Когда Украина правила Россией: регионализм и пост-сталинская партийная политика

1.00

Нет

«На какие крупные эпохи делится российская история? До-петровская эпоха, петровская и днепропетровская». Этот анекдот - не только осмысленная игра слов. Он указывает на явление, которое даже в советские времена было загадкой. Как могло случиться, что в 1960-1970-х годах в Кремле доминирующей группой были представители провинции - Юго-Востока Украины?

Когда я впервые задумалась над тем, какие регионы выбрать для своего диссертационного исследования, я хотела выйти за пределы привычных шаблонов и думала об Ивано-Франковске и Донецке. Но однажды, обедая с моим хорошим приятелем Олегом Юзефовичем, я спросила его, как замечательного аналитика по металлу и горнодобывающей промышленности: какой регион, по его мнению, был бы интересен для моего проекта о региональных экономических элитах: Донецк или Днепропетровск? Он улыбнулся и сказал: «Орыся, а на какие крупные эпохи делится российская история, как думаешь? Итак, это - «до-петровская эпоха, петровская и днепропетровская» [1].

На эту тему: Дорогой наш Леонид Ильич [2]

Этот анекдот - не только осмысленная игра слов. Он указывает на явление, которое даже в советские времена было загадкой. Как могло случиться, что в 1960-1970-х годах в Кремле доминирующей группой были представители провинции - Юго-Востока Украины? В научных и популярных источниках распространено объяснение, что так было из-за покровительства и тесных личных связей, ведь «цепляние за полу» было характерной чертой процесса управления как в имперской России, так и в Советском Союзе. Как писал Мерле Файнсод в 1953 году в своей книге «Как правят в России», феномен непосредственного участия в кланах является неотъемлемой составляющей неформальной жизни партии. «Согласно показаниям политических эмигрантов, карьерный рост в советских реалиях происходит тогда, когда кто-то крепко цепляется за подол костюма известного коммунистического деятеля, создавая клан, выходит на высшую ступень или падает на самый низ в советской иерархии, в зависимости от фортуны его покровителей» [2].

Советская элита в историографии

Этот факт, по моему мнению, в значительной степени заключает образ мышления людей о функционировании региональных в Советском Союзе и в его современных государствах-преемниках. Некоторые исследователи, изучающие советскую бюрократию (к примеру, Мерл Файснод, а впоследствии и его соавтор Джерри Хоф), признают, что эта ситуация на самом деле указывает начто- то более глубокое, являющееся как бы фасадом, который скрывает «замаскированные процессы бюрократизма и манипуляции». Эта бюрократическая игра является формой выражения советской внутренней политики: внешне присутствует однопартийное руководство государством, а внутри - довольно динамичная система с фракциями, которые противоречат этой однопартийной, потому что каждая из них пытается влиять на социальную и экономическую политику, распределение ресурсов, формировать культуру, иметь влияние на вопрос автономии и федерализации, они спорят о многозначном прошлом и т. д. [3].

С такой перспективы можно увидеть советскую систему в ином свете. В своем исследовании я утверждаю: чтобы понять подъем Днепропетровска в 1960-1970-х годах, надо выходить за пределы патронажа, клиентализма, и замечать, что изменилось спустя десятилетия после смерти Сталина в 1953 году. Расширение оборонного производства и экономических реформ повлияло на региональную экономику, а затем также формировало советскую политику. Более широкий взгляд и знания о региональных связях в Советском Союзе, и, конечно, в Днепропетровске, позволяют понять, что нельзя связывать переломные события 1964 года только с отставкой Хрущева. На самом деле то, что происходило в Украине чаще во время хрущевского периода, а затем как составляющая пост-хрущевского переходного этапа, является ключом к пониманию, почему был выбран Днепропетровск, а не другой регион Украины или Союза в целом. Возвышение «днепропетровского клана/мафии» под руководством Брежнева на самом деле является не таким уж интуитивно понятным, если рассматривать обстоятельства более подробно и учитывать тенденцию делить исследования советской бюрократии на отдельные периоды, которые формировались в зависимости от того, кто стоит у партийного руля. Такой подход к Днепропетровскому феномену недостаточно освещен в историографии.

