«Hiч яка мiсячна»: загадки и тайны «народного» романса. Часть 2

Версия для печати

Итак, текст будущего «народного романса» стал достоянием общественности не ранее 1883 года…

Другими словами, говорить о существовании сколько-нибудь распространённого варианта песни «Ніч яка місячна» до 1883 года — вообще не приходится. Но вот мелодия?

(Начало читайте здесь)

6. Что, где, когда

Быть может, была какая-то старинная народная песня (условно назовём её «прототип»), на мелодию которой вскоре и очень удачно легли стихи Михаила Старицкого?..

Тут надо сделать небольшое отступление и снова поговорить об этих во всех отношениях дополнявших друг друга людях — Старицком и Лысенко. Последнего иногда называют «гетманом украинской музыки» и говорят о нём как о человеке, который вывел украинскую музыкальную культуру на качественно иной, чем до него, уровень. И дело не только в том, что он стал основоположником украинской классической музыки: неоценима его роль и в собирании и обработке народных песен. В течение десятилетий Николай Лысенко (и часто вместе со своим другом и братом Михаилом Старицким) скрупулёзно и дотошно занимался тем, что «окультуривал» украинский песенный фольклор. Вплоть до 1903 года регулярно выходили в свет его сборники, состоявшие из народных песен — многих сотен украинских народных песен.

В качестве иллюстрации сказанному сошлюсь на перечень песен, включённых Николаем Лысенко в его сборники и любовно отсортированных им по жанрам: вечерние, комические, любовные, исторические, уличные, шуточные, женская доля и так далее. Так вот, у меня есть список из более чем полутысячи названий (и я совершенно уверен, что перечень этот является неполным):

Ой зійшла зоря вечоровая
Оженивсь козак
Ой пила, пила та Лемериха
Ой пила, пила та Лемериха (2-й варіант)
Ох, і ти, гетьмане
Ой пущу я кониченька в саду
Ой ще не світ, ой ще не світ, ой ще не світає
Ой у полі та й у Баришполі
Та не жур мене, моя мати
Ох і горе, горе, нещаслива доле
Ой у лузі та і при березі
Максим козак Залізняк

— это только лишь самое начало списка. Так вот: среди всех этих песен прототипа песни «Ніч яка місячна» — нет. Или кто-то скажет, что это не так? Вот читаешь то тут, то там: «Написана-де на мотив старинной народной песни…» — где она, эта песня? Кто её слышал? Как она называется? И самое главное: куда она потом исчезла?..

Давайте всё же определимся с тем, что же, собственно говоря, мы ищем. «Прототипа» — то есть известной и более старой песни с другими словами, но практически с той же самоймелодией, — такого прототипа у «Ночи», по-видимому, просто не было. Далее, мы не будем сейчас говорить о тех песнях, в мелодии которых есть что такое общее с хорошо нам известной мелодией «Ночи» — таких песен можно указать очень и очень много: и размер совпадает, и тональность та же, да и в нотном рисунке есть сходство. Да вот взять хотя бы украинскую народную песню «Мiсяць на небi» — кстати говоря, песню не менее прекрасную, чем «Нiч», так что «вторая поющая» эскадрилья вполне могла бы в фильме исполнить не «Нiч яка мiсячна», а столь же элегантную «Мiсяць на небi»… Определённое сходство между ними можно ведь, при желании, отыскать. Песня и вправду чудесная; пользуясь случаем, давайте её тоже послушаем (поёт Таисия Повалий):

Автор слов этой песни неизвестен, но она недаром включена в упомянутый выше сборник «Пісні літературного походження», ибо её сбалансированность, изящество и вкус с головой выдают её литературное происхождение:

Місяць на небі, зіроньки сяють,
Тихо по морю човен пливе.
В човні дівчина пісню співає,
А козак чує — серденько мре…

Так вот: мы ищем не это. Мы ищем именно «Нiч яка мiсячна» — песню с теми же самымисловами и с той же самой мелодией. А что это означает — «с теми же самыми» и «с той же самой»? Это вовсе не означает, что её слова и её мелодия должны абсолютно точно совпадать с тем, что мы знаем, например, по кинофильму «В бой идут одни «старики». Вовсе нет. Народная песня рождается среди людей, она живёт и, так сказать, растёт в них, в людях, — с их вполне конкретными радостями и горестями, потому что сами-то люди рождаются, живут и умирают в своём вполне конкретном времени.

Относительно текста это означает, что вполне возможны его модификации — они зависят и от времени, и даже от места. Текст вполне может быть чуточку другим, но! Но всё равно он обязательно будет узнаваем! «Ніч яка, Господи! Місячна, зоряна» или «Hiч яка мiсячна, зоряна, ясная» — мы всё равно знаем, что это, в данном случае, одно и то же.

Абсолютно то же самое справедливо и по отношению к мелодии. Та «Нiч», которая нам известна по фильму Леонида Быкова, — это не более чем конкретная (и не очень давняя, кстати) авторская обработка, относящаяся ко вполне определённому времени. Если сейчас это стало чем-то вроде канона, то вовсе не обязательно, что так было всегда. Мы вполне можем встретиться и с чуточку другим размером, и с не совсем той тональностью, и с какими-то непривычными для нас вариациями в исполнении. Главное, что при всём при этом мы всё равно узнаем эту мелодию, в какие бы тональности она не рядилась.

Короче говоря, и текст, и мелодия — одновременно должны быть узнаваемы. Именно поэтому мы не можем, например, говорить, что серенада Левко — это «Hiч яка мiсячна» образца 1883 года: никакой эволюцией из мелодии серенады Левко мелодию романса «Hiч яка мiсячна» не получишь. А мы ищем именно «Нiч» — такую «Нiч», какой она была, скажем, году в 1910-ом или в 1920-ом…

В Интернете можно прочитать следующее утверждение:

К сожалению, кто, как и зачем впервые положил стихотворение на музыку, мне выяснить не удалось, но к началу 20 века «Виклик» Старицкого, уже в несколько переработанном и «онародненном» варианте вовсю поётся в Малороссии…

Мне было бы очень интересно взглянуть на источники, позволившие столь категорично утверждать, что-де к началу 20 века «Виклик» Старицкого вовсю поётся в Малороссии. Ну сами представьте себя на месте Николая Лысенко: вы много лет собираете-сортируете-обрабатываете песенный фольклор, знаете его вдоль и поперёк, лично знаете почти всех его исполнителей, и вот появляется некая народная песня, которая «вовсю поётся» на прекрасно вам известные, использованные в вашей же опере стихи вашего друга детства, вашего брата и постоянного соавтора, с которым вы душа в душу идёте по жизни почти полвека… и что? и вы пройдёте мимо такой песни? и вы ни полусловом, ни полунамёком нигде о ней даже не упомянете?..

Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. По крайней мере, до начала XX века такойшироко известной песни — не было. Мне кажется, что это можно утверждать почти наверняка. С некоторой осторожностью можно говорить и о том, что «Ніч яка місячна», во всяком случае,не была очень известна примерно до 1912 года — года смерти Николая Лысенко, который пережил своего друга на восемь лет…

7. Кубань, станица Уманская

Интенсивный поиск в Интернете дал первые результаты: упоминание об интересующей нас песне я обнаружил в научном каталоге под названием «Українські нотні видання 1917-1923 рр. з фондів НБУВ» (Национальной библиотеки Украины имени В.И. Вернадского; источник). Там перечислено всего около 900 нотных изданий, выпущенных в те годы на украинском языке. Среди них очень много песенных сборников и отдельных брошюр, содержащих огромное количество украинских народных и авторских песен. И вот в перечне песен, включённых в одну такую тоненькую книжечку (из 24-х страниц), под названием «Первоцвіт: Перший десяток Українських пісень про 1, 2 і 3-х однопорідних голосів з супроводом рояля», мы и находим «Ніч яка місячна».

Сборник имеет следующие выходные данные: «Ростов н/Д: Видання Андрея Дідеріхса, Спадкоприємці Л. Адлер, [1917-1919] (Нотопечатня и типо-литография Г. М. Пуховича)». Его автором (или, точнее сказать, составителем) указан Терентий Тимофеевич Безшлях.

К большинству песен (всего их десять) даны примечания: от кого и где Терентий Безшлях услышал песню и записал. «Ніч» он услышал от некоей Ант. (Антонины?) Доманской в «ст. Уманська, у Чорноморiї».

В примечании к самой книжке написано: «У ноти завів і супровід спорудив Т. Т. Безшлях». Другими словами, это не было всего лишь простой перепечаткой давно известных нот: Терентий Безшлях не только записал, но ещё и как-то обработал песню, которая начиналась словами «Ніч яка, Господи, місяшна, зоряна…» и которую он услышал на Кубани, в станице Уманской, в исполнении Ант[онины] Доманской.

Когда это случилось? Трудно сказать. На самой книжечке год её издания не проставлен, и дата издания (1917-1919 годы) установлена работниками Национальной библиотеки Украины лишь приблизительно, на основании сравнения с данными из другого издательского каталога: «Рік видання встановлено за видавничим каталогом, де анонсуються твори Г. Давидовського, вперше видані у 1917 р.» (то есть — «Год издания установлен по издательскому каталогу, где анонсируются произведения Г. Давыдовского, изданные впервые в 1917 году»).

Взглянем на текст, приведённый в книжке «Первоцвіт»:

Нiч яка, Господи, мiсяшна, зоряна,
Ясно, хоч голки збирай!
Вийди ж, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.

Гай чарiвний, нiби промiнем всипаний,
Мов загадався, мов спить…
А на тонкiй та високiй осичинi
Листя пестливо тремтить.

Небо незмiрено всипано зорями, —
Що то за Божа краса!..
Перлами-iскрами по-пiд тополями
Грає перлиста роса.
Сядемо вкупi от тут пiд калиною —
I над панами я пан.
Глянь, моя рибонько: срiбною хвилею
Стелеться полем туман.

О, не лякайся, що нiженьки босiї
Вмочиш в холодну росу:
Я тебе, вiрную, аж до хатиночки
Сам на руках донесу.  

В принципе, тут нет никаких сюрпризов: Терентий Безшлях услышал от Ант. Доманской укороченный на три строфы «Виклик»…

В фондах Национальной библиотеки Украины, помимо упомянутой книжечки, хранятся ещё пять сборников Т.Т. Безшляха под общим названием «Украинськи метелыкы» («Украинские бабочки»), напечатанных в той же типографии Г. М. Пуховича в Ростове-на-Дону и точно так же, приблизительно, датированных теми же годами. В эти сборники Т.Т. Безшлях поместил 150 украинских песен, многие из которых были записаны им в разных местах — больше всего в Ростове-на-Дону и в селе Бобринец на Херсонщине. Терентий Безшлях тщательно отметил тех, от кого он услышал те или иные песни: Настя Мельничиха, Устина Солонькивна, Антон Фисун, Яков Цыганок, Опанас Ярошенко, Ол. Литусиха… Ни станица (или железнодорожная станция?) Уманская на Кубани, ни некая женщина по имени Ант. Доманская, ни песня, начинающаяся со слов «Ніч яка, Господи, місяшна, зоряна…» — нигде им больше не упомянуты.

И не только им. Ничего о ней не знают и составители фундаментального, из 200 с лишним страниц, сборника украинских народных песен, выдержавшего несколько изданий примерно в те же годы, ничего о ней не знает и Евгений Турула, собравший в своих книжках множество известных песен. Ни одного упоминания о нашем «народном» романсе ни в каком-либо ещё из перечисленных в научном каталоге изданий больше нет. Только у Т.Т. Безшляха, и только лишь в одной книжке из девятисот перечисленных. Всего лишь одно название среди многих тысяч…

А кто он был, Терентий Безшлях? На сайте «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика» я встретил упоминание об одной его книжке, изданной пятым изданием в Одессе в 1904 году: «Не любо — не слухай, брехать не мiшай. Фантазiя югового руського народу. Зiбp. i улаштував Т. Безшлях (Пущанський-Кривий)». Очевидно, Т.Т. Безшлях был давним и опытным собирателем фольклора, и не только песенного. Какая нелёгкая занесла его в годы Гражданской войны с юга Украины на Дон и на Кубань?..

Кубань 1919 года… А что такое станица Уманская в 1919 году? Это — глубокий тыл белых. Станица Уманская изначально, с конца XVIII века, стала приютом запорожских казаков и к 1918 году являлась центром Уманского полкового округа и культурной столицей северной Кубани. Взгляните на карту, где она отмечена указателем:

Вообще говоря, я бы нисколько не удивился тому, что именно где-то здесь и возникла «Ніч яка місячна». Именно здесь, на последнем островке старой России, которая отчаянно и безнадежно пыталась себя сохранить.

