Как состоятельные люди защищают свои деньги

Версия для печати

Оффшоры — игра в наперстки с международным законодательством. Большинство людей нетерпимы к уличному мошенничеству. А как насчет его глобальных масштабов? Таинственный мир специалистов по минимизации налогов — взгляд изнутри.

Предисловие Александра Кравчука

В продолжение оффшорной темы предлагаем вашему вниманию перевод статьи исследователя в сфере экономической социологии Брука Харрингтона, автора книги «Капитал без границ».

Оффшорный вопрос не сходит со страниц мировых СМИ. В списках оффшорных дельцов находят и высших должностных лиц Украины — страны, которая продолжает страдать от выкачивания собственных ресурсов в низконалоговые юрисдикции.

В тему: Panamagate. Кто из украинцев засветился в Панамских архивах

Исследовательница приоткрывает завесу над самым сокровенным в мире капиталов — системой их защиты с помощью сети отдельной касты профессионалов, менеджеров капиталов самых богатых людей, которые эффективно прячут их от ока закона, общественности, бывших жен и мужей. 30000 человек по всему миру работают на то, чтобы 99% человечества не могли оспорить законность капиталов, нажитых на их труде династиями ротшильдов.

Интересен и несколько опасен метод исследования, к которому прибегла автор, — чтобы увидеть финансовую кухню собственными глазами, сама стала защитницей капиталов сильных мира сего. Но результат того стоит. Видим, насколько условными являются на первый взгляд абсолютные запреты и законы, если вопрос касается серьезных игроков бизнеса и их обслуги.

Однако нужно заметить, что выводы Брук относительно способов преодоления оффшорного грабежа расходятся с мнением редакции. Конкретно лишь перенос внимания Закона на профессионалов по сокрытию состояний не отменит, очевидно, причины, формирующие потребность в таких людях. Конечно, прозрачность движения всех ресурсов на планете является необходимым условием для уменьшения социального неравенства и эксплуатации стран одним процентом миллионеров. Но только снятие самой потребности в сокрытии рискованно нажитых капиталов путем замены системы товарно-денежных отношений может поставить точку в этой истории.

***

Как сказал Шекспир, «весь мир — это театр», а социолог Эрвинг Гоффман (Erving Goffman) добавил, что самое интересное скрывается за кулисами, в местах, которые он назвал «закулисными» сферами повседневной жизни.

Исследуя профессию международного управления частными капиталами в течение последних восьми лет, я должен согласиться с Гоффманом — наиболее показательную информацию можно получить именно тогда, когда люди перестают играть по привычному сценарию. Примером этого может быть один из менеджеров частных капиталов, у которого я брала интервью на Британских Виргинских островах; во время этого интервью он потерял контроль над собой и угрожал выбросить меня из страны.

Гнев этого господина возник по неожиданной причине: его оскорбил термин «социально-экономическое неравенство», который я употребила в двух научных статьях, посвященных этой профессии. По моему мнению, статьи были чисто академическими, то есть не претендующими на сенсационность и не могущие заинтересовать читателей за пределами моей сферы исследований. Однако мое предположение, что менеджеры частных капиталов могут быть каким-то образом связаны с неравенством, показалось невероятно радикальным для этого господина.

Мне повезло, что он только мне угрожал. Журналистку из «Ньюсуик» (Newsweek) фактически депортировали с другого острова, который служит «налоговым убежищем» (Джерси), за ее репортерскую работу и запретили въезд на территорию этого острова или любой части Великобритании почти на два года. Несмотря на то, что ее статья не была связана со сферой финансовых услуг, она могла изобразить остров в неприглядном свете, угрожая его репутации места, благоприятного для ведения бизнеса. Поэтому выход информационного сообщения предотвратили путем изгнания из страны его автора. Индустрия управления частными капиталами не шутит.

Управление частными капиталами — это профессия, всегда готовая защищаться. Хотя многие ничего не слышали о ней, она хорошо известна государственным налоговым органам и международным учреждениям, задача которых — применять верховенство права к владельцам крупного частного капитала.