Регионализм и политика производства оружия

В этой статье я сосредоточусь в основном на регионализме, на политике производства оружия в Советском Союзе и потому, как эти элементы изменили правила игры среди советских бюрократов. Кроме этого, я постараюсь рассказать, как географическое положение Украины повлияло на формирование этой советской системы, ведь Киев и Днепропетровск [3] не были единственными советскими городами, где расположены предприятия оборонной отрасли. Однако Украина достаточно четко определяла линию поведения и политику в Кремле с середины 1950-х до середины 1980-х годов.

Мой вывод может показаться слишком смелым. Но работая в архивах на нескольких уровнях бюрократической иерархии в Москве, Киеве, Днепропетровске, я сосредоточивалась не только на личностях, но и на трансформационных процессах. Я использовала полученные материалы для того, чтобы попытаться понять, как чиновники разных уровней взаимодействовали между собой. Итак, избегая чрезмерных обобщений и излишней детализации, я стараюсь держаться середины во всех отношениях, поскольку убеждена, что именно на промежуточном уровне история находит свой баланс.

Особенно важно наблюдать за изменениями в построенной среде 1950-х и 1960-х годов, когда такие города, как Днепропетровск, Киев и даже Львов, были привлечены к приоритетному военно-промышленному производству. Это привело к созданию крупной отрасли предприятий, конструкторских бюро, научно-исследовательских институтов и оборонных заводов не только в Украине, но и во многих других бывших советских республиках. С точки зрения постсоветского переходного периода эти объекты стали тяжелой ношей для Украины. С исторической точки зрения, они начинали важные экономические изменения, которые реализовывались в хрущевский и брежневский периоды, и именно они кардинально изменили политический ландшафт Советского Союза. Чтобы это обосновать, необходимо рассмотреть весь этот период, начав с середины 1950-х и завершив серединой 1980-х годов.

Я сосредоточусь на двух городах - Днепропетровске и Киеве и их местных чиновниках, поскольку те были ориентированы на воплощение множества реформ (часто противоречивых) после сталинского периода. Я рассмотрю эволюцию (или реконфигурацию) региональных связей элиты, представлю влияние работы т.н. «совнархозов», децентрализацию, а также остановлюсь на трансформации городов и регионов, привлеченных к работе на оборонную отрасль в СССР.

Советское наследие - геополитическое ... экономическое

Когда я писала диссертацию, прошлое и настоящее сошлись вместе, и это сказалось на конечном продукте. Война на Донбассе [4] и различный выбор олигархов имел значительное влияние на образ моего мышления. Они прояснили мои исследовательские вопросы и способ аргументации. Прежде всего, региональные сети и связи, которые я описываю, появились в то время, когда Украина была мощной составляющей централизованного советского государства, а история, которую я пытаюсь рассказать, хронологически связана с советским периодом. Несмотря на очевидную преемственность до и после 1991 года, большинство моих героев действовали как советские бюрократы конца 1930-х - середины 1980-х годов. То, что произошло с региональными сетями элит в результате распада Союза, по моему мнению, заслуживает отдельного исследования.

Принимая во внимание центральную роль Днепропетровска в украинской политике, совсем не удивительно, что во время судьбоносных событий 2014 года регион быстро среагировал на устранение Виктора Януковича, назначение внеочередных выборов Президента Украины, на разговоры о создании автономной республики на юго-востоке Украины и аннексию Крыма. Думаю, что людей серьезно беспокоило, какой вектор выберут Днепр, Харьков и Одесса в этой ситуации. И окончательный ответ Днепропетровска удивил многих, а передо мной эта неожиданность поставила новое исследовательское задание: еще раз проанализировать, как Москва, Киев и Днепропетровск взаимодействовали в течение трех десятилетий, предшествовавших ликвидации Союза в 1991 году.

Интенсивное развитие отношений вызвали важные экономические изменения, произошедшие в Советском Союзе после Второй мировой войны, особенно после смерти Сталина в 1953 году. Эти изменения предусматривали, с одной стороны, параллельную ремилитаризацию советской экономики, а с другой - децентрализацию в принятии экономических решений и создание «совнархозов» в 1957 году. Эти две реформы в определенном смысле противоречили друг другу, а напряжение, которое они вызвали, в значительной степени способствовало переформатированию политического ландшафта Советского Союза, делая региональные элиты с юго-западной периферии значительно влиятельнее, чем раньше. Кроме того, Украина была важным источником влияния для членов Политбюро, которые боролись за контроль в борьбе за правопреемство после 1953 года, особенно это касается Лаврентия Берии и Хрущева [4]. Хрущев и его союзники своим покровительством способствовали карьере украинцев из ключевых регионов (Харьков, Киев, Днепропетровск), назначению их на руководящие должности в российской столице. Такое перемещение украинских чиновников в Кремль является классическим проявлением патронажа. Но это также нечто большее, поскольку речь идет не только о самом факте патронажа, а о сопоставлении региональной принадлежности, элитных связей с основными отраслями промышленности, которые формировали отношения Украины с Москвой.

