По пьяному Харькову на машине времени

Версия для печати

В конце 1930 года депутаты Харьковского городского совета сделали роскошный подарок будущим экскурсоводам - ​​собрали в единый реестр все наказы избирателей вместе с отчетами об их исполнении.

Почти готовый набор маршрутов вышел из длиннейшего перечня вполне логично. Ведь рядового харьковчанина беспокоили конкретные «неурядицы», наблюдавшиеся в определенных местах. Вот вам проблема, а вот - адрес.

Чтобы с наказами легче работалось, их рассортировали по тематике. После чего солидный список превратился в сборник не обычных, а специализированных путеводителей. Для полного сходства оставалось разве что дать более эффектные названия новообразованным разделам. Скажем, «Харьков развратный» вместо блеклого «Борьба с проституцией».

Фото: алкогольный магазин на перекрестке Карла Либкнехта и Ветеринарной (ул Сумской и ул. Свободы). Во время войны был разрушен

На эту тему: «Американское» Лосево: из истории Харьковского тракторного завода

Из-за чрезвычайно простой формы каждый пункт реестра был, по сути, кратким рассказом о бурной повседневной жизни столицы УССР. Первая колонка – описание проблемы. Сплошь и рядом — с добавленной локацией. Вторая — кто обеспокоился очередным «неурядом». Третья – кем и что сделано для его преодоления.

К примеру, пункт №202. Страшно переживая о состоянии общественной морали, «очистить ул. Свердлова от проституток требовали сотрудники харьковского ГПУ. Но вместо четкого «выполнено» мы видим в третьей колонке невнятное «Милиция ведет с этим борьбу». Очевидно, тяжелую и безрезультатную.

Но самый большой объем ценной информации – восемьдесят восемь пунктов – нашелся в разделе, посвященном борьбе с пьянством. Хоть сейчас рисуй на карте города разветвленную сеть «схованки Зеленого змея»!

Но показалось интереснее по тем тайникам пробежаться. Чтобы показать социалистический Харьков с несколько необычной точки зрения. И попытаться оценить успехи власти в борьбе с вековым злом.

Документы убедительно свидетельствуют, что в легендарное время первых пятилеток город был охвачен не только трудовым энтузиазмом. Но и страстным желанием напиться. Очевидно, от невыразимого счастья.

«Вечернее радио» за 12 января 1929 года: пламенный призыв, неопровержимое утверждение и риторический вопрос

Одно с другим тесно переплеталось, к примеру, в доме № 2 на Рыбной площади (теперь – сквер Стрелка). Потому что в нем находились типография «Допомога» с коллективом в 200 человек и магазин Центроспирта. И от такого соседства разве что искры не летели.

«Возле типографии во дворе всегда валяются пьяные, — извещало руководство «Допомоги» городской совет. — Происходят ножевые драки, которые являются опасными для рабочих нашей типографии».

Депутат Левин, посланный проверить «сигнал», полученную информацию подтвердил: во дворе типографии творится нечто. Длинные очереди за спиртным, постоянные дебоши. Но и интересное уточнение добавил: печатники совершенно не похожи на беззащитных жертв.

Полиграфическую продукцию выпускал деклассированный элемент — бывшие женщины улицы, беспризорные и т.д. И не так их безопасность беспокоила начальство, как тот факт, что попойка и хулиганство запросто переходили с улицы в производственное помещение.

Не лучше было и на престижной Сумской, переименованной еще в 1919-м в честь Карла Либкнехта. Настоящим гадюшником – магазином Центроспирта, стал дом № 22, принадлежавший перед революцией купцу I гильдии Гуревичу, одному из основателей харьковской хоральной синагоги.

Из письма в городской совет, датированным 16 августа 1930 года: «Ежедневно, с 8 часов утра у лавки выстраивается очередь из базарных торговок, босяков. Распитие вина происходит здесь же, у лавки и во дворе. В очереди вечные скандалы, антисемитизм и антисоветские разговоры. У лавки порой валяются по 3-4 пьяных».

Особую пикантность яркой картинке придавал тот факт, что все это творилось рядом с серьезным учреждением. Несколько выше, с противоположной стороны улицы, располагался Высший суд УССР.

Вот еще интересная зарисовка с набережной реки Харьков: «Проходя мимо Харьковского моста, нужно обязательно закрывать уши, так как здесь расположены рядом два таких заведения как лавка Центроспирта и пивная «Новая Бавария». Вот эти два учреждения притягивают к себе разных бродяг и попрошаек, из уст которых раздается многоэтажная брань после выпитой центроспиртовской продукции. Здесь же разбит на берегу реки скверик, который, по-видимому, предназначался для отдыха трудящихся. Благодаря таким заведениям, в нем не только нельзя отдохнуть, но и нужно далеко обходить».

Как раз возле Харьковского моста пьяный инкассатор Церковный подрался с таким же пьяным счетчиком Шпорхуновым. Обоих «пропечатали» в газете «Вечернее радио» 12 августа 1929 года

Каждое подобное описание, которых наберется на толстенную книгу, традиционно заканчивалось просьбой закрыть рассадник пьянства. Или, по меньшей мере, перенести его подальше от завода/школы/театра/военной части.

И, на первый взгляд, власть очень участливо относилась к таким ходатайствам. По количеству резолюций «выполнено» раздел, посвященный борьбе с пьянством, является безусловным рекордсменом среди наказов избирателей. Тем интереснее было разобраться с единичными исключениями.

