Шило из мешка: «Харківський пролетар» о Большом голоде

Версия для печати

Давно бытует мнение, что трагедию 1932-1933 годов советские газеты «не заметили». Небезосновательное, вроде. И еще авторитетными свидетельствами подпертое. Вроде воспоминаний писателя Артура Кестлера. Но ...

Наблюдательного иностранца, попавшего в Харьков в разгар Голодомора, поразили не только опухшие от голода селяне и дикий «столичный» быт. Шокировало замалчивание очевидного:

«Мы жили словно во сне. Газеты писали о другой стране, создавали другую реальность, которая нисколько не касалась нашей повседневной жизни».

На эту тему: Как Сталин убивал Украину

Так-то оно так, да только немного не так: ужасная повседневность все равно пробивался на газетные полосы. Присмотритесь к ней повнимательнее и произойдет чудо - воспоминания зарубежного гостя получат официальное подтверждение. А, может, и поблекнут на фоне некоторых публикаций «Харківського пролетаря». Несмотря на весь свой безграничный натурализм.

Главная харьковская газета 1932 года запросто составит конкуренцию любому фильму ужасов

Печатный орган «обкома КП(б)У, облисполкома, облсовпрофа, ХМПК и горсовета» слова «голод» категорически избегало. Но само явление просматривалось «между строк» слишком выразительно. Особенно в отчетах о судебных процессах. Поскольку в Харькове 1932 года подозрительно часто наказывали за «хищение социалистической собственности». Преимущественно продуктов питания.

Жарким июлем - именно тогда, когда в наш город прибыл Артур Кестлер, сенсацией месяца стала сложное и запутанное дело работников Харьковского торга. После его десятидневного рассмотрения Высшим судом УССР, ни много, ни мало - 25 человек получили различные сроки заключения. А еще трех приговорили к высшей мере наказания. За то, что «срывали рабочий поставки».

Но это были еще «цветочки». А «ягодки» появились после печально известного закона от 7 августа 1932 года, который усилил ответственность за хищение общественной и государственной собственности.

Полегло в полном составе руководство рабочего кооператива «Турбинобуд» - граждане Фельдман, Мазар, Штейман, Бараз и Грувер.

«Вредительская стая нанесла ущерб рабочему снабжению», - строго произнес 17 октября «Харківський пролетар». 

Вот так вылезали боком ворованные харчи ...

Характерно, что нанесенный «стаей» ущерб выразили в весьма специфических единицах: «200 рабочих паек мыла, 833 пайки сахара, 400 - масла, 192 - пшена». Если бы перевели все это на килограммы с учетом тогдашних норм, цифры были бы менее впечатляющими. Кажется, многотысячному коллективу просто «кинули кость» - указали на «крайних».

Щедро рассыпаны по подшивке «Харківського пролетаря» упоминания об использовании «указа семь-восемь» в сельской местности. Там расстреливадли чаще и больше, чем в городе. Преимущественно тех, кто воровал, чтобы выжить. Но не только.

Достойной цитирования показалась публикация о событиях в Чистоводовке (теперь - Изюмского района). Потому что в ней неожиданно откровенно указали на главную цель закона от 7 августа - стимулирование хлебосдачи.

Согласно этому акту расстреляли бывшего секретаря сельской партячейки. Что повлекло за собой интересные последствия: «Когда в суд на 25.ХІ Чистоводовка продала государству 700 центнеров хлеба, то через десять дней после суда колхозники и единоличники продали государству уже 1300 центнеров хлеба».

Харьков-1932: изголодавшийся народ так живо сдает семейные ценности, что не хватает приемников

С помощью расстрелов не только стимулировали хлебосдачу, но и наказывали за невыполнение планов. Так, во всяком случае, следует из публикаций за 12 и 30 ноября, посвященных событиям в селе Рядовом.

Тамошний совхоз имени Андреева отличился «недосевом по зерновым культурам на 1121,5 га и по овощам - 359,5 га». А виновными в этом назначили бригадиров. Потому что они были из раскуркуленных. Итог: «Деменко Даниил, Деменко Максим, Лисненко Иван, Панченко Михаил, Холод Петр как враги народа приговорены к расстрелу». За то, что «сорвали посевную и прополочную кампании и тем нанесли удар рабочей поставке».

Многое говорили внимательному читателю и описания преступлений, характерных для 1932 года. Из статьи «Мерефянская милиция не борется за революционную законность» узнаем, например, о странной трактовке понятия «хулиганство».

Сюжет - нарочно не придумаешь: «Рабочие совхоза мыли морковь для отправки на ХТЗ. Хулиганы тут же из рук рабочих вырывали морковь и несли домой, разворовав 100 килограммов ее». Неужели от сытой жизни прибегали к такому?

Селянин «образца 1932-го» был сытым разве что на газетных страницах

Двух несчастных рабочих догнали и сдали в милицию. Но инспектор Кулешов оказался человеком: «Отпустил хулиганов на четыре стороны». За что и был подвергнут газетой беспощадной критике.

Почему мерефянцы бегали с ворованной морковью, подробно объяснил тот самый «Харківський пролетар»: а им «трудящиеся города» помогли! И очень основательно, если опираться на публикацию от 24 декабря.

«Канатка сумела как следует мобилизовать рабкоров на практическую помощь в борьбе за хлеб, - сообщала газета. - Робкор Грунева, например, работая в бригаде села Мерефа, нашла не одну сотню пудов хлеба, спрятанного кулаками, помогла селу выполнить план хлебозаготовок на 101%».

