Альфред Рибер. Гражданские войны в Советском Союзе. Часть 2

Версия для печати

Из 70 миллионов человек, которые жили в немецком тылу в 1939-1947 годах, около двух миллионов человек участвовали в десятках гражданских войн - от Эстонии и Польши до Калмыкии и Кавказа.

(Первую часть публикации А. Рибера читайте здесь)

Этап второй

Второй этап начался примерно после Сталинграда, когда Германия потеряла стратегическую инициативу и понесла тяжелые людские потери. Реагируя на принудительный набор рабочей силы, тысячи молодых мужчин вступали в организуемого немцами ополчение [German-sponsored militia] и воинские подразделения под давлением, а отчасти чтобы бороться с партизанами, которые в большом количестве начали появляться в 1943-м.

Многие иные бежали в леса и присоединялись к различным партизанским отрядам. На этом этапе советское правительство централизовало и реорганизовало операции и структуру партизанских соединений, чтобы устраивать диверсии, наносить удары против антисоветских частей и запугиванием и террором вновь утвердить советское присутствие на оккупированных территориях. Зловещим было то, что Сталин, часто подталкиваемый Берией, жестоко реагировал на проявления недовольства на Северном Кавказе, отдавая приказы о массовых депортациях целых этнических групп.

В прибалтийских республиках латыши и эстонцы теснее сотрудничали с немцами, чем литовцы. После Сталинграда немцы изменили свою политику запрета создавать крупные военные единицы на прибалтийской территории и выдали мобилизационные приказы. На что эстонцы ответили, выставив шесть полков и сформировав 20-ю дивизию СС. К этому следует добавить побег 5 000 эстонцев в Финляндию, где они воевали против Советского Союза. Российские и эстонские источники расходятся в вопросе, в какой степени участие в прогерманских формированиях было добровольным, а также в их ответственности за гражданские потери в республике.

Впервые НКВД сообщал, что эстонские эмигранты начинают рассматривать возможность поражения Германии и потребность искать альтернативные источники внешней поддержки, устанавливая контакты с британской и американской разведками в Швеции и Финляндии.

Под давлением немцев в 1943 году представители латвийского местного самоуправления одобрили мобилизацию молодежи четырех годов рождения, что дало более 30 000 человек для двух дивизий СС, известных под собирательным названием Латвийского легиона. В это же время, по документам НКВД, около 30 000 мужчин, главным образом рабочих, действовали в латвийском подполье в Риге и других городах, а 20 000 вступили в партизаны.

В Белоруссии на конец 1943 г. большие территории стали пристанищем для различных вооруженных групп, вовлеченных в многостороннюю борьбу, которая в отдельных деталях до сих пор остается темным пятном. Существовали ватаги солдат Красной Армии - одни еще боролись против немцев, другие фактически дезертировали; части польской Армии Крайовой, которые соревновались с белорусами за позиции в местной администрации или еще и преследовали евреев.

Другие ждали своего часа, пока смогут принять участие в операции «Буря» [«Burza»] по освобождению городов в приграничье между отступлением немцев и приходом советских сил. Евреи-крестьяне и вооруженные партизаны, которые, возможно, максимально насчитывали 10-15 тысяч, боролись за выживание. Но их число уменьшалось, потому что потери нельзя было наверстать, а советское партизанское командование не поощряло создание отдельных еврейских отрядов, опасаясь сопротивления со стороны местного населения.

Наконец, националистические белорусские отряды боролись с советскими партизанами или прятались, надеясь, что выйдут из войны представителями независимой страны, несколько, как бригада Каминского, скатились к бандитизму. Несмотря на все более хаотичную ситуацию, немцы не давали белорусской гражданской администрации никакой самостоятельности для мобилизации населения «против большевиков».

Чрезвычайная раздробленность противоборствующих групп была результатом подспудно этнических конфликтов и неспособности белорусских политических лидеров преодолеть низкий уровень национального сознания крестьянства. Которое оставалось пассивным, пока настойчивые усилия советской власти не породили ростков партизанского движения.