Эти люди (включая 103 000 человек, относимых к категории «сверхбогатых» благодаря тому, что они владеют активами, которые могут быть инвестированы на сумму не менее 30 миллионов долларов США) платят огромные гонорары специалистам в области управления частными капиталами, чтобы с их помощью избежать уплаты налогов, долгов, выплат по решению суда и других обязательств, которые все остальные считают частью своей повседневной жизни. Общественность мало что знает об этих специалистах, ведь их не так много в мире (меньше чем 20 000 специалистов находятся в составе профессиональной ассоциации), и они стараются не привлекать лишнего внимания ни к себе, ни к своим клиентам.

В тему: Крысы

Однако они находятся в центре внимания регуляторных органов в связи с тем, что управление частными капиталами играет ключевую роль в уклонении от уплаты налогов. Освещение в СМИ президентской кампании Митта Ромни (Mitt Romney) не обошло вниманием тот факт, что его личный капитал объемом 250 миллионов долларов США был распределен между сетью офшорных трастов и банковскими счетами, что позволило снизить эффективную ставку налога на его прибыль до 15%. Однако лишь немногие СМИ указали на профессиональное вмешательство, которое помогло этого достичь: на Митта Ромни работает, по меньшей мере, один менеджер частных капиталов, который занимается образованием и поддержкой этих оффшорных приютов.

Кроме того, если, по оценкам «Оксфам» (Oxfam), к 2016 году только 1 процент населения мира будет обладать более 50% мирового богатства, важно понимать, что такое положение вещей не может возникнуть само по себе или даже благодаря действиям отдельных состоятельных людей. Преимущественно состоятельные люди заняты тем, что наслаждаются своими капиталами или приумножают их; содержанием этих личных состояний вне сферы интересов государства (а также кредиторов, истцов, бывших мужей / жен и недовольных наследников) занимаются менеджеры частных капиталов.

Учитывая, как мало мы знаем об этой профессии и ее роли в глобальном неравенстве, крайне важно глубже изучать то, как менеджеры частных капиталов достигают успеха в этой «ловкости рук». Не нарушая никаких законов (в большинстве случаев), они дают возможность своим клиентам обойти множество законов и правил, особенно тех, которые призваны предотвращать неофеодальную концентрацию капиталов, происходящую в современном мире. Но, как и представители любых других элит, менеджеры частных капиталов не любят вопросов от дерзких социологов. Особенно тех социологов, которые подозреваются в исповедании, по определению моего респондента с Британских Виргинских островов, «левых взглядов». Поэтому выглядело, что традиционная стратегия исследования — телефонные звонки (cold call) с предложением ответить на вопрос и рассылка опросников — обречена на поражение.

Вместо этого, воспользовавшись стипендией на исследование, которую я получила в Германии и которая освобождала меня от преподавания и административных обязанности на ближайшие несколько лет, я решила окунуться в эту сферу с головой. Дорогой читатель, я прошла курс обучения, чтобы стать менеджером частных капиталов. Начальный этап моей учебы занял два года, стоил многих тысяч долларов и сотен тысяч километров путешествий. Хотя я никогда не работала менеджером частных капиталов, изучение этой профессии открыло двери в таинственный мир, который был бы закрыт для меня при других обстоятельствах.

Похожий метод «погружения», используемый в этнографии ( «immersion ethnography»), хотя и не является широко применяемым в настоящее время из-за значительных затрат времени, средств и усилий, берет начало с ранних времен антропологии и социологии, когда исследование состояла, в основном, в проведении времени с людьми и попытке понять, как они жили и каким видели мир.

В современной практике этот метод применяется обычно только в крайнем случае, когда приходится иметь дело с группой крайне скрытных и настороженных людей, не склонных подпускать к себе таких «аутсайдеров», как социологи, которые хотят исследовать закулисные сферы их жизни, вызывающих значительный интерес.

К разработке своей собственной стратегии исследования меня побудила работа Джона ван Манена (John van Maanen) — пока профессора Школы менеджмента Слоун при Массачусетском институте технологий (MIT’s Sloan School of Management) — известного своим исследованием калифорнийского управления полиции в начале 70-х годов прошлого века, вскоре после мятежа в Уоттсе; исследование он провел в рамках подготовки своей докторской диссертации. В указанный период усиления негативного отношения к полиции ван Манен был лишен доступа к этому профессиональному кругу.

