Война Путина в Сирии: отвлечь, обмануть, уничтожить

Версия для печати

Кремль выбрал путь геополитической конфронтации. Его поведение в Крыму, попытки отвлечь внимание, обмануть и уничтожить в Сирии ясно показывают - Кремль хочет занимать лидирующую роль. Государство-террорист бросает вызов США и человечеству.

Предисловие

Российский президент Владимир Путин резко перешел от одной рискованной зарубежной кампании к другой. В 2014 году он приказал аннексировать Крым. На протяжении всего года он руководил тайной военной операцией в Восточной Украине, обеспечивая пророссийских повстанцев оружием, отправляя в регион солдат и целые армейские подразделения. Постепенно война в Украине зашла в тупик, и тогда Путин обратил внимание на Сирию. Проведя быстрые переговоры и не менее быструю военную подготовку, он начал наносить удары с воздуха по раздираемой войной стране.

Основная часть кремлевской кампании в Сирии продолжалась почти шесть месяцев — с 30 сентября 2015 года по 14 марта 2016-го. Хотя Путин с большой помпой объявил о конце военной операции, скромное количество выведенных из Сирии российских войск говорит о том, что военная роль, которую Россия играла в этой стране, далеко не закончилась. В контексте сирийского кризиса вторжение должно было решить несколько задач Кремля. В первую очередь речь шла о спасении давнего сателлита Москвы — президента Сирии Башара Асада, проигрывавшего на тот момент гражданскую войну. В ходе военной кампании Кремль серьезно ослабил сражавшихся против Асада сирийских повстанцев, поддерживаемых США. Кремль также отвлек внимание международной и российской общественности от украинского «болота». Сирийская кампания также позволила Кремлю перепозиционировать Россию, превратив ее из врага в украинском кризисе в важнейшего партнера в Сирии, а также лоббировать — пока безуспешно — снятие санкций, которые ввел Запад после аннексии Крыма.

Результаты сирийской кампании ужасают. Кремль наносил авиаудары, практически не соблюдая правила ведения военных действий. Видеозаписи из открытых источников показывают неоднократное использование российскими силами запрещенных кассетных боеприпасов, а также нанесение ударов по таким целям, как мечети, больницы и водоочистные станции. Можно только представить себе, какой разразился бы скандал, если бы США или их союзники проводили свои военные операции таким же образом.

Военная кампания Кремля позволила силам Асада отвоевать потерянные территории, что было сделано чрезвычайно жестоко и причинило людям огромные страдания. При этом она почти не задела террористические группировки ИГИЛ, уступившие свои позиции в последнее время благодаря курдским ополченцам, поддерживаемым международной коалицией во главе с США. Вместо того чтобы приблизить конец войны, кремлевская кампания ее только усугубила, что также привело к новым волнам беженцев, наводнивших Турцию и Европу.

Путин цинично заявил, что цель его миссии в Сирии — борьба с ИГИЛ. Но ничто не могло быть дальше от правды. Кремль редко наносил удары по ИГИЛ в Сирии, и нам необходимо внимательно изучить реальную роль Путина в укреплении режима Асада, подрыве сирийской оппозиции, поддерживаемой США, и затягивании конфликта. Даже во время переговоров о прекращении огня в феврале этого года российские авиаудары убивали десятки мирных граждан в Алеппо и вынудили десятки тысяч людей стать беженцами. Как только режим прекращения огня вступил в силу, около ста тысяч беженцев из Алеппо уже ждали у границы с Турцией — еще один пример того, как Путин использует мигрантов в качестве оружия против народов Турции и Европейского союза.

Военная кампания Кремля в Сирии была основана на обмане — на мифе о том, что Россия борется с терроризмом, что режим Асада невиновен в чудовищных преступлениях, что сирийское восстание (не говоря уже об украинской революции) было спровоцировано США.

Этот доклад рассказывает о реалиях российской кампании в Сирии. Кремль наносил авиаудары по больницам, водоочистным станциям и мечетям. Кремль использовал кассетные бомбы. Кремль почти все время бомбил цели, не имевшие отношения к ИГИЛ. Таковы истинные факты, которые Путин отрицает, и эти факты необходимо понимать в переговорах с Кремлем как с потенциальным партнером.

Мы использовали возможности цифровой криминалистики, чтобы разоблачить специфику российских воздушных и наземных атак на Сирию, опираясь на информацию только из открытых источников, которую любой желающий может просмотреть и верифицировать. Подобный подход дает возможность людям, не имеющим специального доступа или разрешения от служб безопасности, не только добывать информацию о войне Путина в Сирии, но и самостоятельно ее проверять. Такой подход — полная противоположность мутной кампании Кремля по дезинформации, полагающейся на идеологические нарративы, а не на доказуемые факты.

У действий Кремля в Сирии есть и более широкий контекст. Путин культивирует имидж непредсказуемого лидера, поскольку он знает, насколько обеспокоенность западных лидеров по поводу его дальнейших шагов усиливает его позиции. В отличие от западных лидеров, Путин, вполне возможно, верит в то, что кризис дает ему сравнительное преимущество: лучше заниматься кризисом, чем разбираться с повседневными проблемами российских граждан, если на международной арене царит спокойствие. По сути, главной мишенью обмана Путина могут быть именно россияне.

Действительно, хотя у вторжения Путина в Сирию, очевидно, есть внешнеполитические задачи, главным драйвером его действий на международной арене может быть именно внутренняя политика. Несмотря на то, что многие в мире считают Путина сильным лидером, пользующимся популярностью в своей стране, видны признаки того, что российский президент всерьез озабочен продлением своего правления. Он больше не может полагаться на социально-экономическую сделку с российским народом, согласно которой люди получают более высокий уровень жизни в обмен на согласие на его авторитарное (и клептократическое) правление. Теперь Путин разрабатывает новый общественный договор, в рамках которого он позиционирует себя как лидер, восстановивший величие России и уважение в мире — понятия, резонирующие среди россиян. Путин рассчитывает, что внешнеполитические авантюры укрепят его легитимность внутри страны, хотя уровень жизни среднего россиянина падает.

В этом контексте наша дипломатия — будь то в Сирии, Иране или в вопросах контроля над вооружением — не должна предлагать ему бездумные спасительные возможности, такие как снятие санкций или согласие на его достижения в Восточной Украине. Западная дипломатия сможет эффективно отстаивать свои интересы, только если западные лидеры сохранят те рычаги давления, которые есть в их распоряжении.

После сирийской авантюры Путина у кризиса в Сирии нет простых или легких решений. Однако западные правительства и общество должны взять на вооружение информацию, представленную в этом докладе. Реальный вопрос заключается в том, сможет ли Россия свернуть с избранной дороги соперничества, обмана и конфронтации и снова стать подлинным партнером Запада или же она продолжит следовать выбору Путина. Если не сможет, то стоит ожидать, что схемы отвлекающих маневров, обмана и уничтожения, по которым Путин действовал в Сирии, будут снова повторяться.

Деймон Уилсон,

Исполнительный вице-президент по программам и стратегии, Атлантический совет

Конспект

Российский президент попытался ввести Запад в заблуждение, когда начал авиаудары в Сирии и когда объявил, что «миссия выполнена».

Согласно официальным заявлениям Путина, основной целью кампании являлась борьба с «Исламским Государством Ирака и Леванта» (ИГИЛ) и «международным терроризмом» в целом; она должна была проложить путь к мирным переговорам.

Эти заявления не сходятся с фактами. В первых рапортах Министерства обороны РФ ИГИЛ указывается как единственная цель. Тем не менее анализ информации из открытых источников и социальных медиа (далее ОИИСМ) быстро обнаружил, что заявления министерства не соответствовали действительности, что российские удары не были прежде всего направлены против ИГИЛ. Дальнейшие исследования также доказали применение кассетных боеприпасов и разрушение гражданских целей.

Анализ ОИИСМ показывает, что заявления Путина о том, что «Россия может радикально изменить ситуацию в борьбе с международным терроризмом», не имеют отношения к действительности. Почти 6 месяцев российских бомбардировок не нанесли серьезного урона ИГИЛ: их позиции не сильно изменились после кампании. Авиаудары также не нанесли серьезного ущерба связанному с «Аль-Каидой» «Фронту ан-Нусра», который атаковал более умеренные силы буквально за несколько дней до того, как Путин заявил: «Миссия выполнена».

На самом деле больше всего пользы российские авиаудары принесли сирийскому президенту Асаду, чьи силы смогли вернуть контроль над ключевыми территориями в Латакии и Алеппо. В проигрыше остались воюющие против режима Асада более умеренные повстанцы, которых поддерживает Запад.

