Мирослав Попович: Очень плохо, что нас заставляют выбирать свое будущее на краю могилы

Версия для печати

Один из самых влиятельных отечественных философов Мирослав Попович рассуждает о причинах и последствиях войны, о главных достижениях новой власти, и о том, каким путем может вернуться домой Крым ...

Революция достоинства, аннексия Крыма, война на Донбассе, полная перезагрузка украинской власти — далеко не полный перечень событий последних двух лет, резко изменивших историю Украины. Один из самых влиятельных отечественных философов Мирослав Попович рассуждает о причинах и последствиях войны, о главных достижениях новой власти, и о том, каким путем может вернуться домой Крым ...

Мирослав Попович возглавляет Институт философии им. Сковороды, является участником инициативы «Первое декабря» и автором монографии о ключевых событиях ХХ века «Красный век».

— Мирослав Владимирович, где граница современной Украины? Верите ли Вы, что Крым сможет вырваться из России?

— Пока там сидит Владимир Путин, он никогда пляжей не отдаст. И Крым вместо полуострова отдыха станет островом, который будет иметь, прежде всего, военное значение.

Такую задачу на себя могут взять только татары, потому что Крым — это их и только их этническая территория. Сегодняшний Крым — это не татарская автономия. Но мы не можем сказать, что это нереально, потому что жизнь иногда демонстрирует такие фокусы ...

«Воевать с Россией за Крым никто не будет»

— Речь идет о независимости полуострова?

— Дорога к государственной самостоятельности Крыма — сомнительна. А крымские татары вполне нормально сосуществуют с Украиной. Речь идет о том, какую стратегию выбрать? Государство ограничивается протестами и дипломатическими жестами. А серьезно воевать с Россией за Крым никто не будет.

— Так где же тот путь назад, к Украине для Крыма и Донбасса?

— Нельзя никак соглашаться на оккупацию Крыма. Провокации, которые сегодня позволяет себе Россия, не имеют исторической перспективы. Скорее поздно, чем рано, но рано или поздно Крым все равно вернется в Украину.

— Нынешняя власть не хочет возвращать украинскую территорию или просто понимает, что преимущество не на нашей стороне?

— Россия, безусловно, имеет большие стратегические преимущества перед Украиной. Мы можем решить крымский вопрос и вопрос с Донбассом только в союзе с Евросоюзом и США. Потому что Россия будет требовать каких-то уступок со стороны Украины.

Почему проблемы возникли именно в тех регионах, где влияние России был наибольшим?

Дело не в том, что российская пропаганда оказалась сильнее на Востоке. На Донбассе было слабое место у украинской национал-демократии. Понятно, что люди хотят жить материально лучше. В нормальных условиях это порождает профсоюзные движения, а у нас — сами видите ... Материальную сторону дела объяснить легко. При Советском Союзе люди жили не так плохо. Сегодня вообще удивительно, как они выживают ...

— Не инфантильная ли мы страна? Когда, по-вашему, Украина сможет догнать соседние европейские страны?

— Меня устраивает тот психологический климат, в котором я прожил всю свою жизнь. Европейцы с удивлением и уважением относились к Небесной сотне, к тому, как мы все вышли на Майдан. Я никогда не забуду этот миллион 1 декабря 2013 года! В этом плане Украина ближе к Западу, чем Россия. Можно сказать, что нам присущи свободолюбие и анархизм, которые исторически здесь сложились, и мучают нас со времен Запорожской Сечи. Но с другой стороны — это бесстрашная, безоглядная отвага и готовность принести себя в жертву, немыслимая в других индивидуалистических обществах.

«Гавел не был таким лидером, как нам представляется»

— Нам свойственно стремление к «сильной руке»?

— Но это стремление не находит соответствия «сильной руке». В истории Украины было много претендентов на «сильную руку», но можно назвать разве что Богдана Хмельницкого и еще нескольких гетманов.

— Вы «сильную руку» сегодня видите?

— Нет. Я сегодня общаюсь со многими людьми, которые думают, как и я, но я не знаю ни одного из них, кто мог бы быть «сильной рукой».

— Почему в Украине до сих пор не появился национальный лидер? Все наши президенты — скорее, руководители, функционеры и чиновники. Видите ли Вы сегодня потенциального украинского де Голля, или Гавела, или ... Лукашенко?

— Гавел не был таким лидером, как нам представляется. Он был одним из диссидентов, очень милым человеком. Но наиболее благородное и интеллигентное течение — диссидентство 60-70 лет — и не могло породить лидера. Сахаров не мог из-за своей изящной психики. Солженицын — тоже. Лукашенко — это худший пример, потому что он по своей ментальности — председатель колхоза, которого вдруг сделали диктатором. Он провинциал, который дальше своего колхоза не уезжал. Он умеет разговаривать, его боятся и слушаются, но только потому, что не все ресурсы авторитарного режима исчерпаны.

В тему: «Либо назначьте власть, которой доверяете, либо закончите в тюрьме» — Вацлав Бартушка

«Не бывает братских народов»

— Что лично Вас удивило в последнее время? Какие мировые или украинские события вы бы отметили в 2015 году?