Он получил более 20 отказов на просьбу дать возможность «аутсайдеру» исследовать полицейские управления изнутри. Но вместо того, чтобы оставить это дело и выбрать другой объект исследования, ван Манен пошел неординарным путем: он поступил в полицейскую академию и прошел весь процесс обучения, чтобы стать полицейским, включая выходы на вооруженное патрулирование. Только после этого он заслужил достаточное доверие со стороны коллег-полицейских, чтобы провести свое исследование.

С практической точки зрения мое погружение в выбранную сферу было менее опасным, чем погружение Манена. Я проводила недели в гостиничных комнатах для переговоров в Швейцарии и Лихтенштейне, получая знания о трастах и корпоративном праве, о финансовых инвестициях и бухгалтерском учете.

В конечном итоге эти знания помогли мне получить квалификацию специалиста по вопросам трастов и упорядочения наследия («Trust and Estate Planner», TEP),что является международно признанной квалификацией в области управления частными капиталами, так же как квалификация сертифицированного аудитора (Certified Public Accountant, CPA ) для бухгалтеров. Этот процесс не только помог мне ознакомиться со сферой таких услуг и его работой, но, что самое важное, дал возможность непосредственно общаться со специалистами, которые в ней работают. Мы вместе сидели на занятиях, в кафе и ресторанах, и обычно останавливались в тех же гостиницах.

Благодаря этому я имела множество возможностей для неформального общения, которые позволили мне собрать описанию данные о профессиональной среде и найти людей для участия в моих интервью. Профессиональная квалификация, которую я получила после двух лет обучения, также была моим входным билетом на заседание профессиональных ассоциаций менеджеров частных капиталов, где я могла наблюдать за потенциальными участниками своих интервью. Имея лишь сертификат TEP или подтверждение того, что я посещаю курсы, чтобы получить эту квалификацию, я могла посещать такие заседания.

Как и ван Манен, в процессе исследования я не скрывала свое настоящее имя, принадлежность к определенному учреждению и цели своего исследования, то есть, я не работала «под прикрытием». Посещая занятия и профессиональные собрания, я всегда носила именной бейдж, на котором было указано мое место работы — то есть то, что я ученый и связана с исследовательским учреждением, было очевидным. Когда я только начинала, я не знала, захочет ли хоть кто-то разговаривать со мной. Однако, к моему удивлению, большинство специалистов, с которыми я встречалась, были не прочь говорить на условиях анонимности.

У меня есть несколько теорий по этому поводу. Во-первых, было очевидно, что я для них не была и никогда не буду профессиональным конкурентом, поэтому рассказывая мне о своей профессиональной деятельности, они ничем не рисковали. Во-вторых, шансы на то, что мои пути когда-нибудь пересекутся с путями кого-либо из их состоятельных клиентов, были чрезвычайно малы, поэтому истории, которые мне рассказывали эти специалисты, вряд ли когда услышали бы их клиенты.

И последнее — люди технически сложных профессий, особенно тех, которые несут на себе определенного рода социальную стигму, имеют немного возможностей выговориться перед кем-либо о своей работе. Их семьи и друзья, скорее всего, не понимают особенностей их работы, а общаясь с коллегами они всегда подвергаются опасности раскрытия «коммерческой тайны» или нарушения конфиденциальности клиентской информации. В общении со мной таких рисков не возникало, и я имела преимущество в том, что понимала эту профессию достаточно, чтобы быть в теме, когда специалисты рассказывали мне свои истории.

Для менеджеров частных капиталов разговоры со мной были, пожалуй, чем-то вроде рассказа о своей жизни незнакомцу, который сидит рядом с тобой в самолете в течение длительного полета: таким образом, они охотно делились историями из своей жизни, которыми гордились, а также давали выход своему разочарованию или недовольству, чувствуя себя безопасно благодаря осознанию того, что после окончания разговора мы разойдемся в разные стороны и больше никогда не встретимся.