Помогала ли «помощь» самим рабочим - вопрос интересный. Наверное, да, если верить праздничным репортажам «Харківського пролетаря». Газета аж захлебывалась, рассказывая об октябрьской демонстрации: «На переднем плане с гордостью несут ударники макет ордена Ленина, недавно полученного строителями ХТЗ в награду от правительства ... Идут ХПЗ, ХЭМЗ, «Серп и молот», Завод им. Шевченко, «Свет шахтера». В первых рядах лучшие ударники заводов несут портреты своих героев труда, цифры достижений». 

Октябрьские торжества 1932 года на площади Дзержинского

Напоминает воспоминания Кестлера:

«Каждое утро я читал в харьковских газетах отчеты о выполнении и перевыполнении планов, о соревнованиях между ударными бригадами, о героях труда».

Но тот же перечень заводов, что и в праздничном репортаже, находим в статье «Секрет недовеса» за 3 ноября 1932 года. Кто знает, насколько бодро маршировали на площади им. Дзержинского рабочие того же ХПЗ: в течение шести месяцев им не добавляли хлеба. В несколько меньших масштабах обворовывали тружеников «Серпа и молота» и «Свет шахтера».

Еще 2 августа «Харківський пролетар» писал об орденоносном ХТЗ:

«На территории Харьковского тракторного завода в последнее время наблюдается разболтанность в работе хлебных распределителей. В ряде распределителей хлеба систематически не хватает, хотя выпечка хлеба полностью обеспечивает потребность населения. Эта нехватка объясняется систематическим опозданием подвоза хлеба в тракторстрой».

Серьезные шансы стать светлым пятном на общем мрачном фоне имел Харьковский электромеханический. Там трудящийся люд должен был наедаться «от пуза». Конечно же, если верить официальным цифрам.

Фото Александра Винербергера: Харьков-1933, очередь у магазина

«На фабрике-кухне ХЭМЗу, - сообщал 24 декабря «Харківський пролетар», - ежедневно питается 19360 рабочих, а хлеба фабрика-кухня получает на 28 400 рабочих».

Но эта солидная «дельта», очевидно, как-то выветривалась. Потому что у хээмзевского распределителя наблюдалось то же, что и у всех: «Ежедневно очередь на 250-300 человек». Со вполне логичными последствиями: «Пользуясь толпой, резчики обвешивают потребителей, увеличивают цены, воруют хлеб, тут же откладывая его под прилавок».

В течение всего 1932 года «Харківський пролетар» щедро кормил читателей рассказами о диких злоупотреблениях в системе распределения продуктов. Возможно, наиболее шокирующие цифры были обнародованы по итогам проверки «управы заборных документов» - учреждения, которое отвечало за выдачу хлебных книжек в масштабах города.

Здесь тоже солидная разница нашлась: «По данным Госплана, в ноябре в Харькове проживало 650 000 населения, а фактически было выдано 758 908 хлебных книжек". Кроме книжек, существовали еще и ежедневные талоны на питание, которые выдавались сезонным рабочим. Так вот их ... вообще не считали!

Хлебная карточка 1934 года

Просмотр подшивки «Харківського пролетаря» в хронологическом порядке позволил выявить еще одну интересную особенность: где-то с конца ноября сменился главный виновник «продовольственных трудностей». Потому что значительно больше стало статей о «кулацком саботаже». Скорее всего, нехватка продовольствия в городе была уже настолько ощутимой, что списывать ее только на «вредителей» из системы рабочего снабжения стало невозможным.

А 18 декабря «Харківський пролетар» выдал настоящую сенсацию. Газета подтвердила слухи, что уже давно ходили по городу: в Харькове пропадают дети дошкольного возраста. Печальный факт официально признал начальник областной милиции Ряботенко.

Открытым текстом он сообщил, что факты похищения детей фиксировали и еще в сентябре. А с начала декабря молчать о них стало уже неудобно - количество похищений существенно возросло.

Это объявление 1932 года можно и не комментировать

На эту тему: «Торгсин»: украинские крестьяне за собственную жизнь платили золотом

Упоминаний о людоедстве, конечно, не было. По утверждению чиновника, похищали исключительно с целью раздевания. И, якобы, отпускали живыми. Исключений он вспомнил только два - один ребенок замерз раньше, чем его подобрали, и ребенка харьковского милиционера Харламова нашли убитым почему-то аж в Мерефе.

«Управа областной милиции мобилизовала весь оперативный состав на розыск грабителей», - сообщала газета, ссылаясь на Ряботенко. Утверждала, что уже есть задержанные и обещала скоро предоставить полный отчет по этому делу. Но в течение следующих нескольких месяцев больше ничего на данную тему в «Харківському пролетарі» не появилось.

Но, кажется, и напечатанного вполне хватит, чтобы воспетые советской пропагандой «годы первых пятилеток» хорошо представил себе наш современник.

Представил и ужаснулся: такого нам не надо!

—

Эдуард Зуб, историк, сотрудник УИНП;  опубликовано в издании Медіапорт

На эту тему:

• Станислав Кульчицкий: Голодомор-1933 - мифы и реальность
• Голод 1933 года. Часть 3: Людоедство
• Голод 1933 года. Часть 4: Агония села
• «Черные доски» Голодомора — экономический метод уничтожения граждан СССР (Список)
• Голодомор 1932 — 1933 годов: Битва с голодом
• «Люди едят свои пальцы ...»