Послевоенная трансформация Советского Союза

Трансформация регионов Украины начинается с послевоенной реконструкции. В результате Второй мировой войны Советский Союз [5] был опустошен экономически, демографически, а также инфраструктурно. В отличие от большинства стран Западной Европы, СССР восстанавливался лишь собственными силами [5]. Реконструкция была осуществлена в то время, когда номенклатура восстанавливалась после сталинских чисток и считала потери от войны. Днепропетровск получил огромные разрушения [6]. Местные чиновники в 1948 году сообщили, что «немецкие орды» уничтожили 30% жилых домов города и сравняли с землей почти 70% нежилой инфраструктуры (школы, больницы, культурно-просветительские центры, коммунальные здания). Проспект Карла Маркса «лежал в руинах», а городские чиновники не могли должным образом обеспечить жильем население, которое стремительно увеличивалось, несмотря на то, что они работали с бешеной скоростью, ведь до 1949 года планировали построить 735 зданий и два миллиона квадратных метров жилого и рабочего пространства [7].

Еще с дореволюционных времен Днепропетровск был одним из крупнейших центров металлургии и машиностроения, поэтому Советы выделили немалые средства на послевоенное восстановление города [8]. К 1949 году население Днепропетровска почти достигло довоенного уровня благодаря притоку рабочих на городские заводы, которые восстанавливались. Вокруг заводов формировались городские трущобы, поскольку жилья для всех не хватало. Дальнейшее развитие трех 20-ти километровых промышленных регионов недалеко от города еще больше усилило дефицит жилья в Днепропетровске [9]. Именно на фоне этого явления советское руководство решило сделать Днепропетровск стратегически важным объектом для производства ракет.

Еще одной характеристикой послевоенных лет стала демилитаризация советской экономики. Производители оборонной продукции должны были переориентироваться на гражданско-военное производство, чтобы лучше удовлетворить потребности истощенного советского населения, но они не справлялись с этой задачей. Для Дмитрия Устинова и возглавляемого им Комиссариата по вопросам вооружения все начало развиваться достаточно успешно после того, как в 1946 году маршал артиллерии Николай Яковлев - один из крупнейших военных заказчиков Устинова - проявил интерес к ракетам большой дальности. [10] Устинов быстро воспользовался этим, отправив своего заместителя в Нордхаузен в Германии, где советские артиллеристы вместе с авиационными инженерами начали собирали информацию о том, как изготавливали немецкую ракету В-2. [11] Как только выяснилось, что этот проект имеет будущее, Устинов сразу же убедил Берию, Маленкова и Яковлева, а затем и Сталина в том, что лучше сосредоточить внимание на производстве ракет, чем бомбардировщиков [12]. 13 мая 1946 года Сталин подписал указ, который дал разрешение советской артиллерии на производство ракет большой дальности [13].

Это стало переломным моментом в советской истории. Вскоре после этого Калининградская артиллерийская фабрика №88 начала разработку ракеты типа В-2 под названием Р-1, которая легла в основу созданных в 1950-х и 1960-х годах первых советских МБР [6] (межконтинентальных баллистических ракет) и космических кораблей [14].

Ракеты Янгеля, Самолеты Антонова

О роли Украины и ее регионов не часто упоминается в драматических рассказах о начале создания советской ракетной программы, но это очень важная часть той истории. Несколько лет спустя, в 1950 году, Киев и Днепропетровск начали претендендовать на создание нового завода, который должен был изготавливать спутники и ракеты. В обоих городах были предприятия, которые можно было бы приспособить для производства ракет, а также крупные университеты, способные подготовить соответствующих специалистов. Сначала специальная комиссия решила, что это будет Киев, но Хрущев как генеральный секретарь КПУ, который только что завершил второй срок, сказал, что «украинская столица не должна быть превращена в закрытый город». Поэтому комиссия приняла решение выбрать Днепропетровский автомобильный завод для производства ракет [15]. Это решение изменило вектор развития этих городов: Днепропетровск начал развиваться как центр по производству вооружения, а Киев - выполнять роль столицы республики. Изменения претерпели также карьеры местных чиновников, ведь их карьерные пути испытывали неожиданные повороты из-за принятия различных экономических программ, тяготели то в одну, то в противоположную стороны. Формализованная ремилитаризация, сопровождаемая пятилетним планом в 1959 году, имела серьезные долгосрочные политические и экономические последствия для Украины, ее регионов и всего Союза в целом.

