Я могу сейчас выйти на Крещатик и закричать: Юлька, я тебя люблю!

Версия для печати

Анатолий Гриценко в прямом эфире программы «От всего сердца» на радио «Эра» поделился личным: историей любви, воспоминаниями детства и секретами воспитания детей.

— Анатолий Степанович, Вы с какого возраста себя помните?

— Лет с 4-5, когда был у бабушки. Родители переехали из небольшого села Богачовка в шахтерский город Ватутино, которое тогда как раз строилось. Там у них не было жилья, и я чаще был у бабушки. Помню наши походы по городу, обучение, что где растет, козу, которую она пасла, а я осторожно ходил, чтобы не получить рогами.

Затем — детсад, в который я категорически не хотел идти. Каждый раз мама вела меня другой дорогой, но когда подходили к тому кварталу, начинал визжать, что не хочу ... Было такое, что родители работали в две смены, и приходилось ночевать там. Не очень приятно, когда забирают большинство детей, а за тобой не приходит папа и мама. Это скребло. Но когда приходят — радость.

— Часто оставляли?

— Когда случалось, что оба работали в ночные смены.

— Вы говорили, что бабушка приучала к сельскому хозяйству. Значит, умеете полоть и козу доить?

— С козой труднее, а с коровой все в порядке. Я после 4, 5, 6, 7-го класса выезжал в село, и там мы пасли ... Возможно, пасли — громко сказано, потому что выгоняли коров, потом костер, хлеб с салом жарили, рыбалка, купались — это действительно было очень интересно.

А бабушка у меня была знатная, Царство ей Небесное. Она была неграмотная абсолютно, так как в начале прошлого века разве что пацанов учили. Но она могла сказать: туда, на Павловку — это Афганистан, на Черкозивку — там Индия. Она знала все новости, и даже когда я уже учился в Суворовском училище, приезжал иногда, бабушка спрашивала: что там у вас в Киеве происходит? Порой бывало стыдно, что я не знал. 

В тему: Гриценко напомнил Януковичу, что Мубарак переписал все свои «межигорья» государству

— Читая Вашу биографию я увидела, что с дедушками Вам, к сожалению, не удалось познакомиться. И были даже трагические истории в семье.

— Это действительно так. Мамин папа погиб в 1942 году, причем я об этом узнал только в 2009 году, когда пошел на президентские выборы. До этого все считали, что он пропал без вести в боях. Когда я шел на выборы, и люди обо мне узнали, нашлись активисты, которые меня поддерживали. Они проводили свои расследования, где кто похоронен, и моего деда нашли. Для мамы это была и горькая, и радостная слеза, что она узнала, где погиб и где похоронен ее отец. Потому что буквально за день до того было последнее письмо, она его хранит.

А дедушка по отцовской линии — страшнее история. Был 1933-й, они жили семьей, ему и бабушке было где-то по 33 года. У них было семеро детей в то время, небольшая изба-мазанка, гектар земли, конь и все. Коммунисты решили, что это кулаки, пришли, отобрали все: коня, полностью все зерно.

Дедушку арестовали, держали несколько недель в районном отделении, били — показания выбивали. За это время из семи детей в живых осталось только двое (среди них и мой отец). Пятеро умерли от голода в селе Богачовка на Черкасщине. Пять маленьких могил. А когда их отец — мой дед — вышел из милиции и это увидел — не выдержал, накинул на себя петлю и ушел из жизни. Это шестая могила.

Поэтому когда говорят о том, что Голодомор — никакая не трагедия, то моя семья почувствовала эту трагедию. Я не имею столько родственников, сколько мог бы иметь. И когда бабушка мне уже комсомольцу, вымуштрованному партией, рассказывала, что это было все искусственно создано, мамы, у которых крыша поехала, ели детей — я говорил, что нет, партия учит, что было все не так! Она показывала тех, кто отбирал то зерно — они жили там же, в селе Богачовка. Однако у нее не было чувства мести. Говорила: если бы не они, то другим приказали бы из Москвы. Это была большая трагедия. Миллионы людей погибли без всякой причины. 

В тему: Голодомор: как убивали украинцев

— Родители Ваши чем занимались?