Отличительной чертой кремлевской кампании стала дезинформация. С нее эта кампания началась, с помощью нее скрывали цели авиаударов и вооружение, которое в них использовалось. С помощью дезинформации скрывалось истинное назначение этой кампании.

В этом докладе описано, как Кремль построил свою дезинформационную кампанию, и показано, как с помощью анализа ОИИСМ можно сравнить то, что было сказано, с тем, что было сделано, и разоблачить ложные утверждения, будто главной целью Кремля была борьба с ИГИЛ и международным терроризмом. В докладе рассказывается о том, как Россия, ввязавшись в гражданскую войну на стороне Асада, воюет против поддерживаемых Западом оппозиционных групп, борющихся с ИГИЛ и режимом Асада.

В этом исследовании делается вывод о том, что российская политика преследует цели отвлечь, обмануть и уничтожить. Информационная подготовка к российским авиаударам отвлекла внимание западного и российского общества от российского вмешательства на востоке Украины и развертывания российских войск в Сирии. Официальные отчеты о кампании скрыли от мира истинные цели миссии. Путинская операция подорвала возможности единственной неджихадистской альтернативы режиму Асада, которую поддерживает Запад. Такой тип поведения прослеживается и в действиях России в Украине. Изучая его, можно дать ему оценку и предугадать будущие действия Путина.

«…Экспорт теперь уже так называемых демократических революций продолжается. Достаточно посмотреть на ситуацию на Ближнем Востоке и в Северной Африке…»

Владимир Путин,

Президент Российской Федерации

28 сентября 2015 года

Предпосылки

Перед изучением подготовки Кремля к военной кампании следует изучить события, которые к ней привели.

Сирия давно стала ключевым союзником и клиентом России на Ближнем Востоке. Они находятся в тесных отношениях еще с советских времен, когда режим президента Хафеза аль-Асада позволил Советскому Союзу разместить свою военно-морскую базу в городе Тартусе. После распада Советского Союза и его армии база в Тартусе стала рассматриваться как один из основных военных активов Российской Федерации, будучи ее единственным военным объектом в Восточном Средиземноморье и одной из немногих российских баз на территории других государств.

«Арабская весна» стала шоком для Кремля. В течение нескольких месяцев революции против диктаторов, давно удерживавших власть, случились в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене. С точки зрения Путина, эти революции были не спонтанными бунтами, а работой США и их союзников: «… Экспорт теперь уже так называемых демократических революций продолжается. Достаточно посмотреть на ситуацию на Ближнем Востоке и в Северной Африке …».

Когда начались вооруженные столкновения в Сирии, после того, как сын Хафеза аль-Асада Башар жестоко подавил протесты в 2011 году, Кремль немедленно обвинил Запад в разжигании революции.

Однако больше всего Россия помогла младшему Асаду, предоставив ему военную и дипломатическую поддержку, блокируя резолюции ООН, направленные против него, и продвигая соглашение, в котором Асад должен был сдать химическое оружие, но при этом мог продолжать атаки против своих врагов. На ранних стадиях конфликта Асад одерживал верх над повстанцами, и в конце 2013 года главной геополитической проблемой Путина стала ситуация в Украине. Весь 2014-й и первую половину 2015 года Кремль был озадачен дипломатическими и военными последствиями операции в Украине. Сирия оставалась важным союзником, но Кремль либо не имел возможности, либо не видел необходимости в военном вмешательстве.

Но в начале лета 2015 года силы Асада понесли серьезный урон от ИГИЛ, связанного с «Аль-Каидой» «Фронта ан-Нусра» и поддерживаемых Западом оппозиционных группировок. Асад потерял большую часть близких к центру Сирии территорий на западном побережье — то есть близких к Тартусу. Стало понятно, что Асад вот-вот потеряет контроль над стратегическим центром Сирии, и ценный российский военный актив окажется под ударом джихадистских и прозападных группировок.

Угроза потери важного союзника и военной базы побудила Кремль к действию. В августе 2015 года, спустя более четырех лет после начала сирийской гражданской войны, режим Путина начал готовить почву для военной операции в Сирии.

Отвлечь: Дезинформационная кампания

Коммуникационная кампания Путина

Три факта сигнализировали об изменении международной политики России в августе 2015 года. Во-первых, российские военные корабли были замечены у Стамбула проходящими пролив Босфор из Черного моря в Средиземное «… со сборными бараками, баками для воды и военными грузовиками; … [даже] опознавательные знаки использовали те же, что и российские военные на востоке Украины».

Эти запасы доставлялись в российский центр обеспечения ВМФ в портовом городе Тартусе. Анализ социальных медиа показал, что в доставке принимала участие 810-я отдельная бригада морской пехоты, которая базируется в Севастополе и участвовала в захвате Крыма.

Во-вторых, после месяцев нарушений соглашений о прекращении огня подконтрольное России ополчение в Украине согласилось на перемирие, которое вступило в силу с 1 сентября 2015 года, в первый день учебного года в странах бывшего Советского Союза. И хотя режим прекращения огня не был соблюден полностью, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) сообщила о значительном снижении количества нарушений перемирия в тот период.

В-третьих, впервые за четыре года с начала гражданской войны российские лидеры стали публично обсуждать возможность военного вторжения в Сирию.

• 26 августа 2016

• «У нас общие взгляды в отношении необходимости активизации борьбы с международным терроризмом, что особенно актуально с учетом агрессивных устремлений радикальных структур, прежде всего так называемого Исламского государства. Подчеркнута принципиальная важность формирования широкого контртеррористического фронта с участием ключевых международных игроков и стран региона, включая Сирию»

• Неделю спустя,

• во время визита во Владивосток, Путин подтвердил намерения России создать «международную коалицию по борьбе с терроризмом и экстремизмом» в Сирии и заявил, что уже обсуждал эту идею с президентами Египта, Турции и США, а также с королями Иордании и Саудовской Аравии.

• Он также сделал «предупредительный выстрел» в сторону западных стран, которые утверждали, что сирийская гражданская война — результат политики Башара Асада и что отставка Асада должна быть одной из целей урегулирования:

• «Люди бегут не от режима Асада, а бегут от ИГИЛ, которое захватило территории, в том числе значительные территории в Сирии и в Ираке, и просто там зверствует»

• На прямой вопрос о том, планирует ли Россия сама наносить авиаудары, он ответил:

• «Это отдельная тема, и мы видим, что сейчас происходит, — американская авиация наносит определенные удары. Пока эффективность этих авиаударов невысока. Но говорить о том, что мы вот готовы сегодня это сделать, — пока говорить об этом преждевременно. Мы рассматриваем разные возможности, но пока то, о чем вы сказали, еще у нас на повестке дня не стоит».

Два выступления Путина определили основные темы сценария российской дипломатии: необходимость «широкого антитеррористического фронта», который сосредоточится прежде всего на ИГИЛ; необходимость включить в него «все страны, заинтересованные в борьбе с терроризмом», в том числе Сирию; неэффективность военно-воздушной кампании, которую ведут США; оправдание режима Асада.

• Девять дней спустя

• 13 сентября 2015 года министр иностранных дел Сергей Лавров развил эти темы в большом интервью телепрограмме «Воскресное время», где подчеркнул, что Россия стремится к созданию широкой международной коалиции для борьбы с ИГИЛ:

• «Эффективной будет только скоординированная деидеологизированная борьба с терроризмом без двойных стандартов и расстановкой приоритетов».

• Лавров особо отметил предполагаемую неэффективность американской военно-воздушной кампании и намекнул, что это делается намеренно:

• «Если посмотреть, что делают самолеты коалиции, можно прийти к странным выводам. Возникает мысль, что за обозначенной целью борьбы с ИГИЛ может скрываться что-то еще. Я надеюсь, что я не перехожу черту, когда говорю, что некоторые наши коллеги из коалиции сообщают, что время от времени они получают информацию о точном местоположении сил ИГИЛ, но командование коалиции не дает добро на авиаудар».

• Так же, как и Путин, Лавров защищал Асада от обвинений в том, что его политика разожгла гражданскую войну и спровоцировала массовый исход беженцев:

• «Все наши западные партнеры, без исключения, понимают, что основная угроза на Ближнем Востоке и в Северной Африке — не режим Асада, а ''Исламское государство’’»

• К этой смеси Лавров добавил два новых аргумента. Во-первых, он подчеркнул способность армии Асада действовать в качестве наземных сил против «общего врага» — ИГИЛ:

• «Исключать армию Сирии из борьбы с ''Исламским государством'' – это абсурд. Если брать все перечисленные мной возможности, то наиболее эффективной военной силой на земле будут именно вооруженные силы Сирии».