В 1950 году Днепропетровский завод-586 (теперь известный как «Южмаш» [7]) реализовал серийное производство Р-1. Местным чиновникам и тем, кто контролировал производство сверху, быстро стало понятно, что завод не сможет функционировать самостоятельно, чтобы выполнять требования Министерства обороны. Поэтому заводу необходимо местное конструкторское бюро, которое в закрытом режиме будет тесно сотрудничать с инженерами на производстве [16]. В 1954 году советское руководство создало в Днепропетровске новое экспериментальное конструкторское бюро ОКБ-586 для поддержки деятельности завода-586.

Главным конструктором был очень известный сегодня Михаил Янгель [8]. Ему было поручено разработать Р-12 (индекс ГРАУ - 8К63), новую баллистическую ракету среднего радиуса с топливным запасом [17]. Переезд Янгеля в Днепропетровск имел дополнительное преимущество, так как способствовал ослаблению «ожесточенной борьбы» между ним и главным разработчиком ОКБ-1 Сергеем Королевым, который, кстати, тоже был из Украины - из Житомира [18]. Создание конструкторского бюро в Днепропетровске не только решало спор великих личностей, но и сдерживало монополию Королева [19]. Наличие нескольких конструкторских бюро давало результат в виде большей диверсификации, конкуренции и подотчетности, а также разнообразия в производстве. Советское руководство планировало развивать подобные производственные площадки на Урале и в Сибири, поскольку не хотело, чтобы все интеллектуальные и производственные мощности были сосредоточены в таком уязвимом городе, как Днепропетровск, в памяти которого Вторая мировая война [9] была еще свежей раной [20].

1950-е годы стали переломным моментом не только для Днепропетровска, но и для многих городов Украины, включая Киев. Несмотря на то, что Киев не стал основным городом-производителем ядерных ракет, зато он стал главной опорой для советской авиации благодаря своему мощному академическому и инфраструктурному потенциалу [21]. В том же году Петра Шелеста направили из Ленинграда в Киев на должность директора Авиационного завода №473 для осуществления контроля над производством самолета Ан-2, разработанного в Новосибирске. Будучи образцовым менеджером, он умело руководил заводом, прошел различные испытания. В 1952 году ОКБ-473 (впоследствии переименован в ОКБ «Антонов») был перенесен из Новосибирска в Киев, усиливая роль украинской столицы как центра разработки и производства советских самолетов [22].

Эффективная деятельность Шелеста на должности руководителя завода привлекла внимание партийных чиновников в Киеве, которые поощряли его пойти в политику. В 1952 году он стал членом Киевского городского совета, заняв одновременно несколько других должностей в управлении столицей. Кроме этого, Шелест возглавлял государственную комиссию по планированию при Совете Министров УССР. От этой должности он сначала отказался, за что его наказали, назначив руководителем мебельного производства в Украине. Это продолжалось недолго, так как в 1954 году Шелест был назначен председателем Киевской городской администрации, после чего стал вторым секретарем Киевского обкома [23].

Консолидация республиканских элит в Киеве

Следует помнить, что 1950-е годы, в частности 1954 и 1957 годы, были особенно бурными для политической жизни Киева. Это был еще один важный аспект постсталинского переходного периода, вместе с основными сдвигами в региональной экономике в Днепропетровске и Киеве. В 1954 году глава КПУ Леонид Мельников был официально низложен за ненадлежащее проведение кадровой политики в западных областях, присоединенных к СССР в конце Второй мировой войны. Его сменил Алексей Кириченко, первый украинец, назначенный на эту должность после 1938 года [24]. Мельников не был аутсайдером (родился в Черниговской губернии в 1906 году), но был этническим русским, а Кириченко был украинцем из Херсона [25] .Были также другие лица, которые получили пользу от кадровых изменений в республике. Заместителем председателя КПУ стал Николай Подгорный из Харькова [26]. Ольга Иващенко, которая работала на заводах в Омске во время Второй мировой войны, в 1954 году была переведена в ЦК КПУ, где она пробыла до времени увольнения в 1965 году [27]. Таких новоназначенных в то время было много. Немало украинских чиновников начали движение с региональных должностей к креслам в ЦК КПСС, затем стали кандидатами в члены Президиума ЦК КПСС и позже членами Политбюро ЦК КПСС [10].