— Чем только не занимались! Отец от природы — Кулибин. У него призвание к технике. Но, поскольку 1927 года (рождения — Ред.) и была война, смог получить только 4 класса образования и оканчивал «семилетку» в вечерней школе уже фактически когда я учился в седьмом классе. Но технику он легко осваивал: видел ее, понимал. Мотоцикл, который у нас был, разбирал и сам собирал каждый день. Он был и водителем автокрана, и на шагающих экскаваторах работал, имелсамыйвысокий разряд электро-газосварщика. Последние лет 15 работал в шахте горным спасателем. У него было удостоверений различных профессий огромная куча.

Мама была больше с детьми. Когда работала (она еще болела), то работала уборщицей на бытовом комбинате или в гостинице. Но чаще это была домашняя работа.

Она мне привила любовь к книге, несмотря на загруженность. Сейчас уже мало кто осознает, что это за жизнь. Не было того, что называют «удобства». Не было воды — нужно было ходить за водой, растопить плиту — нужно принести дрова, не было канализации — надо помои выносить. Надо было готовить, всюду пешком ходить. Она была сильно занята, тем не менее, постоянно читала.

На рубеже третьего класса в нашей библиотеке в шахтерском клубе у меня был найтовший формуляр по сравнению даже со взрослыми. Я книги просто ел — каждый день по 3, по 5 сначала детских книг, затем всех остальных. Это привилося по жизни, и если мы сейчас поедем ко мне домой, увидим что у жены, что у меня круг кроватей куча книг. И в квартире, и на даче.

Еще мама привила умение ответственно работать. Я до сих пор помню цены на то, что покупал. Мама была с младшим братом, а я отвечал за покупки. Масло — 3.50, шоколадное масло — 3.30, хлеб серый — 0.16, белый — 0.20, литр молока — 0.24, «сельдь тихоокеанская» — 1.10, сахар — 0.78, рафинад — 0.84. Самое интересное, что эти цены сохранялись неизменными лет 30, наверное. Это, пожалуй, то, о чем ностальгируют пожилые люди. Когда пошла инфляция в 10000%, когда все менялось каждый день — для них это было трудно понять. Они жили в экономически устойчивой среде, по которой до сих пор ностальгируют. И думают, что возвращение в Советский Союз вернет им то благосостояние. Не будет этого.

— За молоком с бидончиком ходили?

— Ходил. Помните: налили молоко, а деньги где?

— А деньги в бидончике.

— И такое бывало.

— Вы как старший брат воспитывали младшего, все же 7 лет разница!

— 7 лет разница — здесь есть и плюс, и минус. Откровенно скажу, чтобы не обманывать: для меня это был груз, потому что хочется бежать на улицу, где все играют в футбол, а мне надо было брать коляску и Виталика где-то катать. Случалось, что отдавал какой-то бабушки, которая сидела, чтобы присмотрела, а затем загулялся так, что возвращался через несколько часов, и та бабушка бегала по улицам — кому отдать ребенка.

Но когда я стал офицером и Виталий стал офицером, тогда мы начали находить понимание. Он живет в Умани. Кто-то думает, что какой-то депутат. Нет, работает водителем на станции скорой помощи, зарплата где-то на уровне 2400 гривен. 

В тему: Ответственность за редкое скотство в Верховной Раде лежит и на Януковиче — Гриценко

— Когда были министром обороны, не было желания какое-то красивое местечко своему брату найти?

— Так воспитали: говорить правду и не воровать. Мог ли я родителей перевезти в какое-то «межигорье»? Конечно, мог бы. Правда, они бы не захотели. Мог бы в министерство устроить брата? Конечно, мог бы. Но считаю, что независимо от того, какой пост занимает человек, он должен быть искренним и честным. И не терять доверие, что является самым главным. Потому что если сейчас видят, что не успел человек занять какую-то должность — сразу тянутся кумовья, семья и т.д. — потому и нет доверия к никакой власти. Я лучше буду с прямой спиной ходить, чем могу — помогу родителям и брату, но делать какие-то шаги за пределами той этики, которую в меня заложили родители и первая учительница, не хочу. 

— Когда брата в последний раз видели? 

— Последний раз встречались — было, к сожалению, печальное событие, когда умер папа. Он долго болел, причем врачи сказали, что после инсульта и того, как сломал шейку бедра, то максимум два месяца ... Но мама ухаживала, и мы ей благодарны, что он прожил уж после этого 1 год и 7 месяцев. И это было очень трудно, на всех этих обезболивающих. Было трудно видеть, я помню отца заряженным, как батарейка, искры шли, никогда не сидел на месте. А здесь — мужик, который был для меня образцом, лежал фактически неподвижным. Это было очень трудно.