Именно сюда, «на территорию вооруженных сил юга России», с началом Гражданской войны устремились тысячи и тысячи беженцев: чиновничий люд, студенты, офицеры, их матери, жёны и невесты. Там, на Дону и на Кубани, городская культура образованных людей из центральных российских губерний (включая, разумеется, такие, как Харьковская или Киевская) встретилась с исконно народной культурой казаков — давних украинских переселенцев.

Да, нисколько не удивился бы. Ведь буквально всё и указывает как раз на то, что «Ніч яка місячна» появилась где-то в интервале примерно от 1905 года до 1919 года…

Ну а что же могло произойти потом, после 1919 года? А потом случилась волна массовой эмиграции тех самых «образованных людей», в среде которых новый романс, собственно, и появился. Значительная часть тех из них, кто был в 1919 году «на территории вооруженных сил юга России», оказалась за границей: и в Европе, и в Америке. Они унесли романс с собой, и он потом завоёвывал там популярность и передавался из поколения в поколение.

О популярности этого романса среди «украинской диаспоры» вспоминают теперь многие её представители. Чтоб не ходить далёко за примерами — Катерина Ющенко, жена президента Украины. Правда, её родители оказались в Америке лишь в 1956 году, а сама она родилась там пятью годами позже. Но и переезд семьи из Европы в Америку, и дальнейшая их жизнь — происходили при активной поддержке украинской диаспоры и в её среде. Так вот, винтервью, размещённом на персональном сайте Виктора Ющенко, отвечая на вопрос об отношении к народным песням и о тех традициях семейного пения, которые ей знакомы с детства, жена Ющенко прямо называет «Ніч» любимой песней своей матери:

“А яка чарівна мелодія, які слова проникливі в улюбленої пісні моєї мами «Ніч яка місячна, Господи, зоряна…»

Диаспора диаспорой, но очень многие, скажем так, «носители» романса «Ніч яка місячна» никуда не эмигрировали, а остались тут, на Родине. Их отношение к стихам Старицкого не было столь ортодоксальным, как в кругах украинской эмиграции. Именно в их среде — вероятно, под влиянием старинного русского романса «Что затуманилась, зоренька ясная» — первая строчка «Ночи» и приобрела столь привычный для нас вид: «Ніч яка місячна, зоряна, ясная…»

О своём детстве вспоминает в интервью певица Надежда Бабкина:

Песни украинские пели? — Конечно. У папы вообще одной из самых любимых была «Нiч яка мiсячна» — он её обожал безумно…»

В марте 1920 года в станице Уманская была окончательно установлена Советская власть. В июне 1934 года станица Уманская, располагавшаяся когда-то в глубоком тылу деникинских войск, получила имя Ленинградская. Многие из её жителей, принимавших некогда активное участие в Гражданской войне на стороне белых, были либо уничтожены, либо вывезены. На их место доставили новых переселенцев — в основном, это были семьи военнослужащих из Белорусского и Ленинградского военных округов.

Железнодорожная станция у станицы Ленинградская сохранила своё прежнее название — Уманская — до сих пор…

Понятное дело, что в силу совершенно объективных причин (достаточно вспомнить, например, раскол Русской православной церкви, который произошёл примерно в те же годы) всё дальнейшее становление и развитие традиций исполнения «Ночи» происходило немного по-разному у нас в стране и в украинской диаспоре за рубежом. Причём, это можно видеть не только по пресловутой первой строчке романса, но иногда и по самой манере его исполнения.

В этой связи хотелось бы обратить ваше внимание на одно очень для нас непривычное, но и очень красивое исполнение «Ночи». Запись эта была сделана американской певицей и яркой представительницей украинской диаспоры Квиткой Цисык — для первого из двух её украинских альбомов, который вышел в 1980 году в США под названием «Пісні України» (или же «Songs of Ukraine» — как сказать точнее?):

Певицы, голос который вы только что слышали, больше нет с нами: в марте 1998 года, не дожив всего нескольких дней до своего 45-летия, Квитка Цысик умерла от рака — как и её мать четырьмя годами ранее, как и её сестра пять лет спустя…

Вы обратили внимание на то, как пропела Квитка Цисык первую строчку романса? «Ніч така, Господи, місячна, зоряна». На это, между прочим, обратил внимание и Иван Малкович, не вполне добросовестный, как на мой вкус, редактор украинского перевода «Тараса Бульбы»; о его весьма тенденциозном «переводе» мне приходилось упоминать в статье «Зачем?». Иван Малкович тоже очень любит романс:

…У мене вдома була касета Квітки, яку привіз із Канади. Сусіди тоді вперше почули, що у пісні «Ніч яка місячна, Господи, зоряна» є слово «Господи»…

Нет, ну никак слово «Господи» не даёт покоя вдруг прозревшим «местным» украинским любителям «Ночи»! Ещё раз повторю: слово «Господи» наиболее характерно для того варианта романса, который бытовал в относительно замкнутой среде украинской эмиграции. Наличие или отсутствие этого слова в первой строке романса не является ни достоинством текста, ни его недостатком, а отражает лишь различные исторические и культурные условия, в которых в течение десятилетий жил и развивался «народный» романс.

Да, а что же с мелодией, услышанной и записанной Терентием Безшляхом? Как же пели «Нiч» на Кубани в годы Гражданской войны? Ну что ж, мы имеем возможность послушать ту же самую мелодию, которую когда-то слышал Т. Безшлях от Ант. Доманской. Она воспроизведена (пусть качество записи и не слишком высокое) непосредственно по нотам, опубликованным в книжке «Первоцвіт». Вместо голоса Ант. Доманской звучит флейта. Слушаем:

И как — похоже ли это на всем нам столь хорошо знакомую мелодию «Ночи», простую и элегантную? Похоже. Да, размер другой, но это та же самая мелодия, она вполне узнаваема. Одновременно и совпадение текста, и узнаваемость мелодии позволяют утверждать, что вот это и есть «Нiч» — образца 1919 года и в обработке Терентия Безшляха.

А вы обратили внимание на то, что имеется определённое сходство между исполнениями Квитки Цисык и Ант. Доманской, хотя и разделяют их примерно шесть десятилетий? Я говорю не о том, что первый куплет они поют одинаково. Это само собой, но вот и в том, и в другом случае мы слышим повторение последних двух строк каждого куплета — и с весьма похожими интонациями. В привычном нам варианте «Ночи» эта особенность отсутствует. Быть может, это просто совпадение… Но не надо ведь забывать и о том, что вскоре после того, как Безшлях записал «Нiч», Гражданская война завершилась поражением белых, и романс примерно в том же самом виде оказался в эмиграции… Впрочем, это может быть лишь простым совпадением.