• Во-вторых, он с определенностью возложил вину за многочисленные ближневосточные кризисы на Запад, в особенности на США:

• «Наши западные партнеры, прежде всего под воздействием американской психологии, утрачивают культуру диалога и достижения дипломатических развязок. Иранская ядерная программа была ярким и очень редким исключением. В большинстве других случаев в конфликтах, которые продолжают разгораться на Ближнем Востоке, на Севере Африки, пытаются прибегать к мерам силового прямого вмешательства, как это было в Ираке и Ливии, в нарушение решений СБ ООН».

Следующим, кто высказался о проблеме, был сам Асад — в интервью российским государственным СМИ 16 сентября 2015 года. Комментарии Асада выглядят так, как будто взяты непосредственно из путинского сценария:

• «Мы открыты к сотрудничеству с любым из государств при наличии серьезного желания бороться с терроризмом. Но мы этого не видим в случае с так называемой антитеррористической и "антиИГИЛовской" коалицией, ведомой США. <…>

• Дело в том, что фактически эти люди покинули Сирию в основном из-за террористов и под страхом смерти, а также из-за последствий терроризма. <…>

• Эта коалиция никак не влияет на ситуацию "на земле"».

• Мы единственная сила, которая противостоит ИГИЛ на земле.

• Было бы наивно принимать такое интервью, данное в такой момент контролируемому Кремлем изданию и так точно повторяющее собственно кремлевскую риторику, за совпадение. Здесь видны все отличительные признаки постановки, призванной вымостить дорогу для российской военной интервенции в Сирии, до которой, как показали дальнейшие события, оставалось всего две недели.

Последний «взрыв» кремлевской риторики произошел, когда Путин обратился к Генеральной ассамблее ООН 27 сентября 2015 года; это было его первое появление там за десятилетие. В своей речи Путин суммировал основные моменты коммуникационной кампании, продолжавшейся месяц. Он обвинил США и их союзников в создании ИГИЛ:

• «Под знаменами так называемого ''Исламского государства'' уже воюют десятки тысяч боевиков. В их числе бывшие иракские военнослужащие, которые в результате вторжения в Ирак в 2003 году были выброшены на улицу. Поставщиком рекрутов является и Ливия, чья государственность была разрушена в результате грубого нарушения Резолюции № 1973 Совбеза ООН. А сейчас ряды радикалов пополняют и члены так называемой умеренной сирийской оппозиции, поддержанной Западом. Их сначала вооружают, обучают, а потом они переходят на сторону так называемого «Исламского государства».

• Он предупредил, что предпринимаемые под руководством США попытки вооружить сирийскую оппозицию могут оказаться контрпродуктивными:

• «Считаем любые попытки заигрывать с террористами, а тем более вооружать их, не просто недальновидными, а пожароопасными. В результате глобальная террористическая угроза может критически возрасти, охватить новые регионы планеты. Тем более что в лагерях "Исламского государства" проходят «обкатку» боевики из многих стран, в том числе из европейских».

• Путин подчеркнул, что вооруженные силы Асада — первая линия защиты от ИГИЛ на поверхности земли:

• «Считаем огромной ошибкой отказ от сотрудничества с сирийскими властями, правительственной армией, с теми, кто мужественно, лицом к лицу сражается с террором. Надо наконец признать, что кроме правительственных войск президента Асада, а также курдского ополчения в Сирии с "Исламским государством" и другими террористическими организациями реально никто не борется».

• Единственная террористическая организация, название которой он упомянул в своей речи, — это ИГИЛ. Путин призвал к созданию глобальной антитеррористической коалиции, сравнив ее с борьбой против нацизма, и отверг предположения, будто Россия действует в своих собственных интересах:

• «...Суть не в амбициях России, уважаемые коллеги, а в том, что терпеть складывающееся в мире положение уже невозможно. В действительности же мы предлагаем руководствоваться не амбициями, а общими ценностями и общими интересами на основе международного права, объединить усилия для решения стоящих перед нами новых проблем и создать по‑настоящему широкую международную антитеррористическую коалицию. Как и антигитлеровская коалиция, она могла бы сплотить в своих рядах самые разные силы, готовые решительно противостоять тем, кто, как и нацисты, сеет зло и человеконенавистничество».

Дипломатия или дезинформация?

Создание международной коалиции для борьбы с ИГИЛ в качестве выбранной темы для этого первого за 10 лет обращения говорит о том, как сильно Кремль привязан к своей пропагандистской кампании. Речь Путина была составлена таким образом, чтобы показать всему миру кремлевское видение кризиса в Сирии, а также подготовить почву для готовящегося военного вмешательства.

На тот момент международная коалиция уже существовала, она наносила авиаудары по ИГИЛ в Ираке и Сирии уже на протяжении года. Соединенные Штаты возглавляли коалицию, ее сирийская политика строилась на нескольких элементах: авиаудары по позициям ИГИЛ; поддержка «умеренных» групп (в основном курдских сил и «Свободной сирийской армии»), которые противостояли ИГИЛ на земле; остановка потока финансов и добровольцев в ИГИЛ; запуск мирного процесса, в результате которого Асад должен был оставить власть.

В своей речи Путин согласился, что ИГИЛ — основная проблема, и что необходимо отрезать его от линий снабжения. Но в целом он осудил политику США, назвав ее самоуверенной и неэффективной. Он предложил создать коалицию, основывающуюся на трех элементах: авиаудары по позициям ИГИЛ и других «террористов»; поддержка сил Асада и курдов; запуск мирного процесса, в котором Асад сохранит власть как легитимный правитель.

Стоит спросить, была ли эта пропагандистская кампания дипломатической попыткой продвинуть идею создания международной коалиции, включающей Россию и режим Асада?

В таком контексте первое, что бросается в глаза, — это постоянное упоминание неэффективности Запада. Если целью кампании было заручиться его поддержкой в создании международной коалиции, было бы логично ожидать дипломатичного подхода и признания усилий, приложенных существующей коалицией. Предположить, как это сделал Лавров, что США намеренно уклоняются от борьбы с ИГИЛ и не дают своим союзникам бомбить их, — весьма странный способ выиграть необходимую поддержку.

Насколько неуместными ни казались бы эти заявления с точки зрения дипломатии, они уже давно являются важной частью кремлевских дезинформационных кампаний.

Метод российской пропаганды включает в себя 4 основных пункта: дискредитировать оппонента, исказить факты, отвлечь внимание от основной проблемы и напугать публику.

Все четыре элемента присутствуют в сирийской кампании: дискредитация западной коалиции как неэффективной; искажение причин гражданской войны и кризисной ситуации с беженцами; отвлечение внимания от гражданской войны в Сирии и обвинение Запада в его действиях в Ираке и Ливии (обоснованная претензия, но не имеющая отношения к организации сотрудничества для борьбы с угрозой ИГИЛ); запугивание общества заявлениями о том, что поддержка сирийских ополченцев, воюющих и с ИГИЛ, и с Асадом, только увеличит террористическую угрозу в Европе.

Таким образом, стиль и содержание этой кампании больше соответствуют кремлевской тактике агрессивной дезинформации, чем убедительной дипломатии.

Тезис о том, что основной целью Путина было не убеждать, а вводить в заблуждение, находит подтверждение в деталях этой кампании. Заявление, что силы Асада были единственной защитой и надеждой в борьбе с ИГИЛ, не учитывали тот факт, что летом 2015 года эти силы не ставили основной целью борьбу с ИГИЛ и в целом очень плохо справлялись со своими задачами. 26 июля Асад признал, что его войска не могут удерживать всю Сирию и могли вот-вот потерять Алеппо. Идлиб был сдан исламистской коалиции, которая включала в себя сотрудничающий с «Аль-Каидой» «Фронт ан-Нусра», являющийся серьезным противником ИГИЛ. Алеппо находился под атакой нескольких оппозиционных групп. Очевидно, что ИГИЛ не было основной проблемой Асада.

Гораздо более вероятно, что Кремль хотел оказать воздушную поддержку войскам Асада, и Путин, чтобы отвлечь внимание от этой непопулярной в мире позиции, говорил о борьбе с ИГИЛ.

