Ноам Хомский о тоталитаризме, страхе и пропаганде

Версия для печати

Всемирно известный профессор лингвистики в Массачусетсе, автор книг о языке, психологии и по совместительству анархист и антиамериканист — о демократических традициях исламского мира, двойных стандартах и о том, как контролировать людей с помощью наркоманов и иммигрантов.

Я всегда думал, что если бы фашисты могли рассуждать рационально, они создали государство вроде США. И если бы Нюрнбергский процесс был возможен сегодня, любого из послевоенных американских президентов приговорили бы к повешению.

Правительство Израиля ненавидит меня за мои высказывания — что ставит его в один ряд с правительствами многих других стран.

Когда я приезжаю в Канаду, люди там очень любят послушать, как я критикую США. Но если я начинаю критиковать Канаду, интерес сразу пропадает. И так — везде.

В арабском, исламском мире долгая традиция демократии. Но она постоянно прерывается из-за вмешательства сил с Запада.

От антииракских санкций погибло больше народу, чем от любого оружия массового поражения когда-либо в мировой истории.

Беспричинное убийство мирных граждан — это терроризм, а не война с терроризмом. Всех волнует, как остановить терроризм. Очень просто: перестать в нем участвовать.

В Америке одна партия — партия бизнеса. Но у нее две фракции: демократы и республиканцы. Чем-то они различаются, но проводят примерно одну и ту же политику. И в отношении этой политики я настроен оппозиционно — как и большая часть населения страны.

Но антиамериканизм — это тоталитарная концепция. Само по себе понятие — идиотское.

Как бы я не критиковал американскую политику, сам я политиком быть не могу. У нас на факультете регулярно меняется главный администратор — все по очереди занимают эту должность. Единственный человек, кому ни разу не позволили это сделать, — я. Все понимают, что я сразу все развалю.

Система образования — фильтр, который отсеивает тех, кто не умеет подчиняться. Говорить одно, а думать другое. Тех, кто не справляется с желанием сказать учителю: «Ты дурак». Потому что от них потом и на работе будут одни хлопоты.

Философ Ноам Хомский регулярно попадает в списки самых влиятельных публичных интеллектуалов мира — в том числе и потому, что не стесняется говорить очевидные вещи

У меня нет ни профессии, ни квалификации — ни в одной сфере. Спросите у моих коллег по университету, они подтвердят. Меня постоянно зовут читать лекции по математической лингвистике, ни разу не спросив, есть ли у меня вообще математическое образование, степень. Просто есть какой-то странный набор увлечений, каждому из которых следует уделять время. Похоже, мне просто повезло.

Не вижу никакой необходимости формулировать сложно, если можно формулировать просто. Осложнение простого — любимая игра интеллектуалов: чем непонятнее, тем лучше. Сами не до конца знаете, о чем говорите, но власть, престиж и влияние вам обеспечены.

Мы называем интеллектуалов интеллектуалами, поскольку это привилегированный класс, а не потому что они умнее других.

У продюсера популярного ток-шоу спросили, почему они никогда не приглашают меня. Было два ответа: «Он говорит по-турецки, никто не понимает». Второй: «Ему не хватает лаконичности», — и с этим я согласен. Если ты хочешь поддержать религию в эфире, ты успеешь сделать это между двумя рекламными паузами. А если хочешь усомниться, то в рекламу тебе не втиснуться.

Если сегодня вы читаете те же лекции, что и пять лет назад, значит, или ваша дисциплина умерла, или вы.

Интернет экономит деньги, интернет экономит время. Но он убивает отношения. Помню, я как-то жил в маленьком городке, и там почта была местом общения. Домой ничего не доставляли, поэтому утром люди приходили, забирали корреспонденцию, общались.

Если мы не верим в свободу самовыражения людей, которых мы презираем, значит, мы не верим в свободу самовыражения.

Заставьте людей бояться наркоманов, преступников, многодетных матерей, живущих на соцпомощи, иммигрантов и пришельцев — и вы сможете полностью их контролировать.

Цензура не однократный опыт. Для тех, кто его пережил, он будет длиться вечно. Это клеймо, которое остается в мозгах навсегда.

Литература содержит больше информации о человеческой природе, чем любая научная теория. Но надо быть осторожным. Если я хочу, например, узнать что-то о китайской революции, то надо понимать, что на мое отношение к стране уже повлияли когда-то прочитанные книги — о мальчике-рикше, например. Приходится смириться с тем, что существуют другие, не менее важные источники информации о мире, чем литература.

Нет более полезной в деле геноцида книги, чем Библия.

Везде, от поп-культуры до пропаганды, людей постоянно стремятся убедить в том, что они совершенно беспомощны, и лучшее, что можно сделать, — соглашаться с правильными решениями вышестоящих органов и потреблять, потреблять, потреблять.

Реальность отличается от того, как мы ее себе представляем. Очень немногие смотрят на себя в зеркало и говорят: «Передо мной чудовище». Поговорите с руководителем крупной корпорации, и он скажет, что работает по двадцать часов в сутки, чтобы обеспечить своим клиентам лучшие товары и услуги. Но если присмотреться, то его компания — это адское неравенство в оплате и условиях труда.

В основе элитарной культуры — всегда страх и неприятие демократии. Первый симптом этого страха — фальшивые декларации на публику. Любой, кто читал Оруэлла, знает: чем больше ты ненавидишь демократию, тем громче кричишь, какая она чудесная, и что ты отдашь за нее жизнь.

Рабство и детский труд стали чем-то недопустимым, и не по мановению волшебной палочки. Этому предшествовали годы упорной, самоотверженной работы большого количества людей.

Главное, чему учит история, в том числе современная, — права не предоставляют, права получают в борьбе.

Оптимизм — это стратегия. Если вы не верите, что лучшее будущее возможно, вы никогда не сделаете шаг, который приведет к тому, чтобы будущее было лучше. Если вы считаете, что нет надежды, ее не будет. Выбор за вами.

Опубликовано на сайте Molotoff 

Перевод: «Аргумент»

В тему:

• Звезда Youtube, фермер-украинец Мельниченко: о России, Путине и креативном классе
• Вячеслав Черновол: «Это наше государство. Нельзя, чтобы оно досталась мошенникам»
• Римма Белоцерковская: Территориальные общины вернут нам землю и спасут от «беспредела»
• Настоящий Патриарх
• Б.Стругацкий: Нельзя трусить, лгать и нападать. Нужно: читать, спрашивать и любить близких