Двигателем организации массового партизанского движения был секретарь компартии Белоруссии Пантелеймон Пономаренко. В отличие от пессимистических отчетов людей Берии, он восхвалял спонтанную реакцию со стороны белорусских колхозников. Обе интерпретации имели каждая свою цель.

Пономаренко предлагал отдельный руководящий орган «партизанской борьбы», который должен был иметь контроль над ней, очевидно, под его собственным командованием. Он поощрял своих партийцев оставаться в тылу у немцев, которые быстро наступали, чтобы организовывать и руководить местными партизанскими отрядами. Хотя Центральный Комитет открыто принял большинство рекомендаций, глухое противостояние в партийном аппарате серьезно препятствовало централизованной организации партизанского движения.

Задолго до войны приготовления к партизанской борьбе на советской земле вызвали подозрения в пораженчестве и были прекращены кровавыми чистками 1937 года. Вплоть до весны 1942 г. усилия возродить этот проект наталкивались на сопротивление с нескольких сторон, в том числе со стороны Льва Мехлиса, высшего командования и - что особенно важно - Берии.

Реализуя свой имперский бюрократический план распространить власть НКВД под прикрытием углубления военных мероприятий, он настаивал на том, что «органы НКВД должны в будущем проводить организацию партизанских отрядов и диверсионных групп». Берия собирался вести гражданскую войну по-своему.

Сталинское решение в мае 1942 г. назначить Пономаренко председателем Центрального штаба партизанского движения в Москве с заместителями от НКВД и НКГБ не решило бюрократической борьбы и не ослабило подозрений относительно благонадежности отрядов вне зоны непосредственной досягаемости армии и НКВД. Для Берии ключом к успеху партизан была постановка их под контроль пограничников.

Главной задачей последних была, как свидетельствуют его инструкции руководителю их Политического отдела, интенсификация борьбы «против идеологических диверсантов». Для армейского командования первоочередными были конкретные диверсионные миссии против сетей коммуникации, устраиваемые хорошо организованными отрядами, набранными из регулярной армии. Главными же в программе Пономаренко были политические пункты, направленные на сохранение лояльности гражданского населения, против коллаборационизма и националистической агитации.

В Украине раздробления второго этапа приумножили фронты гражданской войны и ознаменовали кровавый эпизод этнических чисток. В западных и центральных регионах борьба среди конкурентных групп обострялась, ибо в их организации просачивались немецкие и советские агенты. ОУН-Б вступала в стычки с группой Боровца, силой присоединив некоторые из ее частей в своих возросшие ряды и узурпировав себе название Украинской повстанческой армии.

Митрополит Шептицкий был разочарован нацистской «властью террора» и начал опасаться, что гражданская война рассечет Украину на части. Немцы, писал он, вызвали среди молодежи «ужасную деморализацию», «набирая их в полицию и ополчение и используя их с искаженными целями». В мае 1943 г. он сообщал в Ватикан: «Вся Волынь и часть Галиции полны банд, которые имеют определенный политический характер.

Некоторые состоят из поляков, другие из украинцев, еще какие-то из коммунистов, некоторые по-настоящему бандитские, люди всех национальностей - из немцев, евреев и украинцев». После Сталинграда по инициативе немцев он согласился принять добровольческую галицкую дивизию СС в тщетной и наивной надежде, что «если немецкие поражения продолжатся и наступит период анархии и хаоса, мы будем рады иметь национальную армию, чтобы поддерживать порядок и противодействовать грубому насилию, пока прибудут регулярные советские части».

Когда шел братоубийственный конфликт между украинцами, на смешанных польско-украинских землях Волыни и Холмщины пылала кровавая этническая война. Убийства начались весной и летом 1943 г., достигнув апогея зимой, когда УПА начала массовую резню, чтобы очистить регион от польского населения. Целью было предотвратить послевоенные польские претензии на эту территорию.