Авторы и первые исполнители песни «Ніч яка місячна» были, несомненно, людьми образованными, знавшими и любившими украинскую песенную классику. И ещё. Самое, быть может, главное: авторы «Ночи» обязаны были знать стихотворение «Виклик». Или, на худой конец, текст серенады Левко. Настя Мельничиха, Устина Солонькивна, Опанас Ярошенко или Олеся Литусиха — они едва ли увлекались чтением на досуге поэтических сборников Михаила Старицкого или посещением оперных спектаклей. Настя Мельничиха просто не смогла бы положить стихотворение Старицкого «Виклик» на музыку, потому что просто не знала бы этого стихотворения.

А вот, например, Антонина Доманская — она смогла бы? Не знаю. Не знаю…

Ну так что? Вопрос решён? Кубань времён Гражданской войны? Станица Уманская? Там появилась знаменитая «Нiч»?..

Там и тогда она вполне могла бы появиться. Но вот появилась она — не тогда и не там.

8. «Трохи перероблена». Москва, 1914 год

Разгадка всё время находилась буквально рядом, рукой подать — в постоянно закрытых для доступа нотных фондах Российской государственной библиотеки. Но я никогда в жизни не обратил бы внимания на указанную в её каталогах эту маленькую книжицу, если бы не письмо Ларисы Ивченко, искусствоведа и сотрудницы Национальной библиотеки Украины:

Первой известной мне публикацией является указанная в комментариях книги «Пісні літературного походження» (с. 472):

Шевченко, Василь. Школа гри для бандури мае [! має] 35 экз. [экзерсисов = этюдов] и 4 пісені [! пісні] / склав бандурист Василь Шевченко. - [Б. г.]: Власність автора, 1914 (Друкарня у В. Гроссе в Москові [! Москві].

На с. 15 (это последнее произведение в «Школе…»): «Ніч яка Господи».

Под названием, перед нотным текстом: «Мельодію записав від кобзаря А. Волошенка. Трохи перероблена».

Мелодия отличается от той, которая у Безшляха, написана на 3/8, но частично похожа.

Возможно, что она — первая.

Когда я получил это письмо, книги «Пісні літературного походження», в которой имеется ссылка на сборник Василя Шевченко, у меня самого ещё не было. Но Лариса Ивченко не просто сообщила мне о том, что такой сборник существует — она его видела собственными глазами и процитировала мне пометку его составителя: «Мельодію записав від кобзаря А. Волошенка».

Всё дальнейшее оказалось лишь делом техники. Всего через несколько часов после получения этого письма общая картина представилась мне совершенно отчётливо.

Неоднократно уже приходилось говорить, что «Нiч», по сути, является романсом, то есть камерным произведением, нередко исполняемым под гитару и, так или иначе, с нею связанным. Как следствие, наше воображение невольно представляло себе возможного автора «Ночи» — в образе некоего элегантного мужчины средних лет, достаточно свободно владевшего именно гитарой. Так вот, для Украины начала прошлого века такой «гитарой» была —бандура. Именно бандуристы, а вовсе не гитаристы, являлись для Украины и «бардами», и носителями народной песенной культуры — её хранителями и продолжателями.

Одним из таких бандуристов и был «Василь Шевченко», а именно: Василий Кузьмич Шевченко. Те сведения, которыми располагает о нём Интернет, крайне скупы и обрывочны. Согласно статье в Википедии, родился он где-то на Кубани, но потом обосновался в Москве и работал там сценографом в Большом театре. Главной же его заслугой считается то, что примерно в 1912-1914 годах он возглавлял Московскую капеллу бандуристов, которая под его руководством не только сама выступала с концертами, но и частенько принимала у себя видных украинских бандуристов (по-видимому, организовывая для них нечто вроде гастролей). На снимке вы видите Московскую капеллу бандуристов, в центре сидит Василий Шевченко, а слева от него — как раз очередной гость с Украины:

Достаточно опытный к тому времени бандурист, Василий Кузьмич Шевченко задумал издать в Москве учебник игры на бандуре. В 1913 году вышла в свет первая тетрадь его «Школы», а в 1914 году — ещё две тетради; в общей сложности, там содержится 135 этюдов и 14 песен.

Последним произведением в последней изданной тетради и была «Нiч». Василий Шевченко услышал её от своего коллеги, украинского бандуриста Андрея Прокопьевича Волощенко.

Фотография Андрея Волощенко представлена слева. Сведения, которые можно найти об этом человеке, ещё более скупы, чем информация о Василии Шевченко, но зато из них мы узнаём, где и когда Андрей Волощенко родился: в селе Процивка на Сумщине в 1883 году. Стало быть, в 1913 году ему было 30 лет.

Что ещё о нём известно? Андрей Волощенко был образованным человеком: по крайней мере, нам известно, что он был когда-то студентом, а впоследствии работал архитектором.

Его учителем в игре на бандуре являлся сам Михаил Степанович Кравченко, известнейший украинский слепой кобзарь конца XIX — начала XX века, который был старше Андрея Волощенко на четверть века. Кобзари, эти бродячие и часто слепые исполнители «дум» под аккомпанемент своей кобзы (струнный инструмент, похожий на средневековую лютню и на бандуру) — явление совершенно уникальное и чисто украинское. Нет никаких сомнений в том, что М.С. Кравченко, знавший, помимо «дум», ещё и немало народных песен, танцев, маршей, сыграл большую роль в музыкальном образовании будущего исполнителя «Ночи».

Но ключевой фигурой при создании «Ночи» был, как мне кажется, всё-таки не Андрей Волощенко, а Василий Петрович Овчинников — украинский актёр, режиссёр и драматург. И вот почему я так думаю.

Дело в том, что именно Василий Овчинников идеально совпадает с образом такого человека, который, во-первых, был бы очень тесно связан с исполнителем «Ночи» и, во-вторых, о котором мы могли бы с уверенностью говорить, что он наверняка был хорошо знаком с произведениями М.П. Старицкого. Вы помните? Вечная головная боль: откуда возможный автор «Ночи» мог знать стихотворение «Виклик»?

Всё очень просто: в своё время актёр Василий Овчинников состоял в знаменитой труппе Марка Лукича Кропивницкого. А Марк Кропивницкий, фактически ровесник и Старицкого, и Лысенко, был ещё и их соратником в деле формирования украинского профессионального театра. В 1882 году Кропивницкий создал первую на Украине профессиональную театральную труппу, которую через год возглавил Михаил Старицкий. Затем единая труппа разделилась на две: одну из них возглавлял М.П. Старицкий, другой же труппой руководил М.Л. Кропивницкий.

