«Украинский вопрос» накануне Второй мировой войны

Версия для печати

Планируя войну против Польши, немцы прилагали все усилия для того, чтобы она «была вызвана не со стороны Германии», а украинским восстанием в Галичине и на Волыни. Одновременно немцы угрожали «взять под свою опеку» западных украинцев, если Москва пойдет на соглашение с Британией.

1 сентября 1939 года принято считать началом Второй мировой войны. Документ, который сделал возможным нападение гитлеровской Германии на Польшу — принятый в последние дни августа пакт Молотова — Риббентропа. А одна из причин появления этого пакта — немецко-советские интриги по государственности украинских земель.

Украинский вопрос накануне Второй мировой войны был еще более запутанным, чем в 1914 году. Его решение влияло на судьбу не менее четырех государств, в состав которых входили украинские этнические земли в межвоенный период.

С приходом в 1933 году к власти в Германии национал-социалистической партии, лидеры которой открыто декларировали необходимость геополитических изменений в Европе, «украинская проблема» приобрела новое звучание в устах европейских дипломатов, политиков и журналистов.

Стороной, которая сразу включила «украинский вопрос» в повестку дня, была Германия. Нацистская партия Германии, которая пришла к власти в стране 1933 года, видела Украину составляющей своего «жизненного пространства на Востоке».

Карикатура из британской Daily Mail (1 мая 1941 года). Сталин говорит Молотову, который сидит с книгой Гитлера: «Хватит читать этот кусок об Украине». Источник: cartoons.ac.uk

Основным способом достижения цели Германия выбрала дестабилизацию внутренней ситуации в странах, которые должны были быть подчинены ей в будущем.

Первоочередной целью стала Польша, которая оказывалась в ситуации «между молотом и наковальней» — поддержка Германией украинского движения грозила потерей Западной Украины, а идея сотрудничать с СССР была неприемлемой.

Немцы использовали этот момент: на встрече Гитлера с послом Польши в Берлине Высоцким польской делегации прозрачно намекнули, что Германия не будет возражать, если за участие в будущей войне против СССР Польша получит возможность расширить границы до Днепра и Черного моря или возглавит федерацию из квази-государств, образованных на окраинах бывшего Советского Союза.

Непосредственные переговоры о возможном участии Польши в будущей войне против большевистской России начались в Берлине в ноябре 1933 года. Посланник Варшавы Ю.Липский полностью согласился с мнениями, высказанными Гитлером, его поддержал министр иностранных дел Польши Ю.Бек — откровенный сторонник польско-немецкого сотрудничества.

Неудивительно, что Берлин с Варшавой нашли полное понимание, которое вылилось в подписание 26 января 1934 года польско-германского договора о ненападении, фактически направленного против СССР.

«Украинский вопрос» потерял на время актуальность, поскольку Германия после сделки сконцентрировалась на выстраивании отношений со странами Западной Европы, а Польша избегала резких шагов из-за собственной геополитической уязвимости.

Опять «украинская проблема» попала в «повестку дня» немецкой политики во время «Чехословацкого кризиса», когда украинское Закарпатье [входило в состав межвоенной Чехословакии — ИП], воспользовавшись фактическим развалом ЧСР, объявило — при негласной поддержке Германии — о желании автономии.

С другой стороны, появление потенциального зародыша украинской государственности пугала Венгрию, СССР, Польшу и Румынию, которые заявили протест.

На фоне автономизации Закарпатья начинается сближение Венгрии и Польши. Последняя полностью поддержала планы М. Хорти присоединить Закарпатье к Венгрии, а также все настойчивее требовала ликвидировать украинскую автономию в ЧСР.

Во время переговоров с немецкой делегацией министр иностранных дел Польши откровенно признался: в Варшаве боятся, чтобы Германия не использовала «украинскую карту» по образцу «Судетской проблемы» и не расколола Польшу.

В ответ Й.Риббентроп намекнул польском посланцу, что положительное для Польши решения карпато-украинского вопроса возможно только в случае, если Варшава будет покладистой в передаче Германии Данцига [ныне Гданьск — ИП], строительстве автострады и железной дороги через «польский коридор» [между «материнской» Германией и ее анклавом Восточная Пруссия — ИП], а также присоединится к Антикоминтерновскому пакту.

Польское правительство не согласился на такие требования, и вопрос Закарпатья на некоторое время остался без окончательного решения.