В общем я провела 65 интервью в 18 странах, начиная от традиционных центров управления частными капиталами, таких как Швейцария и Великобритания, и заканчивая отдаленными Сейшельскими островами, расположенными в Индийском океане. Иногда на мою долю приходилось больше приключений, чем я надеялась, но Гоффман был прав, когда говорил, что худшие ситуации часто позволяли заметить что-то интересное «за кулисами» оффшорных финансов. Например, меня ограбили во время моей исследовательской поездки на острова Кука; этот случай был столь ужасен, что в течение следующих нескольких месяцев меня мучили страшные сны.

После завершения процедуры обращения в полицию я пошла немного прогуляться и оказалась в маленьком заливе, где рыбак из племени Маори чистил выловленную рыбу. Пожалуй, я выглядела потрясенной и несчастной настолько, что он прекратил свою работу и спросил меня, что случилось. Когда я объяснила ситуацию, он засмеялся и сказал, что с тех пор как на острове индустрия финансовых услуг стала такой мощной, уровень преступности резко возрос. Казалось, бизнес и уклонение от законов породил своеобразную инфекцию, которая коррумпировала островную жизнь даже в сферах, не связанных с финансами. «Все теперь называют нас Островами Мошенников (Cook Islands — Crook Islands)», — сказал рыбак.

Относительно более широкого влияния управления частными капиталами — благодаря этому исследованию, результаты которого будут опубликованы в книге в издательстве Гарвардского университета (Harvard University Press), мне удалось не только понять, как растет огромное имущественное неравенство в мире, но и выявить нечто большее и даже тревожнее: воплощенную в жизнь либертарианскую фантазию, когда благодаря профессиональному вмешательству богатые люди мира могут быть свободными не только от налоговых обязательств, но и от любых законов, которые кажутся им неудобными.

Развод грозит вас разорить? Не проблема — просто наймите менеджера частных капиталов, который переведет ваши активы в оффшорный доверительный фонд. Активы уже не зарегистрированы на ваше имя, поэтому их нельзя привлечь к судебному процессу. Даже если иностранный суд пытается прекратить деятельность вашего траста, благодаря эффективным усилиям достаточно сообразительного менеджера частных капиталов вы можете стать лицом, в отношении которого невозможно выполнить решение суда ввиду отсутствия у вас обжалуемых активов.

Вспомним дело российского миллиардера Дмитрия Рыболовлева, который недавно завершил процесс, который назвали «самым дорогим разводом в истории». Хотя швейцарский суд сначала постановил выплатить бывшей жене Рыболовлева Елене половину его состояния, достигающих примерно 9 миллиардов долларов США, апелляционный суд позже постановил, что большинство этих активов неприкосновенны в деле урегулирования бракоразводного процесса, поскольку они хранятся в доверительном фонде или же закон не распространяется на них иным образом. (Согласованная сторонами сумма, которая была в конце-концов выплачена, не разглашалась).

В тему: Тесная Панама

Возникла угроза исков? Дайте указание вашем менеджеру частных капиталов разместить ваше состояние в доверительном фонде для защиты активов на островах Кука, как это сделали Ротшильды (the Rothschilds) и другие, менее известные состоятельные семьи мира. Такие трасты фактически защищают состояние от применения к ним любых неудобных национальных законов. Ни одному истцу в мире не удалось разрушить траст, основанный на Островах Кука, даже правительству США, которое раз за разом безуспешно пыталось взыскать многомиллионные выплаты с мошенников, осужденных федеральным судом.

Также стоит упомянуть короля информационной рекламы Кевина Трудо (Kevin Trudeau), автора серии книг о вещах, о которых «они» не хотят, чтобы вы знали («Things „They“ Do not Want You To Know About»), и застройщика из штата Оклахома, который не выплатил кредит, полученный от Фэнни Мэй (Федеральная национальная ипотечная ассоциация, Federal National Mortgage Association (FNMA), более известная как Fannie Mae). Начиная с 2007 года эти двое задолжали Дяде Сэму соответственно 37,5 миллионов долларов США и 8 миллионов долларов США.