Короче говоря, у всех актёров, связанных с этими труппами, имя Михаила Старицкого было просто на слуху, а его произведения — на устах. Более того, многие актёры не могли не знать Старицкого и лично. Более того, согласно информации, размещённой в Википедии, Василий Овчинников какое-то время ещё и пел в знаменитом хоре Николая Лысенко. В любом случае — без сомнения, у Василия Овчинникова были несравненно лучшие возможности познакомиться со стихотворением «Виклик», чем у любого «простого смертного».

И вот именно этого человека, по информации Википедии, Андрей Волощенко, будучи ещё студентом, лично учил играть на бандуре! Более того, они вместе «гастролировали» в Москве — очевидно, при содействии Василия Шевченко. Более того, их ещё и связывали, так сказать, коммерческие отношения: в 1912 году Василий Овчинников организовал на фирме «А. Кальпус и Ко.» серийный выпуск бандур по образцу того инструмента, который принадлежал Андрею Волощенко.

Чтобы лучше осознать всё сказанное, давайте взглянем на следующую схему:

Василий Шевченко записал, «немного обработал» и опубликовал в 1914 году в Москве тот вариант «Ночи», который ему напел Андрей Волощенко. Андрей Волощенко,кажется, не имел непосредственных контактов с теми источниками, где он мог бы познакомиться с текстом «Виклика» (который, собственно говоря, он и напел). Зато Волощенко был тесно связан (в том числе, и по выступлениям в Москве) с Василием Овчинниковым, который текста «Виклика», по-видимому, не знать просто не мог. Кроме того, Василий Овчинников тоже ведь играл на бандуре — сам же Волощенко его этому и обучил, да и выступали они вместе— да уж не вместе ли они и мелодию к «Виклику» подбирали? Неужели с этих двух людей и начиналась «Ніч яка місячна»?.. Не знаю. Как не знаю и ни одного факта, которым бы этот вывод противоречил.

На схеме, правда, не показана линия, ведущая от В.К. Шевченко к Н.В. Лысенко. Для наших целей она несущественна, но она есть: специалисты говорят, что Николай Лысенко хорошо знал и ценил Василия Шевченко как музыканта и даже приглашал его преподавать в классе бандуры в своей Музыкально-драматической школе. Очевидно, что В.К. Шевченко был музыкантом высокого класса, и как раз поэтому можно смело утверждать, что опубликованной им в 1914 году песни он до той поры не знал.

А почему так можно утверждать? Предположим, что это не так и что Шевченко эту песню уже знал. Тогда, чтобы записать известную ему песню, В.К. Шевченко для чего-то сажает перед собою А.П. Волощенко, а затем ещё и специально отмечает этот факт: «Мельодію записав від кобзаря А. Волошенка»… Вот вы можете рационально объяснить столь странное поведение высококлассного музыканта? Я — нет. Reductio ad absurdum. Василий Шевченко, помещая в свою книжку ту песню, которую напел ему Андрей Волощенко, до той поры её не знал — это совершенно очевидно.

Не исключено, впрочем, что какую-то другую песню, с теми же словами, он знать мог — почему бы и нет? Специалисты тут же подсказывают: есть-де воспоминания, будто тенор Флор Влодек пел «Нiч» на концертах Киевского литературно-артистического общества где-то в промежутке между 1895-м и 1905-м годами. Воспоминания есть. Очень хорошо. А ноты есть? Нету нот. А как же без нот узнать, какая там была мелодия? Никак нельзя узнать. Но ведь чтобы песня была пригодна для дальнейшей эволюции к её современному виду, она ужеизначально должна иметь не только узнаваемый текст, но также и узнаваемую (хотя бы частично) мелодию. Иначе она для эволюции будет непригодна. В конце концов, ведь и серенада Левко поётся на тот же самый текст — ну и что с того? из серенады Левко никакой эволюцией «Ніч яка місячна» не получится.

До тех пор, пока не будут обнаружены прямые (в виде нот) документальные доказательства обратного, мы вынуждены считать, что опубликованный Василием Шевченко вариант был — скажем осторожно — одним из самых первых вариантов «Ночи». Составителям академического издания «Пісні літературного походження» (Київ, «Наукова думка», 1978) о существовании более ранних источников, во всяком случае, ничего не известно.

Скорее всего, что первоначально текст Старицкого (в этой связке Волощенко-Овчинников) положил на музыку именно Василий Овчинников. Почему он? Да потому что трудно ведь представить себе, чтобы Овчинников, обращаясь к Андрею Волощенко, читал ему просто стихи: «Вийди, мол, коханая, працею зморена!..». Нет, «Виклик» — бандурист Овчинников мог бандуристу Волощенко только напеть. И можно утверждать без особой опаски ошибиться, что, услышав от Овчинникова свежую, ещё «сырую» песню, его как-никак учитель игре на бандуре непременно захотел что-то там в мелодии подправить. Наконец, и Василий Шевченко, услышав «Ніч» от Волощенко, тоже слегка обработал мелодию, приспособив её для нужд своей «Школы» и затем опубликовав песню в третьей тетради.

«Трохи перероблена»… Остаётся только гадать, какой именно свой вклад внёс в мелодию Василий Шевченко, но на странице 15 его книжки мы видим следующее:

Вот что написано там под нотами (орфография источника сохранена):

Нiч яка Господи мiсяшна зоряна
видно хоч голки збирай
вийди коханая працiю стомлена
хоч на хвилиноньку в гай.  

Конечно же, это «Виклик», его первая строфа, — с небольшими изменениями. Как и в тексте, приведённом Т.Т. Безшляхом, сразу бросается в глаза написание (и, очевидно, произношение) «мiсяшна» вместо «мiсячна». Кроме того, уже в 1914 году А.П. Волощенко не обращал особого внимания на «найкоштовнішу перлину — окрасу першої строфи — дактилічну риму» Игоря Михайлина (об этой злополучной рифме подробно говорилось в предыдущей части статьи).

Теперь что касается мелодии. Слушаем. Как обычно, вместо голоса звучит флейта:

Ещё и ещё раз: под эту мелодию, разумеется, можно петь всё что угодно, но вот есть две вещи, которые присутствуют здесь одновременно — узнаваемый текст плюс определённая узнаваемость мелодии. Именно такое сочетание и позволяет нам, вслед за составителями сборника «Пісні літературного походження», утверждать, что тут мы имеем дело с одним из первых вариантов «Ночи» (если вообще не с самым первым). А что, собственно говоря, мы ожидали услышать? Музыкальную редакцию Константина Скорохода?.. В интерпретации Анатолия Соловьяненко?.. Мы находимся у самых-самых истоков того, что впоследствии станет всеми любимой народной песней. Ей предстоят ещё долгие десятилетия естественного отбора, народной шлифовки как текста, так и мелодии. Гадкий утёнок ещё превратится в прекрасного лебедя. А пока — пока мы имеем то, что имеем: «Нiч» образца 1914 года в бандурной обработке Василия Шевченко.