На эту тему: «Мы проиграли». Ракеты средней дальности не укрепили, а подорвали безопасность СССР [11]

Это карьерное движение киевских элит в Москву было очень полезным явлением для Шелеста, поскольку он стремительно двигался вверх вместе со своими боссами из киевской партийной верхушки. Но, как отмечает Юрий Шаповал, карьера Шелеста была нетипичной для советского бюрократа, ведь сочетала в себе узкорегиональную и промышленную деятельность с участием в масштабных политических процессах, происходящих по всему Советскому Союзу [28]. Особенно важной была межинституциональная борьба в Москве, которую возглавил Никита Хрущев. В 1954-55 годах он реорганизовал ЦК КПСС и использовал его как образец для внедрения значительных изменений в чиновничьем аппарате среднего уровня в ряде республик, включая Украину, Кавказ и РСФСР. Иными словами, стоит отмечать не только важные преобразования в политико-экономическом секторе Украины, но и то, как эти изменения повлияли на политику в Кремле [29].

(Окончание следует).

—

Орися Кулик, опубликовано в издании Україна модерна [12]

Перевод: Аргумент [13]

______________________

[1] Леонид Млечин, КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы (google ebook: ‪Litres, ‪Oct 1, 2013).

[2] Merle Fainsod, How Russia is Ruled, (Revised Ed. Harvard University Press, Cambridge, MA, 1963), 236.

[3] Jerry F. Hough and Merle Fainsod, How the Soviet Union Is Governed (Cambridge: Harvard University Press, 1979).

[4] Amy Knight, Beria, Stalin's First Lieutenant (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993); Sheila Fitzpatrick, On Stalin's Team: The Year's of Living Dangerously in Soviet Politics (Princeton: Princeton University Press, 2015), 232-233; William Taubman, Khrushchev: The Man and His Era (New York and London: WW Norton & Company, 2003), 223-226.

[5] Leonid I. Brezhnev, How it Was: The War and Post-war Reconstruction in the Soviet Union, (Aberdeen University Press: Great Britain, 1979).

[6] Moshe Lewin, “Rebuilding the Soviet nomenklatura, 1945-1948,” Cahiers du monde russe, 44/2-3, April-September 2003; For a good collection of essays on this period, see Juliane Furst, ed., Late Stalinist Russia: Society Between Reconstruction and Reinvention (Abingdon, Oxon (England); New York: Routledge, 2006).

[7] Державний Архів Дніпропетровської Області (ДАДО), ф. 5727, оп. 1, спр. 13, арк. 37-38.

[8] “№ 336: Из отчетного доклада горкома партии ІХ Днепропетровской Партійной Конфереций о Составе Городской Партийной Организаций и востановленние промишленность города. С отчетним докладом виступил первий секретар Днепропетровского обкома и горкома тов. Л.И. Брежнев, 8 февраля 1948,” in И. В. Васильев, Днепропетровску 200 лет 1776-1976: сборник документов и материалов(Киев: Наукова Думка, 1976), 320-323.

[9] Там же. Детальніше про масштаби знищення та відновлення виробництва в післявоєнному періоду: Ватченко, А.Ф. и Шевченко, Г.И., Днепропетровск: Путеводитель-справочник (Издательство: «Проминь», Днепропетровск, 1976), 56-99. Автори також вказують, що радянські дані показують, що офіційне населення Дніпропетровська до 1959 року становило 660,800, а до 1975 – 1,019,000. Для опису ситуації в поствоєнному Киеві, зверніться тут: Петро Шелест, «Справжній суд історії ще попереду». Спогади, щоденники, документи, матеріали, за ред. Ю. Шаповала (Київ: Генеза, 2004), 98-101.

[10] Asif A. Siddiqi, “Russians in Germany: Founding the Post-war Missile Programme.” EUROPE-ASIA STUDIES 58 (8), 2004, 1131-1156.

[11] Там же, 1147-9.