Польская Армия Крайова принялась защищать соотечественников и продолжала свой террор против украинского населения к западу от Сяна. Это был случай, когда сосед поднимался на соседа с необычной жестокостью. Многим это напоминало жестокие гайдамацкие восстания XVIII в., которые запечатлелись как мифы в украинском фольклоре.

Немецкое проникновения на Кубань также реанимировало мифы о казацкой вольнице. Как и в Крыму и на Дону, немцы разрешили вернуться эмигрантам-ветеранам, устанавливая таким образом еще одну историческую связь с российской гражданской войной. В октябре 1942 г. немцы создали самоуправляемый регион с 160-тысячным населением, обустроенный как дореволюционные казацкие общины.

Они основали юнкерскую офицерскую школу, ввели атрибуты традиционных казацких полков и питали большие надежды на формирование 75-тысячной казацкой армии. Хотя их планы похоронило сталинградское поражение, около 14 тысяч казаков ушли с отступающими немцами в Белоруссию, где их части боролись с советскими партизанами.

На Северном Кавказе первым народом из автономных республик, который пострадал от массовой депортации, были калмыки, за ними чеченцы и ингуши. Как и большинство народов региона, калмыки невероятно страдали от немецкой оккупации, и от советского возвращения, однако они дали воинов обеим сторонам: 20 000 мужчин в Красную Армию и 5 000 кавалерии немецкому командованию.

После Сталинграда быстрое отвоевывание этого региона привело к глухой борьбы между сторонниками восстановления и реабилитации (преимущественно партийные кадры) и НКВД, который, наконец, победил. В октябре 1943 г. Сталин одобрил предложение Берии о депортациях как наказании за борьбу против Красной Армии и «средство урегулирования межнационального конфликта».

В Чечено-Ингушской республике вооруженная оппозиция коллективизации никогда не была подавлена ​​полностью. В 1937-1939 гг 80 банд, которые насчитывали 1000 человек, вели подпольную борьбу, большинство из них были уничтожены накануне войны. Немецкое нападение подтолкнуло к созданию новых банд, а также к серии убийств партийцев и энкаведистов. С другой стороны, чеченцы также дали свою часть новобранцев в Красную Армию.

Мало того, в августе 1943 г. местные органы НКВД докладывали, что «за шесть месяцев бандитская активность была фактически прекращена в результате амнистии и арестов». Но Берия проигнорировал их, разрабатывая планы депортации всего населения, которые были завершены в декабре и осуществлены в январе-феврале 1944 г.

Разделенные лояльности и гражданская борьба так же раскололи Карачаево-Черкесский автономный округ. Карачаевцы дали большую группу добровольцев в Красную Армию, но приход немцев привел к формированию карачаевского Национального комитета и роспуску колхозов. В 1944 году НКВД сообщал о борьбе против двенадцати банд, поддерживаемых немалой частью населения и улемами. С возвращением Красной Армии Национальный комитет отступил с немцами, а банды были уничтожены. Тем не менее, Совнарком распорядился депортировать более 69 тысяч лиц.

Подобная ситуация сложилась в Кабардино-Балкарской автономной республике, где население переживало еще большие коллизии. Несколько тысяч мужчин ушли в Красную Армию, по меньшей мере 5 000 были казнены немцами; еще несколько тысяч вступили в националистический легион и антисоветские банды, или дезертировали из Красной Армии.

Докладывая Сталину о том, что в 1942-1943 г. органы НКВД арестовали более 1700 человек, в том числе членов партии и комсомольцев, Берия обвинил националистов в сговоре с целью объединить Балкарию с Карачаевщиной в государство под турецким протекторатом. Играя на сталинском комплексе пограничья, он тогда предложил использовать части, «освободившиеся» после чечено-ингушской операции, для депортации всего населения Балкарии, завершив своей рутинной фразой: «Жду вашего приказа». Ответ Сталина был предсказуем.

В российском центре крупнейшим потенциальным источником армии русских для борьбы против русских было неудачное власовское движение. Попав в немецкий плен в начале 1942 г., генерал-майор Андрей Власов представился русским националистом, который хочет сформировать из советских военнопленных армию как независимого союзника Германии, чтобы уничтожить советский режим.

