Рассказ жительницы Мариуполя которая была в разбомбленном русскими Драмтеатре

Версия для печати

 Подсчитать количество жертв в Мариуполе, в котором продолжаются уличные бои, практически невозможно. По данным мэра города Вадима Бойченко, количество жертв может достигать нескольких тысяч. Многие здания в городе разрушены, помощи все еще ждут более 100 тысяч жителей – они прячутся от обстрелов в подвалах.

Жительница Мариуполя Мария Кутнякова стала свидетельницей удара по Драматическому театру, в котором укрывались жители города, оставшиеся без крыши над головой. Марии и ее семье удалось выжить чудом. Об этом она рассказывает в интервью телеканалу "Настоящее Время".

"Все мариупольцы знают, как звучит самолет с бомбами"

– Расскажите, пожалуйста, о том дне, когда произошла трагедия в Драматическом театре. Что вы видели в тот день?

– Мне повезло, потому что в момент взрыва я вышла на соседнюю улицу. Я слышала, как летит самолет. Все мариупольцы знают, как звучит самолет с бомбами. Я прижалась к зданию и услышала, что где-то рядом произошел взрыв. Так как моя семья находилась в Драмтеатре, то я сразу направилась туда. И первое, что я увидела, когда начала к нему подходить, что крыша Драмтеатра практически целиком лежит на дороге. У меня в голове это как-то не складывалось – почему крыша Драмтеатра лежит на дороге. Затем я увидела дым. Я буквально слышала, как он [театр] взорвался.

Когда я побежала к самому зданию, первое, что я увидела, – очень много людей лежат в театральном сквере, потому что рашисты (имеются в виду военнослужащие российской армии – Прим.РС) подгадали время. Все ждали, что к Драматическому театру из Бердянска должны приехать эвакуационные автобусы. Люди каждое утро приходили к театру, на площадь, к скверу за новостями и ждали этого конвоя. Плюс машины строились в колонну на театральной площади. В самом театре жили сотни людей, но и в сквер возле театра приходили люди. То есть людей было очень много. И рашисты выбрали время, когда будет больше всего людей, чтобы были максимальные потери.

Драматический театр в Мариуполе после удара. Фотография сделана 18 марта

Я услышала, что все кричат имена: "Леша!", "Мама!", "Папа!" Раненые лежали на улице, здание рухнуло. Бомба упала в центр театра – это такое прямоугольное здание, – и крыша концертного здания не выдержала и рухнула. Она снесла своим весом боковые стены театра. Соответственно, от театра на тот момент остался черный вход, боковые части и центральный вход. А вся середина здания полностью рухнула. Но люди в подвале, которые были в бомбоубежище, остались частично невредимы. Людей было столько, что были заполнены все этажи, люди спали в каждой гримерке, люди спали в концертном зале, на сцене, в коридорах. Моя семья спала в холле третьего этажа. И когда я подбежала к зданию, единственная мысль была: где моя семья?

Я видела раненых, видела детей с окровавленными лицами. Все кричали, здание начало гореть. Я забежала в центральный вход и увидела дверь, которая ведет в концертный зал. Я увидела, что две лестницы, которые ведут на верхние этажи, – одна из них полностью рухнула, а вторая осталась более-менее целая. И если вы видели видео, снятое внутри Драмтеатра, то эти кадры сняты именно с этой уцелевшей лестницы.

Я побежала на второй и третий этаж. Везде были раненые люди. Были частично и целые люди, которые оказались в удачном месте в удачное время. В итоге я не смогла найти своих близких, выбежала на улицу и начала опять кричать их имена. Но я сама понимала, что, скорее всего, это бесполезно, потому что очень много раненых и погибших. Полностью завалило полевую кухню, которая находилась на улице. Просто груда руин лежит, и ты понимаешь, что там люди.

Я начала кричать фамилию своей семьи и услышала, что мне отвечают. На какой-то момент я подумала, что сошла с ума, потому что мне отвечают как будто из-под земли. Но оказалось, что на улице был вход в бомбоубежище и моя семья успела забежать в бомбоубежище. Я подбежала к этому входу – он был внизу – и увидела свою сестру, свою маму. Мы просто понимаем, что 16 марта для всей нашей семьи – это второй день рождения.

Пострадали и те люди, которые находились в радиусе нескольких сотен метров от театра. Если бы я была ближе к театру, я бы могла пострадать. Если бы моя семья находилась в другом месте, в другом коридоре, они бы тоже пострадали и погибли.

"17 марта спасать из Драматического театра было некого"

Мы выбежали на улицу. Рашисты начали обстреливать театр из "Градов". Они скинули авиабомбу, естественно, все ранены, в шоке, люди пытаются сразу разбирать завалы, чтобы достать тех, кто, возможно, есть в руинах, возможно, кого-то спасти. А рашисты из "Градов" обстреливают руины Драматического театра. Здание начало гореть, мы все быстро побежали в филармонию – это здание находится недалеко от театра, это тоже центр беженцев. И где-то человек 50 из Драматического театра прибежали в филармонию.