Тем не менее каждый раз, когда Россия призывала международную коалицию предоставить войскам Асада поддержку с воздуха, — а именно этим главным образом и занималась российская дипломатия, — она аргументировала свое требование тем, что войска Асада остаются единственным решением проблемы ИГИЛ, игнорируя тот факт, что Асад не так уж активно вовлечен в борьбу с «Исламским государством». Российская сторона обладала достаточным количеством разведданых, в том числе и от войск Асада, и из собственных источников, чтобы счесть это невинным недоразумением.

В этом свете призыв к созданию «широкой международной коалиции», включающей в себя Сирию и Иран, также не вызывает доверия. Возглавляемая США коалиция, которая наносит авиаудары в Сирии и Ираке, включает Саудовскую Аравию, Турцию и ОАЭ. Все они являются серьезными противниками Асада. На Генеральной ассамблее ООН Путин ясно дал понять: он хочет, чтобы коалиция оказывала поддержку с воздуха именно силам Асада. По сути, он призывал заклятых врагов Асада воевать с ним плечом к плечу. В Москве, возможно, считали, что США и Евросоюз убедят Турцию и Саудовскую Аравию промолчать и согласиться, но, учитывая региональные конфликты и противостояния, более вероятно, что Кремль знал, что это предложение отвергнут.

Тон и содержание российской международной политики скорее говорят о желании обмануть, чем об искренней попытке убедить. Кремль надеялся отвлечь внимание от ситуации в Украине, спровоцировать дебаты и скрыть свои настоящие намерения, а не проложить путь координированным международным усилиям.

Через два дня после обращения Путина к ООН и задолго до того, как дипломатия смогла бы добиться положительных результатов в вопросе создания широкой международной коалиции, Россия начала бомбардировки на территории Сирии.

В тему: Война в Сирии: как это выглядит «изнутри»

Обмануть: Что было сказано и что было сделано

Начальная стадия

Пока Кремль был занят пропагандой, российская армия приступила к выполнению второй части плана «Отвлечь, обмануть, уничтожить».

30 сентября 2015 года после получения официального запроса от сирийского правительства Россия начала наносить авиаудары в Сирии по воюющим с режимом Асада группам. Глава администрации президента Сергей Иванов заявил: «Цель операции — поддержка с воздуха сирийских вооруженных сил в их борьбе с ИГ».

Когда начались удары, начальник управления по связям с общественностью и СМИ Министерства обороны Российской Федерации генерал-майор Игорь Конашенков рассказал СМИ: «В соответствии с решением Верховного главнокомандующего Вооруженными силами РФ Владимира Путина самолеты российских Воздушно-космических сил сегодня приступили к проведению воздушной операции с нанесением точечных ударов по наземным целям террористов группировки ИГИЛ на территории Сирийской Арабской Республики». Министр иностранных дел Сергей Лавров дал совет американским репортерам: «Все уже было сказано Минобороны РФ, не слушайте заявления Пентагона о наших авиаударах».

Сирийские государственные СМИ сообщили о нанесении ударов «по логовам ИГИЛ в Ар-Растан, Тальбиса, Аз-Заафран, Ат-Толол аль-Хумр, Айдон, Дейр-Фол и в районе вокруг Сальмии в центральном регионе Сирии». Однако эти координаты не относились к известным базам ИГИЛ; вместо этого они указывали на местоположения ряда оппозиционных групп, в основном на западе Сирии.

«Объективные контрольные данные показывают, что российские авиаудары попадали только в объекты инфраструктуры террористов из группировки ИГИЛ»

ИГОРЬ КЛИМОВспикер российских Воздушно-космических сил

На следующий день представитель российских военно-космических войск полковник Игорь Климов рассказал репортерам: «За прошедшие сутки все задачи, поставленные перед российской авиационной группой по нанесению точечных авиационных ударов по объектам ИГИЛ, выполнены в полном объеме. <...> Данные объективного контроля проанализированы и наглядно показывают, что удары российской авиации наносились только по тщательно выверенным из нескольких источников объектам инфраструктуры террористической группировки ИГИЛ».

С первого дня операции Министерство обороны России начало публиковать видеозаписи авиаударов на своем официальном канале на YouTube.

Как правило, эти видеозаписи содержали местоположение и цель авиаудара. Но с самого начала аналитики ОИИСМ, в том числе российский эксперт Руслан Левиев и бюро журналистских расследований Bellingcat, продемонстрировали, что Министерство предоставляло ложную информацию о целях и местоположении ударов.

В первом видео Министерство обороны РФ утверждает, что они нанесли удар по позиции ИГИЛ, однако анализ показал настоящее местоположение удара в городе Эль-Латамна (провинция Хама), где не было зарегистрировано присутствие ИГИЛ.

Затем Министерство опубликовало второе видео авиаудара по той же позиции 3 октября, в этот раз они якобы уничтожили командный пункт ИГИЛ около Ракки, который на самом деле находился в 200 километрах от настоящего местоположения авиаудара.

Неточности, обнаруженные в сообщениях министерства относительно авиаударов, побудили волонтеров анализировать и идентифицировать все места, которые фигурировали в министерских роликах.

Используя совместную проверочную платформу Checkdesk, пользователи изучали видеозаписи авиаударов и пытались найти координаты авиаудара на снимках со спутника. Все предложенные координаты были рассмотрены и проверены с помощью процесса геолокации, в котором ориентиры, видимые с воздуха, — такие, как дороги, здания и деревья, — использовались, чтобы определить точное место показанного на видео авиаудара.

Используя метод геолокации, любой может сравнить ориентиры из видеозаписей российских авиаударов со снимком из космоса или фотографией на местности, чтобы определить точное местоположение события.

Информация, собранная во время этого проекта, была организована в базу данных, которая включала заявленное и настоящее местоположения, было ли зарегистрировано присутствие ИГИЛ на этой местности, статус подтверждения авиаудара (ложный или подтвержденный) и другую информацию. Основываясь на этих данных, можно было сделать несколько открытий.

Фото: Министерство обороны РФ

Например, на видео авиаудара ВКС РФ якобы по нефтехранилищу в Эс-Сауре, на самом деле показано зернохранилище в Сурмане в 150 км от Эс-Саура.

Фото: Министерство обороны РФ (выше), изображение 2016 CNES / Astrium (ниже)

С 30 сентября по 12 октября МО России опубликовало видеозаписи 43 авиаударов. Используя технику, описанную выше, Bellingcat смогли определить местоположения 36 из них и нанести их на карту, опубликованную самим Министерством, на которой было обозначено, какие группы контролируют территории в зоне конфликта. Результат открыл ошибки невероятных масштабов. Российское командование охарактеризовало 30 из этих видеозаписей как удары по позициям ИГИЛ, но только в одном случае местоположение удара соответствовало территории, подконтрольной ИГИЛ, даже на карте самого Министерства.

Только в 6 случаях из 36 описание корректно отображало и местоположение, и цель удара на видео. В 15 случаях местоположение было указано верно, но цель была ложно распознана как ИГИЛ. В некоторых видеозаписях дистанция между обозначенным и реальным местоположениями составляла более 100 км.

В первые 2 недели российской военной кампании анализ ОИИСМ показал, что 80% заявлений Минобороны РФ не соответствовали действительности, что российская кампания не направлена против ИГИЛ и что Минобороны пытается скрыть этот факт.

• 43 опубликованных Россией видео
• 36 идентифицированных местоположений
• 30 заявленных ударов по ИГИЛ
• 1 подтвержденный удар по ИГИЛ

В целом создается впечатление, что в большинстве случаев местоположение указано неправильно. В 36 случаях из 43 точное место установлено. В тридцати случаях Россия утверждает, что удары нанесены по ИГИЛ, но только в одном из них подтверждается, что объект удара — действительно ИГИЛ.

Изменение описаний

Опровержение заявлений Минобороны по авиаударам в Сирии на основе открытых данных скоро привело к дипломатическим последствиям. В течение суток после начала российской операции министр обороны США Эштон Картер в ответ на вопрос, наносит ли Россия удары по ИГИЛ, ответил: «Я должен быть осторожным, подтверждая эту информацию, но похоже, что они действительно наносили удары там, где, возможно, не было войск [ИГИЛ]». 2 октября Франция, Германия, Катар, Саудовская Аравия, Турция, Великобритания и Соединенные Штаты Америки пошли еще дальше, сделав совместное заявления о российском вмешательстве в Сирии:

«Мы выражаем серьезную обеспокоенность российской военной кампанией в Сирии и особенно атаками ВКС России на Хаму, Хомс и Идлиб, которые привели к жертвам среди мирного населения и не были направлены против ''Исламского государства''. Эти военные действия вызывают дальнейшую эскалацию конфликта и раздувают огонь экстремизма и радикализации. Мы призываем Россию немедленно прекратить атаки на сирийскую оппозицию и мирных жителей и направить усилия на борьбу с ИГИЛ».

