец, существует проблема классового характера жертв: если в Катыни погиб цвет польской интеллигенции [12], то на Волыни погибали преимущественно неграмотные крестьяне, которых еще во время войны иногда трактовали как не вполне полноправного члена польской национальной общности.

В тему: СССР — государство-преступник. НКВД — преступная организация. Россия покрывает палачей [13]

К названным причинам Сквецинский добавляет еще одну: «Мы не хотим помнить, что польские политические практики унижали и угнетали украинцев» и критикует «близкую нашим сердцам легенду кресов, где все национальности жили как братья».

Либеральные среды и «Газета Выборча»

Самая большая и влиятельная польская ежедневная «Газета Выборча» посвятила летом этого года Волынской тематике десятки материалов. Ее главный редактор Адам Михник в предисловии к специальному приложению, подготовленному для «Газеты» Институтом национальной памяти, призвал к чувствительности в отношении к украинскому видению истории и самокритичному отношению поляков.

Свой небольшой текст Михник начал с подчеркивания того, что «украинцы в межвоенной Польше чувствовали себя нацией под чужой оккупацией», а затем отметил, что во время войны «украинцы не имели монополии на жестокость» [Gazeta Wyborcza, 22-23 июня 2013, с . 1].

Спецвыпуск «Газеты» с заголовком «Рана еще кровоточит»

Призыв к чувствительности по отношению к памяти украинцев Михник формулирует так: «не попробовать ли нам — нации, лишенной 123 года собственного государства — понять трагедию украинской нации, которая столько раз не по своей вине становилась жертвой чужих правительств»?

Михник обратился к двум народам: «Будем, поляки и украинцы, мудрее наших дедов и прадедов. Не мы копали тогда ямы для замученных. Не будем раскапывать их легкомысленно и сегодня».

В тексте главного редактора «Газеты Выборчей», как и во многих других ее публикациях, нет слова «геноцид», зато отмечается необходимость «ответственного патриотизма», предусматривающего, в первую очередь, разговор о собственной исторической вине.

Польский политик украинского происхождения и работник «Газеты» Мирослав Чех выступил на ее страницах с призывом к гражданскому подходу к памяти о Волыни, в центре которого должно лежать осознание, что с обеих сторон гибли польские граждане (Gazeta Wyborcza, 12 июня 2013).

Подобная гражданская логика уже не раз отмечалась в польских дискуссиях о Холокосте, хотя следует помнить, что история Волынской резни и возмездия за нее, как и история Холокоста — это именно история пренебрежения по этническому и отнюдь не гражданским принципу.

Слово свидетелей

Среди польских публикаций о Волыни особое место занимают три текста представителей научных и политических элит, лично переживших войну.

Эти тексты в определенном смысле чрезвычайные, потому что написаны взвешенным языком, без ненависти и пропагандистских клише. Все они отмечают геноцидального природу Волынской резни.

Но одновременно все они говорят о вине поляков перед украинцами, свидетельствуют эмпатию к украинскому нарративу и подчеркивают стратегическую важность хороших отношений с Украиной. По моему мнению, именно эти тексты являются украшением польских дебатов.

Директор Научного заведения Оссолинеум во Вроцлаве Адольф Юзвенко, который ребенком выжил в этнической чистке в Галичине благодаря помощи украинской семьи, подчеркнул, что антипольская акция УПА была геноцидом, но генезу насилия следует искать в польско-украинских отношениях.

Он также говорил о необходимости понимания трагической послевоенной истории УПА и убежден: «Я не верю, что к взаимным извинениям можно любого принудить извне» (Gość Niedzielny, 2 июня 2013, с. 24).

Бывший министр иностранных дел Польши Адам Даниэль Ротфельд, выживший в Холокосте благодаря семье Шептицких, свои размышления о Волыни начал с размышлений о «потенциале зла в человеческой природе», а массовое участие в убийствах поляков пояснил «реакцией на унижение украинцев во многих поколениях».

Профессор Ротфельд четко отметил: Польше принципиально важно «избавляться от чувства превосходства (над Украиной — Авт.), что и сегодня присутствует в части общества» (W drodze 2013, № 7, с. 92, 96) и рассказал о важности низовых двусторонних инициатив.

Одна из этих инициатив — поддерживаемая профессором идея создания Дома Польско-Украинского Добрососедства в родной парафии Блаженного Емельяна Ковча — греко-католического священника, погибшего в Майданеке, который во время войны помогал полякам, хотя сам был дискриминирован польской властью после войны.

