Барская любовь. Законы. Как это было в СССР

Версия для печати

Каких подчиненных начальники ценят, а с кем расстаются без сожаления? На сей счет сложились строгие аппаратные правила. Меняются эпохи, правила остаются.

Михаил Иванович Калинин доносил на своих товарищей по большевистскому подполью царской охранке. На заднем плане Орджоникидзе, Ворошилов и Микоян / Фото: РИА Новости

Доносить друг на друга

Начальник военной контрразведки генерал-полковник Виктор Абакумов ненавидел первого заместителя министра внутренних дел генерал-полковника Ивана Серова. Сталин поделил Лубянку на два конкурирующих ведомства. Между госбезопасностью и органами внутренних дел развернулась борьба не на жизнь, а на смерть.

Начальник военной контрразведки генерал-полковник Виктор Абакумов ненавидел первого заместителя министра внутренних дел генерал-полковника Ивана Серова. Сталин поделил Лубянку на два конкурирующих ведомства. Между госбезопасностью и органами внутренних дел развернулась борьба не на жизнь, а на смерть.

Абакумов, который после войны был у Сталина в фаворе, жаловался в политбюро: «Тов. Серов известен своими провокационными выходками и склоками, которые он иногда допускает, поэтому пора положить конец этому и предупредить его».

Абакумов писал Сталину, что Серов возит из Германии барахло вагонами, что звезду Героя Советского Союза маршал Жуков дал ему по дружбе.

Серов не оставался в долгу и доносил Сталину:

«Операция министерства государственной безопасности по украинским националистам была известна националистам за десять дней до начала, и многие из них скрылись. Это ведь факт. А Абакумов за операцию представил сотни сотрудников к наградам».

На этом Серов не остановился и составил обширную жалобу на военных контрразведчиков в оккупированной Германии — подчиненных Абакумова:

«Пьяные работники «Смерш» поехали в поле близ г. Галле приводить в исполнение приговоры Военного Трибунала. Спьяну трупы были зарыты настолько небрежно, что наутро проходящие по дороге около этого места немцы увидели торчащими из земли две руки и голову. Затем они разрыли трупы, увидели в затылках у трупов пробоины, собрали свидетелей и пошли заявить в местную полицию. Нами были приняты срочные меры».

Серов и Абакумов вели между собой настоящую войну. Абакумов, став министром госбезопасности, собирал на Серова материалы, велел организовать за ним слежку. Серов обратился к Сталину с личным письмом:

«Я хочу рассказать несколько подробнее, что из себя представляет Абакумов. Несомненно, что Абакумов будет стараться свести личные счеты не только со мной. Опасаются и другие честные товарищи.

Сейчас под руководством Абакумова созданы невыносимые условия совместной работы органов МГБ и МВД. Как в центре, так и на периферии работники МГБ стараются как можно больше скомпрометировать органы МВД. Такого враждебного периода в истории органов никогда не было. Партийные организации МГБ и МВД не захотели совместным заседанием почтить память Ленина, а проводили раздельно. Абакумов навел такой террор в министерстве, что чекисты, прослужившие вместе 20–25 лет, а сейчас работающие одни в МВД, а другие в МГБ, при встречах боятся здороваться».

И что же? Какова реакция вождя? Его очень даже устраивала конкуренция двух силовых ведомств. Он побаивался излишнего укрепления одного из них. И был доволен вендеттой двух генералов. Следил за тем, чтобы Серов и Абакумов продолжали доносить друг на друга.

В тему: «Нарком» СМЕРШа Виктор Абакумов ордена получал за расстрелы гражданских

Виктор Абакумов

Иван Серов / Фото: ТАСС

Николай Ежов / Фото: РИА Новости

Юрий Андропов / Фото: РИА Новости

Абакумов доносил Сталину на Серова, Серов — на Абакумова, Ежов передал вождю собственноручно составленный список «подозрительных» членов политбюро, Андропов докладывал Брежневу о Медунове

Запятнанная биография

В октябре 1917 года председатель Якиманской управы Андрей Вышинский, как и все другие руководители местной власти, получил распоряжение Временного правительства: «Ульянова-Ленина Владимира Ильича надлежит арестовать в качестве обвиняемого по делу о вооруженном выступлении третьего и пятого июля в Петрограде. Поручаю Вам распорядиться о немедленном исполнении этого постановления в случае появления названного лица в пределах вверенного Вам округа».

Вышинский велел развесить эти объявления у себя в районе, не предполагая, что всю оставшуюся жизнь будет проклинать себя за этот поступок. После Октябрьской революции он забыл о политике. Спрятался. Переквалифицировался в снабженцы. Дрожал от страха. Но к нему проявил благосклонность Сталин. Бывшего меньшевика, распорядившегося арестовать Ленина, сделал прокурором СССР, министром иностранных дел, заместителем главы правительства.

Но барская любовь не вечна. В любой момент Вышинский тоже мог отправиться в топку. И он об этом знал. Не забывал, что любой день на свободе может быть для него последним. Многие завидовали его блистательной карьере, а его во сне преследовали кошмары.