Демонстрируя могущество в вопросах установления границ и судеб народов, нацисты 2 ноября 1938 года на заседании так называемого Венского арбитража частично удовлетворили претензии Будапешта, передав Венгрии южные регионы Закарпатья с крупнейшими городами Ужгородом, Мукачево, Берегово и стратегической железной дорогой.

Однако события получили новое неожиданное развитие: в конце декабря 1938 года советник германского посольства в Варшаве заявил, что Германия не намерена превращать Карпатскую Украину в зародыш будущей украинской государственности, а уже 5 января 1939-гого Гитлер, принимая в своей резиденции Берхтесгаден министра иностранных дел Польши Ю.Бека, заявил, что Германия потеряла интерес к украинскому вопросу.

На следующий день немецкий коллега Бека четко заявил — Германия считает «украинскую проблему» внутренним делом Польши. Риббентроп провокационно спросил, не отказалась ли Варшава от амбициозных планов покойного маршала Пилсудского подчинить себе Украину, на что получил ответ: «Польские войска были в самом Киеве и эти стремления все еще ​​живы и сегодня».

26 января 1939 года Ю.Бек получил заверения от немецких чиновников, что Германия готова отдать Польше территорию Украины до Днепра и Черного моря.

Впрочем, поляки в стремлении избавиться от «украинской опасности» не учли того, что сами были одной из целей нацистов. 8 марта, выступая в узком кругу представителей военного командования и партийного руководства, Гитлер подчеркнул, что до 15 марта должна быть ликвидирована Чехословакия, после чего наступит очередь Польши.

Война против Польши означало войну против Франции и Англии, а это влекло за собой острую необходимость добиться поддержки СССР. «Украинский вопрос» проступил уже на этапе настройки диалога.

Во время выступления в Рейхстаге 30 января 1939 года Гитлер подчеркнул возвращении Германии ее бывших африканских колоний и необходимости создать в Африке немецкое «жизненное пространство».

Продемонстрировав Кремлю изменение приоритетов и намекнув на возможность взаимопонимания, лидер нацистов ожидал от лидера большевиков ответа, в котором следовало четко очертить проблем , стоявшую преградой для германо-советского сближения и устранения которой могло бы восстановить доверие между двумя государствами.

10 марта 1939 года в докладе на ХVIII съезде ВКП(б) Сталин четко указал на самый главный раздражитель в германо-советских отношениях:

«Характерным является тот шум, который подняла англо-французская и североамериканская пресса по поводу Советской Украины. Деятели этой прессы до хрипоты кричат ​​о том, что немцы идут на Советскую Украину, что они уже сейчас имеют в руках так называемую Карпатскую Украину, насчитывающую около 700 тысяч населения, что немцы самое позднее весной этого года присоединят Советскую Украину, которая имеет более 30 миллионов населения, к так называемой Карпатской Украине.

Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью вызвать ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований. (... ) Конечно, вполне возможно, что в Германии есть сумасшедшие, мечтающие присоединить слона, то есть Советскую Украину, к кузьке, т.е. к так называемой Карпатской Украине.

И если действительно там такие безумцы, то можно не сомневаться, что в нашей стране найдется необходимое количество смирительных рубашек для таких сумасшедших. Но если отбросить прочь сумасшедших и обратиться к нормальным людям, разве неясно, что смешно и глупо говорить серьезно о присоединении Советской Украины к так называемой Карпатской Украине?».

Сталин также отметил, что именно во Франции, Великобритании и США ожидают «похода Гитлера» на Советскую Украину и рассматривают войну Германии против СССР как плату за согласие Запада присоединить к Рейху Судеты и уничтожить Чехословакию.

Немецкий канцлер сразу же оценил ситуацию. Проблема Карпатской Украины была основным препятствием на пути к советско-германскому пониманию.

Решение о будущей судьбе маленького украинского государства было принято незамедлительно. 10 марта выступил Сталин, а 14 марта венгерские войска с благословения Гитлера атаковали украинское Закарпатье.

15 марта Сейм Карпатской Украины принял декларацию о независимости и обратился к немецкому консулу Гофману с предложением, чтобы Германия взяла под свой ​​патронат Закарпатье, как ранее Словакию. Ответ из Берлина, из самой канцелярии Гитлера, поступил мгновенно — регион без сопротивления должен перейти в Венгрию.