Но Гитлер презрительно отверг предложения сторонников Власова в разведывательном отделе немецкого генштаба: “Мы никогда не будем создавать русской армии, это наибольший призрак”. Поныне продолжаются споры о том, какими были шансы Власова создать большую антисоветскую армию. Его немецкие кукловоды оживились во время единственного контакта Власова с советским населением в начале 1943 г. - во время его агитационных поездок в Ригу, Пскова и близлежащие районы.

Эти поездки также показали, что даже осенью 1943 г. две-три тысячи добровольцев ежедневно вызывались присоединиться к власовскому движению, и появление маленьких власовских частей на фронте потрясающе влияло на уровень дезертирства из Красной Армии. В конце 1944 г., когда надежды на победу Германии таяли, Генрих Гиммлер под собственную ответственность удовлетворил их просьбу и позволил создать Комитет освобождения народов России и набор в две дивизии (Власов хотел десять).

Но этот жест был слишком мелким и запоздалым. Наконец, Власов и его Русское освободительное движение были несущественным военным фактором и эфемерным политическим явлением. Но Власов вызвал серьезную обеспокоенность среди советского руководства. Сначала на его заявления реагировали притворным молчанием, но его поездка по северо-западному фронту сразу заставила зашевелиться. Власова немедленно стали осуждать и попытались внедрить в его организацию своих агентов. В любом случае, призрачное власовское движение только укрепило подозрительность Сталина к любому, кто жил под немецкой оккупацией, и усилило его страх перед внутренней оппозицией.

К концу второго этапа, т.е. в кульминации немецкого наступления, невозможно дать точную цифру, сколько из 70 миллионов человек, которые жили в немецком тылу, участвовали в гражданских войнах. Последние оценки количества активных участников не отличались от предыдущих: около миллиона человек с каждой стороны. Но эти цифры до сих пор мало о чем говорят, ведь мотивация, уровень и постоянство участия радикально отличались. Мало того, невозможно сосчитать пассивно нелояльных.

Существовала неопределенная «сумеречная зона», как называет ее Армстронг, которая расширялась и уменьшалась, нередко в зависимости от слухов и сообщений с фронта. Время от времени части одного и того же села контролировались различными отрядами; различных сельских старост, бывало, выбирали ежедневно, чтобы избежать смертельных обвинений в сотрудничестве с немцами или помощи партизанам. Распространенным доказательством «отбрасывание советской системы» была массовая деколлективизация, по крайней мере там, где ее позволяли немцы. Но не было массовых крестьянских волнений, происходивших во время гражданской войны 1918-1920 гг.

Тем не менее, советская система на большей части оккупированной территории была в руинах. Указ Политбюро от 1 января 1944 г., подписанный Сталиным и Георгием Маленковым, свидетельствовал о необходимости восстановить расстроенную советскую структуру Белорусской республики: «Учитывая, что в районах, освобожденных от немецких оккупантов, должны быть восстановлены почти с нуля партийные, советские и экономические органы и вовлечено в их работы большое количество новых активистов, белорусские государственные и партийные организации обязаны всеми возможными способами улучшать отбор кадров в советские и партийные органы, назначать на работу в этих органах людей абсолютно надежных, способных восстановить экономику, разрушенную немецкими захватчиками, и ликвидировать последствия немецкой оккупации».

Без войны не было бы и войны, но если бы не непоследовательность и грубость немцев, антисоветские силы были бы, несомненно, гораздо преумножены. Ни одной из сторон не удалось убедить основную массу пограничного населения, что ее победа более всего будет отвечать их интересам.

Этап третий

На третьем этапе наступление Красной Армии изменил характер войны тремя способами. Во-первых, антикоммунистические банды на территориях СССР до 1939 г. были или разбиты, или погрязли в борьбе между собой, и, несмотря запоздалые отчаянные попытки Вермахта вербовать местное население, происходили массовые дезертирства из Восточных войск.

