Байкал: уехать нельзя остаться

Версия для печати

Приехавшие на Байкал в первые два дня ходят ошеломленные, переполненные через край эмоциями от увиденного. Еще бы — словно попадаешь в иное измерение. Человеческий взор преодолевает расстояния до 60 километров — такова прозрачность здешнего воздуха. А до дна озера, кажется, можно дотянуться рукой — и это при глубине до двадцати метров!

С упоением слушаешь рассказ о многочисленных скалистых мысах, не «пускающих» к себе непрошеного гостя, о мистических кругах на поверхности льда зимою и земли — весною (ты сам около них бродишь). Даже в инопланетных пришельцев, якобы, облюбовавших остров Ольхон, запросто веришь!

Вид на залив Малое море

Путь к озеру неблизкий. Можно лететь пять часов на самолете из Москвы в Иркутск или ехать трое с половиной суток на поезде. К сердцу Байкала — острову Ольхону от Иркутска еще 300 километров, последние 50 — зубодробительный грейдер. Паромная переправа через пролив Ольхонские ворота — основной способ попасть на остров, действует она с мая по декабрь. В остальное время — период ледостава, скованное льдом озеро и весенний ледоход. 

Паром, курсирующий между материком и островом Ольхон

Две трети пути — грунтовка, укатанная грейдером. Настоящая дорожная «терка», не каждая машина выдержит. Суровый (резко континентальный) климат легче переносится, когда в запасе у вас теплый свитер и непродуваемая куртка даже летом. В первых числах июня мы вылавливали в байкальской воде увесистые льдинки. А температура воздуха колебалась от 28 градусов тепла днем до 2 градусов ранним утром.

Байкал в буквальном смысле дышит. Спокойный и безветренный, за долю секунды становится грозным, небо заволакивают тучи, ветер с горных долин поднимает рябь на воде, гонит ее к берегу, и снова неизвестно откуда появляется солнце.

Вид с о.Ольхон на маломорские гольцы

Не верится, что перед глазами одно и то же место, «картинка» все время меняется. Но хорошо, если ты в это время на берегу. Пресловутые байкальские ветры — сарма, култук и баргузин налетают внезапно. Иногда волна достигает 4-6 метров. Опытные сибиряки вовремя чуют опасность, научились ускользать от коварных ветров.

Я никогда и нигде не наблюдала такую прозрачность воды и воздуха. Человеческий глаз здесь может видеть на расстояние до 20 километров, а дно озера, кажется, так близко, что можно дотянуться рукой, при глубине от четырех метров. Воздух настолько свежий, ароматный и сытный, что забываешь о... еде. Но при виде и запахе свежекопченого или слабосоленого омуля или хариуса понимаешь, что с аппетитом у тебя все в порядке. С этих пор ольхонский «загульдей» — самое желаемое рыбное блюдо.

Настроение приподнятости, внутреннего ликования, словно я попала на дружественную, и неведомую ранее планету, которая когда-то была моим домом, не проходит. Ощущение это только нарастает, и ты начинаешь искать повод, как задержаться здесь подольше. Время на Ольхоне замирает, и ты вместо запланированных трех дней проводишь все шесть, понимая, что и этого крайне мало, и в следующий раз ты приедешь не менее, чем на две недели.

А может быть — бросить все, оставить в прошлом и обрести то, чего нигде до Байкала не встречал: звонкую тишину, бескрайние просторы, неземные пейзажи, безлюдье, пылающие закаты. Именно так поступила семья иркутян — преподавателей Иркутского университета, с которыми мы здесь познакомились.12 лет тому назад приехали сюда, да так и остались. И, похоже, ничуть не жалеют об этом.

Байкальский закат

Южная оконечность Ольхона

Никогда ранее я не видела такого нежно-розового кустарника. И, как маленькая девочка, ползала на коленках,прижимала к себе кусты, принюхиваясь к его цветкам. Заросли багульника здесь повсюду.

Цветет багульник

Вид на Малое море с южной оконечности острова

Порт поселка Хужир. Рыболовецкие в прошлом сейнеры переделываются под извоз туристов, которых год от года в Сибири все больше

Люди на Байкале тоже особенные. Немногословные, они привыкли, что заезжие в первые пару дней ходят ошеломленные, переполненные через край эмоциями от увиденного. Не мешают человеку, дают время прийти в себя. Оживляются, когда путник начинает интересоваться всем, что связано с Байкалом.

Здесь приходит черед многочисленным сказаниям, легендам. И всегда — яркие примеры из жизни. И тут узнаешь, почему Байкал считается культовым местом у сибирских шаманов. С упоением слушаешь рассказ о многочисленных скалистых мысах, не «пускающих» к себе непрошеного гостя, о мистических кругах на поверхности льда зимою и земли весною, об обыденных для этого места миражах, о целебных источниках, излечивающих все болезни. Даже в инопланетных пришельцев, якобы, облюбовавших Ольхон, запросто веришь. 

Экскурсии пешком и на «русских вездеходах» — уазиках-«буханках» по острову, на переоборудованных рыболовецких сейнерах — по Морю (иначе местные Байкал не называют), рыбалка, горные велосипеды — в прокат, а еще куча целебных трав, байкальских сувениров — все можно без труда купить на одной центральной улице «столицы» Ольхона — поселке Хужир. Она все еще именем Ленина названа:

Центральная улица поселка Хужир на острове Ольхон

Бок о бок живут здесь православные русские и буряты с верой в шаманских богов (Ольхон — священное место для шаманов), недолюбливают друг друга, обоюдные претензии — вещь обыденная. Но ладить между собой все равно приходится: во многом жизненные интересы обоих народов переплелись давно. 

Торгуют здесь только за российские рубли, на другую валюту смотрят неохотно. А отделения банка нет (еще лет пять-семь назад не было и электричества!), поменять здесь доллары или евро крайне сложно. Поэтому позаботиться о денежке нужно загодя, еще в Иркутске.

Местные говорят, что туристов год от года становится больше. Для них съемное жилье — от фанерных домиков с удобствами на улице и общей же фанерной кухней до частных отельчиков «две звезды». Турбазы недешевы, хотя преимущественно и без особых удобств. С мобильной связью и интернетом проблем нет.

При желании забраться в самые удаленные уголки острова (нетронутая, к счастью, природа дивной красоты), вы легко на месте возьмете в аренду необходимое турснаряжение, купите консервы и договоритесь о заброске — «буханкой» по суше, лодкой или сейнером — по Морю.

И многие отправляются в совсем глухие заповедные места тишину послушать.

Да разве только тишину? Уехать, нельзя остаться. Запятая в этот раз поставлена. С Ольхоном расстаюсь трудно, сильно он меня «зацепил». И я сюда еще вернусь — как тысячи и тысячи других, увидевших Его впервые.

Александра Рахманова, «Аргумент»