НКВД: они пытали за Родину ... в блокадном Ленинграде

Версия для печати

«… Привлекавшийся к уголовной ответственности профессор Юшков сообщил органам прокуратуры, что он «был вызван к одному из начальников, фамилию которого он не помнит. Он напоил меня чаем с конфетами, отнесся ко мне ласково и обещал мне не направлять к прежнему следователю, если я пойму, что от меня нужно. Он сказал, впрочем, что сейчас Вас бить не будут, но если окажется, что Вы водите следователя за нос и очные ставки Вас разоблачат, то Вам ребра все поломаем».

Массовые аресты сотрудников ленинградских высших учебных заведений — членов-корреспондентов Академии наук СССР, профессоров, доцентов, инженеров пришлись на самую страшную пору блокады Ленинграда: с октября 1941 года по март 1942 года. По различным источникам, из этой категории городского населения, вымиравшего от голода, по подозрению в проведении «антисоветской, контрреволюционной, изменнической деятельности» местным Управлением НКВД было подвергнуто тюремному заключению и следствию до 300 ученых и членов их семей.

Специальных исторических исследований по теме нет, архивы этого периода засекречены еще на 30 лет. Известно только, что по итогам нескольких состоявшихся судебных процессов по «делу ученых» Военным трибуналом войск Ленинградского фронта и войск НКВД Ленинградского округа было осуждено к смертной казни 32 высококвалифицированных специалиста. Все они были обвинены в создании антисоветской организации, именуемой «Комитетом общественного спасения» или «Союз старой интеллигенции», преследовавшей цель «изменения существующего политического строя и реставрации капитализма при помощи немецких оккупантов».

В отношении члена-корреспондента Академии наук СССР Владимира Сергеевича Игнатовского (а также его жены-домохозяйки Марии Ивановны Игнатовской), профессора С.М. Чанышева, доцентов Николая Артамоновича Артемьева и Константина Алексеевича Любова приговор был приведен в исполнение. Члену-корреспонденту Академии наук СССР Николаю Сергеевичу Кошлякову, профессорам Андрею Митрофановичу Журавскому, Константину Ивановичу Страховичу и другим высшая мера наказания была заменена на различные сроки исправительно-трудовых лагерей. Многие из ученых погибли в следственной тюрьме и лагерях. За успешно проведенную «оперативно-следственную работу» к боевым наградам было представлено 25 сотрудников Управления НКВД Ленинградской области.

На эту тему: Чекисты были мародерами: НКВД в 1937-м репрессировал граждан ради их квартир и сбережений

В 1954 году, в ходе набиравшего скорость реабилитационного процесса, органы прокуратуры получили право по жалобам осужденных востребовать следственные дела из архивов органов госбезопасности. Проверка установила, что «Комитет общественного спасения» являлся провокацией работников Управления НКВД — И.К. Альтшуллера, С.Ф. Занина, И.А. Кожемякина, С.И. Огольцова, И.В. Подчасова и других. Военной прокуратурой было также установлено, что арестованные в результате избиений, физических и моральных пыток, угроз расправы с членами семей принуждались к ложным показаниям на себя и своих коллег.

В 1955 году Военной коллегией Верховного суда СССР и Военным трибуналом Ленинградского военного округа приговоры всем осужденным были отменены, а дела на них прекращены за отсутствием состава преступления. В отношении ленинградских чекистов в Особую инспекцию Управления кадров КГБ при СМ СССР поступило определение о возбуждении уголовного преследования за фальсификацию дел. После проведенного расследования почти все они были уволены из органов ГБ по «фактам, дискредитирующим звание офицера», лишены пенсий и льгот.

В июле 1957 года по решению Секретариата ЦК КПСС Комитету партийного контроля было поручено рассмотреть вопрос о «нарушении социалистической законности» работниками Ленинградского Управления НКВД в годы войны. 14 февраля 1958 года состоялось заседание КПК при ЦК КПСС, на котором все упомянутые выше чекисты были исключены из партии. Краткий протокол этого заседания вместе с прилагаемой справкой КПК был опубликован лишь в 1996 году. Ниже будет опубликовано заключение Особой инспекции КГБ СССР, на котором основывались выводы КПК, свидетельства выживших репрессированных ученых и опросы обвиняемых чекистов. Документы позволяют приоткрыть занавес над драматическими событиями, происходившими в блокадном Ленинграде.

Ленинградские чекисты, обвиненные в главном пороке сталинской системы госбезопасности — «выбивании» признательных показаний у арестованных и фальсификации следственных материалов выйдут сухими из воды, отделаются лишением некоторых наград, исключением из партии и в 1970 году многие из них будут просить о реабилитации. Остается добавить, что и в настоящее время полноценное, независимое расследование этого сложного, запутанного и бесчеловечного сюжета невозможно, поскольку все его ключевые исторические источники недоступны. Часть документов были извлечены из делопроизводства КПК при ЦК КПСС, хранящегося в Российском государственном архиве социально-политической истории.

СПРАВКА

В период с ноября 1941 года по март 1942 года Управлением НКВД по Ленинградской области было привлечено к уголовной ответственности, а затем Военным трибуналом войск Ленинградского фронта и войск НКВД Ленинградского округа осуждено к высшей мере наказания 32 ленинградских научных работника, в том числе члены-корреспонденты Академии наук СССР Игнатовский В.С. и Кошляков Н.С., профессор Журавский А.М. и другие. Приговор о расстреле в отношении Игнатовского, Игнатовской, Артемьева, Чанышева и Любова был приведен в исполнение, а всем остальным высшая мера наказания была заменена впоследствии длительными сроками заключения.

Арестованные обвинялись в создании антисоветской организации, именуемой «Комитетом общественного спасения», преследующей цель изменения существующего политического строя, реставрации капитализма в СССР при помощи немецких оккупантов.

Теперь установлено, что ученые принуждались к вымышленным показаниям на себя, в результате применения недозволенных способов ведения следствия, мер физического и морального воздействия, использования в качестве агентуры провокаторов.

Оставшийся в живых из этой группы профессор Страхович К.И. сообщил партийным органам, что признания об участии в контрреволюционной организации были получены от него следователями Кружковым и Артемовым путем длительных ночных допросов, угроз расправой с его родственниками.

О том, как получались показания от арестованных ученых, профессор Кошляков в 1954 году прокуратуре Ленинградского военного округа сообщил:

«В самом начале следствия я был предупрежден Кружковым и другими, что если я не признаю себя виновным в предъявленном обвинении, то они заставят меня признаться в совершении преступления, так как располагают для этого многими средствами. А когда я сделал попытку отказаться от подписи протокола, сочиненного Кружковым, то он меня избил. После этого я уже не сопротивлялся... я находился в состоянии полного истощения и не обладал уже никакой волей» (том 10, стр. 250).

Привлекавшийся к уголовной ответственности профессор Юшков сообщил органам прокуратуры, что он «был вызван к одному из начальников, фамилию которого он не помнит. Он напоил меня чаем с конфетами, отнесся ко мне ласково и обещал мне не направлять к прежнему следователю, если я пойму, что от меня нужно. Он сказал, впрочем, что сейчас Вас бить не будут, но если окажется, что Вы водите следователя за нос и очные ставки Вас разоблачат, то Вам ребра все поломаем».

Доцент Постоева в своей жалобе от 17 июня 1954 года, адресованной депутату Верховного Совета СССР т. Ковригиной М.Д., писала:

«В ходе следствия... применялись незаконные методы расследования, в результате которых, а также в результате болезни дистрофии была принуждена ложно оговорить себя в тяжких к.р. преступлениях...»

В суде подтвердила показания, данные на предварительном следствии, под угрозой применения оружия со стороны следователя, заявившего перед рассмотрением дела в военном трибунале: «Попробуй только говорить на суде иначе» (т. 10, стр. 273).

Аналогичные заявления сделали партийным органам профессора Виноградов, Тимофеев.

Первым из группы ленинградских ученых в ноябре 1941 г. был арестован профессор Игнатовский В.С. по непроверенным агентурным донесениям и обвинен в принадлежности к контрреволюционной организации, якобы существовавшей среди научно-технических работников Ленинграда.

Допрошенный в 1945 г. агент-провокатор Меркулов заявил, что в конце 1941 года он подал клеветнические материалы на ряд профессоров Ленинграда, которые впоследствии по этим материалам были арестованы. Далее он показал:

«Самого большего масштаба моя клевета приняла и достигла в 1944–1945 гг., когда я создал вымышленный Союз старой интеллигенции. Создавая вымышленный Союз русской интеллигенции, я хотел... заинтересовать органы широко разветвленной якобы организацией с тем, чтобы стать нужным и важным сотрудником органов и тем самым получить возможность лучше “доить органы”, получить в органах поддержку для утверждения меня в ученой степени доктора технических наук без защиты диссертации» (том 8, стр. 194–195).