[12] “№ 6: Докладная записка Л.П. Берия, Г.М. Маленкова, HA Булганина, Б.Л. Ванникова, Д.Ф. Устинова, Н.Д. Яковлева — И.В. Сталину об организации научно-исследовательских и опытных работ в области ракетного вооружения в СССР,” в Владимир Ивкин, сост., Г. А. Сухина, Задача особой государственной важности. Из истории создания ракетно-ядерного оружия и Ракетных войск стратегического назначения, 1945-1959. Сборник документов (Москва, РОССПЭН, 2010), 28-33.

[13] Там же. Також можна звернутися тут: «Постановление Совета Министров СССР от 13 мая 1946 года № 1017-419сс «Вопросы реактивного вооружения», в Задача особой государственной важности, 36-42.

[14] Siddiqi, “Russians in Germany,” 1147-1149; Boris Chertok, Rockets and People: Volume I, (The Nasa History Series, Washington, DC, January 2005), 13-7. In English: “Decree of the USSR Council of Ministers, “Questions of Reactive Weaponry, [14]” May 13, 1946,” Wilson Center Digital Archive: International History Declassified. URL accessed June 7, 2019.

[15] Владимир Платонов, Южное созвездие: Кн. 1: Главные и генеральные (Днепропетровск: Проспект, 2008), 80-81; А. Ф. Белый [и др.], под ред. С. Н. Конюхов, Призваны временем. От противостояния к международному сотрудничеству (Днепропетровск: АРТ-ПРЕСС, 2004), 23-27; Sergei Zhuk, Rock and Roll in the Rocket City: The West, Identity, and Ideology in Soviet Dniepropetrovsk, 1960-1985 (Washington, DC: Woodrow Wilson Center Press, 2010), 18-23.

[16] «Из постановления Совета Министров СССР № 4547-1799 «О ходе выполнения плана производства изделий Р-1 и Р-2 за 9 месяцев 1952 г.»,» в Задача особой государственной важности, 273-276.

[17] Лев Андреев и Станислав Конюхов, Янгель: Уроки и наследие (Днепропетровск: Арт-Пресс, 2001); Vitalii Katayev, A Memoir of the Missile Age: One Man's Journey (Hoover Institution Press, Stanford University, Stanford, 2015), 24-28.

[18] Boris Chertok, Rockets and People: Creating a Rocket Industry: Volume II, (The Nasa History Series, Washington, DC, June 2006), 162-163.

[19] Asif Siqqidi, Apollo. 114. Андреев, Янгель: Уроки и наследие, 33-44.

[20] «Из докладной записки В.А. Малышева и других Н.С. Хрущеву об организации работ по производству ракет на Урале и в Сибири» // Задача особой государственной важности, 349-353.

[21] Платонов, Южное созвездие, 80-81; Конюхов, Призваны временем, 23-27.

[22] OK Antonov Papers, 1918-1990, Hoover Institution Archives (HIA), Stanford University, Box 1. 1990 interview with NP Smirnov; Шелест, «Справжній суд історії ще попереду», 98-101.

[23] Шелест, «Справжній суд історії ще попереду», 6-7; Ляшко, А. П., Груз памяти: Трилогия. Воспоминания. Кн. 3, ч. 1: на ступенях власти, (Киев: Деловая Украина, 2001),107-110.

[24] Центральний державний архів громадських об'єднань України (ЦДАГО України) ф. 1, оп. 1, спр. 1157, арк. 8-10; ЦДАГО України ф. 1, оп. 24, спр. 2774, арк. 31-58, 68-74; “Melnikov's Removal in the Ukraine, 17 July 1953,” CIA FOIA, Special Collection, The Ceasar, Polo, and Esau Papers, Document Number: 5077054e993247d4d82b6adb.

[25] Володимир Лозицький, Політбюро ЦК Компартії України: історія, особи, стосунки. 1918–1991 (Київ: Генеза, 2005), 193 and 229.

[26] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) ф. 7525 оп. 101, спр. 15, арк. 20-21.

[27] Лозицький, Політбюро ЦК Компартії України, 185 and 242.

[28] Шелест, «Справжній суд історії ще попереду», 98-101.

[29] Там же, 8-10; Yuri Shapoval, “Petro Shelest: 100th Anniversary of the Birth of one of Ukraine’s Most Spectacular Political Figures,” Den’, No. 6; William J. Tompson, Khrushchev: A Political Life (Basingstoke: Macmillan in association with St Antony's College, Oxford, 1995), 130.

На эту тему: