Бабий Яр хотят сделать плевком нам в лицо

Версия для печати

Россия всегда появляется там, где лгут и воруют.  Можно обсуждать детали. Но стоит понять главное: «Дау-2», в который хотят превратить Бабий Яр — это плевок империи нам в лицо. И если такое допустим — потом не отмоемся.

«Луна-парк»... или место памяти?

Скандал вокруг кинопроекта «Дау» и его режиссера, по совместительству арт-директора Мемориального центра Холокоста «Бабий Яр» Ильи ХРЖАНОВСКОГО (на фото) ширится как эпидемия или пожар, захватывая все больший круг наблюдателей. Эта статья является попыткой разобраться, что к чему.

На эту тему: Бабий Яр: "Сзади стоят Путин и Сурков". Кто финансирует мемориал в урочище

ЭСТЕТИКА

Илья Хржановский (род. 11 августа 1975, Москва) — внук художника Юрия Хржановского, сын филологини Марии НЕЙМАН и режиссера анимации Андрея Хржановского, известного в первую очередь благодаря экранизациям русской и мировой классики. Хржановский-младший учился в Германии и в Москве, работал на телевидении, делал рекламу. В 2004 дебютировал с полнометражным фильмом «4» по сценарию известного писателя-постмодерниста (под определение «постмодернизм» подпадает и режиссер, но оно важно и по другой причине — о чем ниже) Владимира СОРОКИНА. На этой ленте стоит остановиться чуть подробнее, поскольку в ней хорошо прочитывается метод Хржановского.

«4» — фантасмагория на тему современной российской жизни с довольно свободной фабулой. Ключевая сцена, вероятно, загипнотизировавшая жюри нескольких европейских фестивалей — снятая в режиме реального времени пьяная оргия пожилых селянок. С обнажением, матом, криками, обливаниями вином. В дополнение еще и немного каннибализма: свиньи, едящие свинью.

Сюжет, повторяю, едва держится вместе, актерских работ почти нет — но немало насилия, масса обсценной лексики, загадочная немотивированность поступков. Никакого сочувствия ни к кому, эмоциональная составляющая исчезающе мала. Все действие построено как ряд ярко снятых аффектов, а гуманоиды являются не более чем материалом для этого гран-гиньоля о современной России. Единый сквозной элемент — число 4; навязчиво присутствуя в предметном ряде, оно, видимо, должно генерировать некое объединяющее значение, но выглядит как еще одна визуальная выходка.

Фильм, в котором форма убивает смысл, столь же некачественен, сколь и идейно ангажированный продукт. В произведениях упомянутого Сорокина подобный формализм выглядит по крайней мере забавно — учитывая то, что Сорокин деконструирует устоявшиеся «большие стили» советской и российской литературы. Но на экране одной только деконструкции мало. В кино эмоцио и рацио слишком близки. Пытаясь расшатать скрепы, Хржановский сделал вполне себе традиционное российское кино, в котором человек сведен к пыли под ногами, без выбора и достоинства.

Собственно, в «Дау» он остался верен тому же подходу — но возможностей для его реализации получил гораздо больше.

Об истории создания сего кинематографического Голема уже сказано много. Ключевой момент — конец 2008, когда стало известно, что бюджет увеличен с 3,5 до 10 млн. долларов за счет российского олигарха Сергея АДОНЬЕВА. Съемки же перенесли в Харьков — не столько потому, что там с 1932 по 1937 работал протагонист — физик Лев ЛАНДАУ — сколько из-за дешевизны рабочей силы и подхалимства тогдашней власти.

На месте заброшенного бассейна соорудили съемочный павильон площадью 6000 кв. м. — декорации условного Института, жизнь в котором подчинялась строгим нормам: каждый, кто попадал на площадку, переодевался в одежду 1930—1960-х (вплоть до нижнего белья) и должен был повиноваться придуманной легенде. В павильоне работали парикмахерские, кафе, научные лаборатории, а также своя служба безопасности, укомплектованная реальными работниками «органов». В качестве валюты ходили советские рубли. Современные слова употреблять запрещалось, за это штрафовали. Съемки с перерывами продолжались более 3 лет. Все это время сотни людей жили в декорациях, с подпиской о неразглашении. Из 700 часов финального материала смонтировано 14 фильмов и несколько сериалов. Мировая премьера прошла с 24 января по 17 февраля в Париже в театрах Шатле и де ла Вилль. Следующие показы состоялись на Берлинском кинофестивале в конце февраля. Там я посмотрел «Дау. Наташа» — предпоследнюю часть цикла.

Фильм образуют два последовательных сюжета: отношения буфетчиц — старшей Натальи (Наталья Бережная) и младшей Ольги (Ольга ШКАБАРНЯ), а также допрос Натальи институтским спецслужбистом Владимиром АЖИППО (играет сам себя).

Первую историю составляют сцены пьянства (с реальной водкой и пьяными исполнителями) и секса (тоже реальные), вторую — пытки Натальи, психологические и физические, устраиваемые Ажиппо, чтобы склонить буфетчицу к сотрудничеству.

Базовый критерий качества фильма — работа актеров/актрис и убедительность обстоятельств, в которых они действуют. Движущая сила конфликта Натальи и Ольги — ненависть первой ко второй. Но чем обоснована эта ненависть, откуда она растет, что за ней — страх? Зависть? Ревность? Понять невозможно, так как ни в диалогах, ни в игре (точнее, ее попытках) нет и намека на это. Наталья также много говорит Ольге о том, что, в отличие от беспутной девицы, знает настоящую любовь — но и любви здесь не больше, чем ненависти.

Мы просто видим двух пьяных женщин, которые кричат друг на друга. А потом одну пьяную женщину, которая жалуется на жизнь в не очень связном монологе. Сюжет еле держится вместе. Вместо характеров — грубые силуэты. Драмы между ними нет. Только однообразное зрелище, где главное развлечение — разные оттенки нетрезвости.

С таким же успехом можно было бы задокументировать любую пьяную компанию. То есть имеем патетически поданный вариант телешоу типа «За стеклом» или «Дом-2». Отличие лишь в том, что в «Наташе» все снято высококлассным немецким оператором Юргеном ЮРГЕСОМ. И здесь возникает противоречие между визуальным исполнением и объявленными намерениями режиссера.

Как бы ни переодевали людей в кадре в одежду 1930-х, сколько бы аутентичных консервов ни стояло на полках (отдельный вопрос — черпали реквизиторы свои познания на эту тему из «Книги о вкусной и здоровой пище» 1952 года или из каких-то других источников), взгляд Юргеса и Хржановского — это сегодняшняя оптика.

О сталинских временах сохранилось немало свидетельств; опираясь на них, можно создать убедительную реконструкцию. Проецируя вычищенную, холодноватую «картинку» в духе среднего фестивального фильма (промолчу сейчас про современные обороты в диалогах и столь же современную интимную стрижку у женщин), Хржановский не достигает обещанного погружения в эпоху; нет той визуальной материи, что увлекала бы в экран. Тренированный объектив Юргеса работает на цель, которой подчинен весь «Дау» — тоталитарный балаган без лишних рефлексий или эмоций. В котором, повторюсь, остро недостает героев, но много тел, с которыми можно делать много вещей — на потеху публике, а не ради сочувствия.

И частью этой потехи является то, что происходит с Бережной. Режиссер заливает ее водкой, а потом снимает сцену ее совокупления с не менее пьяным исполнителем. Эротические сцены в любом фильме — часть истории. Они подчеркивают отношения между действующими лицами. То, что показано в «Наташе» — затянутое и не слишком красивое порно. Для нужд драматургии хватило бы пары кадров; но режиссер почти ничего не вырезает, хотя, повторяю, ни характеры, ни сюжет этот эпизод никак не развивает. Тогда почему же он здесь, в такой продолжительности?

Для той же потехи. Чтобы скандалили. Чтобы говорили о чем угодно, кроме искусства.

В линии Ажиппо-Бережная издевательства убедительны в первую очередь потому, что Ажиппо делает то, в чем он мастер. Он — идеальный палач, а перепуганная актриса, которая, судя по всему, не ожидала такого развития событий — идеальная жертва. Развязка — внезапное изменение в настроении Наташи, которая после всего, что с ней сделал Ажиппо, вдруг начинает искренне обольщать насильника. И снова, как в пьянке с Олей, остается гадать, что является причиной. Этот переход должен ошарашить, но он никак не отыгран — и не потому, что Бережная и Ажиппо настолько плохие исполнители, а потому, что режиссер не смог или не захотел поставить им такую задачу.

И вновь остается аттракцион, правда, не о том, как люди бухают или трахаются, а о том, как делают друг другу больно. По качеству лучше специализированных сайтов, но по наполнению и смыслу — примерно такой же.

Как представляется, остальные фильмы «Дау» построены по такому же принципу. Плохая игра, рыхлый сюжет, оборванные линии, оргии, истерики, лобовое насилие, съемки исключительно на средних и общих планах, потому что на крупном снимать нечего.

Но если бы все ограничилось только художественной неудачей, было бы еще полбеды.

ЭТИКА

Некоторые из коллег возносят «Дау» как новое слово в искусстве.

Но это слово давно известное. Советское.

Советское является в первую очередь имитацией и подменой понятий, обеспеченной постоянным принуждением. «4» в меньшей, «Дау» в большей степени являются подменой кино, и, насколько можно судить из свидетельств о процессе съемок, она обеспечивалась тотальным контролем и неиллюзорным насилием. Хржановский, может, и хотел разоблачить советчину, а взамен лишь воспроизвел ее. Субъект слился с объектом. Подрыва кровавой карусели не получилось. Вышла еще одна карусель.

И ничего другого выйти не могло.

Постмодернизм Хржановского, опять-таки, совершенно (пост)советский.

Постмодерн — не просто стиль высказывания, а определенная философия, мировоззрение. На территории бывшего СССР усвоили только одну черту постмодерна — всевластие автора в сочетании со сбросом всех иерархий, причем даже намек на любую этику так же пошел в расход — что является фундаментальным искажением первоисточника. Полная беспринципность и игра в словесный бисер на грани бессмыслицы стали хорошим тоном. Сначала, как инструмент освобождения от коммунистического официоза, это действовало. Но время шло, и оказалось, что постмодерн в его постсоветском, точнее, российском изводе — с художником на месте некоего божества, которое нельзя судить по человеческим законам, — прекрасно коррелирует с российским авторитаризмом, с имперскостью. Причем, неважно, служит автор Кремлю или является оппозиционером — его отношение к людям, которых он считает неравными ему по статусу, будет одинаковым.

Именно эта беспринципность с одной стороны и высокомерие с другой привели в «Дау» особ вроде Ажиппо или нацистского громилы Максима «Тесака» МАРЦИНКЕВИЧА с его бандой ( «Дау. Дегенерация»). Бандиты убивают живую свинью на глазах явно неподготовленных к такому повороту других актеров и отпиливают ей голову пилой, предварительно нарисовав на туши звезду Давида, при этом ведут расистские и антсемитские разговоры.

Собственно, с показов в Париже у авторов начались проблемы. Увиденное на экране шокировало многих, и отнюдь не как искусство. Начала всплывать информация об обстоятельствах съемок. О том, как людей обманывали с деньгами. О скотском отношении к подчиненным. О постоянных унижениях, о пещерном сексизме, о домогательствах к женскому персоналу. Об избиениях. Об изнасилованиях.

Ситуацию обострили премьеры в Берлине. Еще до завершения фестиваля появилось открытое письмо российских журналисток и журналистов к руководителям Берлинале: «Почему в дни приговора Харви Вайнштейну, в эпоху борьбы с культурой насилия и злоупотреблениями властью в киноиндустрии, Берлинский фестиваль не видит этической проблемы во включении в основной конкурс фильма, содержащего сцены несимулированного психологического и физического насилия с участием непрофессиональной актрисы, а также сцены секса людей, находящихся в состоянии алкогольного опьянения? «

Обращение проигнорировали, Юргесу дали «Серебряного медведя». Неприятная параллель: в те дни в Париже отметили «Сезаром» новую картину Романа ПОЛАНСКИ, на которого до сих пор открыто дело за развращение несовершеннолетней — и уже появились новые обвинения в изнасилованиях. Руководство французской киноакадемии подало в отставку на фоне этого скандала. Будут ли какие-то последствия в Берлине — неизвестно.

У НАС

Хотя съемки «Дау» проходили в Харькове, до недавнего времени вся эта история отклика у нас не находила.

Огласка в Берлине, появление отдельных фильмов в Сети побудили СМИ обратить внимание, что основным инвестором Мемориального центра Холокоста «Бабий Яр» является российский миллиардер Михаил Фридман, а арт-директором — тот самый Хржановский. И что идея переименования станции метро «Дорогожичи» в «Бабий Яр», очень всех удивившая, исходит именно от него.

Сначала возмутились феминистки, за ними — культурная общественность. Вспомнили и бутылку, и свинью, и Тесака. Вчитались в комментарии новоявленного худрука о том, какой он видит экспозицию Центра и обнаружили, что Хржановский собирается устроить такой же садомазохистский аттракцион, как и в «Дау». Никакого осмысления трагедии прошлого, никакого пространства для рефлексии — только страх, только примерка на себя ролей жертвы или палача.

Обнаружилось и то, что продюсеры «Дау» тривиально обманули украинское Госкино: на сдаче проекта в 2018 показали 5,5-часовой фильм-биографию про Ландау с традиционным развитием сюжета, без намека на любые крайности. После того фильм никто не видел, на специальном сайте «Дау» его нет. Суды с требованиями выплатить штраф за нарушение контракта продолжаются.

На Пасху конфликт вышел на новый виток. В Сети появились шокирующие кадры из «Дегенерации» с голыми рыдающими младенцами, опутанными какими-то проводами. На следующий день детский омбудсмен Николай КУЛЕБА обратился в Нацполицию, потребовав расследовать возможное жестокое обращение с детьми. Как очень быстро выяснилось, детей просто взяли напрокат из Харьковского приюта, причем среди них были и дети с синдромом Дауна, то есть дважды беззащитные. Отдали их явно по приказу «регионала» Михаила ДОБКИНА (который попробовал себя в качестве актера в том же «Дау»), на тот момент — губернатора Харьковщины. Судя по всему, законность и этичность подобной «аренды» никем не оспаривалась. Компания «Феномен Украины» — сопроизводитель «Дау» — оперативно выступила с ответом Кулебе. Там много сказано и о пожарных машинах на площадке, и о присутствии органов опеки, подробно перечисляются знаменитости, участвовавшие в проекте (какое это отношение имеет к делу?), но главный вопрос стыдливо опущен: почему взяли именно сирот, кто и на каких основаниях это позволил? Сделаем предположение: своих детей ни один родитель в здравом уме на подобные процедуры не отдал бы. Сирот с пороками развития, очевидно, не жалко.

Выступило и руководство Мемориального центра — с аргументацией примерно такого же уровня и с финальным замечанием, что «Дау» и «Бабий Яр» — «это совершенно разные проекты», правда, забыв уточнить, что эстетику обоих продумывает одно и то же лицо.

Сейчас прокуроры ювенальной юстиции в Харьковской области зарегистрировали производства по ст. 127 ч. 2 Уголовного кодекса Украины («Пытки», от 5 до 10 лет тюрьмы). Группа украинских журналистов начала свое расследование. В пятницу, 24 апреля, комитет по вопросам гуманитарной и информационной политики Верховной Рады также решил обратиться в правоохранительные органы по фактам привлечения детей для натуральных съемок кадров насилия. Хржановский продолжает гнуть свою линию, правда, иногда противоречит сам себе. В интервью Ксении СОБЧАК настаивает: «Я позволял чему-то реальному случаться, помещал участников в реальность отношений и обстоятельств, ценность «Дау» в том, что ВСЕ ПРОИСХОДИЛО НА САМОМ ДЕЛЕ (выделено мной. — ДД)»; на следующий день на «Украинской правде» выходит подобострастное интервью, где режиссер уже уверяет, что бутылка была симуляцией. То есть для метрополии бравада собственным свинством, для колонии — отдельная ложь.

В целом, чем больше углубляешься в эту историю, тем больше убеждаешься, что перед тобой — типичная колониальная ситуация. Господа, которые, видимо, представляют себя в киплинговских пробковых шлемах, прибыли в бедную страну и наняли за копейки нищих туземцев ради своих развлечений. Учитывая это, интересен перечень украинских политиков, снявшихся в «Дау»: Михаил Добкин, Нестор ШУФРИЧ, Михаил БРОДСКИЙ, Леонид ЧЕРНОВЕЦКИЙ и Дмитрий ГОРДОН. Просто зернышко к зернышку, жемчужина к жемчужине! Конечно, с такой «крышей» можно и младенцев мучать, и совершать все что угодно с местным людом.

Еще фактор времени: поздний Ющенко, ранний Янукович. Трудно отделаться от мысли о недобром сходстве между съемками «Дау» и тем, что начало происходить в Киеве всего через 2 года после их завершения. Только в постколониальной Украине был возможен такой произвол власти и такое бесправие граждан(ок), безразлично, на площадке или на Майдане. «Либерал» Хржановский в эту систему прекрасно вписывался и с созданиями вроде Добкина и Шуфрича не мог не найти общий язык.

Украина изменилась. Но от некоторых вещей из прошлого избавиться не так просто.

БАБИЙ ЯР

Итак, то, что предлагает новый арт-директор в будущем мемориале — тот самый «иммерсивный» цирк, то есть погружение в ужас массового уничтожения. И это уже опасность полной профанации; пассаж насчет переименования станции — одно из ее проявлений.

Музей не пугает посетителя. Не давит на примитивные эмоции. Человек должен выходить из музея лучшим и более просвещенным. С опытом не только переживания, но и осмысления.

Эталон в этом смысле — Еврейский музей в Берлине. О нем надо писать отдельно и много. Упомяну его сильнейшие точки: башню Холокоста и Сад депортации. Башня — это узкий бетонный зал, в котором вместо потолка — вертикальный колодец. Он идет вверх и где-то там далеко в смертельной черноте — полоска света. Сразу аллюзия на лагерные печи, и на последней проблеск надежды — или на проблеск будущего — равно недостижимых для жертв, и на пустоту, образовавшуюся в результате Истребления в Европе. В тишине этой башни ты можешь и пережить ужас, но более всего тебя побуждают задуматься. Так же и с Садом депортации — несколько десятков скошенных квадратных колонн на неровной мостовой под открытым небом — ты бродишь в этом лабиринте и, сознавая его условность, переживаешь вместе с тем то чувство дезориентации, которое есть у всех потерявших свой дом.

Музей в Берлине спроектировал живой классик архитектуры Даниэль ЛИБЕСКИНД. Почему его бюро, или компания Ralph Appelbaum Associates, построившая не один еврейский музей в мире, не занимаются Бабьим Яром?

Ответ — очень украинский.

Оказывается, территория Яра... вообще не принадлежит государству. Еще в 2005—2009, пообещав создать музей трагедии, Вадим РАБИНОВИЧ без соответствующего разрешения Киевсовета получил здесь в аренду на 25 лет два участка земли общей площадью 7,8 гектаров. Ничего так и не построив, продал землю международной организации «Мемориал Холокоста «Бабий Яр»». В ее наблюдательный совет входят Святослав ВАКАРЧУК, Александр КВАСНЕВСКИЙ, Герман ХАН, Натан ЩАРАНСКИЙ, известный пророссийскими сантиментами олигарх Виктор ПИНЧУК, и, главное, вышеупомянутый Михаил Фридман. Он там один из хозяев. Он платит.

На эту тему: Навіщо Путіну Бабин Яр?

Поэтому мы должны винить в том числе себя — и простых избирателей, и удерживаемых за наш счет чиновников. За годы Независимости было более чем достаточно времени, чтобы сделать трагедию Бабьего Яра частью своего национального самоосознания. Вместо этого — воровали и распродавали, переписывали историю после каждых выборов, вертели векторами развития как флюгером. В России же с ориентирами все в порядке: она всегда появляется там, где лгут и воруют.

Можно обсуждать детали. Но стоит понять главное: «Дау-2», в который хотят превратить Бабий Яр — это плевок империи нам в лицо.

И если такое допустим — потом не отмоемся.

И нет, я не считаю такую позицию слишком категоричной.

—

Автор благодарит Екатерину БРАГУ за консультации при написании статьи

Коллаж: espreso.tv

—

Дмитрий Десятерик,  опубликовано в издании  "День"

На эту тему:

• Бабий Яр: восстановить историческую правду
• Кто, когда и как погиб в Бабьем Яру. К 75-й годовщине преступления
• Бандера, Шухевич, ОУН, УПА и еврейско-украинские отношения
• Виктор Некрасов. Оборона Бабьего Яра
• Новинского мало? Встречайте: Павел Фукс. 10 фактов о новом украинском олигархе из России