Через 2 дня все 28 членов НАТО присоединились к заявлению, призывая Россию «способствовать разрешению конфликта с помощью политического урегулирования». И к 7 октября официальный представитель Государственного департамента США Джон Кирби уже имел достаточно оснований, чтобы заявить, что 90% целей авиаударов России не имеют отношения ни к ИГИЛ, ни к «Аль-Каиде».

«Больше 90% авиаударов [России], которые мы наблюдали, не были направлены ни против ИГИЛ, ни против террористических группировок, связанных с Аль-Каидой»

Джон Кирби, представитель Государственного департамента США 

7 октября 2015 года

Даже после того, как президент Франции Франсуа Олланд, шокированный парижским терактом 13 ноября, повторил призыв Путина к созданию «большой международной коалиции» для борьбы с ИГИЛ, заявления Кремля о борьбе с террористической группировкой все еще звучали неубедительно. 25 ноября Олланд встретился с президентом США Бараком Обамой, чтобы обсудить их совместные действия для борьбы с ИГИЛ. Обама был категорически против вмешательства России, пока она продолжает бомбардировки:

«Мы с президентом Олландом согласились, что российские удары по умеренной оппозиции лишь укрепляют режим Асада, чья жестокость способствовала подъему ИГИЛ. <…> это очень сложно, потому что пока Россия бомбит умеренную оппозицию, которая может в будущем стать частью сирийского правительства, она не получит нашей поддержки и поддержки ряда других членов коалиции».

После подобных заявлений и нескольких обвинений в неточности заявлений, основанных на анализе ОИИСМ, Министерство обороны РФ заметно изменило тактику описания своих целей. С 13 октября по 17 ноября министерством было загружено 34 видеозаписи авиаударов. Анализ ОИИСМ определил местоположение 28 из них. Резко изменив риторику, министерство описало только 2 видео как удары по позициям ИГИЛ. Большинство видеозаписей были охарактеризованы как удары по «боевикам» или «террористам». В большей части видеозаписей местоположение было описано правильно. Однако, как и раньше, только малая часть ударов пришлась на территорию «Исламского государства».

Гражданские цели

17 ноября правительство России заявило, что крушение лайнера Metrojet 31 октября в Египте было террористическим актом. ИГИЛ давно взяло на себя ответственность за этот теракт, но Кремль до последнего момента отвергал эти утверждения. После этого заявления, видеозаписи, публикуемые Министерством обороны РФ, стали показывать больше авиаударов на подконтрольной ИГИЛ территории, большая часть из которых позиционировалась как удары по нефтехранилищам.

Однако как минимум в двух видео, опубликованных в этот период, Министерство обороны называет нефтехранилищами водоочистные сооружения и зернохранилище.

4 декабря Министерство обороны РФ опубликовало видео авиаудара по «крупному складу боевиков ИГИЛ» в провинции Идлиб. Анализ ОИИСМ установил координаты места, показанного на видео, недалеко от Аль-Даир в 6 километрах к северо-востоку от Саракиба. Это территория на тот момент не была занята ИГИЛ, а турецкий Фонд гуманитарной помощи заявил, что этим складом на самом деле была пекарня, которую они поддерживали на деньги организации Qatar Charity. Вице-президент фонда Гусейн Орудж также заявил, что координаты пекарни были переданы России через ООН.

« … Российские удары по умеренной оппозиции лишь укрепляют режим Асада, чья жестокость способствовала подъему ИГИЛ»

Барак Обама, президент США,

24 ноября 2015 года

В двух случаях в конце октября 2015 года Минобороны прямо ответило на обвинения в том, что авиаудары ВКС нанесли ущерб гражданским объектам, а именно мечети и больнице. В обоих случаях анализ ответа министерства установил, что «доказательства», предоставленные им в свою защиту, были ложными.

1 октября поступило сообщение, что российские ВКС нанесли удар по мечети в городе Джиср-эш-Шугур, минарет мечети рухнул, в результате погибли два человека. 30 октября Министерство обороны ответило на обвинения на пресс-конференции, посвященной авиаударам в Сирии. Во время брифинга генерал-полковник Андрей Картаполов заявил, что «западные СМИ раздули еще одну мистификацию». Министерство представило фотографию с воздуха, сделанную якобы после удара, на которой видно абсолютно целую мечеть.

Хотя российское Министерство обороны не говорит о дате разрушения мечети, местные активисты в Джиср-эш-Шугуре сообщали только об одном авиаударе на мечеть, поэтому авторы доклада считают разумным предположить, что Министерство говорит об авиаударе 1 октября.

Используя информацию из открытых источников, авторы установили ряд неточностей в заявлениях российского Министерства обороны.

Министерство называет мечеть «Аль Фарук Омар Бин Ал Хаттаб», но на самом деле это два названия двух разных зданий. Мечеть, показанная на фотографии с воздуха, называется Аль-Фарук, тогда как название мечети, разрушенной авиаударом — Омар Бин Аль-Хаттаб. Из видео и фотографий с места, выложенных в сеть местными активистами до и после авиаудара, можно понять, что мечеть Омар Бин Аль-Хаттаб находится на севере города, а не там, куда указало Министерство обороны РФ. Более того, на фотографии с воздуха, предоставленной министерством, местоположение мечети Омар Бин Аль-Хаттаб закрыто надписью.

Фото: Министерство обороны РФ (выше), изображение 2016 CNES / Astrium (ниже)

На второй пресс-конференции 31 октября МО РФ отвечало на обвинение во взрыве больницы в городе Сармин (провинция Идлиб). В свою защиту они предоставили фотографию с воздуха, которая, по их словам, была сделана в день пресс-конференции; на фотографии видно, что здание не повреждено. Однако на фотографиях, сделанных местными активистами после авиаудара, видно несколько зданий, стен и столбов, которые были разрушены или повреждены в результате удара. На фотографиях министерства, сделанных якобы в день пресс-конференции, эти постройки абсолютно целы. Значит, фотография, предоставленная Министерством обороны, была сделана до удара. В дополнение к этому сообщению из Идлиба в докладе 3 марта 2016 года Amnesty International были представлены доказательства того, что Россия и власти Сирии намеренно наносили удары по больницам в других частях Сирии.

2 декабря 2015 года Министерство обороны России опубликовало видео «авиаудара по нефтеперегонному заводу недалеко от Хафса-Кебир». Этот «нефтеперерабатывающий завод», расположенный недалеко от восточного берега озера Ассад, на самом деле был насосной станцией, производившей в среднем 18 миллионов литров пресной воды в день, согласно представителю UNICEF в Сирии Хане Сингер.

Из сравнения спутникового снимка насосной станции в Аль-Хафсех и сооружения на видео Министерства обороны сразу становится понятно, что они идентичны.

Photo credit: (выше) Russian Ministry of Defense, (ниже) Imagery 2016 CNES / Astrium

Последовавший анализ фотографий на местности подтвердил, что это действительно насосная станция, а не нефтеперерабатывающий завод. На фотографиях на местности (справа) и со спутника (слева) видны общие детали, подтверждающие местоположение насосной станции.

Несмотря на очевидные примеры того, как российские ВКС наносят авиаудары по гражданской инфраструктуре, Министерство обороны России продолжает отрицать попадание по каким-либо гражданским целям. Информагентство Reuters опубликовало комментарий главнокомандующего Воздушно-космическими силами Российской Федерации генерал-полковника Виктора Бондарева, данный каналу «Россия 24»:

«ВКС никогда не наносили удары по гражданским целям в Сирии» и «никогда не допускали промаха, никогда не наносили удары по так называемым … чувствительным местам: школам, больницам, мечетям».

В действительности же ВКС России занимались именно этим.

В тему: Пентагон считает, что Россия укрепила режим диктатора Асада в Сирии

Более того, Кремль не собирался останавливаться. 15 февраля 2016 года российским авиаударом были уничтожены здания, принадлежащие организации «Врачи без границ» в Алеппо и Идлибе. В ответ на обвинения российское Министерство обороны сделало заявление о том, что организация «Врачи без границ» опубликовала сообщение об атаке за 5 дней до самого авиаудара, 10 февраля; далее в заявлении утверждается: «Эта заготовка была сделана, но не реализована накануне встречи руководителей внешнеполитических ведомств России и США в Мюнхене, результаты которой, как мы предполагаем, не нравятся Турции». В сообщении «Врачей без границ» от 10 февраля на самом деле говорится о других инцидентах, а эти обвинения российского Министерства обороны — всего лишь несколько странных конспирологических предположений.