Наконец, историк и бывший член Армии Крайовой Владислав Филяр четко отметил: «Следует отдать дань памяти жертвам, но никого не заставлять вставать перед нами на колени» (Gazeta Wyborcza, 22 июня 2013, приложение «Wołyń 1943. Przed 70. Rocznicą zbrodni») .

В тему: 148 нардепов-украинофобов просят Сейм Польши заклеймить украинских националистов. Документ [14]

Вокруг решения Сената

Определение польского Сената от 20 июня 2013 года о чествовании жертв «этнической чистки, которая имела признаки геноцида» не раз интерпретировалось в Украине как недружественный или даже антиукраинский шаг — несмотря на то, что оно стало результатом политического компромисса.

Сам факт чествования десятков тысяч польских жертв, которые в основном до сих пор покоятся в безымянных могилах, не имеет в себе ничего «антиукраинского».

Бюллетень польского Института национальной памяти называет лидера ОУН(б) Степана Бандеру «террористом, а не политиком»

В постановлении Сената упомянуты и дискриминационная национальная политика межвоенной Польши, и польские акции возмездия. Зато в ней нет предложенного «кресовыми» средами установления 11 июля официальным Днем памяти.

Уже после принятия постановления маршал Сената Богдан Борусевич неоднократно публично подчеркнул: «мы не указываем на ответственность украинцев, но на ответственность членов ОУН и УПА», «мы не обременяем ниакой ответственностью Украинское государство» (Gazeta Wyborcza, 22-23 июня 2013, с. 3].

Самым интересным в этой истории является то, что польские политики в целом оказались намного ответственнее, тактичнее и корректнее, чем депутаты Верховной Рады Украины, призывающие Сейм признать Волынскую резню «геноцидом», ссылаясь при этом на пропагандистские публикации коммунистических времен (о них ниже).

Украинские ответы

В польской разговоре о Волыни остро ощутима жажда понимания (или хотя бы его попытки) с украинской стороны.

Острота этой жажды, умноженная на недостаточное ощущение реалий постсоветской Украины, иногда приводит к тому, что в Польше памятники Степана Бандеры считают проявлением «чествования убийцы поляков», а всю украинскую критику или осуждение УПА автоматически считают пропольскими.

Именно на этом, как и на отмеченном Петром Сквецинским «удобстве» Волынской темы для официальной исторической политики, пытались сыграть депутаты от Партии регионов и Компартии в письме к польскому Сейму.

В тему: Сейм Польши не голосовал за заявление к годовщине Волынской трагедии [15]

Лучшим индикатором того, насколько это письмо далеко и от критического переосмысления прошлого, и от чувствительности к памяти поляков, был бы вопрос его авторам о Катынском преступлении. У меня нет сомнений, что те из них, кто о нем слышал, назвали бы исполнителями расстрела немцев.

Польская и украинская исторические дискуссии асимметричны. Украинская память существенно менее консенсусная, более регионально окрашена и отдалена от европейских дискурсов о Второй мировой войне.

Несмотря на это, Украина все же ищет язык повествования о темных страницах своей истории и постепенно приближается к пониманию, что история УПА не ограничивается Волынской резней, но без Волынской резни и признание ее спланированного характера эта история не будет полной.

 

 

Тексты восьми украинских и польских историков и общественных деятелей на тему Волынской трагедии. Баннер предоставлен Польским институтом в Киеве

В этом смысле Волынская тема важна прежде всего для самой Украины и ее европейской интеграции. И можно только сожалеть, что на политическом уровне не хватает осознания этого.

Свидетельством последнего стало и отсутствие представителей официального Киева на варшавской конференции «Волынское преступление — история, память, образование» (27-28 июня 2013 года) под патронатом президента Польши, и отказ президента Януковича приехать на торжества в Луцк из-за «объективных причин», то есть отпуска в Крыму.

P.S. Выражаю искреннюю благодарность Петру Тыме, Ярославу Присташу, Томашу Стриеку за библиографические советы и плодотворное устное обсуждение затронутых в этой статье тем.

Андрей Портнов, опубликовано в издании Історична правда [16]

Перевод: «Аргумент» [17]

---

В тему:

• Сенат Польши назвал Волынскую трагедию «этнической чисткой с признаками геноцида» [18]
• Польская оккупация Западной Украины в 1918-1939 годах. Как это было [19]
• УПА и нормы международного гуманитарного права. Часть 2 — оккупация, террор, братоубийство [20]
• Непокоренные. Почему украинские повстанцы не стали нацистскими и советскими пособниками [21]
• «Вина украинцев»? Покаяние должно быть взаимным! [22]