— Как Вы учились в школе? Родители заставляли учить уроки?

— Вы будете удивлены, я уроки делал максимум 15 минут. У меня по всем предметам были «пятерки», причем это не было с напрягом. Я успевал и на рыбалку, и на футбол, и помогать родителям. Так же закончил Суворовское училище и Высшее авиационное училище с золотой медалью без всяких проблем. Мне это очень легко далось.

Поэтому родители не знали, что такое мои уроки. Они знали, что у меня всегда «пятерки», и когда пропускали родительские собрания, не слишком переживая.

— А вы были «ботаником» в очках или разбойником?

— Я зрение испортил где-то в десятом классе, в Суворовском училище. Там также много читал, и не только при дневном свете, наверное, посадил. И поэтому не смог, как хотел, пойти в летное училище — пошел в авиационное-инженерное. 

В тему: Украденное командой Януковича будет возвращено государству — Гриценко

— В 14 лет сорваться, поехать из семьи, в Киев, в Суворовское училище — мало кто на это решится и мало кто пройдет конкурс. Вы без протекции, без поддержки, без «дяди», без денег поступили — расскажите, откуда вообще взялось желание выбрать этот путь?

— Наверное, как и всем пацанам, хотелось быть таким, как папа. Сначала — водителем мощного автокрана, потом хотелось быть шахтером, горным спасателем. Но отец 6,5 лет служил в армии, начиная с 1944 года. И те фотографии его — танкиста ... Он не был в действующей армии, а был тем, кого сейчас называют миротворцами. Дания, Финляндия, Норвегия — они там очищали от мин обширные территории. Он был и сапером, и танкистом: Т-34, шлем, оружие. Где-то во мне что-то перемкнуло и захотелось стать военным.

Родители вообще ничего не знали о Суворовском, в школе никто ничего не знал. Просто сказал, были слезы мамы, просто истерика — куда ты пойдешь? Собрался и поехал. Из маленького городка Ватутино, школа № 6. 2700 абитуриентов, и у меня был самый высокий балл. То есть, школа давала не просто какие-то бумажки — она ​​давала знания. И это школа даже не районного города! Сейчас такого нет. Сейчас все эти репетиторы, переплаты, нервы и т.д. Ранее было легче пробиться в жизни.

В моем опыте — 8 лет преподавания, и сейчас читаю лекции в университетах, потому что мне интересно видеть глаза молодых людей. Задаю вопрос во Львове, в Донецке, в Луганске, где угодно: поднимите руки, кто верит, что после завершения обучения вы гарантированно получите рабочее место по специальности? Ноль или одна поднятая рука. У нас была уверенность, что работа будет и никаких проблем по жизни не будет, лишь бы учился. Молодежи было в этом плане легче.

— А сейчас даже у выпускников Военного лицея им. Богуна нет уверенности.

— Здесь есть и объективная проблема, потому что сейчас в Украине 16 или больше военных лицеев, но армия небольшой численности. Поэтому не все выпускники могут стать офицерами. Они идут в другие академии — СБУ или налоговую, пограничную или просто в гражданскую жизнь.

Тем не менее, тот стандарт суворовских училищ, созданных, прежде всего, для сирот в 1943 году — они были в столицах союзных республик, в крупных городах, где действительно давали высокий стандарт образования и готовили офицеров. Например, уровень английского языка, который я освоил в Суворовском училище, был достаточным, чтобы проскочить 2,5 года вуза. Учительница сразу поняла, что не надо тратить на нас время. Мы сдали заранее, а потом просто слушали песни на английском языке, книги — просто развивались. Практически все учителя в Суворовском училище были заслуженными учителями или Украины, или СССР. То есть это была Школа.

— Но Суворовское училище — это не только знания, но и строгая дисциплина.

— Были проблемы. Был момент, когда я даже собирался пойти куда-то после первой четверти. Не выдерживал — не дисциплины, работы, а того, что такие же ребята ходят где-то по улицам, а ты только в субботу и воскресенье.

— Каким Вы вообще были «суворовцем»?