Оставили точку Центроспирта в несуществующем ныне доме по улице Рыбной, 2 (теперь Кооперативная). Хотя ее просили не закрыть, а только перенести. Мотивация не выглядит убедительной: «Принимая во внимание отсутствие свободных торговых помещений и сокращение за последнее время сети магазинов со спиртными изделиями».

Знатоки старой харьковской топографии реальную причину назовут мгновенно: невероятно прибыльное место, прикормленное еще с дореволюционных времен. Это бывший элитный "Марсель", на первом этаже которого оживленная торговля велась десятилетиями.

Старое фото Кооперативной. С левой стороны улицу открывает бывший «Марсель»

Но лицо перед трудящимися горсовет сохранил. Глава административно-милицейской секции товарищ Будяков дал строгое указание правоохранителям: «Повести борьбу с бесчинством, находящимся возле упомянутого магазина». Спасибо, просветил! А то без него не знали, что делать.

Пренебрегли также пожеланием работников почтовой конторы, которые хотели «вместо пивной на углу Конной и Старо-Московской (Богдана Хмельницкого и Московского проспекта — Авт.) открыть мастерскую для налаживания обуви». Объяснение: «Не исполнено, потому что Старо-Московская на углу Конной не относится к окрестностям».

Так центр города мог напиваться? Да! Ибо нашлось еще несколько схожих по содержанию объяснений.

Несмотря на слезные просьбы работниц «Красной Нити» (приказ № 134), осталась пивная на углу Клочковской и Бурсацкого спуска. Переделывать ее в чайную не стали, «имея в виду, что пивная находится в центре города».

Официально объявили центром улицу Евгении Бош (та самая Конная, ныне — Богдана Хмельницкого). Специально для членов профсоюза работников образования, которые ужасно хотели убрать оттуда магазин Центроспирта. А дудки!

В отличие от приснопамятной горбачевской, борьба с пьянством 1930 года имела характер «точечного бомбомета». Принципиально и беспощадно закрывали убогие ганделыки «в рабочих районах и в местах скопления рабочих». По просьбе работников аптекоуправления (приказ №133) запретили «продажу спиртных напитков в буфетах на предприятиях».

Та самая «неприкосновенная» пивная на углу Евгении Бош и Панцерника «Потемкина» (по старой привычке говорили «Конной и Старо-Московской»), из которой не сделали обувную мастерскую. Октябрь 1929 г.

Но слишком радикальные предложения решительно отвергались. Наказ рабочих коммунхоза (№120 реестра) «запретить сдачу помещений под пивные и водочные магазины», украшенный резолюцией «не проведен в жизнь по нецелесообразности».

В то же время действенными средствами борьбы с пьянством считались почему-то всякие глупости типа «антиалкогольных кружков» и «культпоходов против алкоголизма». И даже «антиалкогольный музей» устроили по инициативе работников Геодезического института (приказ №111).

Просьбу рабочих завода «Красный Октябрь» (№ 188 реестра) «пропечатать в газетах пьяных» власти тоже выполнили. Что можно считать курьезом. Ибо тем же способом работники «Мудрамы» (приказ № 200) хотели побороть проституцию — «путем публикации в газетах фамилий пользующихся ими». Но служителям Мельпомены официально ответили, что "такая борьба не предусмотрена законом".

Как шило из мешка, вылезает из документов горсовета еще одна интересная особенность антиалкогольной кампании 1930 года: ее использовали в политических целях. Закрыли, в первую очередь, частные заведения, торговавшие алкоголем. Включая те, которые им… не торговали. Под тем предлогом, что там продают спиртное неофициально, из-под прилавка.

Но святые места пустыми не остались. 23 апреля 1930 года лицензию на 12 точек сразу получил от городского совета пивной трест «Новая Бавария». Не просто места – мечта торгаша: Благбаз, привокзальная площадь, Сумская, Конный рынок, площадь Дзержинского, вход в городской парк!

На эту тему: Ой, был да исчез: почему Моисей в Харькове заблудился

Эта организация ужасно сдерживала антиалкогольный энтузиазм Харьковского горсовета. Хотя так же слезно, как и в рабочих окрестностях, трудящиеся просили прекратить продажу алкоголя «в местах массового отдыха и развлечения» (приказ № 118), «на всех базарах» (приказ №124), «в привокзальном районе» (приказ №128). Но ведь власть и о поступлении в бюджет должна заботиться!

Гнилый рассадник пьянства и хулиганства — пивную «Новая Бавария» на площади Розы Люксембург, например, после неоднократных предупреждений, 23 июня 1930 года «наказали»: заставили торговать только безалкогольными напитками. На протяжении «двух» недель!

С высоты ХХІ века кажется, что городской совет ХІІ созыва поступил по старому бюрократическому рецепту: когда какое-то безобразие невозможно побороть, нужно его организовать и возглавить. Получилось неплохо.

А вот стимулировались ли на персональном уровне откровенные симпатии депутатов к «Новой Баварии» и Центроспирту — это уж Господь знает.

—

Эдуард Зуб, историк, сотрудник УИНП, опубликовано в издании  mediaport.ua

На эту тему:

• Операция «Репутация»: загадки забытого праздника
• Загадки чекистского жизнеописания
• Реки крови и шайбы Гровера: «этапы большого пути»
• То, что с горя началось, горем и закончилось. К сотой годовщине подзабытой трагедии
• Красный террор: как изувеченные тела стали орудием пропаганды и остаются ими поныне