В прослушанной мелодии обращает на себя внимание полное повторение первых шести нот. Возможно, именно так пел Андрей Волощенко. Возможно, что Василий Шевченко именно для своей «Школы игры на бандуре» счёл нужным так записать мелодию. Мы не знаем. Но уже в обработке Терентия Безшляха, которая появится пять лет спустя, «Нiч» в этом месте приобретает музыкальный рисунок, столь для неё характерный и узнаваемый. Всего лишь через пять лет…

Народная песня — она ведь как живой организм. Что-то имеет от рождения, что-то потом теряет, но ведь какие-то новые чёрточки и приобретает.

Вообще, если с текстом песни «Ніч яка місячна» — с его происхождением и с дальнейшими его модификациями — всё более или менее понятно, то вот о мелодии «Ночи», к сожалению, этого сказать нельзя.

9. «Откуда у хлопца испанская грусть?..»

Как уже упоминалось выше, о каком-либо народном «прототипе», то есть о какой-либо другой народной песне, на мелодию которой могли бы первоначально ложиться стихи Михаила Старицкого, лично мне ничего не известно. Почти наверняка такого очень уж явногопрототипа и не было вовсе, иначе мы бы непременно о нём знали: прототип обязательно бы сохранился, учитывая крайне незначительную распространённость самой «Ночи» на протяжении первых нескольких десятилетий её существования.

Поэтому вполне вероятно, что мелодия «Ночи» явилась результатом заимствования и не слишком глубокой переработки мелодий каких-либо других произведений, мелодий простых, красивых и хорошо известных именно в том кругу, где «Нiч» и создавалась — в кругу знатоков и любителей городского романса.

Одним из возможных «кандидатов» на подобную роль мог бы являться полумифическийроманс, который на стихи своего друга М.П. Старицкого написал якобы сам Николай Лысенко. Почему «полумифический»? Потому что никаких его нотных следов, несмотря на все старания, мне отыскать так и не удалось. Мнение специалистов, хорошо знающих творчество Н.В. Лысенко, сводится к тому, что романс этот, судя по сохранившимся воспоминаниям, всё-таки был, и это был типично салонный романс, исполнявшийся Н.В. Лысенко для узкого круга его друзей и близких. Вполне возможно также, что Николай Лысенко, аккомпанируя, всякий раз импровизировал, так что нотные записи делались «с голоса». Какие-то записи могли храниться у Софии Витальевны (сестры Н.В. Лысенко и жены М.П. Старицкого) вплоть до «большого террора» 30-х годов, когда они и были окончательно утрачены…

Интересно, что в репертуаре Киевского государственного театра оперетты присутствует концерт (впрочем, исполняется он не слишком часто), который называется «Україна в пiснях i романсах» и в программе которого романс «Ніч яка місячна» обозначен в качестве авторского — как произведение Николая Лысенко. Конечно, очень любопытно было бы услышать, что же именно поёт там киевская Оперетта и на основании каких источников. Сделать этого мне пока не удалось.

В Интернете довольно широко обсуждается и другой возможный «кандидат». Мелодия этого произведения столь же прекрасна, сколь и проста в музыкальном смысле. Произведение это чаще всего исполняется на гитаре и известно очень хорошо, являясь, фактически, обязательным для изучения по программе любой музыкальной школы. Оно известно под множеством названий: «Romance Anónimo», «Spanish Romance», «Jeux interdits», «Романс Гомеса», «Romanza», «Испанский романс», «Романс для гитары», «Романс любви» и так далее и тому подобное, — но общепризнанного автора у него нет.

Какие же основания имеются у нас для того, чтобы зачислять «Испанский романс» в список возможных «кандидатов»? А вот послушайте сами одну из его многочисленных обработок (запись из альбома «Café del Mar Classic III» : 12. Romance Anónimo). Обратите внимание на ту музыкальную фразу, которая, в вариациях, двукратно повторяется во вступлении, а также звучит в самом начале основной части:

Похоже? Да что-то есть… Конечно же, это совсем другое произведение, и «Нiч» под эту мелодию нельзя исполнить в принципе. Троекратное повторение первой строки «Ночи» плюс несколько расширенная вторая строка — вот какие стихи прекрасно легли бы на прослушанную вами сейчас мелодию! Что-то вроде этого:

Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная,
Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная,
Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная —
Видно, хоч голки, хоч голки збирай!..

Да, это не «Нiч», а совсем другая мелодия, но определённое сходство в музыкальном рисунке, несомненно, присутствует — по крайней мере, едва ли можно отрицать, что она, в принципе, могла бы повлиять на рисунок мелодии «Ночи» (те самые «первые шесть нот»).

Могла бы… если б у нас была хоть какая-то уверенность в том, что «Romance Anónimo» был написан не позднее 1919 года, ибо, как мы теперь знаем, к тому времени Терентий Безшлях уже услышал, обработал и записал тот вариант «Ночи», где подобный рисунок присутствует. Но вот именно такой уверенности-то у нас и нет: никто толком не знает, где, когда и кем был написан сам «Romance Anónimo»!

Достоянием очень широкой общественности «Romance Anónimo» впервые стал в 1941 году благодаря полузабытой ныне голливудской мелодраме «Кровь и песок» («Blood and Sand») режиссёра Рубена Мамуляна. В этом фильме романс прозвучал на испанском языке в качестве серенады — в обработке и под аккомпанемент на гитаре выдающегося гитариста и композитора Висенте Гомеса (Vicente Gomez, 1911-2001). Послушаем аудиофрагмент из фильма «Blood and Sand». Гитарист в кадре, аккомпанирующий певцам, — это и есть сам Висенте Гомес:

Именно после выхода на экраны этого фильма «Romance Anónimo» приобрёл ещё одно своё название — «Романс Гомеса». Но вот само-то это произведение появилось у Гомеса ещё двумя годами ранее, на его первой грампластинке, выпущенной в 1939 году студией «Decca». Там оно называлось «Романс любви», и оно было обозначено там в списке композиций самого Висенте Гомеса. Существуют, однако, очень большие сомнения относительно его авторства: в настоящее время считается, что тогда Висенте Гомес лишь создал удачную обработку уже известного до него произведения.