Российские официальные лица продолжали отвергать все обвинения. 15 марта, в день, когда первые бомбардировщики отправились домой, Бондарев заявил: «Вы доказали всему миру: выучка летчиков ВКС находится на высочайшем уровне. За все время пребывания в САР не было ни одного бомбометания не по цели».

Но доказательства говорят об обратном.

Кассетные боеприпасы — военное преступление?

Анализ ОИИСМ по российской военной кампании в Сирии привел к тревожным выводам: ВКС России использовали запрещённые кассетные боеприпасы. Использование такого неточного вооружения в гражданских зонах считается военным преступлением.

В декабре 2015 организации Human Rights Watch и Amnesty International опубликовали подробные отчеты об использовании кассетного вооружения российскими войсками в Сирии. Российское Министерство обороны отвергло эти обвинения, особенно сильно отреагировав на отчет Amnesty International, запустив хэштег #FAKEAI для атаки на отчет в социальных медиа, заявив, что отчет содержит «те же штампы и фейки, которые мы неоднократно опровергали и ранее».

Генерал-майор Игорь Конашенков, официальный представитель Минобороны, говорил, цитируем:

«Относительно предположений по кассетным бомбам — российская авиация их не применяет» Он продолжил: «Таких боеприпасов на российской авиабазе в Сирии нет».

Подобная реакция была и у российского министра иностранных дел Сергея Лаврова, ответившего на заявления Human Rights Watch классической отговоркой: «Подтверждения нет» Лавров даже намекнул, что есть и другие возможные виновники: «В этом регионе полно оружия. Сейчас и в Сирию, и другие страны региона нелегально в огромных количествах направляется оружие».

Однако множество фотографий журналистов и репортеров на российской авиабазе в Сирии показывают российский самолет, вооруженный кассетными бомбами, противореча уверениям Минобороны.

Доказательства включают публикации в социальных медиа репортера RT (бывшее «Россия Сегодня») Мурада Газдиева с авиабазы Хмеймим, на которых показан сверхзвуковой самолет, несущий Разовую бомбовую кассету (РБК) из серии кассетных бомб и вооружение класса РБК, сложенное рядом, и фотографии финансируемой правительством новостной сети Sputnik, которая показывает кассетные бомбы на самолетах и летном поле.

Даже собственный сайт Министерства обороны России содержит фотографии базирующихся в Сирии самолетов, вооруженных касетными бомбами. В своем ответе от 29 января на российские нападки на свой отчет Amnesty International, проконсультировавшись со специалистом по вооружениям относительно этих фотографий, заявляет, что эксперт «был уверен» в том, что многие из них были действительно российскими боевыми самолетами с кассетными бомбами RBK-500. Human Rights Watch «подтвердили идентификацию кассетных бомб серии RBK, находившихся на вооружении самолета, взлетавшего с базы. Доказательство задокументировано с помощью фотографий и видеосъемок на российской авиабазе в Сирии».

Уничтожить: Последствия российской кампании

Заявление Путина 14 марта 2016 года о том, что по его приказу основная часть российских сил возвращается из Сирии в Россию, потрясло мир. О решении было объявлено во время встречи с министром иностранных дел Сергеем Лавровым и министром обороны Сергеем Шойгу, позже сообщение появилось на сайте Кремля: «При участии российских военных, при участии российской военной группировки сирийским войскам и патриотическим силам Сирии удалось кардинальным образом переломить ситуацию в борьбе с международным терроризмом и овладеть инициативой практически на всех направлениях, создать условия, как я уже сказал, для начала мирного процесса… Считаю, что задача, поставленная перед Министерством обороны и Вооруженными силами, в целом выполнена, поэтому приказываю министру обороны с завтрашнего дня начать вывод основной части нашей воинской группировки из Сирийской Арабской Республики».

Это заявление отражало цели, которые Путин обозначил в своем обращении к Генассамблее ООН: поддержка сил Асада, борьба с мировым терроризмом и запуск мирного процесса. Однако оно также отразило и дезинформационный характер всей этой кампании.

Заявление о том, что Кремль смог «кардинальным образом переломить ситуацию в борьбе с международным терроризмом» не имеет ничего общего с тем, чего на самом деле добилась Россия своей военной кампанией.

Анализ ОИИСМ, а также исследования, проведенные различными организациями по ситуации в Сирии в период российской военной кампании, дают четкую картину последствий российского вмешательства. Эти исследования приходят к четырем ключевым выводам:

• Российские авиаудары имели минимальные последствия для ИГИЛ.

• Российские авиаудары позволили режиму Асада продвинуться в противостоянии с различными группировками в Алеппо.

• Российские авиаудары не уничтожили связанный с «Аль-Каидой» «Фронт ан-Нусра».

• Российские авиаудары нанесли значительно больший урон поддерживаемой Западом оппозиции, чем ИГИЛ.

Минимальные последствия для ИГИЛ

На следующий день после того, как Путин объявил о том, что «миссия выполнена», международная исследовательская группа IHS опубликовала отчет об изменениях территорий ИГИЛ с начала 2015 года до 14 марта 2016-го. В отчете говорится, что ИГИЛ потеряло 22% процента своих территорий за этот период. Анализ показывает, что большая часть этих территорий была завоевана на севере и северо-западе Сирии курдскими силами, поддерживаемыми коалицией, которую возглавляет США. Потери территорий ИГИЛ в результате российских авиаударов были минимальными.

Отчет IHS подтверждается динамической контрольной картой центра Картера. С 30 сентября 2015 года ИГИЛ теряло территории на севере и северо-востоке в результате давления со стороны курдов и коалиции, возглавляемой США. Территории ИГИЛ на западе Сирии, на границе с территориями Асада, практически не изменились.

Выгоды для Асада

Карта центра Картера также показывает, что с началом российских авиаударов силы Асада сумели отвоевать недавно проигранные территории. Очевидна связь между путинской военной кампанией и успехами сил Асада. Успехи правительственных сил в Латакии между 30 сентября 2015-го и 5 февраля 2016-го изучил Институт исследования войны. Их исследование выявило корреляцию между зонами, захваченными оппозиционными группами и территориями, по которым наносили авиаудары российские ВКС.

Авиаудары в Идлибе и Хаме не принесли большой пользы правительственным войскам в борьбе с оппозиционными группами, на территориях, показанных на видео МО РФ.

В регионе Алеппо российские войска существенно помогли правительственным силам, расширив контроль над территориями к юго-западу от города Алеппо и отрезав каналы поставок с севера из Турции для повстанцев. Это не было бы возможно без поддержки российских военных частей, которые вели огонь из гаубиц Мста-Б, несмотря на заявления России о том, что ее наземные войска не участвуют в операции.

Как ни странно, доказательства о присутствии российских наземных войск поступили от самой России. 120-я артиллерийская бригада, управляющая 152-мм гаубицами Мста-Б около Садада в повинции Хомс, обнаружилась после того, как по телевидению, похоже, случайно, была показана карта российского Минобороны. В соотстветствии с картой, 120-я артиллерийская бригада развернула шесть гаубиц Мста-Б около базы Сирийской Арабской армии на расстоянии выстрела, координаты 34°25'55"N 36°54'52"E. Как указано расследующей военные конфликты командой Conflict Intelligence Team (CIT), эти гаубицы не просто подарок режиму Ассада, поскольку российские солдаты управляли ими в провинции Латакия.

Январское видео, снятое примерно в 6 километрах к востоку от Сланфаха, Сирия, и в 30 километрах от авиабазы Хмеймим, показывает российских военных, работающих с гаубицами Мста-Б.

На этом видео слышны команды, которые кричат на русском, и у орудий видны солдаты в российской форме.

На другом видео, снятом в том же месте, российские солдаты управляют системой залпового реактивного огня Град.

И хотя российская поддержка позволила силам Асада отбить небольшую территорию на востоке от Алеппо у ИГИЛ, больше всего пользы Россия принесла им в борьбе с оппозиционными группами, включая «Фронт ан-Нусра» и поддерживаемую США оппозицию.