Во-вторых, националистические банды глубже зацепились за благоприятную почву родных бастионов в прибалтийских республиках и в Западной Украине, борясь во все меньшем количестве еще долго после войны. В-третьих, Сталин и Берия расширили свою политику массовых депортаций на Крым и пограничную зону с Турцией.

В Белоруссии началась тройная борьба. Число партизан, которые до сих пор страдали от нехватки оружия и обеспечения, увеличивалось в геометрической прогрессии. Людские потери побудили немцев в начале 1944 г. создать Белорусскую самооборону [Weissruthenische Heimatwehr], в которой местные националисты напрасно видели ядро ​​белорусской армии.

Активизировались части польской Армии Крайовой, используя тактику террора против евреев, партизан и польских гражданских «коллаборационистов»; некоторые даже добились соглашения с местным немецким командованием проводить совместные операции против советских партизанов. Вместе с Красной Армией пришли и подразделения НКВД. В первой половине 1945 г. они ежемесячно арестовывали около тысячи человек и уничтожали около ста «бандитов» и других «антисоветских элементов».

Допросы обнаружили большое разнообразие этнических идентичностей и политических предпочтений - от бывших белых офицеров до членов Белорусской коммунистической партии. Отступление Вермахта из Эстонии и Латвии заставил националистические «коллаборационистские» организации уйти в подполье, где они присоединились к другим группам «лесных братьев», создавая «сопротивление» восстановлению советской оккупации. Некоторые из их лидеров, подобно Сталину - также «человека из приграничья», предполагал, что выиграть можно только при помощи иностранного вторжения.

В Эстонии Союз вооруженной борьбы связывал надежды на «освобождение» «в случае войны» или «определенного политического восстания» с помощью Англии или США. Все больше мельчающий численно, он боролся еще десять лет. Согласно данным эстонских эмигрантов и советских спецслужб, «лесные братья» убили около 1700 советских работников из армии, партизан, партии, милиции и новых русских переселенцев, потеряв со своей стороны около 1500 человек убитыми и 8000 заключенными.

В Латвии «лесные братья» напоминали своих эстонских коллег, но служба в немецкой армии делает их закаленными, опытными и хорошо организованными. Еще в начале января 1945 г. Берия докладывал Сталину, что органы безопасности арестовали 5223 человека, большинство из которых - «немецкие сторонники», в том числе лидера латвийской лютеранской церкви. В течение следующих восьми лет латвийские группы совершили 3000 убийств, 90% убитых были латышами. Хотя крупнейшие отряды были разбиты в 1946 г., банды действовали вплоть до начала 1950-х гг.

Из трех прибалтийских народов высокий уровень политической сознательности и организации и далее демонстрировали литовцы. Около 100 тысяч человек в то или иное время участвовали в борьбе против восстановления советской власти. После ухода немцев они сформировали Объединенное движение сопротивления, которое имело политическое крыло, вооруженные группы, коммуникации и сети снабжения. Еще в 1944 г. Сталин был разгневан их деятельностью, требовал положить конец «либеральному отношению» и призвал к жестким репрессивным мерам. НКВД не надо было и поощрять.

С июля 1944 г. до января 1945 г. было арестовано 20 949 человек. В докладах Берии Сталину фигурирует все больше различий среди заключенных, чтобы тем самым отрицать любой всеобщий характер борьбы и назначить наказание по советскому уголовному кодексу согласно категорий (статей УК - Ред.). Сталин, желая искоренить основные причины такого положения, вернулся к своей политике 1940 г. - депортации (официальным термином было “переселение”) семей «бандитов» на восток и литовских поляков на ту сторону новых польских границ.

После окончания Второй мировой войны в Литве неожиданно произошла вспышка подпольной деятельности. Берия получил старое чучело иностранной интервенции: хотя Литовская освободительная армия "частично уничтожена”, докладывал он, «она рассчитывает на новую войну СССР против Англии и США и готовится к восстанию в тылу Красной Армии», когда та снова вынуждена будет отступить с литовской земли.