Раз уж мы затронули эту тему, то давайте идти до конца. В 1952 году на экраны выходит выдающийся фильм Рене Клемана «Запрещённые игры» («Jeux interdits» во французском оригинале, «Forbidden Games» по-английски, «Juegos Prohibidos» по-испански) — трогательная история беззащитной детской дружбы, сразу же получившая ряд престижных наград, включая американского «Оскара» и «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля. Фильм этот до сих пор пользуется огромной популярностью, а недавно был сделан его римейк.

Так вот, музыкальная тема из «Jeux interdits», как говорится, прогремела на весь мир. И это снова был «Romance Anónimo» — на этот раз в исполнении испанского композитора, педагога и гитариста-виртуоза Нарсисо Йепеса (Narciso Yepes, 1927-1997), написавшего к фильму музыку. И всё бы ничего, но вот Нарсисо Йепес до конца своих дней был уверен в том, что именно он является автором знаменитого романса, обессмертившего его имя!

Пусть даже и так. По словам Нарсисо Йепеса, знаменитая мелодия пришла ему в голову ещё в детстве, а родился он, как известно, в 1927 году. Но тогда вроде бы выходит, что никакого отношения к созданию «Ночи» знаменитая мелодия иметь не может? Отпадает «кандидат»?

Утверждать это наверняка было бы пока преждевременным. Ситуация с происхождением и датировкой «Romance Anónimo» представляется ещё более запутанной, чем с происхождением и датировкой «Ночи». Удивительное дело, но классический «Romance Anónimo» является, по сути, ничейным. Специалисты по истории музыки отнюдь не ограничиваются тут именами Висенте Гомеса и Нарсисо Йепеса (источник). Некоторые исследователи, например, определяют время создания знаменитого произведения концом XIX века и приписывают его авторство Антонио Рубире (Antonio Rubira). В подтверждение приводят, например, фрагменты старых рукописей:

Другие исследователи показывают другие рукописи и утверждают, что «Romance Anónimo» был написан ещё в начале XIX века и что его автором надо считать композитора аж такого масштаба, как Фернандо Сор (Fernando Sor):

Третьи исследователи не исключают и того, что мелодия «Испанского романса» попала в Испанию от самого М.И. Глинки и вследствие его чрезмерной доверчивости: якобы, находясь как-то в прекрасном расположении духа, Михаил Иванович неосторожно воспроизвёл своему испанскому собеседнику некую мелодию русского (точнее говоря, откуда-то из района Кавказа) происхождения, чем тот, разумеется, немедленно и коварно воспользовался.

Наконец, некоторые зарубежные исследователи, которым их украинские коллеги рассказали про существование «Ночи» и дали её послушать, не исключают даже возможности того, что «Испанский романс» — это никакой не испанский романс, поскольку первоисточником его мелодии является… одна такая «старинная (antigua) украинская народная песня» под мудрёным названием «Ніч яка місячна»!..

Всё. Приехали, как говорится. Круг замкнулся…

Впрочем, тут уже мы вступаем в область абсолютной, ничем не сдерживаемой фантазии, ибо как ещё можно относиться к мнениям, которые сопровождаются такими вот замечаниями (уже цитированная выше статья):

Yo me inclino a pensar que ambos títulos, «Nich iaka Misiatsia» y «Nich Yaka Misyachna» se refieren a la misma canción, pero aún no tengo la certeza absoluta de que sea así.

Я полагаю, что оба названия, «Nich iaka Misiatsia» и «Nich Yaka Misyachna», относятся к одной и той же песне, но абсолютной уверенности в этом у меня нет.

Получается так, что — даже оставляя в стороне чисто музыкальные аспекты дела — вопросо самой возможности для «Испанского романса» каким-то образом повлиять на возникновение романса «Ніч яка місячна», остаётся нерешённым и притом крайне запутанным…

Вы, конечно, заметили, что заголовок этого раздела взят мною из стихотворения Михаила Светлова «Гренада», которое, впрочем, никакого отношения к «Ночи» не имеет, но целый кусок которого, в свете всего вышесказанного, смотрится очень даже уместно:

… Но песню иную, о дальней земле,
Возил мой приятель с собою в седле.
Он пел, озирая родные края:
«Гренада, Гренада, Гренада моя!»

Он песенку эту твердил наизусть…
Откуда у хлопца испанская грусть?
Ответь, Александровск, и Харьков — ответь:
Давно ль по-испански вы начали петь?

Скажи мне, Украйна, не в этой ли ржи
Тараса Шевченко папаха лежит?
Откуда ж, приятель, песня твоя: «Гренада, Гренада, Гренада моя!»

Он медлит с ответом, мечтатель-хохол:
—  Братишка! Гренаду я в книге нашёл.
Красивое имя, высокая честь —
Гренадская волость в Испании есть!..

И раз уж мы вспомнили Светлова, то давайте вспомним и Евгения Евтушенко. Следующий раздел называется так:

10. «Ты спрашивала шёпотом: «А что потом? А что потом?..»

«… Постель была расстелена, и ты была растеряна»… А и правда: что же с «Ночью» было потом? Как же эта песня из авторской становилась народной? И какова дальнейшая судьба тех людей, которые впервые её исполнили?..

Распространение новой песни происходило первоначально двумя каналами. Во-первых, через выступления бандуристов в Москве и на Украине — и с концертами, и просто так. Во-вторых, через изданную в 1914 году в Москве книжку Василия Шевченко «Школа гри для бандури». С этого момента началась «народная» шлифовка мелодии и, отчасти, текста «Ночи».

Трудно сказать, каким образом песня оказалась в годы Гражданской войны у Ант. Доманской на Кубани. И сама Доманская вполне могла быть беженкой, и песню эту она могла услышать от беженцев с Украины или из Москвы. В конце концов, не будем забывать, что ведь и Василий Шевченко, автор и издатель книжки 1914 года, сам был родом с Кубани и имел там, вероятно, родственников и друзей…

В конце Гражданской войны песня вместе с украинскими эмигрантами оказалась за рубежом и стала известна в диаспоре. Это наложило отпечаток на её дальнейшую судьбу: за рубежом и дома она развивалась в разных и политических, и культурных условиях. Это привело к тому, что вариант диаспоры является, в целом, более ортодоксальным.