— Поскольку это был мужской коллектив, надо было себя «показать на районе», не быть слабым. Проблем не было, я был развитым парнем, имел несколько спортивных разрядов, в том числе по стрельбе, по атлетике. Проблема была — ограничение, когда ты выходил в увольнение в город только на выходные. Поэтому был момент, когда хотел уже уйти, думал — ну его в баню!, В гражданской жизни все свободно. Потом приехал папа, поговорили с ним — уговорил. И это не было ошибкой. По жизни я благодарен этой школе. 

В тему: После приватизации «Киевэнерго» Ахметов будет диктовать условия жизни более 70% киевлян — Гриценко

— Вы, очевидно, посещаете это учебное заведение и наблюдаете, как там идет обучение. Что изменилось с тех пор? Посоветовали бы Вы сейчас родителям отдавать своих ребят в лицей?

— Во-первых, я сам отец, у меня четверо детей, поэтому не советую родителям куда-то «отдавать». Должно быть желание ребенка. Если такого желания нет, все попытки отдать заканчиваются провалом. Наступает момент, когда ребенок делает другой выбор, и правильно делает, это его жизнь, а не жизнь родителей.

Второе: что изменилось? Я не хотел бы, чтобы это воспринималось как эдакое брюзжание человека, которому уже 55 лет, но стандарты образования объективно упали. Плюс добавилась протекционистская составляющая: для того, чтобы попасть в такое учебное заведение, включаются административные и другие механизмы, кто-то кому-то звонит и т.п. Когда я туда поступал, такого не было.

Но если кто-то из ребят мотивирован, хочет стать военным, родители должны открыть ему такую ​​возможность. Потому что это жизнь ребенка.

Мы в семье считаем, что есть два приоритета: здоровье и образование. Все остальное можно продать, купить, накопить, а эти две составляющие — то, что мы как родители должны обеспечить.

— Ваши старшие дети уже закончили вузы. Вы тоже их не отдавали, слушали, что они хотят, или все-таки советовали?

— Они со мной советовались, но я не навязывал. Когда старший сын Алексей сказал, что я пойдет по линии информационных технологий, выбрал КПИ, прикладную математику — вперед. Кстати, он прошел подготовительный курс еще в последнем классе и поступил еще в апреле. Старшая дочь Светлана пошла в Нархоз, сейчас это Национальный экономический университет. Так же сама поступила, набрала очень высокий балл на вступительных экзаменах. Она закончила школу с медалью, без всякой протекции.

— Какая-то у Вас идеальная картина.

— Не было никакой идеальной картины. Если честно, были моменты, когда одно время трясло. Например, Алексей был уже на втором курсе. Ничего мне не сказал, видимо, побоялся, было немножко стыдно. Но пришел его товарищ и говорит: Анатолий Степанович, Вам нужно вмешаться, потому что Алексей может вылететь из университета. Он получил «двойку», потом не пересдал, потом изменились приоритеты — девушки, что-то другое... Был серьезный разговор с сыном, он все-таки пошел, пересдал и закончил. Сейчас работает в сфере IT и довольно успешно. 

В тему: При новой власти Бойко и Азаров будут привлечены к уголовной ответственности — Гриценко

— Вы говорите — были моменты, когда трясло. Когда Вас трясет, когда дети доводят — каким образом объясняете, что они что-то неправильно сделали? Может, прут все же брали в руки?

— Нет, этого нет. Что касается меня, то родители применяли, редко, но было, когда заработал. А к детям — нет. Стараюсь убеждать. Был бы неискренним, если бы сказал, что всегда удается. Сейчас Глебу 14,5 лет — это такой переходный этап, когда все ставится под сомнение, даже совершенно очевидное.

Не могу сказать, что все удается. Потому что у меня и у жены напряженная, нервная рабочая жизнь. Не всегда хватает выдержки, но стараемся, чтобы он чувствовал себя самостоятельным. И пробуем убеждать.

Сейчас много соблазнов. Я говорил о книгах — у детей уже этого меньше, потому что есть iPad, компьютер, все эти игры. Что тут скажешь? Собственный пример не всегда срабатывает. Но тот же собственный пример и воспитывает. Вот в пятницу жена сдает номер, она главный редактор «Зеркала недели».