«Фронт ан-Нусра» и ИГИЛ все еще воюют

Важно сравнивать изменения в течении конфликта с заявлениями Путина о том, что ему удалось кардинальным образом переломить ситуацию в борьбе с международным терроризмом. Это заявление явно не имеет отношения к ИГИЛ. Другой группировкой, связанной с международным терроризмом, является связанный с «Аль-Каидой» «Фронт ан-Нусра». Несколько российских ударов действительно были нацелены по позициям этой группировки. Но российская военная кампания не привела к разрушению «Фронта ан-Нусра» как военной силы.

В момент, когда Путин объявлял о том, что «миссия выполнена», «Фронт ан-Нусра» наступал на позиции Свободной Сирийской Армии, по некоторым сообщениям, захватывая их вооружение и базы. Как минимум это показывает, что «ан-Нусра» не был разрушен и все еще имеет возможность атаковать и отвоевывать территории. Это совсем не похоже на кардинальные изменения в ситуации с борьбой с международным терроризмом.

Кто остался в проигрыше

В результате российской военной кампании больше остальных пострадали самые умеренные элементы оппозиции. Они отдали большую часть своих территорий Асаду, особенно в районе Алеппо и Латакии; они также отдали территории «Фронту ан-Нусра».

Российские бомбардировки не нанесли серьезного урона ИГИЛ, имели большее действие на «Фронт ан-Нусра» и самый серьезный эффект оказали на другие оппозиционные группы, включая поддерживаемые Западом.

Назвать это кардинальным переломом ситуацию в борьбе с международным терроризмом — значит спорить с фактами.

Заключение и практические выводы

Сирийская политика Кремля преследовала три цели: отвлечь внимание от операций в Украине и подготовки к военной кампании в Сирии; обмануть международное сообщество относительно его реальных задач; разрушить силы, представлявшие наибольшую угрозу сателлиту Кремля Асаду, в особенности группы, тесно связанные с США.

Отвлечь

Главный месседж кремлевской информационной кампании (или дезинформационной кампании) во время подготовки к авиаударам заключался в том, что весь мир должен объединиться для борьбы с ИГИЛ. Этот месседж был озвучен Путиным, проведшим в своей речи наиболее воодушевляющую, на его взгляд, историческую параллель — с «антигитлеровской коалицией, [которая могла бы сплотить самые разные силы], готовые решительно противостоять тем, кто, как и нацисты, сеет зло и человеконенавистничество». Победа над нацизмом — определяющий момент в историческом сознании современных россиян, и апелляция к нему имеет весомое значение. Однако нет никаких признаков, что Путин произносил эти слова всерьез. Тот факт, что он запустил военно-воздушную кампанию спустя всего дня после произнесения этой речи, вряд ли говорит о том, что этот человек готов дать шанс дипломатии.

Тем не менее его риторика преследовала две цели. Первая — позиционировать Россию как члена широкого международного сообщества, пытающегося сообща победить ИГИЛ. В таком статусе Россия получала основания для аргументации своего запроса на снятие санкций, наложенных Западом из-за действий Кремля на Украине. Кремль не стал долго ждать, чтобы прибегнуть к этому аргументу. В день начала российских авиаударов глава комитета по международным делам Госдумы РФ Алексей Пушков заметил, что санкции Запада против России вскоре будут выглядеть «неадекватными», поскольку теперь Россия — часть общей борьбы с ИГИЛ.

Вторая цель — отвлечь внимание от истинных намерений Кремля, пока тот готовил военные силы для операции в Сирии. Путин начал говорить о возможности военных действий одновременно с началом переправки по морю тяжелой военной техники из России в Тартус, как показывает анализ ОИИСМ. Эти два события не являются совпадением. Активная дискуссия о том, что Россия присоединяется к международной коалиции или создает новую коалицию, отвлекла внимание от тихой подготовки сил на местах.

Обмануть

После начала военной кампании коммуникации Кремля сфокусировались на обмане и намеренно неверном обозначении целей российских ударов — как относящихся исключительно к ИГИЛ. Акцент на этом делался на протяжении первых двух недель кампании, до тех пор, пока анализ ОИИСМ не доказал несостоятельность этой лжи. Далее для описания поражаемых целей Кремль использовал менее четкие термины, хотя российское Министерство обороны продолжило последовательно искажать цели своих авиаударов, в некоторых случаях опускаясь до прямой фальсификации в попытках опровергнуть обвинения в том, что российские авиаудары поражают гражданские объекты.

Стоит заметить, что подобное лживое поведение, судя по всему, не относилось к призывам создать международную коалицию. Эти призывы в целом развеялись, когда начались бомбардировки (хотя Кремль ненадолго вернулся к ним после терактов в Париже), однако общий рисунок обмана наблюдался на протяжении всей операции, вплоть до заявления Путина о том, что его кампания радикально изменила борьбу с терроризмом. Из этого мы можем сделать вывод, что заявленная цель Кремля не соответствовала его реальной цели, и что свою реальную цель он пытался скрыть.

Уничтожить

Реальную цель Кремля можно вычислить из того, каким образом Путин объявил о «выполнении миссии», и исходя из времени, когда это произошло. Когда он приказал первой партии российских самолетов вернуться домой, силы Асада уже успели отвоевать ключевые территории, включая Латакию и значительную часть земли вокруг Алеппо. Однако в то же время ИГИЛ смог продвинуться на запад от Пальмиры и одержать пусть и небольшие, но победы к северу от Алеппо и востоку от Хомса. «Фронт ан-Нусра», между тем, начал наступление на «Свободную армию Сирии» всего за несколько дней до начала вывода российских войск. По сути, если даже Асад не был главным выгодоприобретателем от российских авианалетов, ИГИЛ и «ан-Нусра» не стали их главными жертвами — прежде всего это были другие противоборствующие группы, в основном поддерживаемые Западом.

Вряд ли это совпадение, особенно учитывая то, как такое развитие событий способствовало достижению внешнеполитических целей Кремля. Его стратегический нарратив о продемократических движениях «Арабской весны» всегда был четким: они вдохновлены США в попытках «экспорта революций» (говоря словами Путина из его речи на Генассамблее ООН) и наращивания власти и влияния, как это произошло в ходе украинской революции, случившейся благодаря подстрекательству США. Следуя этой логике Кремля, любая группа, поддерживаемая США или их союзниками, могла бы стать потенциальной опосредованной силой, при помощи которой США вели бы войну в Сирии. А Сирия — это страна, которую Кремль всегда рассматривал как стратегического союзника, имеющего особую ценность, для которого США и их союзники — прежде всего НАТО — представляют стратегическую опасность.

Таким образом, логично сделать вывод, что военно-воздушная кампания Кремля преследовала две основные задачи: остановить военные потери Асада и разрушить силы поддерживаемой Западом оппозиции, с тем чтобы уничтожить угрозу создания проамериканского образования в Сирии. И именно такими были результаты миссии. Режим Асада укрепился, а положение оппозиционных групп, наиболее близких Западу, было серьезно ослаблено. ИГИЛ и «Фронт ан-Нусра» продолжают сражаться, однако очевидно, что это не волнует Кремль. Путин объявил, что его миссия выполнена, и, возможно, так оно и есть. Но если это действительно так, тогда его миссией была вовсе не победа над ИГИЛ.

Практические выводы

Усилившийся Путин

Для Вашингтона и Запада в целом последствия плохо скрываемой интервенции Москвы, проводившейся от имени сирийского сателлита, весьма серьезны. Путин вышел из Сирии — конфликта, который, по прогнозу многих аналитиков, мог превратиться в «болото», — с минимальными потерями, возросшей поддержкой внутри России и усилившимся международным влиянием. Он поддержал союзника и предотвратил опасность создания прозападного образования в Сирии. Более того, он провернул это на той же площадке, где действовали США, и смог провести свою операцию в целом так, как хотел.

В этом смысле Путин усилил свои позиции после сирийской операции. Теперь возникает серьезная опасность, что Путин попытается расширить свое влияние в других областях, где также задействованы США. Украина, где военные действия так полностью и не утихли, представляет первоочередную проблему, но она не единственная. Молдавия по-прежнему борется с собственными сепаратистскими движениями и политической поляризацией; похожие процессы идут в Грузии. Обеспокоенность вызывает также Черногория, формально не вступившая в НАТО, но, по мнению Кремля, если такое решение будет принято, это шаг будет означать вхождение в сферу влияния США. Можно ожидать, что Путин воспользуется любым моментом нестабильности в этих странах, чтобы протестировать США и изменить геополитический ландшафт в свою пользу.