Президент Карпатской Украины Августин Волошин отверг германский ультиматум. Героическое сопротивление украинской Карпатской Республики было потоплено в крови венгерскими гонведами, «украинская проблема» в очередной раз была принесена в жертву геополитическим интересам могущественных европейских игроков.

Солдаты армии Карпатской Украины

Расправившись с остатками Чехословакии, германский фюрер уже 3 апреля отдал приказ о подготовке нападения на Польшу, а 11 апреля подписал план войны с Польшей (план «Вайс»). Поэтому украинский вопрос снова стал актуальным для немецких политических комбинаций.

Казалось бы, что Германия уже нашла понимание с Советским Союзом, однако между будущими партнерами оставалась определенное недоверие, что подогревалось действиями обеих сторон.

Причиной стала активизация английской и французской дипломатии, которые обеспокоились планами Германии по разгрому Польши. 12 августа 1939 года в Москву прибыли военные миссии Великобритании и Франции, однако с чрезвычайно ограниченными полномочиями.

Переговоры между Москвой и западными демократиями откровенно настораживали Берлин. В качестве контрмеры немцы решили очередной раз разыграть «украинскую карту».

Планируя войну против Польши, немецкие дипломаты и эксперты из спецслужб прилагали все возможные усилия для того, чтобы «конфликт с Польшей был вызван не со стороны Германии», а украинским восстанием в Галичине и на Волыни. Одновременно немцы своими действиями намекали Кремлю о возможности «взять под свою опеку» западных украинцев, если Москва не пойдет на соглашение с Британией и Францией.

С целью активизировать украинское антипольское движение в Западной Украине представители немецкой военной разведки (абвера) наладили контакты с лидером ОУН Андреем Мельником и сумели убедить в необходимости координировать усилия националистов с Германией, несмотря на сдачу немцами Карпатской Украины.

Сотрудники Абвера отмечали: «сдача» Венгрии Закарпатья была только тактической уступкой, необходимой для будущего возрождения украинской государственности на большинстве территорий Украины.

Демонстрируя «добрую волю» к украинцам, представители абвера освободили из венгерского плена 400 карпатских сечевиков. Они, по договоренности с руководством ОУН, были перевезены в учебные лагеря Абвера в Кирхендорфе и Гакенштейне (Верхняя Австрия).

Через три дня после начала переговоров между советской и англо-французской делегацией в Москве руководство абвера получило разрешение на создание из бывших карпатских сечевиков украинского диверсионного отряда под кодовым названием «Bergbauernhilfe» («Помощь горцев»). Подготовкой отряда занимался Абвер-2 ​​(второй отдел Абвера — «Диверсии и психологическая война»).

Украинский Легион из 200 (по некоторым данным из 600) человек возглавил полковник Роман Сушко, его формирование стало важным фактором давления на Кремль для немецкой дипломатии.

Солдаты «легиона Сушко» в Коросно [ныне Польша], 1939 год. Фото: uk.wikipedia.org

Пытаясь использовать украинцев, нацисты одновременно следили, чтобы их инициативы не вышли из-под контроля. Об этом свидетельствует отказ немцев сформировать из украинских эмигрантов отдельный корпус для войны с Польшей.

Украинские эмиграционные организации и военные общества готовы были предоставить в распоряжение вермахта 12 000 солдат и 1300 офицеров, которые добровольно желали воевать против Польши за освобождение западноукраинских земель.

Из-за опасений, что чрезмерный энтузиазм украинских эмиграционных кругов действительно приведет к формированию полноценной украинской армии и нового провозглашения украинской государственности на руинах Польши, Берлином были отброшены все украинские инициативы.

Отряд Сушко должен был лишь выполнить свою ограниченную миссию — заброшенный в Галичину легион должен был спровоцировать украинское восстание, «на помощь» которому пришли бы войска «Великой Германии».

Параллельно с разыгрыванием «украинской карты» немецкие дипломаты лихорадочно искали пути к взаимопониманию с советским диктатором.

26 июля 1939 года сотрудники немецкого МИД впервые намекнули советскому представителю в Берлине Г.Астахову о необходимости восстановить взаимовыгодные отношения, преградой которым не станет ни проблема Прибалтики, ни «украинский вопрос».

2 августа глава МИД Третьего Рейха Й.Риббентроп лично общался с советским представителем и заверил, что Германия «благосклонно относится к Москве», предложив одновременно Кремлю определиться, пойдет ли он с Францией и Британией или с Германией.