— Безусловно, это волонтерство. Я не ожидал. Я был готов к тому, что найдутся люди, которые будут кричать: «Слава Украине!». Но когда люди едут под пули, имея за душой только носки для бойцов АТО, меня поражает! Это большой запас человеческой доброты, вечной самоотверженности и готовности прийти на помощь ближнему. Почему это шокирует? Люди сознательно выбрали себе такой путь. Они ежедневно живут и воюют фактически в болоте без воды и условий.

— Какие главные потери 2015 года для Украины?

— Девять тысяч погибших на Донбассе меня удручают. Когда включаешь телевизор, уже не думаешь о том, будет ли российское наступление, думаешь только, сколько убито людей. Один мой чешский друг с удивлением рассказывал, как во время советских репрессий были расстреляны 12 человек. А у нас их никто и не считал! Потому что когда их 12, а не 12 миллионов, то ценность каждой жизни становится больше.

— Украинцы и россияне — братские народы?

— Не бывает братских народов. Любовь и дружба — это чувства, которые характеризуют индивидов. Нельзя сказать, что Украина любит Россию, или Россия ненавидит Украину.

— Вы считаете, что россияне нас не возненавидели?

— Те россияне, с которыми я пил чай на кухне в 70-х годах, остались моими друзьями и сегодня. Возможно, они не понимают смысл в независимости, хотя, вероятно, сейчас уже понимают, потому что они Путина видели. Но большинство россиян далеки от понимания своего трагического положения. Им можно только посочувствовать, так же как и немцам, кстати. Когда к власти пришли фашисты, только треть населения голосовало за Гитлера. Но как оказалось, если треть поддерживает агрессивную шовинистическую доктрину, этого достаточно.

— Почему за 25 лет никто так и не смог сформировать украинскую национальную идею?

— Недавно Порошенко сказал, что украинская национальная идея — это интеграция в Европу. Это разумная формулировка. Мы действительно сегодня сосредоточились на стремлении жить, как люди. Вопрос даже не о том, для чего жить. Вопрос в том, для чего умирать. Как-то я спросил рядового бойца, за что он идет на смерть. Он подумал и сказал: «Все — за Украину. У каждого Украина своя». Вы знаете, я не удовлетворен этим ответом. Очень плохо, что нас заставляют выбирать свое будущее на краю могилы. Общество каждый день слышит одно и то же — власть плохая, позор, а что будет завтра — никто не знает. Уже 20 лет у нас одинаковый предвыборный «джентльменский набор».

«Я бы не сказал, что Юлия Владимировна — идеал, но ...»

— Голосовали ли Вы за нынешнего президента на последних выборах?

— Я не только голосовал за нынешнего президента, я еще подписался под письмом, в котором авторы призывали голосовать так, чтобы президент был избран в первом туре. Это означало, что я призывал голосовать за Порошенко всех, кто хотел голосовать за Юлию Тимошенко, у которой я был доверенным лицом на президентских выборах.

— Проголосовали бы Вы еще раз за Петра Порошенко?

— Я бы не сказал, что Юлия Владимировна — идеал, но как президент Порошенко пока не оправдал ожидания граждан. К счастью, у нас нет единоличных лидеров, за которым бы все побежали по первому зову. К счастью! Наш украинский индивидуализм и анархизм позволяет надеяться, что тронется тот лед, за которым будет легче нащупать течение, которое куда-то приведет.

— Некоторые считают, что украинцы руководствуются принципом «синица в руках, а не журавель в небе», в то время, как, например, американцы якобы за свою мечту готовы на все.

— Людей можно понять — они много терпели. Конечно, копейка, за которую они продают свою политическую совесть, — это позор. Если бы я пошел и продал свой ​​голос за 25 гривен, то я бы никогда в жизни не отмылся. А если это делает человек, у которого нет на хлеб? Это означает, что для людей все политические силы на одно лицо. А политические симпатии миллионов людей нельзя осуждать, потому что это и есть народ.

— Должен ли премьер-министр Украины уйти в отставку, как того уже длительное время требует экспертная среда?

— Вообще-то да. Даже без квалификации его способностей, в период безумной борьбы за поиск денег на зарплаты и пенсии, он не спас Украину. От него этого и не надо требовать. Но я сегодня не вижу людей, которые были бы лучше, чем Яценюк. Я не говорю, что он — очень высокий образец. Единственная заслуга руководства Украины после Януковича — то, что мы каким-то образом платили людям пенсии и зарплаты, мы все не перемерли.

— Будущее Украины — с Европой?

— Мы уже с Европой.

— Какие задачи перед гражданами Украины будут актуальны в 2016 году?

— Каждый должен делать свою работу и быть чувствительным к великим событиям, чувствовать величие и опасность момента. Как за маленькими поступками волонтеров стоит гуманизм, так и за нашими делами скрывается нечто большое.

—

Оксана Лой, опубликовано в издании «Главком»

Перевод: Аргумент

В тему:

• Мирослав Попович: Стратегическая задача Европы — отстранение Путина от власти
• Как мы «боремся» за Крым. Итоги 2015 года
• В Украине у власти остается та же самая тусовка — Семен Глузман