Дети знают, что она придет с работы полумертвая, потому что отдаст себя всю, чтобы все сделать вовремя, чтобы был стандарт публикаций, помочь авторам. Дети видят, что работа — это для человека главное. Так же видят меня. Если не успеваю какие-то интервью или другие вещи — бывает, сижу до двух ночи. Но утром — и это привычка, к которой я приучил Глеба — после душа ведро ледяной воды на себя вылил, окончательно проснулся и живчиком побежал на работу. Приучаем таким образом.

— Какая-то система наказаний существует в Вашей семье? Например, если что не сделал — iPad забрали.

— Вы угадали. Ко всем компьютерным игрушкам не подходишь три дня. Надулся, затем ждет, когда эти три дня завершатся. Надеюсь, какие-то выводы делает.

— Вы строгий отец; возможно, Юлия Мостовая более строгая?

— Я строгий. Иногда бываю очень строгим, потом шкребет. Я очень благодарен детям, что они утром просыпаются — и тебе все простили. И снова тебе улыбаются. Если перегнуть палку в общении, потом быстро не засшешь, потому что трудно. Юля — мягкая, больше контакта с ними имеет. Причем, со старшими также, хотя они от первого брака. Но секретами своими Алексей и Светлана больше делятся с Юлей, чем со мной.

— Поделитесь секретом, как удалось наладить контакт после развода? Потому что для детей это всегда огромная трагедия.

— Слава Богу, что так получилось, и здесь надо отдать должное первой жене Людмиле, которая не ставила никаких барьеров для общения детей со мной. И особенно Юле, которая нашла верный, искренний, верный тон отношений с детьми. Поэтому они очень часто приезжают к нам, ночуют, мы играем вместе в преферанс, отдыхаем. Причем без каких-либо психологических натяжек. Мы хотим видеть друг друга. 

В тему: «Общество должно остановить бульдозер этой власти...»

— Когда Вы решили расстаться, когда настал момент и Вы поняли, что Вам с этим человеком больше не по пути?

— Это не был импульс. Мы поняли, что больше не можем вместе. Возможно, характеры оба сильные, и не могли ужиться. Я полюбил Юлю, и я человек, который не может изменять. Поэтому сразу сказал и ушел. Это не было с какими-то конфликтами. Я оставил все, что было нами заработано — квартиру, машину, гараж, и до сих пор поддерживаю, детям даю совет, поддерживаю где могу финансово.

— Холостяковали долго?

— Нет, где-то полгода.

— Когда Вы познакомились с Юлией Мостовой, то когда поняли, что это человек, который должен быть с Вами?

— Познакомились и поняли — это разные истории. Познакомились в 1997 году, когда Юля готовилась взять интервью у тогда еще министра обороны Александра Кузьмука. Александр Разумков, с которым Юля жила (и который, к сожалению, умер в 1999 году), посоветовал поговорить с полковником Гриценко, который работал рядом — какие вопросы лучше задать по армии. Тогда у нас был первый разговор, без каких-либо намеков на дальнейшую жизнь. Я просто увидел красивую, умную женщину и все. А потом прошел путь, когда Юля осталась одна, с Глебом. Александр умер в возрасте 40 лет от рака.

Потом я возглавил Центр Разумкова, и были такие бурные, непростые события: «Украина без Кучмы», убийство Гонгадзе. Надо было идти если не на баррикады, то на разрыв, говорить правду. Она не боялась, я не боялся. Мы сначала подружились, а потом полюбили друг друга. И это захватило меня полностью, потому что Юля для меня все, это Вселенная.

И я вижу, как Глеб, которому 14,5 лет, сейчас проходит через первые ощущения такого внимания к девушке, любовь, как он все это переживает, и радуется, и грустит — я так же себя чувствовал. Я даже сейчас могу выйти на Крещатик и закричать: Юлька, я тебя люблю!

В тему: Реформа украинской армии похожа на капитуляцию перед Россией

— Сколько слушателей Вам сейчас завидуют...

— Надеюсь, что по-белому. Потому что на самом деле это важно. Это держит. Хочется жить, что-то делать. Это же не секрет: все, что мужчины делают, они делают для женщины. Поэтому любовь — дополнительная мотивация. Трудно было бы жить, когда нет ощущения любви. Я хотел бы, чтобы каждый человек — и Бог помог ему в том — нашел свою половинку, рано или поздно. Тогда по жизни идти и радостнее, и легче. Тогда все получается. И тогда ничего не страшно.