В случае приверженности Германии Риббентроп обещал, что все проблемы между Балтийским и Черным морем будут решаться Берлином совместно с Москвой. Относительно Польши — намекнул на возможность совместного решения судьбы этой страны и предложил советскому представителю подумать над возможностью того, чтобы СССР получил в подчинение восточную часть польского государства, т.е. территории Западной Украины и Западной Белоруссии.

12 августа (в тот же день, когда в Москву прибыла англо-французская миссия) новый советский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов сообщил через Астахова, что советское правительство готово вести переговоры с Берлином.

А 15 августа 1939 года (в тот же день , когда был сформирован украинский диверсионный легион Романа Сушко) Риббентроп передал через германского посла в Москве Шуленбурга свое личное обращение к Молотову. Настоящим автором послания был Гитлер.

Молотов с интересом изучил документ и на следующий день между представителями немецкого и советского иностранных ведомств начались интенсивные переговоры.

Первым результатом стало подписание 19 августа чрезвычайно широкого экономического договора. В тот же день Молотов передал в Берлин проект пакта о ненападении между двумя странами. Соглашение о ненападении гарантировало Гитлеру спокойствие на восточных рубежах Германии и позволяло, «не оглядываясь», воевать с Польшей, Францией и Британией.

В Берлине с восторгом встретили проект договора, но нацистов не устраивали высказанные Молотовым даты возможного подписания соглашения — 26-27 августа 1939 года. Время шло, дипломатический конфликт между Польшей и Германией обострялся, и Гитлер боялся, что политический договор с Кремлем может быть не подписан до начала боевых действий.

20 августа, поставив на кон свой ​​собственный авторитет, немецкий канцлер обратился к Сталину с личным посланием:

«Я принимаю проект пакта о ненападении, его передал нам ваш министр иностранных дел господин Молотов, но считаю крайне необходимым выяснить вопросы, связанные с ним, как можно скорее [...]

Суть дополнительного протокола, желаемого советским правительством, может, я убежден, быть выяснена в кратчайшие сроки, если ответственный немецкий государственный деятель сможет лично прибыть в Москву для переговоров [...]

По моему мнению, учитывая намерения обеих наших государств вступить в новые отношения между собой, желательно не терять времени. Поэтому я предлагаю, чтобы Вы приняли моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, или самое позднее в среду, 23 августа».

На следующий день пришел ответ от Сталина:

«Канцлеру Германского государства господину Гитлеру. Спасибо за письмо. Я надеюсь, что германо-советский пакт о ненападении станет решающим поворотом к лучшему в политических отношениях между нашими странами. Народам наших стран нужны мирные отношения. [...]

Советское правительство уполномочило меня сообщить Вам, что оно соглашается на приезд господина фон Риббентропа в Москву 23 августа.

Сталин».

21 августа советская дипломатия должна была решить еще одну важную задачу — прервать переговоры с англо-французской миссией. Именно в этот день на переговорах были достигнуты значительные успехи, англичане и французы пошли на серьезные уступки в вопросе пропуска советских войск по территориям соседних государств.

Однако в полдень в комнату переговоров вошел адъютант Ворошилова Р.Хмельницький и передал наркому обороны СССР записку от личного секретаря Сталина Поскребышева: «Клим! Коба велел сворачивать шарманку!»

Выполняя волю Сталина, Ворошилов без объяснения причины прервал переговоры, несмотря на активные протесты англичан и французов.

Гитлер с нетерпением ждал ответа из Москвы, поэтому, когда адъютант принес ему коротенькую телеграмму Сталина, немецкий канцлер воскликнул: «Я их имею! Я снова взял верх! Я имею в кармане весь мир!»

После подписания пакта о ненападении. Слева — Риббентроп, справа — Молотов

Уверенный в успехе миссии Риббентропа фюрер, выступая на совещании высшего военного руководства в Оберзальцберге, отметил:

«Обнародование пакта о ненападении произведет эффект разорвавшейся бомбы. Последствия — необъятные. Сталин тоже сказал, что такой курс пойдет на пользу обеим сторонам. Влияние на Польшу будет ужасным. [...] Теперь Польша в таком положении, в котором я хотел ее поставить. [...]