В декабре 1945 г. литовское подполье сформировало Национальный Совет Литвы [National Council of Lithuania], но в апреле 1946 г. энкаведисты захватили большинство ее членов, которые «все пришли из советских учреждений Литовской ССР». Смелые вооруженные банды сформировали собственную организацию - Движение борцов за свободу Литвы, сумели содержать отряды до 800 человек и серьезно осложняли повторную советизацию республики.

Третий этап гражданской войны в Западной Украине был масштабнее, чем где-либо в приграничье. Только в 1944 году УПА осуществила 800 нападений на советских деятелей, убив в одной только Галиции 1500 партийных и комсомольских активистов. В то же время советские силы заявляли, что уничтожили 36 банд, которые насчитывали 4300 украинских националистов.

В ходе наступления Красная Армия пыталась мобилизовать в регионе всех пригодных мужчин в возрасте от 18 до 50 лет, но тысячам удалось проскользнуть сквозь это сито в подполье. Партия отправила в Западную Украину более 30 тысяч рабочих и 3500 специально подготовленных агитаторов, пытаясь стабилизировать политическую ситуацию. Но ей пришлось признать, что сохранение установок военного времени усложнило их работу. На конец 1944 г., когда Западная Украина была освобождена от немцев, количество местных членов партии едва достигло 30 процентов от довоенного уровня.

Отвоевывание Украины Красной Армией обострило борьбу, поскольку УПА приумножила атаки на всех направлениях - против новоприбывших советских руководителей, гражданских поляков и НКВД. Берия вел скрупулезные расчеты в своих регулярных докладах Сталину каждые две недели. За первый год освобождение с февраля 1944 года по февраль 1945 года энкаведисты убили 73 333 «бандитов» и арестовали 73 966 человек; в дополнение к этому 53 383 «бандита» и уклонявшихся от призыва сдались добровольно.

Ближе к концу войны борьба почти исключительно перенеслась в Западную Украину. Там повстанческая борьба ненадолго вспыхнула, и с тех пор постоянно спадала. Потери с советской стороны все больше были гражданскими - председатели сельских советов, учителя, члены самообороны. На июнь 1945 г. потери резко уменьшились, но количество операций оставалась постоянным - около 700, указывая на то, что крупные банды были разбиты. Но даже при таких условиях в январе 1946 г. советские органы все еще считали необходимым держать против повстанцев двадцатитысячные части НКВД, десятитысячные вспомогательные отряды [supply troops] и 26-тысячную милицию.

Сталинская война против национальностей на южных границах достигла апогея с депортацией крымских татар, но импульсы этой войны имели другие объяснения. Десятки тысяч крымских татар хотели отступить с немцами, нежели остаться под советской властью. Однако небольшие отряды продолжили действовать в тылу наступающей Красной Армии.

В тему: Депутаты ПР и КП отказались восстановить права депортированных при Сталине крымских татар

Опять советским руководством двигали противоположные намерения. Местные партийные кадры пытались улучшить отношения с населением, которое осталось, в то время как НКВД вынашивал другие планы. В рамках дерзкой операции Берия получил разрешение ГКО депортировать 180 000 крымских татар как «предателей родины».

В тему: Война была Великой. Но разве Отечественной?

Там, где даже он не мог сфабриковать заговор, Берия обратился к другой тактике, чтобы оправдать принудительное переселение. Ближе к концу войны он играл на страхах Сталина перед межэтническими конфликтами в Грузии, пантюркской агитацией и турецким влиянием в пограничных зонах, чтобы предложить фактически этническую чистку в закавказских приграничных районах.

Первой пришла очередь 16 700 семей турок, курдов и хемшилов (армянских мусульман) из пяти пограничных районов и нескольких сел Аджарской автономной республики. После этого началась массовая депортация 90-100 тысяч турок-месхетинцев (исламизированных грузинских крестьян). Ни один из этих народов не был оккупирован немцами и не демонстрировал никаких признаков «бандитской» дияльности. Но опыт войны усилил опасения Сталина относительно потенциального отступничества советских нацменьшинств, которые имели общую границу с той же или сходной этнической и религиозной группой.