В архиве партийной инквизиции — Центральной контрольной комиссии — нашлись два запечатанных пакета, документы царского департамента полиции.

В одном — показания Михаила Калинина. На допросе будущий глава государства (пусть даже и формальный), или, как его чаще называли, «всесоюзный староста», сообщил следователю: «Желаю дать откровенные показания о своей преступной деятельности».

Калинин рассказал все, что ему было известно о работе подпольного кружка, в котором он состоял. В другом пакете была справка о члене политбюро Яне Рудзутаке, которого прочили в генеральные секретари вместо Сталина. На следствии Рудзутак назвал царской полиции имена и адреса членов своей организации. Основываясь на его показаниях, полиция провела обыски, изъяла оружие и подпольную литературу.

Эти документы не были с гневом и презрением предъявлены видным деятелям партии и государства. Зачем? Достаточно того, что они оба знали: в любой момент пакеты можно распечатать…

Хозяина очень даже устраивают подчиненные с подмоченной репутацией, которыми управляет страх перед разоблачением, посему они превращаются в лакеев, готовых исполнить любое поручение. И он следит, чтобы запас компромата постоянно пополнялся.

За две недели до того, как нарком внутренних дел Николай Ежов лишился своей должности (а скоро лишится и жизни), Сталин заставил его своей рукой написать, на кого из крупных работников, прежде всего членов политбюро, в НКВД есть доносы, кто в чем обвиняется и подозревается. Получился довольно большой список. Не на машинке отпечатанный — это можно подделать, а рукописный. Этот документ Сталин хранил в своем архиве до самой смерти.

В тему: «Зачистка» палача. Как кончали наркома Ежова

После поездки члена политбюро по стране в госбезопасность поступал рапорт. В нем описано все, в том числе такие интимные детали, которые легко могли стать поводом для освобождения от работы. Партийные руководители тоже люди: вдали от семьи и бдительного ока коллег, расслабившись, что-то себе позволяли, а сотрудники охраны заботливо все фиксировали и докладывали начальству. В этих доносах не было ничего особенного: заботливо записанные доносчиками сомнительные, двусмысленные высказывания. Но важно не содержание, а сам факт наличия такого документа. При необходимости он легко обрастал другими такими же доносами и показаниями уже арестованных.

Дамские истории: поводы и причины

Когда при Ленине поднимался вопрос о том, что такой-то большевик ведет себя недопустимым образом, вождь революции замечал:

— У нас хозяйство большое, а в большом хозяйстве всякая дрянь пригодится…

Преступлением Владимир Ильич считал лишь выступления против советской власти. Снисходителен был не только к таким «слабостям», как пьянство, разврат, но и к уголовщине. В обыкновенных преступниках видел революционный элемент. Это стало традицией.

Поэтому важно отличать реальные причины отставки и поводы, которые представляются публике в качестве объяснения.

Первым секретарем столичного горкома Хрущев сделал Ивана Румянцева, который большую часть трудовой жизни провел на заводе №24 имени

М.В. Фрунзе. Назначение Румянцева первым секретарем горкома было неожиданным. Надо полагать, сыграло роль его производственное прошлое. Хрущев предпочитал не профессиональных партийных работников, а людей с производства. Но быстро разочаровался в своем выдвиженце, и Румянцев утратил высокое кресло.

За неимением других поводов использовали дамскую историю. Кто-то стал свидетелем интимной встречи первого секретаря с женщиной (не женой!), хотя он маскировался — поднял воротник пальто, поглубже надвинул шляпу… Не спасло. На пленуме горкома Румянцева отчитали за непозволительную для коммуниста-руководителя аморальность, с треском сняли с должности и, понизив на много ступенек, отправили заместителем директора авиационного завода №43.

Но на самом деле романы на стороне вовсе не считались преступлением против нравственности.

Руководитель Казахстана Динмухамед Кунаев пожелал избавиться от второго секретаря ЦК компартии республики, присланного из Москвы. Позвонил Брежневу: второй секретарь «потерял авторитет перед общественностью и работать с подмоченной репутацией не может». Он завел роман с дамой — врачом совминовской поликлиники. Но их застукал ее муж-милиционер и поколотил партработника.

Леонид Ильич пошел навстречу другу Кунаеву и убрал второго секретаря, но наказывать не стал: «Если он неудачно поухаживал за одной женщиной, от этого социализм не пострадает. Мы его перебросим на работу в другую область».

Любвеобильного партработника поставили руководить крупным краем, потом перевели в Москву и сделали секретарем ЦК.

Не ссорься с сильными

Ядгар Насриддинова, инженер путевого хозяйства, пошла в родном Узбекистане по комсомольской линии. Добралась почти до олимпа. Ее перевели в столицу председателем Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Но по Москве быстро распространились нехорошие слухи — и настолько широко, что Насриддинову пришлось убрать с заметной должности. Не желая обижать, назначили заместителем министра промышленности строительных материалов. И только в перестроечные годы возбудили уголовное дело. Предъявили обвинение — получение взяток и злоупотребление служебным положением. Хотя взятки и вообще уголовщина — вовсе не были причиной лишения высокого поста.