— Но любовь — это очень большой труд!

— Я не верю во все эти теории. Или оно есть, или его нет. Если любовь есть — все складывается. Тогда не меряются, кто главнее. Каждый делает свое, что ему лучше. И делает так, чтобы второй половинке было веселее, радостнее.

— А кто у Вас главнее в семье? За кем окончательное решение?

— Это зависит от вопросов. Если речь идет — что купить одеться, я в ту область даже не вмешиваюсь, потому что Юля имеет чувство цвета и стиля. Если связано с ремонтом, машиной — она ​​мне отдает полностью. Где мы пересекаемся, время на повышенных тонах можем поговорить, — это воспитание детей. Я могу быть немного жестким, а она считает, что надо мягче — здесь создаются точки соприкосновения, можем надуться. Но потом отогрелись и пошли дальше.

— Бывает такое, что неделями не разговариваете?

— Нет, такого нет, но если сравнивать короткий период, когда мы дуемся, то у меня он больше. Я просто тяжелее отхожу. Как скорпион по гороскопу, продумываю все — где мог ошибиться, что мог сделать? В себе копаюсь дольше, чем Юля. Она рак, скорее идет вперед.

— У Вас есть какие-то семейные традиции, связанные с датой знакомства или с датой бракосочетания?

— Есть. Когда накапливается усталость, что-то не получается, тормозится, или какие-то переживания, тяжелые события — мы бежим на базу отдыха Глебовка на Киевском море. Там ничего такого супер нет, просто деревянные домики. Мы там впервые провели откровенные разговоры, там праздновали свадьбу (очень скромную, только с близкими родственниками). Там мы находим себе отдушину. Если хочется побыть вдвоем, почувствовать медовый уикенд — туда бежим.

Еще у нас есть традиция или привычка — пытаемся убежать на день рождения. И когда я был министром, потом депутатом — не люблю этих официозов, когда приносят адреса, подарки по должности. Лучше уйти куда-то на два-три дня. Так же Юля: у нее день рождения 20 июля, и мы по обыкновению отмечаем где-то в другом месте.

— Ваша жена — главный редактор, также все время в политике. Когда приходите домой — о политике говорите, или это табу дома?

— Мы обмениваемся тем, что было в течение дня. Конечно, и я, и она наблюдаем за одними и теми же событиями...

Для многих это не понятно, до сих пор вам кто-то скажет, что Гриценко руководит «Зеркалом недели», а когда я был министром — говорили и писали, что Мостовая руководит Министерством обороны. Совершенно неправда. Мы полюбили друг друга, уже будучи каждый личностью, и уважаем работу друг друга. Посоветоваться, когда считаем нужным — да. Но вмешиваться — нет. 

В тему: Гриценко: Янукович-forever — беда для страны

Если посмотрите архив «Зеркала недели», я чаще писал тогда, когда не было никаких супружеских отношений. Сейчас — наоборот. И я, и Юля поставили внутренний барьер самоцензуры, чтобы никто не обвинял, что «Зеркало недели» пиарит Гриценко. Вы найдете меня на страницах других изданий гораздо чаще. Максимум — раз в год. От этого я теряю, наверное, как бывший автор «Зеркала недели». Хотел бы надеяться, что и читатели «Зеркала недели» хотели бы читать Гриценко. Но такие барьеры мы сами себе поставили.

— Жена разделяет Ваши политические взгляды?

— Она следила за политикой, еще когда я был майором. Знала всех, кто сейчас поднялся, и тех, кто уже начал опускаться, еще с первых их шагов. Юля видела весь цинизм и очень не хотела, чтобы я туда вообще шел министром, депутатом. Она считает, что там гибкая спина уходит далеко выше, чем прямая.

Беседовала Ярина Лазько, Радио «Эра», опубликовано на сайте Grytsenko.com.ua 

Перевод: «Аргумент»

 В тему:

• Нардеп Анатолий Гриценко заработал за 2012 год 266 тыс грн. — декларация
• Украинской армиии нужны спецназ и хакеры — Анатолий Гриценко
• Бандитизм официально пришел во власть — Гриценко
• Гриценко: голосуя, думайте о своих детях, хотите ли вы, чтобы они жили в бандитской стране
• А.Гриценко: на волне импульсивных революций на верх может подняться далеко не лучшее