Часть людей побежали на железнодорожный вокзал. Визуально я понимала, что из театра вышло примерно 200 человек. А на тот момент в театре было зарегистрировано минимум 600 человек. Я не знаю судьбу этих людей. Я знаю, что когда мы прибежали в филармонию и немножко отдышались, мужчины вернулись в Драматический театр и доставали раненых из-под руин, на руках несли их в подвал третьей горбольницы, которую разрушили, где врачи и пациенты продолжали находиться в подвале этой больницы и оказывать помощь. Несколько десятков раненых принесли из Драматического театра в третью горбольницу.

Когда на следующий день люди опять пошли на руины Драматического театра, чтобы попытаться, возможно, кого-то достать, то оказалось, что пожар полностью уничтожил все здание. Сгорело абсолютно все, что уцелело при падении авиабомбы. Поэтому 17 марта спасать из Драматического театра было некого.

– Вы могли бы чуть подробнее объяснить, как именно ваша семья оказалась в Драмтеатре? И что значит "зарегистрировано 600 человек"?

– Мы в самом Драмтеатре были два часа. Нас было трое – и еще трое наших соседей. В наш дом было прямое попадание: мы находились на линии огня, потому что возле нашего дома была позиция украинской армии, по ней все время [били], естественно, попадало по нашему дому. Мы сидели в подвале и пытались понять, как нам выйти и куда нам идти. И чудом накануне я поймала связь и поговорила с моим папой, который сказал, что вроде бы в Бердянске есть гуманитарный конвой, эвакуационные автобусы. И вроде бы они завтра должны прийти к Драматическому театру. Драматический театр – это было место сбора для эвакуации и место построения машин для "зеленого коридора". Поэтому мы решили, что завтра, 16 марта, мы выходим утром и идем в Драматический театр.

Когда мы вышли из нашего дома и пошли по проспекту, оказалось, что там русские танки, и эти танки начали по нам стрелять. Шесть мирных жителей в пуховиках – мы бежим по проспекту, и по нам из пушек стреляют русские танки. Мы прибежали в Драматический театр, там было более-менее спокойно. Он не был сильно обстрелян. Центр города на тот момент был более-менее безопасным местом, которое меньше всего подвергалось обстрелам.

И когда мы туда пришли, там все было классно организовано. Люди настолько организовались, что там был комендант театра, там был медпункт, там была медсестра. Они собрали каким-то образом матрасы, подушки. То есть люди самоорганизовались.

– И они же регистрировали всех тех, кто туда приходил?

– Да. Они это делали для того, чтобы считать, сколько людей находится в Драмтеатре, потому что они готовили обеды, чтобы они понимали, как располагать людей. Людей очень много, и в бомбоубежище все находиться не могут. Чтобы они понимали, что если в бомбоубежище освободилось место, допустим, люди ушли, то кого-то с этажей можно было бы спустить.

В городе не было связи, поэтому люди приходили в Драматический театр и искали своих родных. Это было место связи. Ты регистрируешься, записываешь свои данные, и тебя могут найти. Поэтому когда мы пришли, нам сказали: "Идите регистрироваться". И мы пошли регистрироваться, записали свои данные. Нам сказали, что сейчас в Драмтеатре живут 600 человек.

Вот так мы оказались в Драматическом театре. Мы попили там чай, пробыли там час с копейками. И на нас в буквальном смысле упала крыша.

"Там были маленькие дети, старики, но там не было ни одного военного"

– Российские власти и журналисты объясняют, что в Драмтеатре была база батальона "Азов". Вы видели там бойцов "Азова"?

– Я не видела там ни одного человека в форме – ни в театре, ни в сквере вокруг него не было ни одной бронетехники, не было ни одного военного, не было ни теробороновца, ни полицейского. Были мирные люди. Были старики, дети, женщины. Я это могу сказать точно, потому что мы пришли, зарегистрировались и нам сказали: "Ищите себе свободное место". И я с фонариком обошла все здание театра, чтобы найти место, где нам шестерым можно было жить. Я прошлась по коридорам, я постучалась в гримерки, поспрашивала, есть ли свободные места.

Если вам кто-то будет говорить, что там были какие-то военные, то вот я была за полтора часа до уничтожения Драматического театра там, обошла весь театр, чтобы найти место, где мы вшестером можем расположиться. Там были маленькие дети, старики, там были домашние животные. Там не было ни одного военного. Когда мы оказались на другой территории – не в Мариуполе, – нам начали рассказывать люди, что "это азовцы взорвали". Я слышала самолет, я знаю, как он звучит, и я слышала этот взрыв.

—

Егор Максимов, опубликовано в издании Радио Свобода

В тему:  

• Героїчне Рубіжне - місто, яке зобов’язане воскреснути після російської навали
• Два тижні в окупації під Києвом у приміщенні могилянського гуртожитку в містечку Ворзель
• Росія проти українців здійснює геноцид. Докази й аргументи
• Операция «Русская хромосома». Что делать с россией после
• «Освобождение» в неволю Херсонской и части Запорожской областей. О чем следует помнить Украине
• "Я бачу Крим навіки у складі України. А її націю – гарантом збереження кримськотатарського народу"