Многолетний хозяин Кубани Сергей Медунов потерял должность только потому, что куда более влиятельный аппаратчик возмутился масштабом коррупции и воровства в крае. Хотя Медунов пользовался покровительством хозяина страны!

Когда Брежнев, старея, стал вспоминать свои военные годы, больше всех выиграл Медунов. Знаменитая «Малая земля», где воевал полковник Брежнев, находилась на территории Медунова. Первый секретарь крайкома позаботился о том, чтобы подвиг Брежнева был увековечен.

Но ситуация в крае была такова, что Медуновым занялись чекисты; разработку санкционировал председатель КГБ Юрий Андропов.

В тему: Дело Андропова. За что расстреляли «московских «торгашей» в 80-х

В марте 1982 года Комитет партийного контроля составил записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Ее не стали рассматривать, вернули для проверки. Все подтвердилось.

Брежневу не хотелось обижать Медунова: «Он руководитель такой большой партийной организации, люди за ним шли, верили ему, а теперь его под суд?»

Но в мае Андропов стал фактически вторым человеком в партийном аппарате. И он получил у Брежнева согласие переместить Медунова на «менее видную работу» — был такой эвфемизм в партийной канцелярии.

В тему: Дело Андропова. За что расстреляли «московских «торгашей» в 80-х. Часть 2

Если подчиненный создает проблемы

Есть еще одна реальная причина расстаться с подчиненным — если скандал вокруг него становится широко известен. Особенно за границей. Начальникам не нужны подчиненные, которые создают проблемы. И не в состоянии сами с ними справиться!

В начале 70-х обратил на себя внимание секретарь московского горкома по идеологии Владимир Ягодкин — жесткими, нетерпимыми, ретроградными выступлениями. Он выискивал всяческую крамолу. Устроил чистку двух академических институтов — философии и экономики. Разогнал редколлегию журнала «Вопросы философии», где в то время работали крупные ученые. Возмущался любым произведением литературы с критикой Сталина. Разносил замечательные романы Федора Абрамова о трудной жизни послевоенной деревни.

Ягодкин стал кандидатом в члены ЦК, депутатом Верховного Совета РСФСР. Почувствовал свою силу. Ему прочили большое будущее. Пошли разговоры о том, что Ягодкина вот-вот сделают секретарем ЦК КПСС по идеологии.

Но Ягодкин сам себя погубил. Он постоянно ставил в пример Центральному комитету постановку идеологической работы в московском горкоме, чем нажил себе недругов. Получалось, что он один такой принципиальный работник, а в аппарате ЦК — сплошь либералы и ревизионисты. Ягодкин столь неутомимо выискивал врагов, что вызвал недовольство высшего руководства, которому вовсе не хотелось, чтобы врагов было так много.

В декабре 1975 года во время работы над очередным партийным документом Леонид Ильич в узком кругу посетовал на то, что его не понимают некоторые коллеги. Помощник генерального по международным делам Александр Александров-Агентов заметил: «А что вы хотите, если во главе московской идеологии сидит Ягодкин».

Другие помощники подхватили:

— Как же так, Леонид Ильич? Ведь это же чистый вред партии, когда такой человек ее представляет. Все от него стонут. А тут он еще двуспальную передовую в «Новом мире» опубликовал — ведь если ее внимательно прочитать, ясно, что она против линии ХХIV съезда в области культуры. И Ленина там нагло переврал.

Ко всему прочему, вернувшийся из Рима первый заместитель заведующего международным отделом ЦК Вадим Загладин доложил Леониду Ильичу о разговоре с одним из руководителей Итальянской компартии, который сказал:

— Вы утверждаете, что у вас нет оппозиции. Да у вас внутри партии оппозиция! Вот Ягодкин. Разве его позиция совпадает с линией вашего ХХIV съезда?

Иногда лучше молчать

Карьера идеолога закончилась. Ягодкина убрали из идеологического аппарата, назначив заместителем министра высшего и среднего специального образования по кадрам. А вскоре отправили на пенсию по состоянию здоровья.

Сменившие его люди нисколько не были либеральнее. Просто держались осторожнее.

Заведующий отделом культуры ЦК КПСС Василий Шауро неплохо играл на баяне и прославился тем, что практически никогда не выступал. Его крупная голова с зачесанными назад волосами на протяжении многих лет была неотъемлемым атрибутом всех торжественных «культурных» собраний в Москве. Но никто не мог припомнить, чтобы он хотя бы раз что-то на них сказал.

Шауро всеми силами избегал необходимости высказать мнение, выразить отношение. Оценить. Сказать «да» или «нет», если ему не было известно мнение высшего начальства. Предпочитал молчать. Он был настолько незаметен, что ему позволили руководить великой культурой великой страны два десятилетия. Идеальный подчиненный.

—

Опубликовано в издании Новая газета

В тему:

• Сталинские «матрешки»
• «Теневой» человек вождя
• Сталин перед смертью
• Палачи и жертвы или В гробу карманов нет
• Кремлевский садизм: от Сталина до Путина