Бывший начальник 1-го отделения КРО УНКВД Ленинградской области Кожемякин И.А. и его заместитель Суслов К.В. (умерший в 1944 году) не проверили сомнительные донесения агента, а, опираясь на них, стали изображать Игнатовского как участника уже установленной в Ленинграде фашистской организации, связанной с германскими кругами.

В постановлении на арест Игнатовского, которое подписали т.т. Суслов, Кожемякин, бывший начальник КРО т. Занин и утвердил Огольцов, необоснованно указывалось, что Игнатовский принадлежит к фашистской организации, которой известен план германского командования по оккупации немцами Ленинграда.

В результате применения недозволенных законом мер физического воздействия Игнатовский признал, что он является участником фашистской организации, якобы существовавшей среди профессорского и преподавательского состава Ленинградского госуниверситета.

На допросе 24 ноября 1941 г. у бывшего зам. начальника КРО Альтшуллера и старшего следователя того же отдела Кружкова (впоследствии осужденного к 20 годам заключения за фальсификацию следственных материалов) Игнатовский признал себя виновным в проведении шпионской работы и дал показания о вербовке им в 1925 году для шпионажа против СССР профессора оптико-механического института Титова Л.Г.

На основании этих показаний Игнатовского и его жены были арестованы профессора Чанышев С.М., Милинский В.И., Страхович К.И., Артемьев Н.А. и старший инженер института точной механики Любов К.А.

Постановления на арест профессоров выносились Сусловым, Кожемякиным, Заниным, Подчасовым и Артемовым и были утверждены Огольцовым.

Ученые, так же как и Игнатовский, в результате применения к ним незаконных методов допроса также оговорили себя и других лиц в совершении тяжких государственных преступлений.

По сфальсифицированным материалам Игнатовский и другие 5 профессоров, арестованные 13 января 1942 г., были приговорены к ВМН и, за исключением Страховича, расстреляны. Страхович же был использован в качестве «свидетеля» по делам группы ленинградских ученых, необоснованно обвиненных в принадлежности к контрреволюционной фашистской организации, именовавшейся «Комитетом общественного спасения».

Как сейчас установлено, такой организации среди ленинградских ученых в действительности не существовало; она была искусственно создана самими работниками бывшего управления НКВД Ленинградской области. Причем начало создания ее было положено Альтшуллером, занимавшимся агентурной разработкой профессора Политехнического института Кротова Е.Г. Альтшуллером были получены от агентов «Викторова»1 и «Гарольд» несколько донесений о высказывании профессором Кротовым антисоветских и пораженческих настроений.

В одном из донесений «Викторов» указал, что Кротов «на улице специально заговаривает с военными и выщупывает возможность восстания. Между ним и одним красноармейцем авиачасти, стоящей в Галерной гавани, якобы имел место следующий разговор. Красноармеец сетовал Кротову на то, что они обижены на население за то, что оно не начинает восстание, к которому присоединились бы красноармейцы. Кротов... старается убедить красноармейца, что восстание должна начать Красная Армия».

Это донесение носило настолько вымышленный, неправдоподобный характер, что Огольцов вынужден был написать на донесении: «Очень сомнительно, чтобы Кротов, будучи профессором, шел таким путем в своей контррев[олюционной] работе. Огольцов 23.XI». Однако Альтшуллер не принял мер к проверке донесения «Викторова». Более того, в плане агентурно-оперативных мероприятий, ссылаясь на донесения агентов «Викторова» и «Гарольда», Альтшуллер объявляет Кротова, его жену, профессора Тур и художника Чарушина участниками контрреволюционной фашистской группы.

В другом донесении «Викторов», сообщая о своей встрече с проф. Кротовым, якобы состоявшейся 6 января 1942 г., утверждал, что Кротов высказывал ему свои антисоветские взгляды. Несмотря на это явно вымышленное донесение агента о встрече с проф. Кротовым, которая не могла иметь место 6 января 1942 г., т.к. Кротов умер 3 января 1942 г., Альтшуллер все же продолжал использовать его агентурные материалы в разработке Кротова. Больше того,

Альтшуллер стал извращать существо имевшихся агентурных материалов, чтобы обосновать версию обвинения проф. Кротова как «руководителя фашистской группы, изыскивающего способы нелегальной посылки через линию фронта своего связника для установления делового контакта с немецким командованием». Сам Альтшуллер вынужден был признать свою вину в том, что при составлении обобщенных документов он и другие работники управления допускали неточность в сторону усиления характеристики преступной деятельности разрабатываемых (т. 1, стр. 194).

В течение января 1942 г. Альтшуллер получил от агента «Викторова» несколько донесений об антисоветских и пораженческих настроениях доцента холодильного института Суперанского и его жены, а также о связях Суперанских с проф. Кротовым. Но так как в этих донесениях не было доказательств антисоветской деятельности разрабатываемых, то следствие решило добиться получения на них компрометирующего материала от проф. Страховича, уже осужденного к ВМН, но еще не расстрелянного.

Используя безвыходное положение Страховича, допрашивающие его Альтшуллер, Подчасов и Кружков за обещание пересмотреть приговор о ВМН получили от Страховича показания на большую группу ленинградских ученых, якобы проводивших организованную антисоветскую деятельность. В числе ученых-антисоветчиков, названных Страховичем, был и Суперанский.

На очной ставке с Альтшуллером, проведенной 11 июня 1956 г., проф. Страхович сообщил:

«Альтшуллер мне заявил, что я могу быть спасен от расстрела и даже освобожден в случае, если соглашусь сотрудничать с органами НКВД и дам показания о контрреволюционной деятельности ленинградских ученых. Когда я заявил, что мне об этом ничего не известно, Альтшуллер мне назвал несколько фамилий ученых, в том числе Кротова, Суперанского и моего брата Страховича С.И., присутствовавшие здесь же Подчасов или Кружков добавили фамилию Виноградова Н.П., Альтшуллер тут же подтвердил “и Виноградов”.

Мне было подчеркнуто, что в зависимости от того, напишу я или нет о том, что названные лица занимаются антисоветской деятельностью, будет решена моя судьба, т.е. буду я жить или меня расстреляют.

По требованию Альтшуллера и присутствующих при этом Кружкова и Подчасова я подписал заведомо ложное показание, оговорив ни в чем не виновных ученых, назвав около 20 фамилий» (т. 1, стр. 297–298).

Суперанский, поставленный в тяжелое положение Артемовым во время трех ночных допросов, признал, что он принадлежит к контрреволюционной группе холодильного института и является ее руководителем. В числе участников контрреволюционной группы Суперанский в свою очередь назвал еще семь человек, впоследствии арестованных, в том числе доцента Смирнова и главного бухгалтера холодильного института Зейтца Ф.А. На допросе 9.II.1942 г.

Суперанский показал, что возглавляемая им контрреволюционная группа готовила вооруженное восстание и что во главе этого восстания будет находиться «Комитет общественного спасения». Суперанский дважды допрашивался Огольцовым совместно с Заниным. На допросе 13.III.1942 г. ими от Суперанского были получены показания о контрреволюционной связи его группы с немецким командованием, осуществляемой в частности через жену Суперанского. Огольцов вынужден признать факт «грубой недоработки следствия» (т. 10, стр. 27).

Фальсификация дела на ленинградских ученых особенно видна из материалов следствия, относящихся к проф. Виноградову, от которого были получены следователем Артемовым вымышленные показания о существовании в Ленинграде «Комитета общественного спасения».

27.II.1942 г. Виноградов был снова допрошен Огольцовым и Артемовым, которые оформили его показания стенограммой на 65 листах. Несмотря на явную сомнительность показаний Виноградова о деятельности «Комитета общественного спасения», якобы охватывающего своим влиянием около 20 высших учебных заведений, о регулярной связи «Комитета» с немецким командованием, о подготовке террористических актов над советскими и партийными руководителями Ленинграда, Огольцов никаких мер к их проверке не предпринял. Напротив, на основании этих показаний 10–11 марта 1942 г. были арестованы доцент Боганский Н.Д., профессора Тимофеев и Третьяк Г.Т.

Через несколько же дней после ареста этих лиц, на допросах 17 и 23 марта Виноградов от показаний в отношении Тимофеева, Третьяка, Попкова и других научных работников отказался, заявив, что об участии этих лиц в контрреволюционной организации он показал неправильно. Несмотря на то, что Виноградов сам заявил об оговоре им 11 человек, то есть половины названных им ранее ленинградских ученых, Огольцов и Занин дважды (29.III и 2.IV.1942 г.), допрашивая Виноградова, не пытались даже выяснить причину оговора им целого ряда других лиц. Не было принято никаких решений и в отношении арестованных Тимофеева и Третьяка (т. 10, стр. 28–30).

По показаниям проф. Страховича был арестован профессор Розе Н.В. В постановлении на арест Розе Суслов, Кожемякин и Альтшуллер указывали, что Розе является членом фашистско-повстанческой организации Игнатовского В.С. и что в преступной деятельности он изобличается показаниями арестованного Страховича.