Заключение

Взгляд сквозь призму войны острее проявляет длительные тенденции в истории западного пограничья России. Во-первых, он обнаруживает постоянное напряжение между развитием и распадом больших многонациональных государств, таких как Российская империя и Советский Союз. Присоединив периферию этно-национальных блоков к великорусскому ядру, Московское княжество и его преемники создали оборонительный вал [defensive glacis], служивший также культурным уклоном [cultural slope] и коммерческими коридорами [commercial outlets], которые давали доступ к великим цивилизациям Европы, Средней Азии и Дальнего Востока.

Но государство столкнулась с большими трудностями во внедрении объединительного интеграционного механизма - идеологического, социального или политического, - чтобы гарантировать лояльность своих разнообразных подданных или граждан.

Внешняя война или внутреннее ослабление во властном центре часто вели к восстанию на периферии, где местные элиты, а порой и существенная часть населения, поддерживали культурные и экономические связи с братьями по ту сторону произвольных границ, которые не были ни природными, ни этно- религиозными.

Однако, пока центр имел возможности, объединенный вокруг сильного лидера, и осуществлял свою верховную принудительную власть, а повстанческим регионам не удавалось скоординировать свои действия или найти мощных и бескорыстных внешних союзников, опасность распада государства была далека. В основном такими, в общих чертах, были обстоятельства во времена великих смут с начала XVII века и до Второй мировой войны.

Участники гражданских войн 1941-1947 г. имели еще меньше шансов, чем их предшественники, разрушить политическую систему или обрести независимость. Их не объединяла какая-то идеология, кроме антикоммунизма. Их программы были националистическими, однако туманными и часто авторитарными.

Они не могли рассчитывать на какую-то внешнюю поддержку, взамен этого их использовали как пушечное мясо или подвергали ужасным репрессиям немцы. Они были плохо вооружены и их существенно преобладали численно большие армии, которые воевали против них и вокруг них.

При этом часто обращая свою ярость против древних этнических врагов, убивая невинных. Им приходилось противодействовать патриотической реакции, как спонтанной, так и искусственно вызванной, на то, что воспринималось как справедливая война против агрессора.

Был также страх репрессий. Наименьший признак нелояльности или недовольства вызвал чрезвычайно острую советскую реакцию - результат сложного отношения Сталина к пограничью, откуда сам он был родом, и его опасения, что англо-американцы могут воспользоваться возможностью заменить слабеющих немцев как поборников распада СССР.

Рассмотрение факторов, которые привели к взрыву и неудаче советских гражданских войн, проливает дополнительный свет на окончательный распад СССР, на то, что можно назвать местью приграничья. На первый взгляд, может показаться парадоксальным, что распад Советского Союза не сопровождала внешняя война и интервенция. Но парадокс этот кажущийся.

Сам факт, что не было внешней угрозы, лишил центральную власть мощного аргумента за единство. Более того, она сама была разобщена, и ей не хватило воли принимать репрессивные меры. Наконец, движения за отделение, по крайней мере в западном пограничье, провозгласили независимость и демократию, хотя бы на начальных и решающих стадиях отделения.

Конечно, были некоторые рецидивствующие признаки старых конфликтов, которые ослабили эти движения: вспышки гражданских войн на Северном Кавказе, в Закавказье и Средней Азии. Но, за красноречивым исключением Чечни, они не были направлены против русских. Поэтому сравнение советских гражданских войн 1941-1947 гг и распада Советского Союза может помочь объяснить принципиально различные последствия этих сложных исторических процессов.

Опубликовано на английском в Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History 4.1 (2003): 129-162.

В тему:

• Украинские коллаборационисты. Штрихи к портрету
• Украинские коллаборационисты. Штрихи к портрету: мотивы, зарплаты, условия службы
• Дивизия «Галичина»: ошибка, оплаченная дважды
• На работу в Рейх: как это было. Часть 2 - в Германии. Фото
• Как Америка хотела использовать зэков ГУЛАГа для победы над СССР