С осени 1938 года мною было принято решение идти вместе со Сталиным. По сути, во всем мире есть только три больших государственных деятеля: Сталин, я и Муссолини. Муссолини — слабый... Сталин и я — единственные, кто видит будущее. Таким образом, через несколько недель я протяну руку Сталину на совместной германо-российской границе и вместе с ним возьмусь за новый раздел мира».

Аналогично радость по поводу предстоящего подписания соглашения с Гитлером высказывал и советский диктатор. По воспоминаниям маршала Жукова, Сталин «был убежден, что он, опираясь на пакт, обведет Гитлера вокруг пальца». Ему вторил и Хрущев, который в воспоминаниях оставил такие слова Сталина: «Ну, для начала мы обманули Гитлера».

23 августа 1939 года в Москву прибыл Риббентроп. В состав немецкой делегации вошли Риббентроп Шуленбург, советник Гаусс и переводчик Хильгер. С советской стороны, к удивлению Риббентропа, кроме Молотова и переводчика Павлова, присутствовал Сталин.

Улыбающиеся хитрецы

Сталин лично начал беседу, которая протекала взвешенно и спокойно. Согласия по пакту о ненападении достигли быстро, положив в основу документа советский проект. Более активно обсуждались проблемы, вошедшие в текст тайного дополнительного протокола.

Однако и в этом случае проблемы решались быстро, поскольку немецкий проект секретного протокола, взятый за основу, давал СССР достаточно преимуществ, а на все дополнительные советские предложения Риббентроп охотно соглашался. Поэтому неудивительно, что гитлеровский министр иностранных дел в своих воспоминаниях отмечал, что «на переговорах царила приятная атмосфера».

В тему: Как Украина встречала освободителей в 1939-м и в 1941-м годах. Фото

Около полуночи разговор завершился подписанием пакта о ненападении, за которым в историографии закрепилось название «пакт Молотова — Риббентропа». Срок действия соглашения определялся в десятилетие с автоматическим продлением на пять лет в случае, если ни одна из сторон его раньше не денонсирует.

В самом факте подписания договора о ненападении не было ничего слишком неординарного или противоправного, если бы вместе с договором не был заключен тайный дополнительный протокол. Этот документ предусматривал разграничение сфер влияния сторон в Восточной и Центральной Европе, грубо нарушая суверенитет и территориальную целостность целого ряда независимых государств.

В тему: 1939 год: парад победы в Бресте. Коммунисты и нацисты вместе. ВИДЕО

Советская сфера влияния охватывала Эстонию, Латвию, Финляндию, Бессарабию и восточную часть польского государства (восточнее рек Нарва, Висла, Сян). На советской стороне, кроме украинских и белорусских этнических земель, оказались Люблинское и часть Варшавского воеводств, заселенных главным образом поляками.

После подписания соглашения оба диктатора остались удовлетворенными. Гитлер считал, что добился участия Кремля в войне против Польши и дружественного нейтралитета СССР во время войны Германии с Францией и Британией. Немецкий канцлер рассчитывал на быстрый разгром западных демократий и возвращение немецких дивизий на Восток для получения «жизненного пространства», а большевистский лидер желал затяжной войны на Западе с последующей советизацией Европы.

Газета «Правда» за 25 декабря 1939 года. Сталин на крови украинцев и поляков благодарит Гитлера за поздравления с днем ​​рождения

Как показало развитие событий, оба просчитались в своих планах. Впрочем, это не спасло жителей западноукраинских территорий от встречи с советским тоталитарным режимом.

Учитывая заключение соглашения со Сталиным, нацисты снова «спрятали в рукава» украинскую карту. Легион Сушко, передислоцированный в Словакию в ожидании вторжения в Польшу, 25 августа 1939 года было запрещено использовать во время боевых действий.

До начала войны 1 сентября немцы больше не вспоминали об «украинской проблеме» — у Берлина был новый, гораздо более выгодный союзник, с которым рассчитались западно-украинскими землями.

—

Иван Патриляк, доктор исторических наук, научный сотрудник Центра исследований освободительного движения; опубликовано в издании Історична правда

Перевод: «Аргумент»

В тему:

• Гитлер, Сталин и Украина: безжалостные стратегии
• Выбитый тиранами народ
• Миф Великой Отечественной
• 29,7 миллионов погибших и пропавших без вести на фронте — цена Победы подсчитана учеными
• Преступление без наказания. Часть 4: почему Германия наказала своих злодеев, а мы — нет?!