Проводивший следствие по этому делу Кружков получил от Розе вымышленные показания о том, что он является руководителем контрреволюционной организации при Ленинградском госуниверситете. По показаниям, полученным от Розе, были арестованы еще 7 человек, постановление на арест которых было подписано Альтшуллером. На допросах от всех арестованных путем применения запрещенных методов ведения следствия были получены признательные показания.

3 февраля 1942 г. по сфальсифицированному Сусловым, Кожемякиным и Заниным постановлению был арестован как участник фашистской и шпионской организации, якобы созданной Игнатовским, профессор института точной механики и оптики Чуриловский В.Н. В постановлении на арест указывалось, что Чуриловский В.Н. изобличается показаниями арестованных Титова, Чанышева и Игнатовского. Между тем таких показаний на предварительном следствии указанные арестованные не давали и все же 20.II.1942 г. Чуриловскому было предъявлено обвинение в совершении им тяжких государственных преступлений. Это постановление было утверждено Подчасовым. Но, несмотря на изнурительные допросы и вымогательства, Чуриловский показаний о своей антисоветской деятельности не дал.

Вместо того, чтобы немедленно прекратить дело и освободить из-под стражи Чуриловского, как необоснованно арестованного, были приняты меры любыми путями собрать на него компрометирующие материалы и осудить. С этой целью с 26.II по 31.III.1942 г. были допрошены четыре сослуживца Чуриловского, однако показаний об антисоветской деятельности Чуриловского они не дали. Тогда же была допрошена в качестве «свидетеля» и Игнатовская М.И., осужденная к тому времени к ВМН. Игнатовская показала о пораженческих высказываниях Чуриловского, которые он якобы допустил при случайной встрече с ней на улице. Эти показания Чуриловский отрицал как на допросах, так и на очной ставке с Игнатовской, проведенной следователем Сусловым 6 марта 1942 года.

Не получив от Чуриловского признательных показаний и не имея других доказательств о его причастности к антисоветской организации Розе, Кошлякова и других, Альтшуллер 31 марта 1942 г. вынужден был утвердить составленное Сусловым постановление о выделении материалов на Чуриловского в отдельное производство, а 6 апреля 1942 г. Огольцов утвердил постановление о прекращении уголовного преследования.

Опрошенный по поводу фальсификации этого дела Огольцов С.И. заявил, что с его стороны не давались указания на фальсификацию дела и что он был обманут Сусловым, Кожемякиным и Заниным, которые ссылались в постановлении на арест Чуриловского на несуществовавшие показания (т. 10, стр. 32).

Настоящей проверкой установлено, что в КРО УНКВД по Ленинградской области была широко распространена преступная практика допросов заключенных после их осуждения к ВМН. На этих допросах путем обещаний сохранить жизнь от осужденных к расстрелу вымогались нужные следствию компрометирующие показания на других лиц. Из числа осужденных к ВМН допрашивались Страхович, Игнатовская, Игнатовский и Тимофеев. Причем все они, кроме Страховича, после допросов были расстреляны.

В ходе следствия по делам ленинградских ученых от некоторых арестованных были получены клеветнические показания на академиков Тарле, Рождественского, Байкова, членов-корреспондентов Академии наук СССР Кравец, Качалова и многих других (на 128 ученых).

В 1954 и 1955 гг. определением Военной коллегии Верховного суда СССР и Военного трибунала Ленинградского военного округа приговоры в отношении осужденных были отменены, а дела на них были прекращены за отсутствием состава преступления.

За грубейшее нарушение социалистической законности считаю необходимым привлечь к строгой партийной ответственности Огольцова С.И., Занина С.Ф., Альтшуллера И.К., Подчасова И.В. и Кожемякина И.А.

Огольцов С.И., член КПСС с 1918 г., будучи заместителем начальника Управления НКВД по Ленинградской области и осуществляя контроль над следствием по делам ленинградских ученых, преступно относился к порученному ему делу: искусственно создавал дела на ученых Ленинграда и деятелей советского государства, лично допрашивал арестованных и получил от них вымышленные показания.

Занин С.Ф. подписал необоснованное постановление на арест члена-корреспондента Академии наук СССР Игнатовского, лично участвовал в допросах арестованных и получил вымышленные показания; использовал вымышленные показания осужденного Страховича для ареста других ленинградских ученых; подписал сфальсифицированное постановление на арест профессора Чуриловского.

Альтшуллер И.К., будучи в 1942 г. зам. начальника КРО, принимал активное участие в аресте и следствии по делам на ленинградских ученых, необоснованно арестованных в период с ноября 1941 г. по март 1942 г.; лично вел агентурную разработку; участвовал в допросе и получении вымышленных показаний от осужденного к ВМН профессора Страховича, а затем эти показания были использованы для ареста ряда других научных работников, постановления на арест которых подписаны Альтшуллером […]2

Подчасов И.В. непосредственно руководил следствием по делам ленинградских ученых; не предъявлял требование к следователям по сбору объективных доказательств вины арестованных; участвовал в допросе профессора Страховича после его осуждения к ВМН и совместно с другими работниками получил от него вымышленные показания, которые затем были использованы в качестве «доказательств» для ареста других ученых; подписал ряд постановлений на арест ученых без достаточных к этому доказательств; утвердил постановление о предъявлении Чуриловскому необоснованного обвинения в совершении тяжких государственных преступлений.

Кожемякин И.А. участвовал в непрерывных допросах Игнатовского и первый получил от него вымышленные показания об антисоветской деятельности; подписал постановления на арест большинства научных работников, необоснованно обвиненных в совершении тяжких государственных преступлений, в том числе по вымышленным показаниям, полученным от осужденных к ВМН.

Огольцов, Занин, Альтшуллер, Подчасов, Кожемякин за работу в органах государственной безопасности получили ордена и медали. Как выяснилось в настоящее время, их деятельность в органах была порочной и антипартийной.

Инструктор КПК при ЦК КПСС В. Ганин 3.II.58 г.

Список погибших:

1. ИГНАТОВСКИЙ В.С. — член-корреспондент Академий наук СССР, профессор — расстрелян.

2. ЧАНЫШЕВ С.М. — профессор — расстрелян.

3. СУПЕРАНСКАЯ Е.М. — профессор — умерла в лагере.

4. КЛИМЕНКО Л.В. — профессор — умер в лагере.

5. МАЛЫШЕВ Ф.И. — профессор — умер в лагере.

6. РОЗЕ Н.В. — профессор — умер в тюрьме.

7. ТИТОВ Л.Г. — профессор — умер в тюрьме.

8. ТРЕТЬЯК Г.Т. — профессор — умер в лагере.

9. МИЛИНСКИЙ В.И. — кандидат наук, умер в тюрьме на предварительном следствии.

10. ЛЮБОВ К.А. — доцент — расстрелян.

11. АРТЕМЬЕВ Н.А. — кандидат наук — расстрелян.

12. ИГНАТОВСКАЯ М.И. — жена профессора — расстреляна.

13. СУПЕРАНСКИЙ И.М. — кандидат наук — умер в лагере.

14. КРОТОВА В.И. — кандидат наук — умерла в лагере.

15. ВЕРЖБИЦКИЙ Б.Д. — кандидат наук — умер в тюрьме.

Из протокола № 1039 заседания КПК при ЦК КПСС

14.02.1958

Присутствуют: т.т. Шверник, Комаров, Бойцов, Алферов, Андреева, Джурабаев, Компанец, Лукьянов, Пикина, Самолин, Фурсов, Шатуновская.

1. О нарушении социалистической законности бывшими работниками Управления НКВД Ленинградской области — Огольцовым С.И., Заниным С.Ф., Альтшуллером И.К., Подчасовым И.В., Кожемякиным И.А.

(Доклад т. Ганина. Присутствуют: Огольцов С.И., Занин С.Ф., Альтшуллер И.К., Подчасов И.В., Кожемякин И.А., зав. сектором Административного отдела ЦК КПСС т. Тикунов В.С., зам. председателя Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР т. Григорьев П.И., председатель Парткомиссии при Ленинградском горкоме КПСС т. Пучков, начальник Особой инспекции КГБ т. Боровлев М.Д., зам. начальника отделения Особой инспекции КГБ т. Серов Н.Е., военный прокурор отдела Главной военной прокуратуры т. Петров М.П., начальник Особой инспекции КГБ при Совете Министров Эстонской ССР т. Бураченко А.П.

Выступили: т.т. Огольцов, Альтшуллер, Занин, Подчасов, Кожемякин, Компанец, Бойцов, Алферов, Пикина, Петров, Андреева, Комаров, Шатуновская, Лукьянов, Пучков, Тикунов, Шверник.)

В период с ноября 1941 г. по март 1942 г. работниками Управления НКВД Ленинградской области было привлечено к уголовной ответственности и осуждено к высшей мере наказания 32 ученых, работавших в высших учебных заведениях Ленинграда, которые обвинялись в создании антисоветской организации, именуемой «Комитетом общественного спасения».

Проверкой, произведенной Прокуратурой, установлено, что «Комитета общественного спасения» в действительности не существовало и что он был искусственно создан работниками бывшего Управления НКВД Ленинградской области — Огольцовым С.И., Заниным С.Ф., Альтшуллером И.К., Подчасовым И.В. и Кожемякиным И.А.