Если говорить о песне в её «домашнем» варианте, то надо иметь в виду вот что. Песня возникла в среде украинских бандуристов, которые были тесно связаны с кобзарями — явлением, с точки зрения Советской власти, излишне национальным и неконтролируемым. В 30-е годы «кобзарство» как явление было вообще ликвидировано, а бандуристы, в основном, были объединены в капеллы. Каких-либо нотных изданий «Ночи» не просматривается вплоть до 50-х годов. До этого времени, по-видимому, «Ніч» жила и развивалась именно как народная песня. По мере перехода от бандуры к гитаре усиливалось воздействие на неё традиционного русского романса. Именно в таких условиях первая строка и приобрела свой привычный для нас вид: «Ніч яка місячна, зоряна, ясная». В диаспоре же первая строчка осталась неизменной.

Первая обработка «Ночи», сделанная в 1913-1914 годах Василием Шевченко, в наши дни, кажется, не упоминается вовсе. Ссылки же на обработку Терентия Безшляха можно иной раз встретить и до сих пор. Так, например, читаем в одном из певческих репертуаров:

Котельников Константин Анатольевич, оперный и камерный певец (тенор).

На сцене с 1992 г. Лауреат и дипломант Международных конкурсов.

Украинские песни:

… 12. «Ніч яка місячна». Слова М. Старицкого. Обработка Т. Безшляха и И. Назаренко

А в программе выступления на фестивале «Солоспів» молодого киевского тенора Нечаева Георгия Павловича мы читаем даже более категоричное утверждение:

Українська народна пісня «Ніч яка місячна» в обр. Т. Безшляха з к-ф «В бой идут одни «старики»…

Разумеется, от Т.Т. Безшляха в современных обработках «Ночи» остался лишь общий рисунок мелодии, ритм же сильно изменился. Таких обработок существует довольно много, наиболее известны музыкальные редакции уже упомянутого И. Назаренко (песня в этой обработке входила в репертуар И.С. Козловского), К. Скорохода (это, например, исполнения Константина Огневого, Анатолия Соловьяненко и Владимира Заркова), а также О. Касаткина (вокально-инструментальный ансамбль «Кобза»).

Как уже говорилось в самом начале, своей настоящей популярностью «Ніч яка місячна» обязана фильму «В бой идут одни «старики». Более того, где-то мне встретилось упоминание о том, что на включении в фильм именно этой песни настоял лично Леонид Быков. После этого фильма, любимого всеми, песня стала поистине народной. Так кто же всё-таки её там поёт?..

Источники в Интернете однозначного ответа на этот вроде бы простой вопрос не дают. Так, актёр Владимир Талашко, который в роли лётчика Скворцова «пел» эту песню в фильме, сказал в одном из своих недавних интервью (источник):

…Я езжу по разным городам и странам с творческими вечерами и везде, даже в Китае и Монголии, люди независимо от возраста помнят и любят этот фильм. Меня обязательно просят спеть хоть один куплет «Смуглянки» и «Нiч яка мiсячна». В прошлом году в той же Монголии актёр, сыгравший роль Чингисхана, очень настаивал, чтобы я только с ним попел эти песни. В картине все актёры пели сами…

А вот другие источники тоже очень уверенно называют имя заслуженного артиста Украины Юрия Рожкова (например, здесь). Воспроизвожу соответствующую цитату в русском переводе:

…Он закончил Киевский политехнический институт по специальности «звукотехник», потом эстрадно-цирковое училище, работал на киностудии им. Довженко, а по вечерам пел в ресторане. С кинофильмов и началась его карьера профессионального певца — первою была «Товарищ песня» Игоря Шамо из фильма «Как закалялась сталь». Потом он озвучивал «поющую эскадрилью» в фильме «В бой идут одни «старики» — песни «Смуглянка», «Ніч яка місячна». С середины 70-х Рожков начал вытеснять Юрия Богатикова с «должности» главного на Украине исполнителя героико-патриотических песен — он открывал многочисленные официозные концерты, приуроченные к знаменательным датам. Со временем модною стала совсем иная патриотика, и про Рожкова забыли…

Тут всё вроде бы и стройно, и логично, и даже легко объясняется тот факт, что таинственный исполнитель песни оказался потом как бы «в тени». Да, всё стройно и логично, и разве что категоричность Владимира Талашко вносит в стройную картину некоторую сумятицу… Так что — тем таинственным исполнителем был Юрий Рожков?.. И всё же нам захотелось услышать это от самого Юрия Фёдоровича. Мы ему позвонили, и вот что он нам ответил:

- Нет, это был не я. В самом начале фильма должен был идти эпизод, где «Ніч яка місячна» исполняется всей эскадрильей под гитару, но в фильм этот эпизод так и не вошёл.

А исполнителем тем был Николай Кондратюк.

По-видимому, все в итоге были отчасти правы. Прав был Владимир Талашко — актёры в картине, действительно, пели сами. Правы были и те, кто утверждал, что Юрий Рожковозвучивал в фильме «вторую поющую» эскадрилью. И актёры пели сами, и Юрий Рожков озвучивал… Все были правы. Но только вот тем «будущим солистом Большого театра», чей голос всем нам так запомнился по исполнению песни «Ніч яка місячна» в заключительных кадрах фильма, тем таинственным солистом был — Николай Кондратюк. Ещё одна загадка «Ночи» перестала быть загадкой…

В том самом 1973 году, когда фильм «В бой идут одни «старики» вышел на экраны, Андрею Прокопьевичу Волощенко, одному из авторов и первых исполнителей «Ночи», исполнилось 90 лет. Ещё через десять лет он скончался в своём родном селе Процивка. Другой автор, Василий Павлович Овчинников, был арестован в 1934 году, еще до начала «большого террора», и дальнейшая его судьба с той поры неизвестна. Следы Василия Кузьмича Шевченко, автора первой обработки «Ночи», теряются где-то в 20-х годах…

Слова Михаила Старицкого, на музыку положенные Василием Овчинниковым и Андреем Волощенко. Украинская народная песня-романс «Ніч яка місячна» звучит в исполнении актёра из Санкт-Петербурга Евгения Дятлова:

Вот такая непростая история у нашей песни, всеми нами любимой. История песни, история людей, история времени… «Всё преходяще — музыка вечна».

—

Валентин Антонов, февраль-март 2009 года

Еще в разделе КУЛЬТУРА:

• За что в путинской России сели бы и Есенин, и Пушкин, и Толстой
• Антон Мухарский: «Спасибо врагам Украины за то, что побудили меня заняться этим проектом»
• Церковь столь же больна, сколь и все постсоветское общество
• Зов гражданской войны КaКа
• «Русский мир» как «Грядущий Хам». Взгляд филолога на законопроект № 9073