Оба применили эффективные стратегии управления частными капиталами, чтобы избежать этих выплат. Безопасно размещая свое состояние в доверительных фондах островов Кука, по крайней мере на бумаге, они сделали их недоступными для взыскания в пользу американского правительства, разве что оно отправило бы группу юристов в 15-часовое путешествие в столицу островов Кука г. Раротонга оспаривать дела в суде по местным законам. Конечно же, эти законы не слишком благосклонны к иностранцам, стремящимся получить доступ к активам, хранящимся в местных трастах.

Уклонение от уплаты налогов, которое является абсолютно легальной практикой минимизации налоговых обязательств, — наименьшее из чудес, на которые способны менеджеры частных капиталов ради своих клиентов. Они также могут помочь клиентам изменить гражданство, если владение паспортом определенной страны предполагает выполнение нежелательных требований. Помните, как-то основатель Фейсбука Эдуардо Северин (Eduardo Saverin) отказался от своего американского гражданства в пользу сингапурского паспорта?

Это классическая стратегия управления частными капиталами. И благодаря росту числа специалистов в этой сфере количество случаев отказа от американского гражданства достигло высокого, как никогда, уровня и продолжает расти. Наконец, менеджеры частных капиталов могут обеспечить своим клиентам своеобразное финансовое бессмертие в виде наследства, обусловленное выполнением конкретных обязанностей со стороны наследников — например, продолжение семейного бизнеса или рождения внуков.

Что касается отдельных специалистов, у которых я брала интервью, то почти все они считали себя хорошими людьми, которых просто неправильно понимают. В этих интервью они говорили о себе как о защитниках клиентов пожилого возраста от жадных наследников, поставщиков финансирования для развития новых рынков и почти родственниках состоятельных родителей, которым нужны советы о том, как уберечь детей от разрушения их жизни доступными наркотиками и бездельем.

Некоторые из респондентов отмечали, что они относятся к своим клиентам как к друзьям — вместе ездят на отдых, посещают родственные свадьбы и плачут на их похоронах. Другие выражали презрение к сверхбогатым людям и смущение от того, что управление частными капиталами помогает их клиентам избегать равенства перед законом. Один американец, у которого я брала интервью в Женеве, рассказал мне о группе его клиентов в Монако, которые искренне верили в то, что они являются потомками фараонов и им суждено судьбой унаследовать землю; он говорил, что страшная скука и моральный упадок побудили их к любимому развлечению — спать с чужими женами.

«Я сказал своим коллегам: если я когда-нибудь стану похожим на моих клиентов, просто убейте меня». Другой мой респондент, выпускник Кембриджа с дипломом историка, признался: его очень беспокоит тот факт, что, помогая своим клиентам уклоняться от уплаты налогов в той или иной стране, он способствует бедности других людей, которые в этой стране живут. Он компенсировал эту вину, побуждая своих клиентов жертвовать деньги на благотворительность.

Одна дама, которая раньше работала на Гринпис и пришла в сферу управления капиталами только потому, что переехала со своим парнем в Швейцарию и устроилась на работу в фирму отца, из-за небольшого опыта работы в этой сфере была изрядно удивлена ​​тем, какими широкими привилегиями пользовались ее клиенты: многие из них владели состоянием, большим чем ВВП некоторых стран.

По ее словам, эти люди стоят «над гражданством и законами». На мою просьбу привести пример она рассказала о частной консультации с клиентом, который нашел способ игнорировать законы многих стран без негативных последствий. Этот клиент был столь влиятелен, что мог распространить эту неприкосновенность на своего менеджера частных капиталов — ее руководителя, по крайней мере на период их сотрудничества:

«Мне надо было лететь за пределы Европы с директором компании, чтобы встретиться с нашим клиентом. Я взяла с собой другую сумочку, а мой паспорт остался в той, что осталась дома. Клиент отправил за нами лимузин, чтобы мы смогли добраться до аэропорта в Цюрихе, где нас ждал его личный самолет. Но в аэропорту выяснилось, что у меня нет паспорта, и я сказала своему директору, что должна вернуться за ним домой. Тот ответил: „Не волнуйся“. Когда я заметила, что мне нужен паспорт, чтобы выехать из Европы, он заверил, что без паспорта можно обойтись и я не должна возвращаться домой.