Проверкой установлено также, что в УНКВД Ленинградской области была широко распространена преступная практика допросов заключенных после их осуждения к высшей мере наказания. На этих допросах путем обещания сохранить жизнь от осужденных вымогались нужные следствию показания на других лиц.

Комитет Партийного Контроля постановляет:

За грубое нарушение социалистической законности, в результате которого были осуждены к ВМН и длительным срокам заключения работники ленинградских высших учебных заведений, — исключить из членов КПСС: Огольцова Сергея Ивановича (член КПСС с 1918 г., п.б. № 00106666); Занина Семена Федосеевича (член КПСС с 1924 г., п.б. № 04332151); Альтшуллера Исаака Константиновича (член КПСС с 1927 г., п.б. № 04615903); Подчасова Ивана Васильевича (член КПСС с 1920 г., п.б. № 01063594); Кожемякина Ивана Александровича (член КПСС с 1941 г., п.б. № 00952212).

Поручить Куйбышевскому райкому КПСС г. Свердловска отобрать у Занина С.Ф. партийный билет.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА ПАРТИЙНОГО КОНТРОЛЯ при ЦК КПСС Н. ШВЕРНИК

А теперь остановимся подробнее на каждом чекисте.

Огольцов Сергей Иванович

(10 сентября 1900 – 26 октября 1977) — сотрудник органов государственной безопасности; генерал-лейтенант (1945; лишен звания в 1959). Родился в селе Канино Рязанской губернии. В 1917–1918 гг. секретарь Сапожниковского уездного совета (Рязанская губерния). Член РКП(б) с 1918 г. В 1918–1920 гг. сотрудник Сапожниковской уездной ЧК, Рязанской губЧК. В 1920–1921 гг. в распоряжении Харьковской губЧК, сотрудник Полтавской губЧК. В 1921–1923 гг. начальник Политбюро ЧК Лохвицкого уезда, заместитель начальника Прилукского окротдела ГПУ. В 1923–1925 гг. уполномоченный, инспектор, уполномоченный по информации Особого отдела ГПУ 14-го стрелкового корпуса, помощник начальника Особого отдела ГПУ 80-й стрелковой дивизии. В 1925–1927 гг. курсант Высшей пограничной школы ОГПУ. В 1927 г. помощник начальника Особого отдела ГПУ 15-й стрелковой дивизии.

В 1927–1929 гг. начальник Особого отдела ГПУ 1-й кавалерийской дивизии и заместитель начальника Особого отдела ГПУ 1-го кавалерийского корпуса. В 1929–1930 гг. начальник Особого отдела ГПУ 96-й стрелковой дивизии, заместитель начальника Особого отдела ГПУ 17-го стрелкового корпуса, начальник Особого отдела ГПУ 95-й стрелковой дивизии, начальник Особого отдела ГПУ 44-й стрелковой дивизии, заместитель начальника Особого отдела ГПУ 8-го стрелкового корпуса. В 1930–1932 гг. помощник начальника Особого отдела ГПУ Житомирского оперсектора ГПУ. В 1932–1934 гг. начальник Особого отдела ГПУ 99-й Черкасской стрелковой дивизии.

В 1934–1935 гг. начальник Особого отдела ГПУ—НКВД 30-й стрелковой дивизии и помощник начальника Особого отдела ГПУ—НКВД 7-го стрелкового корпуса. В 1935–1936 гг. заместитель начальника Волочисского погранотряда НКВД по оперативной части, начальник штаба Одесского погранотряда НКВД. В 1936–1938 гг. начальник 27-го Крымского погранотряда НКВД. В 1938–1939 гг. начальник 4-го Архангельского погранотряда НКВД. В 1939–1941 гг. начальник Управления НКВД по Ленинграду. В 1941-1942 г. заместитель начальника Управления НКГБ по Ленинградской области, заместитель начальника Управления НКВД по Ленинградской области.

В 1942–1943 гг. начальник Управления НКВД по Куйбышевской области. В 1943–1944 гг. начальник Управления НКГБ по Куйбышевской области. В 1944–1945 гг. нарком государственной безопасности Казахской ССР. В 1945–1946 гг. 1-й заместитель наркома—министра государственной безопасности СССР. В 1946–1951 гг. заместитель министра государственной безопасности СССР по общим вопросам. В 1951–1952 и 1952–1953 гг. 1-й заместитель министра государственной безопасности СССР. В 1952 г. министр государственной безопасности Узбекской ССР. В 1953 г. начальник Главного разведывательного управления МГБ СССР.

Арестован в апреле 1953 года, в августе освобожден. С января 1954 г. в запасе. В 1958 г. исключен из КПСС «за грубое нарушение социалистической законности, в результате которого были осуждены к высшей мере наказания и длительным срокам заключения работники ленинградских высоких учебных заведений». Постановлением СМ СССР 8 июня 1959 года Огольцов был лишён звания генерал-лейтенанта «как дискредитировавший себя за время работы в органах… и недостойный в связи с этим высокого звания генерала». С июня 1961 года в отставке. Умер в Москве 26 октября 1977 года, похоронен на Саврасовской аллее Ваганьковского кладбища.

Награды:

• знак «Почётный работник ВЧК—ГПУ (XV)» 29.08.1936;
• медаль «XX лет РККА» 22.02.1938;
• орден Красной Звезды 26.04.1940;
• орден Красного Знамени 18.05.1942 (за "оперативно-следственную работу" и раскрытие дела «Комитета общественного спасения»);
• орден Красной Звезды 20.09.1943;
• орден Кутузова 2 степени 08.03.1944 (за выселение карачаевцев, калмыков, чеченцев и ингушей. Отменено указом Президиума ВС СССР от 4 апреля 1962 года);
• орден Красного Знамени 03.11.1944;
• орден Ленина 21.02.1945;
• орден Отечественной войны 1 степени 16.11.1945;
• орден Красного Знамени 29.10.1948 (за руководство спецоперацией по устранению С.М. Михоэлса, лишен).

Занин Семен Федосеевич

(12 февраля 1901 – 12 января 1969) — сотрудник органов безопасности, полковник (1943). Родился в селе Широченко Бузулукского уезда Самарской губернии в семье крестьянина-середняка. Окончил 2 курса исторического факультета Иркутского государственного университета (заочно). В 1917–1920 гг. делопроизводитель волисполкома села Виловатое Бузулукского уезда Самарской губернии. В 1920–1921 гг. старший писарь 9-го отдельного кавалерийского дивизиона (Самара). В 1921–1922 гг. делопроизводитель политбюро Самарской губЧК (Бузулук). В 1922–1924 гг. красноармеец 33-го дивизиона войск ОГПУ (Покровск). Член ВКП(б) с 1924 г. В 1924–1932 гг. сотрудник

Полномочного представительства ОГПУ АССР Немцев Поволжья г. Энгельс. В 1932–1934 гг. сотрудник Полномочного представительства ОГПУ г. Сталинград. В 1934–1936 гг. сотрудник УНКВД г. Саратов. В 1936–1944 гг. сотрудник Управления НКВД г. Ленинград. В 1944–1952 гг. начальник УНКГБ г. Иркутск. В 1952–1953 гг. заместитель начальника УМГБ г. Казань. В 1953–1956 гг. начальник отдела УМВД—УКГБ г. Свердловск. В 1957 г., во изменение ранее изданного приказа, уволен из органов госбезопасности «по фактам, дискредитирующим звание офицера». В феврале 1958 года исключен из КПСС «за нарушение социалистической законности». Умер 12 января 1969 года в Свердловске.

Награды:

• знак «Почетный работник ВЧК–ГПУ (XV)» 25.08.37;
• знак «Заслуженный работник НКВД» 1940;
• орден Красной Звезды 18.05.1942 (за "оперативно-следственную работу" и раскрытие дела «Комитета общественного спасения»);
• медаль «За отвагу» 20.09.1943;
• орден Красного Знамени 03.11.1944;
• орден Ленина 04.12.1945;
• орден Красного Знамени 05.11.1954.

Альтшуллер Исаак Константинович

(1 августа 1903 — после 1971) — сотрудник органов госбезопасности, полковник (1945). Родился в Стародубе Брянской области в семье «совладельца лесного предприятия». Окончил 3 курса Военно-медицинской академии в Ленинграде (1924), вечернее отделение ЛГУ по специальности юрист (1927). В 1924–1927 гг. сотрудник Полномочного представительства ОГПУ г. Ленинград. Член ВКП(б) с 1927 г. В 1927–1928 гг. сотрудник 9-го Псковского погранотряда ОГПУ. В 1928–1932 гг. сотрудник Полномочного представительства ОГПУ г. Ленинград. В 1932–1933 гг. сотрудник Полномочного представительства ОГПУ в Карелии г. Петрозаводск. В 1933–1938 гг. сотрудник Полномочного представительства ОГПУ—НКВД г. Ленинград.

В 1938–1940 гг. начальник Оперативного отдела УНКВД Тульской области. В 1940–1941 гг. сотрудник УНКВД г. Ленинград; зам. нач. КРО Управления НКВД Ленинградской области 08.41–08.02.43. В 1943–1951 гг. сотрудник НКГБ—МГБ СССР г. Москва. Уволен на пенсию. В 1955 г. защитил диссертацию «Развитие советского законодательства по борьбе с государственными преступлениями (ст. 58-6 УК РСФСР) в период Великой Отечественной войны», кандидат юридических наук. В 1956–1957 гг. находился в тюрьме под следствием по обвинению в фальсификации дела ленинградских ученых в годы Великой Отечественной войны. В 1957 г., во изменение ранее изданного приказа, уволен из органов госбезопасности «по фактам, дискредитирующим звание офицера». В феврале 1958 г. исключен из КПСС. Умер в Москве после 1971 года.

Награды:

• орден Красной Звезды 25.06.1937;
• орден Красного Знамени 03.11.1944;
• орден Ленина 20.07.1949.

Подчасов Иван Васильевич

(1900–?) — сотрудник органов госбезопасности; полковник. Родился в Белгороде Курской губернии в семье чернорабочего. В 1913–1916 гг. ученик слесаря, слесарь завода Никополь-Мариупольского металлургического общества (Мариуполь). В 1916–1917 гг. слесарь завода «Богатырь» (Москва). В 1917–1918 гг. слесарь Сокольнических вагонно-автомобильных мастерских (Москва). В 1918–1924 гг. в РККА. Член РКП(б) с 1920 г. В 1924–1927 гг. студент рабочего факультета (Елец Орловской губернии). В 1927–1928 гг. слесарь ремонтно-механического завода треста «Ленинградтекстиль». С 1928 г. студент Ленинградского планового института (окончил в 1932). В 1932–1933 гг. начальник административно-хозяйственного сектора Ленинградского планового института.

В 1933–1939 гг. сотрудник УНКВД—УНКГБ г. Ленинград. В 1939–1940 гг. начальник Особого отдела 44-го стрелкового корпуса (Ухта). В 1940–1946 гг. начальник следственного отделения Контрразведывательного отдела, заместитель начальника Контрразведывательного отдела УНКГБ г. Ленинград. В 1946–1948 гг. сотрудник МГБ г. Ярославль. В 1948–1954 гг. сотрудник УМГБ, заместитель начальника, начальник областного управления милиции г. Челябинск. В 1954 г. уволен из МВД по болезни. В 1957 г. дискредитирующие его материалы были переданы в Особую инспекцию МВД СССР, решением которой увольнение было «оформлено по фактам, дискредитирующим звание начальствующего состава МВД». В феврале 1958 г. исключен из КПСС. Пенсионер МВД. Информации о смерти нет.

Награды:

• орден Красной Звезды 18.05.1942 (за "оперативно-следственную работу" и раскрытие дела «Комитета общественного спасения»);
• орден Красного Знамени 03.11.1944;

Кожемякин Иван Александрович

(1910–?) — сотрудник органов госбезопасности, полковник. Родился в поселке Кураковщина Рогачевского уезда Гомельской губернии в семье крестьянина-середняка. В 1930–1932 гг. секретарь, народный следователь Окружной прокуратуры города Славгорода, народный следователь следственного участка села Андреевка, народный следователь райпрокуратуры станицы Карасук Черно-Курьинского района Алтайского края. В 1932–1936 гг. сотрудник оперсектора УНКВД г. Омск.

В 1936–1942 гг. сотрудник УНКВД. Член ВКП(б) с 1941 г. В 1942–1948 гг. заместитель начальника отдела УНКГБ г. Ленинград. В 1948–1950 гг. начальник горотдела МГБ г. Павловск Ленинградской области. Окончил 8 классов «школы взрослых» в Ленинграде (1950). В 1950–1954 гг. сотрудник, начальник отдела УМГБ—УМВД г. Южно-Сахалинск. В 1954 г. уволен по сокращению штатов. В 1957 г., во изменение ранее изданного приказа, уволен из органов госбезопасности «по фактам, дискредитирующим звание офицера». В феврале 1958 г. исключен из КПСС. Информации о смерти нет.

Награды:

• орден Красной Звезды 18.05.1942 (за "оперативно-следственную работу" и раскрытие дела «Комитета общественного спасения»);

Кружков Николай Федорович

(1911–1966) — сотрудник органов государственной безопасности, полковник (1954). Родился в деревне Власово Богородского уезда Московской губернии в семье рабочих-текстильщиков. В 1931 г. окончил Московский текстильный техникум. В 1931–1934 гг. техник НИИ текстильной промышленности. В 1934–1939 гг. обучался на механико-математическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова. Член ВКП(б) с 1938 г. В 1939 г. мобилизован в НКВД. В 1939–1940 гг. следователь, старший следователь УНКВД по Московской области. В 1940–1941 гг. слушатель Ленинградского филиала высшей школы НКВД.

В 1941–1946 гг. старший уполномоченный, заместитель начальника отделения Контрразведывательного отдела, начальник отделения Следственного отдела УМГБ по Ленинградской области. В 1946–1951 гг. заместитель начальника отдела, начальник отдела, освобожденный секретарь парторганизации УМГБ по Новгородской области. В 1951–1955 гг. начальник Управления милиции, заместитель начальника УМВД по Новгородской области. В 1955 г. исключен из КПСС и Военным трибуналом 8-го Военно-Морского флота осужден по ст. 58-7 УК РСФСР «за фальсификацию уголовных дел на группу видных ученых Ленинграда» к 20 годам ИТЛ. Освобожден в 1962 г.

Награды:

• орден Красной Звезды 18.05.1942 (за "оперативно-следственную работу" и раскрытие дела «Комитета общественного спасения»);

Артемов Борис Васильевич

(1909–?) — сотрудник органов госбезопасности, полковник. В 1941–1942 гг. заместитель начальника следственного отделения Контрразведывательного отдела УНКВД Ленинградской области. С 1956 г. на пенсии по болезни. В 1957 г., во изменение ранее изданного приказа уволен из органов госбезопасности «по фактам, дискредитирующим звание офицера». Данных о дальнейшей судьбе нет, но есть страница на сайте "Бессмертного полка" заполненная родственниками, как о герое и славном защитнике Ленинграда.

Награждён: орденом Боевого Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны и  медалями: "За отвагу", "За оборону Ленинграда","За боевые заслуги", "За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг." и др.

Рябов Михаил Филатович

(1919–?) — сотрудник органов государственной безопасности, подполковник. Родился в деревне Троица Новгородского уезда Новгородской губернии в семье крестьянина-бедняка. Окончил 9 классов средней школы (1936) и 2 курса Педагогического института г. Новгород (1938). Член ВКП(б) с 1942 г. В 1938–1939 гг. директор, учитель неполной средней школы в селе Витино Красногвардейского района Ленинградской области. В 1939–1941 гг. курсант Ленинградского филиала Высшей школы НКВД. В 1941–1946 гг. оперуполномоченный, заместитель начальника следственного отделения Контрразведывательного отдела УНКВД Ленинградской области. В 1947–1950 гг. начальник отделения УМГБ Ленинградской области. В 1950–1953 гг. начальник спеццикла в/ч 356 МГБ СССР. В 1953–1955 гг. в заграничной командировке в Польше. С 1955 г. преподаватель школы № 401 КГБ при СМ СССР.

Из заключения Особой инспекции Управления кадров КГБ при СМ СССР

31.05.1957

Сов. секретно

«УТВЕРЖДАЮ»

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

генерал армии п/п И. СЕРОВ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В Особую инспекцию Управления кадров КГБ при Совете Министров СССР в январе 1956 года поступило определение Военного Трибунала 8 Военно-Морского Флота2 о возбуждении уголовного преследования в отношении быв. работников УНКВД Ленинградской области АЛЬТШУЛЛЕРА И.К., ЗАНИНА С.Ф., АРТЕМОВА Б.В., ПОДЧАСОВА И.В., КОЖЕМЯКИНА И.А., СУСЛОВА Н.Л., РЯБОВА М.Ф. и ОГОЛЬЦОВА С.И. за фальсификацию ими дел на группу ленинградских ученых.

Произведенным расследованием установлено, что в период с ноября 1941 по март 1942 года Управлением НКВД Ленинградской области было привлечено к уголовной ответственности, а затем военными трибуналами войск Ленинградского фронта и войск НКВД Ленинградского округа осуждено к ВМН свыше 30 ленинградских научных работников, в том числе члены-корреспонденты Академии наук СССР ИГНАТОВСКИЙ B.C. и КОШЛЯКОВ Н.С., ученый с мировым именем профессор РОЗЕ Н.В.3 и др. Приговор о расстреле в отношении ИГНАТОВСКОГО, ИГНАТОВСКОЙ, АРТЕМЬЕВА, ЧАНЫШЕВА и ЛЮБОВА был приведен в исполнение, а всем остальным высшая мера наказания была заменена впоследствии длительными сроками лишения свободы.

В 1954–1955 годах определениями Военной Коллегии Верховного Суда СССР и Военного трибунала Ленинградского военного округа приговора в отношении всех осужденных были отменены, а дела на них прекращены за отсутствием состава преступления.

Как видно из материалов расследования, первым из группы ленинградских ученых в ноябре 1941 года был арестован ИГНАТОВСКИЙ B.C. В отношении ИГНАТОВСКОГО в УНКВД Ленинградской области имелись непроверенные агентурные донесения о его принадлежности в 1935–1937 годах к контрреволюционной организации, якобы существовавшей в то время среди научно-технических работников Ленинграда, и проведении им вредительской и шпионской работы. В последующие годы ИГНАТОВСКИЙ характеризовался агентурой как антисоветски настроенный человек, который с начала Отечественной войны высказывал, кроме этого, и пораженческие настроения.

Все эти материалы требовали тщательной проверки, поскольку один из разрабатывавших ИГНАТОВСКОГО агентов, разоблаченный и осужденный в 1945 году как провокатор4, был и в то время известен как склонный к преувеличениям, а второй агент с 1939 года сожительствовал с женой ИГНАТОВСКОГО.

Однако вместо этого быв. начальник I отделения КРО УНКВД Ленинградской области КОЖЕМЯКИН и его заместитель СУСЛОВ (умер в 1944 г.) сами стали извращать существо агентурных материалов, представив ИГНАТОВСКОГО как участника уже установленной в Ленинграде фашистской организации, связанной с германскими фашистскими кругами. В постановлении на арест ИГНАТОВСКОГО, которое подписали СУСЛОВ, КОЖЕМЯКИН и быв. начальник КРО ЗАНИН, помимо обвинения ИГНАТОВСКОГО в принадлежности к фашистской организации также необоснованно указывалось, что он находится в курсе планов германского командования по оккупации немцами Ленинграда.

После ареста ИГНАТОВСКИЙ в результате непрерывных ночных допросов и оказанного на него воздействия дал вымышленные показания о своей принадлежности к фашистской организации, якобы существовавшей среди профессорского и преподавательского состава Ленинградского госуниверситета, и в числе своих сообщников назвал ряд ученых.

Спустя некоторое время, на допросе 24 ноября 1941 года у быв. зам. нач. КРО АЛЬТШУЛЛЕРА и ст. следователя того же отдела КРУЖКОВА (осужден в 1955 году за фальсификацию) ИГНАТОВСКИЙ признал себя виновным также в проведении шпионской работы и дал показания о вербовке им в 1925 году для шпионажа против СССР профессора Оптико-механического института ТИТОВА Л.Г.

В последующем на основании показаний ИГНАТОВСКОГО и его жены (арестована одновременно с ИГНАТОВСКИМ) без какой-либо дополнительной проверки их были подвергнуты аресту профессора ЧАНЫШЕВ С.М., МИЛИНСКИЙ В.И., СТРАХОВИЧ K.И., АРТЕМЬЕВ Н.А. и ст. инженер Института точной механики ЛЮБОВ К.А. Постановления на арест этой группы лиц выносились СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ, 3AHИНЫМ, КРУЖКОВЫМ, быв. зам. нач. КРО ПОДЧАСОВЫМ и быв. зам. нач. следственного отделения КРО АРТЕМОВЫМ.

Как и ИГНАТОВСКИЙ, эти ученые в результате применения к ним незаконных методов допроса также оговорили себя и других лиц в совершении тяжких государственных преступлений.

Единственный оставшийся в живых из этой группы ученых СТРАХОВИЧ К.И. показал, что признания об участии в контрреволюционной организации были получены от него КРУЖКОВЫМ и АРТЕМОВЫМ путем длительных ночных допросов, угроз расправой с ним и его родственниками и обещания выдачи ему дополнительного питания. СТРАХОВИЧ показал также, что со слов ИГНАТОВСКОГО ему известно об избиении последнего на следствии, после чего ИГНАТОВСКИЙ начал писать все, что ему было указано следователем.

Никаких объективных данных о существовании контрреволюционной организации среди ученых, кроме показаний самих арестованных, полученных в результате физического и морального воздействия на них, в ходе следствия добыто не было.

Допрошенный об этом быв. ст. следователь ШЕВЕЛЕВ А.Д., который некоторое время вел следствие по делам на ИГНАТОВСКУЮ M.И. и ЧАНЫШЕВА С.М., показал, что никакой контрреволюционной организации среди ленинградских ученых не существовало5. Показания же арестованных при корректировке протоколов допроса искажались. ШЕВЕЛЕВ заявил также, что в связи с его отказом оформлять протоколы с искаженными показаниями обвиняемых, на него было оказано давление со стороны руководства, а затем он был отстранен от работы, исключен из партии и уволен из органов.

Из архивных партийных материалов видно, что ШЕВЕЛЕВ 15 декабря 1941 года действительно был исключен из партии. При этом ему было вменено в вину халатное отношение к следственной работе, намерение посеять склоку и очернить своих прямых начальников голословным утверждением, что они якобы побуждают его к получению вымышленных признаний от арестованных и т.д.

Выступавший на партийном собрании и на заседании парткома ПОДЧАСОВ заявлял тогда, что «дела ШЕВЕЛЕВ недорабатывал, заваливал, ввиду этого приходилось отбирать от него дела и передавать другим следователям. Последние сразу же получали дополнительные очень важные показания от арестованных».

ЗАНИН в своих выступлениях охарактеризовал ШЕВЕЛЕВА как плохого следователя, якобы берущего под защиту врагов, и обратил внимание коммунистов на то, что «у некоторых товарищей имеется неправильное мнение о том, что если начальник поднажмет в чем-либо и потребует четкой, эффективной работы, то они склонны думать, нет ли тут нарушения существующих положений».

Ориентируя следственных работников на настойчивую, упорную работу с арестованными с целью получения от них «важных показаний», добиваясь «эффективной работы» и т.д., ЗАНИН, ПОДЧАСОВ и АЛЬТШУЛЛЕР не предъявляли к ним требований к сбору объективных доказательств по делу, что и приводило к фальсификации материалов и тяжким последствиям.

По сфальсифицированным материалам ИГНАТОВСКИЙ и другие 5 человек из первой группы арестованных 13 января 1942 года были приговорены к ВМН и, за исключением СТРАХОВИЧА, расстреляны. СТРАХОВИЧ же был использован в качестве «свидетеля» по делам на другую группу ленинградских ученых, необоснованно обвиненных в принадлежности к контрреволюционной фашистской организации, именовавшейся «Комитетом общественного спасения».

Как сейчас установлено, такой организации среди ленинградских ученых в действительности не существовало. Она была искусственно создана самими работниками бывшего Управления НКВД Ленинградской области. Причем начало создания ее было положено АЛЬТШУЛЛЕРОМ, занимавшимся агентурной разработкой профессора Политехнического института КРОТОВА Е.Г. В отношении КРОТОВА АЛЬТШУЛЛЕРОМ было получено от агентов «В…»6 и «Г…» несколько донесений о высказывании им антисоветских и пораженческих настроений.

Характерно, что некоторые донесения агента «В…» даже при первом ознакомлении с ними вызывали сомнения в их правдоподобности, а одно его донесение, в котором сообщалось о встрече с КРОТОВЫМ, якобы состоявшейся 6 января 1942 года, прямо указывало на то, что агент дезинформирует органы госбезопасности, так как КРОТОВ погиб еще 3 января того же года.

Однако вместо того, чтобы разоблачить «В…», как провокатора, АЛЬТШУЛЛЕР продолжал использовать его в агентурной разработке связей КРОТОВА, больше того, сам стал извращать существо имевшихся агентурных материалов, без всяких оснований представив КРОТОВА как руководителя фашистской группы, изыскивающего способы нелегальной посылки через линию фронта своего связника для установления делового контакта с немецким командованием.

Будучи допрошен об этом, АЛЬТШУЛЛЕР отрицал фальсификацию агентурных материалов, но вместе с тем признал свою вину в том, что при составлении обобщающих документов он и другие работники Управления допускали неточность в сторону усиления характеристики преступной деятельности разрабатываемых.

В течение января 1942 года АЛЬТШУЛЛЕР получил от агента «В…» ряд донесений об антисоветских и пораженческих настроениях доцента Холодильного института СУПЕРАНСКОГО и его жены, а также о связях СУПЕРАНСКИХ с КРОТОВЫМ.

Так как достаточных оснований для ареста лиц, проходящих по агентурной разработке, не имелось, то с целью получения на них компрометирующих материалов были организованы допросы СТРАХОВИЧА, осужденного к тому времени к ВМН.

Используя безвыходное положение СТРАХОВИЧА, допрашивавшие его КРУЖКОВ, АЛЬТШУЛЛЕР и ПОДЧАСОВ, за обещание пересмотреть в отношении его приговор, получили от СТРАХОВИЧА провокационные показания на большую группу ленинградских ученых, якобы проводивших организованную антисоветскую деятельность, в том числе и на СУПЕРАНСКОГО. На основании этих показаний СУПЕРАНСКИЙ и ряд других ленинградских ученых были арестованы.

После трех ночных допросов АРТЕМОВЫМ были получены от СУПЕРАНСКОГО показания о его принадлежности к контрреволюционной группе в Холодильном институте и руководящей роли в ней. При этом в числе участников контрреволюционной группы им было названо семь человек, среди них доцент СМИРНОВ и главный бухгалтер Холодильного института ЗЕЙТЦ Ф.А., которые также вскоре были арестованы.

На допросе 9 февраля 1942 года СУПЕРАНСКИЙ показал, что возглавляемая им контрреволюционная группа готовила вооруженное восстание под руководством «Комитета общественного спасения», активными деятелями которого являлись профессора ВИНОГРАДОВ, КЛИМЕНКО, КРОТОВ, ЮШКОВ и ПАВЛОВ. После получения таких показаний ВИНОГРАДОВ, КЛИМЕНКО и ЮШКОВ были арестованы. 13 февраля 1942 года СУПЕРАНСКИЙ, будучи допрошен АЛЬТШУЛЛЕРОМ и АРТЕМОВЫМ, расширил свои показания как об антисоветской деятельности «Комитета общественного спасения», так и о составе руководимой им контрреволюционной группы, включив в нее, кроме названных ранее лиц, ПОПКОВА А.Я. и других. По этим показаниям 23 февраля 1942 года был арестован ПОПКОВ.

Кроме АРТЕМОВА и АЛЬТШУЛЛЕРА, СУПЕРАНСКИЙ дважды допрашивался ОГОЛЬЦОВЫМ совместно с ЗАНИНЫМ. На допросе 13 марта ими от СУПЕРАНСКОГО были получены показания о связи контрреволюционной группы с немецким командованием, осуществляемой, в частности, через жену СУПЕРАНСКОГО. В условиях блокированного Ленинграда этот вопрос заслуживал серьезного внимания, однако никакой проверки этих показаний не было, и даже жена СУПЕРАНСКОГО об этом не допрашивалась.

Необъективность ведения следствия по этим делам особенно ярко проявилась в отношении профессора ВИНОГРАДОВА Н.П.

Через семь дней после ареста ВИНОГРАДОВА от него АРТЕМОВЫМ были получены вымышленные показания о существовании в Ленинграде контрреволюционной организации под названием «Комитет общественного спасения», возглавляемой Центральным бюро. В числе членов этого бюро ВИНОГРАДОВ назвал академиков ТАРЛЕ, НИКОЛЬСКОГО, КАЧАЛОВА и др. Одновременно с этим ВИНОГРАДОВ перечислил участников организации, назвав при этом фамилии 15 профессоров, 7 доцентов и в том числе агента «В…». Между тем «В...» ни в одном из своих донесений не сообщал как об участии ВИНОГРАДОВА в «Комитете общественного спасения», так и о своем вхождении в состав этой антисоветской организации.

Данные обстоятельства обязывали АРТЕМОВА и других работников Управления, участвовавших в следствии по делу ВИНОГРАДОВА, подвергнуть его показания тщательной проверке, в ходе которой установить либо их вымышленный характер, либо действительное участие «В…» в антисоветской организации, подлежащего в таком случае аресту за враждебную деятельность и двурушничество в работе с органами госбезопасности. Однако ничего этого сделано не было.

27 февраля ВИНОГРАДОВ был допрошен ОГОЛЬЦОВЫМ и АРТЕМОВЫМ, которые оформили его показания стенограммой на 65 листах. Несмотря на явную сомнительность этих показаний о деятельности «Комитета общественного спасения», якобы охватившего своим влиянием около 20 высших учебных заведений, о регулярной связи «Комитета» с немецким командованием и заключении с немцами договора, о распространении 600 экземпляров листовок на улицах Ленинграда и т.п., ОГОЛЬЦОВ никаких мер к их проверке не предпринял. Напротив, на основании этих показаний 10–11 марта 1942 года были арестованы доцент БОГИНСКИЙ Н.Д., профессора ТИМОФЕЕВ В.А. и ТРЕТЬЯК Г.Т.

Через несколько дней после ареста этих лиц на допросах 17 и 23 марта того же года ВИНОГРАДОВ от показаний в отношении ТИМОФЕЕВА, ТРЕТЬЯКА, ПОПКОВА и других научных работников (всего 11 человек) отказался, заявив, что об участии этих лиц в контрреволюционной организации он показал неправильно. Несмотря на то, что ВИНОГРАДОВ сам заявил об оговоре им 11 человек, то есть половины названных им ранее ленинградских ученых, ОГОЛЬЦОВ и ЗАНИН, дважды допрашивая ВИНОГРАДОВА в последующее время, не пытались даже выяснять причину оговора ВИНОГРАДОВЫМ целого ряда лиц. Не было принято никаких решений и в отношении арестованных ТИМОФЕЕВА и ТРЕТЬЯКА.

Передопрошенные в 1954–1957 годах оставшиеся в живых ВИНОГРАДОВ, ДЕНИСОВ, ПОПКОВ и ЮШКОВ показали, что они ни в какой контрреволюционной организации не состояли и антисоветской деятельностью не занимались, а дали ложные показания в результате применения к ним незаконных методов следствия (лишение сна, угрозы расправой и провокации).

По показаниям СТРАХОВИЧА, полученным от него после осуждения к ВМН, 30 января 1942 года был арестован профессор РОЗЕ Н.В. В постановлении на арест РОЗЕ, подписанном СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и АЛЬТШУЛЛЕРОМ, указывалось, что РОЗЕ является членом фашистско-повстанческой организации ИГНАТОВСКОГО B.C. и что в преступной деятельности он изобличается показаниями арестованного СТРАХОВИЧА.

Проводивший следствие по этому делу КРУЖКОВ получил от РОЗЕ вымышленные показания о том, что он являлся руководителем контрреволюционной организации при Ленинградском госуниверситете, в состав которой входили 9 научных работников университета, в том числе член-корреспондент Академии наук СССР КОШЛЯКОВ Н.С.

Арестованный через несколько дней КОШЛЯКОВ Н.С. у того же КРУЖКОВА подтвердил показания РОЗЕ о наличии в ЛГУ контрреволюционной организации, но в числе ее членов назвал уже не 9 человек, а 11 профессоров и доцентов.

В последующем по показаниям, полученным от РОЗЕ, КОШЛЯКОВА и других, были арестованы еще 7 человек, постановления на арест которых были подписаны АЛЬТШУЛЛЕРОМ. Он же утвердил 9 постановлений о предъявлении обвинений.

На допросах от всех этих ученых путем применения запрещенных методов ведения следствия были получены вымышленные показания об их причастности к контрреволюционной организации.

3 февраля 1942 года по сфальсифицированному СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и ЗАНИНЫМ постановлению был арестован как участник фашистской и шпионской организации, созданной ИГНАТОВСКИМ, профессор Института точной механики и оптики ЧУРИЛОВСКИЙ В.Н. В постановлении на арест указывалось, что ЧУРИЛОВСКИЙ изобличается показаниями арестованных ТИТОВА, ЧАНЫШЕВА и ИГНАТОВСКОГО. Между тем таких показаний на предварительном следствии указанные арестованные не давали. 20 февраля 1942 года ЧУРИЛОВСКОМУ было предъявлено необоснованное обвинение в совершении тяжких государственных преступлений. Постановление о предъявлении обвинения утвердил ПОДЧАСОВ.

Несмотря на изнурительные допросы и вымогательства, ЧУРИЛОВСКИЙ показаний о своей антисоветской деятельности не дал.

Вместо того, чтобы немедленно прекратить дело и освободить из-под стражи ЧУРИЛОВСКОГО, как необоснованно арестованного, были приняты меры любыми путями собрать на него компрометирующие материалы и осудить. Так, с этой целью в период с 26 февраля по 31 марта 1942 года были допрошены четыре сослуживца ЧУРИЛОВСКОГО по институту, однако показаний об антисоветской деятельности ЧУРИЛОВСКОГО они не дали. Тогда же была допрошена в качестве свидетеля и ИГНАТОВСКАЯ М.И., осужденная к тому времени к ВМН. Но и этот «свидетель» дал показания лишь о некоторых незначительных пораженческих высказываниях ЧУРИЛОВСКОГО, которые он якобы допустил при случайной встрече с ней на улице. Эти показания ЧУРИЛОВСКИЙ отрицал как на допросах, так и на очной ставке с ИГНАТОВСКОЙ, проведенной СУСЛОВЫМ 6 марта 1942 года.

Не получив от ЧУРИЛОВСКОГО признательных показаний и не имея других доказательств о его причастности к антисоветской организации РОЗЕ, КОШЛЯКОВА и других, АЛЬТШУЛЛЕР 31 марта 1942 года вынужден был утвердить составленное СУСЛОВЫМ постановление о выделении материалов на ЧУРИЛОВСКОГО в отдельное производство, а 6 апреля 1942 года ОГОЛЬЦОВ утвердил постановление о прекращении уголовного преследования.