Зомби-переговоры

Влияние России продолжит играть критическую роль в мирных переговорах по Сирии. Действия Путина серьезно ослабили вызывающую доверие (по мнению Запада) альтернативу тирании Асада. В то же время предполагаемое бездействие администрации Обамы и ее принятие России как соучредителя женевского мирного процесса создали впечатление, что США равнодушны к результату. С начала сирийского кризиса администрация опасалась увязнуть в регионе по иракскому сценарию. Она пыталась компенсировать свой самовнушенный паралич смелой риторикой: Асаду нужно отойти в сторону; есть «красная линия» по вопросу применения химического оружия, которую нельзя нарушать; массовые убийства режима Асада создают благоприятные условия для вербовки в ИГИЛ и т.п. Существует серьезная опасность, что нежелание президента Обамы защитить мирных жителей Сирии может сделать бессодержательные женевские переговоры привлекательными для него. Если все, к чему стремится администрация, — это построить временный мост через беспокойные сирийские воды (мост, простирающийся от сегодняшнего дня и до 20 января 2017 года), то, возможно, она видит ценность в том, что профессор Стивен Хейдеманн назвал «зомби-переговорами», «которые невозможно прекратить, поскольку это приведет к хаосу».

Выбор между Асадом и ИГИЛ?

Однако даже зомби-переговоры могут помешать дипломатическому результату, к которому стремится Кремль, а именно: поставить Вашингтон перед вынужденной дилеммой — выбором между Башаром Асадом, сателлитом Кремля, и Абу аль-Багдади, самопровозглашенным халифом «Исламского государства». Эта цель была озвучена в некоторых сообщениях информационной кампании сирийского правительства, предварявшей вторжение Путина, в ходе которой звучали призывы в адрес Запада поддержать борьбу сирийской армии против ИГИЛ. Эта борьба велась только тогда, когда ИГИЛ пытался отобрать у подразделений армии их активы — нефтяные месторождения, склады оружия на военно-воздушных базах, бесценный антиквариат. В остальное время ситуация развивалась по принципу «живи и дай жить другим», а в это время армии ИГИЛ и Асада оттачивали свое мастерство ведения огня на местных повстанцах. Для Асада и Багдади существование всего лишь одного врага — идеальная ситуация. Для Асада — это потенциальный билет обратно в цивилизованное общество. Для Багдади — это нескончаемый источник наживы: Асад, Россия, Запад, выставляющие свои войска против него. Для Кремля это шанс добиться дипломатической победы.

Борьба за власть между США и Россией

Однако для Вашингтона подобная ситуация была бы кошмаром и унижением — вынужденный Путиным (и Ираном) альянс против ИГИЛ с военными преступниками, к уходу которых США призывают уже давно. А для Москвы это было бы определением победы: поражение в Сирии тех сил, которых Кремль винит в смене режимов по всему миру и ведении демократических кампаний, включая Ирак 2003 года, Ливию 2011 года и сегодняшнюю Сирию. В этом и заключается тактический смысл военного вторжения Путина в Сирию — помочь режиму Асада и ИГИЛ избавиться от иных альтернативных сил, кроме друг друга, и одновременно вывести из игры единственного участника конфликта — оппозиционные силы, являющиеся одновременно продемократическими и проамериканскими.

Опции

В Сирии нет хороших опций. Риски связаны как с любым действием, так и с бездействием. США сохраняют интерес к победе над ИГИЛ, что является стимулом для продолжения военных операций. Но США также заинтересованы в защите умеренной оппозиции. Для этого Вашингтону необходимо послать четкий месседж Москве о том, что любые атаки на оппозицию вынудят США нанести удар по силам Асада — при помощи ракет морского или наземного базирования. Подобный подход может заставить Москву более серьезно отнестись к собственному лозунгу о «выполнении миссии».

В других вопросах США следует также рассмотреть меры для разрешения кризиса с сирийскими беженцами.

США также должны более активно искать способы участия в решении вопроса с беженцами и оказать помощь странам Европы и Ближнего Востока, сильнее всего затронутых кризисом, а также поддержать пострадавших от кризиса политиков — прежде всего канцлера Германии Ангелу Меркель. НАТО уже начало операцию против торговцев людьми в Эгейском море. Эту работу необходимо расширить, включив в нее потоки мигрантов, идущих из Ливии. Вашингтону и его союзникам также необходимо более жестко требовать от стран региона — в первую очередь от стран Персидского залива — помощи в гуманитарных операциях, поскольку эти страны и так участвуют в военных операциях. В адрес Запада неоднократно звучали призывы «починить» то, что он «сломал» в Ливии; аналогичный месседж необходимо распространить среди всех региональных держав.

В то же время Вашингтону необходимо осознать, что Россия под управлением Путина — это больше, чем «региональная держава, угрожающая соседям из слабости», как однажды выразился Обама. Россия действительно фундаментально ослаблена: стареющее население, разрушающаяся экономика и тупиковая политическая система. Однако ее руководители, скорее всего, вышли из Сирии с ощущением, что они сильны. Более того, есть тревожные признаки, что их давняя риторика в адрес политики «экспорта революций», якобы осуществляемой США, может перерасти в собственные действия — примером может служить аннексия Крыма.

В тему: Столтенберг заверяет, что Запад не променяет Украину на Сирию

Такой поворот может стать критическим сигналом для Соединенных Штатов о необходимости выполнить свои обязательства в вопросах безопасности и стабильности перед союзниками, как внутри, так и за пределами НАТО, и призвать их к выполнению своей части соглашения. Нынешние меры по обеспечению безопасности — правильное начало; однако их необходимо расширить в рамках обозначенного списка стран, а также распространить на новые страны. В то же время важно четко регулировать размещение войск в Европе, чтобы эти действия не были ошибочно приняты за подготовку к нападению.

Предпосылкой к этим и другим инициативам должно стать принятие того факта, что Кремль выбрал путь геополитической конфронтации. Его поведение в Крыму, попытки отвлечь внимание, обмануть и уничтожить в Сирии ясно показывают, что он больше не хочет играть вторую скрипку в международном оркестре. Кремль хочет занимать лидирующую роль, и неважно, какой раздор он этим привнесет. На протяжении последних двух десятилетий политика Запада в отношении России сводилась к прагматическому сотрудничеству. После Сирии прагматичным будет новое обсуждение политики сдерживания.

Благодарность

Результат наших усилий не был бы возможен без помощи тех, кто обеспечивал работу Евразийского центра имени Дину Патричиу при Atlantic Council и Ближневосточного центра имени Рафика Харири, в том числе Джорджа Чопивски и семейного фонда Чопивски, посла Джули Финли, компании Frontera Resources, Яна Игнатовича и Марты Витер, Лены Кошарны и компании Horizon Capital, Джеймса Темерти, фонда Смита Ричардсона, Всемирного конгресса украинцев во главе с президентом Евгением Чолием и вице-президентом Павлом Гродом, и семьи Патричиу. Выражаем искреннюю признательность команде Открытой России за поддержку на всем протяжении подготовки проекта, а также за партнерство с Atlantic Council в публикации русскоязычной версии доклада.

Благодарим также авторов журналистского расследования из Bellingcat, в особенности ведущего эксперта по цифровым материалам Арика Толера, Conflict Intelligence Team, а также Альпера Бëлера и его команду волонтеров за их фотографии и экспертизу, касающуюся прохода российских кораблей через Босфор на пути в Сирию и из Сирии, группу публикации Atlantic Council, Ромена Варно, Сьюзен Кэвен, Мадлен Ливи Ламберт и исполнительного вице-президента отдела международных отношений Дэвида Энсора.

И, что важнее всего, хотим поблагодарить гражданских волонтеров, которые помогли определить точные координаты российских авиаударов в Сирии.

Авторы

Макс Чуперски

советник Евросоюза по стратегическим коммуникациям, специальный помощник президента Atlantic Council

Элиот Хиггинс

старший научный сотрудник New Information Frontiers, Atlantic Council, основатель Bellingcat

Фредерик Хоф

старший научный сотрудник Ближневосточного центра имени Рафика Харири, бывший посол США в Сирии

Бен Ниммо

сотрудник отдела информационной безопасности New Information Frontiers, Atlantic Council

Джон Е. Хербст

Директор Евразийского центра имени Дину Патричиу, Atlantic Council

 (Оригинал доклада).

Источник: Открытая Россия

В тему:

• Арабский терроризм — оружие Андропова и Путина
• Who is Mr. Putin или Банда Путина
• Путин навлек на Россию исламский гнев и сделал страну изгоем
• «В геополитическом покере у Путина плохие карты» — Гарри Каспаров
• Путин сам загнал себя в угол, система — в агонии