Поэтому я решила: если мой директор дважды сказал мне, что паспорт не нужен — я не буду спорить, пусть даже меня и задержат в аэропорту. Но когда мы садились на самолет в Цюрихе, никто не проверял наши документы. И когда мы прибыли в страну, где жил наш клиент, нас ждал лимузин, который доставил нас прямо к нему. Даже когда мы вернулись в Швейцарию на том же самолете, никто не просил нас показать паспорта. Мой директор был прав. Эти люди, наши самые богатые клиенты, стоят над законом ... Потенциально это представляет огромную угрозу».

Эта история напоминает наблюдения Джоан Дидайон (Joan Didion), которая отметила, что «скрытый смысл денег и власти заключается не в том, что можно купить за деньги, и не во власти ради самой власти ..., а в абсолютной личной свободе, мобильности, неприкосновенности частной жизни». Одни деньги не делают эту свободу достижимой, но привлечение профессионалов в финансово-юридической сфере выполняет эту задачу. Именно поэтому сверхбогатые люди нуждаются в менеджерах частных капиталов — создавать трасты для защиты активов, оффшорные компании для уклонения от уплаты долгов и налогов, и планах наследования, чтобы быть уверенными: капиталы будут оставаться в семье поколение за поколением.

Возможно, самым важным является то, что специалисты обеспечивают неприкосновенность частной жизни своих клиентов. Они тщательным образом оберегают их состояния от излишнего внимания газетчиков и регуляторных органов. Менеджеры управления капиталами тоже пытаются оставаться в тени. Представьте себе нечто совершенно противоположное относительно менеджеров инвестиционных банков и их хорошо оборудованных офисов.

Большинство фирм менеджеров управления капиталами, которые я видела, были чистыми и опрятными, но ничем не впечатляли. В частности, в оффшорных зонах менеджеры частных капиталов сидят в обшарпанных комнатах, которые для всего мира выглядели бы как интерьеры из рассказов Сомерсета Моэма (Somerset Maugham), где столы завалены пыльными папками с названиями вроде «Траст на черный день». В европейских и североамериканских материковых центрах управления частными капиталами признаками демонстративного шика могут быть кольцо или карманные часы, которые носят вместо наручных — это четкие и очевидные сигналы для представителей наследственных сливок общества, остающиеся незаметными для других.

Глядя на этих людей, никто и не подумал бы, что они контролируют миллионные активы в мировых потоках капиталов. Однако именно этим они и занимаются. Назовите это «банальностью профессиональных полномочий» — это культивация полезной незаметности, которая позволяет очень состоятельным существовать в собственном мире свободы на границе с беззаконием. Пока другие люди не знают об этом и даже не могут себе такого представить, этот мир будет оставаться нетронутым.

Публичный диалог о неравенстве будет ограничиваться использованием затертых клише о классовой войне и зависти к производителям материальных благ. Целесообразнее было бы перенести внимание с богачей на тех специалистов, которые тихо, незаметно и очень эффективно выполняют свою работу, чтобы дать возможность самым богатым людям мира пользоваться всеми благами общества, одновременно презирая его законы.

Вместо того, чтобы ставить вопрос, справедливо ли распределяются экономические ресурсы, возможно, гораздо важнее поинтересоваться, как это распределение организовано — это игра в наперстки с международным законодательством. Большинство людей нетерпимы к уличному мошенничеству. А как насчет его глобальных масштабов?

—

Автор: Харрингтон Брук; оригинал доступен по ссылке

Перевод: Валентина Колесник, опубликовано на сайте Спільне

В тему:

• Как прячут активы и уходят от налогов
• У Порошенко нет лицензии НБУ на инвестиции за границу, он нарушил закон
• «Мытье» денег олигархами в оффшорах может закончиться купанием в крови всей Украины
• Кононенко рассказал, что оффшоры заменят КИКами