Допрошенный по поводу фальсификации этого дела ОГОЛЬЦОВ С.И. заявил, что с его стороны никогда не давалось указания на фальсификацию дел, а в данном случае он был обманут СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и ЗАНИНЫМ, которые сослались в постановлении на арест ЧУРИЛОВСКОГО на несуществующие показания.

Из материалов расследования видно, что в КРО УНКВД Ленинградской области получила широкое распространение преступная практика допросов заключенных после их осуждения к ВМН. На этих допросах путем шантажа и вымогательства от осужденных отбирались нужные следствию компрометирующие показания на других лиц. Так, кроме СТРАХОВИЧА после осуждения к ВМН допрашивались ИГНАТОВСКАЯ, ИГНАТОВСКИЙ и ТИМОФЕЕВ.

В ходе следствия по делам ленинградских ученых АЛЬТШУЛЛЕРОМ, ЗАНИНЫМ, ПОДЧАСОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ, АРТЕМОВЫМ и КРУЖКОВЫМ от некоторых арестованных были получены клеветнические показания на академиков ТАРЛЕ, РОЖДЕСТВЕНСКОГО, БАЙКОВА, членов-корреспондентов Академии наук СССР КРАВЕЦ и КАЧАЛОВА. Доведенные до крайности арестованные подписали протоколы, в которых перечисленные выше советские ученые фигурировали как члены намечаемого контрреволюционного русского правительства.

Расследованием установлено также, что АЛЬТШУЛЛЕР, работая в 1937–1938 гг. в Управлении НКВД Ленинградской области последовательно зам. начальника отделения, начальником 8 отделения и помощником начальника 3 отдела, являлся одним из активных участников массовых репрессий против видных деятелей рабочего и коммунистического движения Латвии и Эстонии [...]7

Таким образом, произведенным расследованием установлено, что АЛЬТШУЛЛЕР, работая в 1937–1938 гг. в Управлении НКВД Ленинградской области на руководящих должностях, являлся одним из активных участников фабрикации следственных дел на виднейших деятелей рабочего и коммунистического движения Латвии и Эстонии, необоснованно обвиненных в совершении тяжких государственных преступлений и в последующем осужденных к расстрелу; будучи зам. начальника КРО, принимал активное участие в аресте [и] следствии по делам на 2 группы ленинградских ученых, необоснованно арестованных в период с ноября 1941 года по март 1942 года; лично вел агентурную разработку на одну из этих групп; участвовал в допросе и получении вымышленных показаний от осужденного к ВМН профессора СТРАХОВИЧА, используя затем эти показания для ареста ряда других научных работников.

ЗАНИН, являясь начальником контрразведывательного отдела, осуществлял руководство агентурной разработкой и следствием по делам ленинградских ученых; подписал постановление на арест члена-корреспондента Академии наук СССР ИГНАТОВСКОГО с грубым искажением в постановлении существа имевшихся материалов и после ареста ИГНАТОВСКОГО дал указание о непрерывном его допросе; лично участвовал в допросах основных арестованных, от которых получил вымышленные показания; не принял мер к объективной проверке показаний арестованных и не предъявлял таких требований к следователям; использовал вымышленные показания осужденного СТРАХОВИЧА для ареста других ленинградских ученых; подписал сфальсифицированное постановление на арест профессора ЧУРИЛОВСКОГО; разрешал допросы осужденных к ВМН с целью получения от них нужных следствию показаний.

ПОДЧАСОВ, состоя в должности заместителя начальника контрразведывательного отдела и одновременно начальника следственного отделения того же отдела, непосредственно руководил следствием по делам ленинградских ученых; не предъявлял требований к следователям по сбору объективных доказательств вины арестованных; участвовал в допросе профессора СТРАХОВИЧА после его осуждения к ВМН и совместно с другими работниками КРО получил от него вымышленные показания, которые затем были использованы в качестве «доказательств» для ареста других ученых; подписал ряд постановлений на арест; утвердил постановление о предъявлении ЧУРИЛОВСКОМУ необоснованного обвинения в совершении тяжких государственных преступлений.

КОЖЕМЯКИН, работая начальником отделения контрразведывательного отдела, участвовал в агентурной разработке группы ленинградских ученых, по которой лично составил справку, а затем подписал план агентурно-оперативных мероприятий, извратив в этих документах существо имевшихся в деле агентурных материалов; участвовал в непрерывных допросах ИГНАТОВСКОГО и первый получил от него вымышленные показания об антисоветской деятельности; подписал постановления на арест большинства научных работников, необоснованно обвиненных в совершении тяжких государственных преступлений, в том числе по вымышленным показаниям, полученным от осужденных к ВМН.

АРТЕМОВ, будучи заместителем начальника следственного отделения КРО, принимал активное участие в следствии по делам на одну из групп ленинградских ученых; лично вел следствие в отношении ряда ученых и путем запрещенных методов допроса получил от них вымышленные показания о существовании антисоветской организации среди профессорско-преподавательского состава высших учебных заведений Ленинграда, на основании которых выносил постановления на арест других научных работников.

РЯБОВ, работая следователем, а затем старшим следователем, принимал участие в следствии по делам ленинградских ученых и совместно с другими работниками получил от некоторых арестованных вымышленные показания; участвовал в составлении необъективного обвинительного заключения по одному из дел.

ОГОЛЬЦОВ, будучи заместители начальника Управления и осуществляя руководство агентурной разработкой и следствием по делам ленинградских ученых, некритически относился к представляемым ему материалам; лично допрашивал некоторых арестованных и получил от них вымышленные показания; утвердил постановления на арест ленинградских ученых и обвинительные заключения по двум делам без должной проверки материалов, послуживших основанием к арестам и обвинению этих лиц в совершении тяжких государственных преступлений.

На эту тему: Тегеранская сказка НКВД

АЛЬТШУЛЛЕР Исаак Константинович, 1903 года рождения, уроженец гор. Стародуба, Брянской обл., еврей, член КПСС, полковник запаса КГБ, пенсионер КГБ;

ЗАНИН Семен Федосеевич, 1901 года рождения, уроженец с. Широченко Борского р-на, Куйбышевской области, русский, член КПСС, полковник в отставке, пенсионер КГБ;

ПОДЧАСОВ Иван Васильевич, 1900 года рождения, уроженец гор. Белгорода, русский, член КПСС, полковник запаса, пенсионер МВД;

КОЖЕМЯКИН Иван Александрович, 1910 года рождения, уроженец пос. Каруковщины, Гомельской обл., русский, член КПСС, полковник запаса, пенсионер КГБ;

АРТЕМОВ Борис Васильевич, 1909 года рождения, уроженец гор. Ленинграда, русский, член КПСС, полковник запаса, пенсионер КГБ;

РЯБОВ Михаил Филатович, 1919 года рождения, уроженец с. Троицы, Новгородской обл., русский, член КПСС, подполковник, преподаватель школы № 401 КГБ при СМ СССР;

ОГОЛЬЦОВ Сергей Иванович, 1900 года рождения, уроженец с. Канино, Рязанской области, русский, член КПСС с 1918 года, генерал-лейтенант запаса, пенсионер КГБ.

За грубейшие нарушения социалистической законности, в результате чего наступили тяжелые последствия, —

ПОЛАГАЛ БЫ:

1. Во изменение ранее изданных приказов АЛЬТШУЛЛЕРА И.К., ЗАНИНА С.Ф., КОЖЕМЯКИНА И.А. и АРТЕМОВА Б.В. уволить из органов госбезопасности по фактам, дискредитирующим звание офицера.

2. Преподавателю школы № 401 КГБ при СМ СССР подполковнику РЯБОВУ М.Ф. объявить выговор.

3. В отношении ОГОЛЬЦОВА С.И. ограничиться ранее состоявшимся его увольнением из органов госбезопасности.

4. Материалы расследования на полковника запаса МВД ПОДЧАСОВА И.В. направить в Особую инспекцию МВД СССР.

ЗАМ. НАЧ. ОТД-НИЯ ОСОБОЙ ИНСПЕКЦИИ УК КОМИТЕТА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ при CОBETE МИНИСТРОВ СССР

подполковник СЕРОВ

СОГЛАСЕН: НАЧАЛЬНИК ОСОБОЙ ИНСПЕКЦИИ УК КОМИТЕТА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

полковник БОРОВЛЕВ

3 мая 1957 года

РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6726. Т. 4. Л. 89–102. Заверенная машинописная копия.

—

Источник: Бессмертный барак

На эту тему:

• Как писатели Ленинграда радовались началу Большого террора
• Выбитый тиранами народ
• Нацисты и коммунисты убили 14 миллионов. Русские и немцы пострадали меньше всех
• Преступление без наказания. Часть 4: почему Германия наказала своих злодеев, а мы - нет?!
• «Говорят из финансового отдела КГБ. За нами должок остался. Вам еще причитается за зубы»