«Некоторые будут вешаться, уходить попытаются»

Версия для печати

В самую страшную довоенную зиму 1940 года осадников и лесников отправили в ГУЛАГ. Как советская власть «зачищала» Западную Беларусь и Украину от зажиточных земледельцев.

 Люди и звери давно не помнили столь лютого февраля, какой выдался в 1940 году. Мороз — за сорок, от которого трещали кора на яблонях и бревна срубов. В такую погоду, воистину, добрый хозяин не выгоняет на улицу даже скотину.

В предрассветный час 10 февраля в двери дома лесника Иосифа Крайника, что в двух километрах от деревни Горной Волковысского уезда, настойчиво постучали. Истошно забрехали-завыли разбуженные деревенские псы. Под окнами хаты стояла группа вооруженных людей. Вскочившей с постели молодой хозяйке Леонарде (главы семейства не было дома) непрошеные гости велели сесть на пол.

Продравшую глаза малышню — пятилетнего Георгия, трехлетнего Эдуарда и их годовалую сестричку, чье имя за громким плачем прибывшие не услышали, усадили в противоположный угол. Грозные люди в форме стали переворачивать дом вверх дном в поисках оружия.

Ничего огнестрельного и крамольного в виде антисоветских листовок не найдя, сели составлять протокол и опись имущества. Земли пахотной — 4 га, сенокоса — 0,15 га, неудобиц — 1 га, лошадей −1, коров — 1, свиней −1, сарай деревянный. Значит, уточнили прибывшие, 32-летний хозяин — белорус, коренной здешний житель, три года служил в польской кавалерии рядовым, затем лесником у помещика Сапеги?

Призван вновь в войско и не вернулся к семье? В таком случае дрожащая от страха Леонарда должна собираться в дорогу без мужниной помощи. Вместе с детьми и вещами — сельхозинвентарем, посудой, одеждой, запасом еды, деньгами и личными драгоценностями, если таковые имеются. Всего — на 500 килограммов в дальний путь. Куда отправляют? Узнает на месте.

Так в самую суровую довоенную зиму в западных областях Беларуси и Украины началась депортация осадников и лесников. Практически не известная страница новейшей истории, хотя и не менее трагичная, чем выселение татар или чеченцев.

Всякая власть, скажут мудрые политологи, должна наживать себе друзей, а не недоброжелателей. И уже тем паче не фабриковать врагов массовым, конвейерным методом.

Осадниками в довоенные годы называли людей, кому польское правительство в благодарность за воинскую службу бесплатно или в долгосрочно-льготный кредит выделило надел земли — так называемую осаду. Плодитесь, мол, и богатейте, верные служаки отчизны, сменив винтовку на мирный плуг.

Кто мог — богател: выписывал брошюрки о севообороте и следовал мудрым агрономическим советам, заводил племенной скот, покупал сеялки-молотилки. Кто не мог — шел на поклон к удачливому соседу или уезжал в город. Социальный дарвинизм: на земле преуспевает трудолюбивейший и умнейший.

Ну а лесники, известно, что за народ — блюли за назначенное жалованье панские чащобы вместе со всем там водящимся. Не позволяли безбилетникам безнаказанно браконьерствовать в лесных угодьях.

Вот этот-то крестьянский и наемный люд пришедшая в сентябре 1939 года в западные области Беларуси и Украины Советская власть посчитала потенциальным врагом, способным вместе с недовольным новыми порядками польским офицерством оказать вооруженное сопротивление.

За три месяца НКВД СССР совместно с партийными органами разработал секретный план депортации осадников и лесников. 29 декабря СНК СССР постановлением за номером 2122-617сс. утвердил подписанные Л. Берией инструкцию и положение о направлении осадников «на лесоразработки Наркомлеса в Кировскую, Пермскую, Вологодскую, Архангельскую, Ивановскую, Ярославскую, Новосибирскую, Свердловскую и Омскую области, Красноярский и Алтайский края и Коми АССР».

В недрах Лубянки родившийся документ предусматривал выселение «одновременно по УССР и БССР в день, назначенный НКВД СССР», отправку эшелонами, «в пути следования бесплатную один раз в сутки горячую пищу и 800 граммов хлеба на человека», размещение «в поселках от 100 до 500 семей в каждом», «отдельную комнату каждой семье спецпереселенца-осадника», «или отдельное место в бараке из расчета не менее 3 кв.метров жилой площади на 1 человека».

Дотошные люди в погонах четко распланировали детали акции: все затраты, включая доставку вместе с конвоем (для него предусматривались специальные «классные вагоны»), подлежали покрытию из зарплат поселенцев, на каждую прибывшую душу должна заводиться учетная карточка в трех экземплярах — для районной комендатуры, отдела исправительных колоний и ГУЛАГа НКВД.

Никаких самовольных отлучек из поселка и места работы на период свыше 24 часов, никаких приходов в чужой барак без разрешения коменданта, никаких спиртных напитков и прогулов. Нарушителей ожидал штраф от 25 до 50 рублей и 5-10-дневные аресты. Спецпереселенцам дозволялось только одно: до изнурения валить тяжелый северный лес. Вроде за зарплату, которая в отличие от всего остального четко не оговаривалась, а определялась «НКВД СССР по согласованию с Наркомлесом СССР».

Партийное руководство БССР считало целесообразным около 200 тысяч гектаров осадничьих земель разделить между местными крестьянами, «молочно-продуктивный скот (30-35 тысяч голов ориентировочно) раздать бескоровным батракам и беднякам-крестьянам», 15-20 тысяч лошадей, «сильных и упитанных», распределить следующим образом: 6-7 тысяч самых лучших отобрать для кавалерийских и артиллерийских частей Красной Армии, 1000-1200 отдать конной белорусской милиции, еще по тысяче презентовать райисполкомам и пограничникам, остальные раздать батракам с бедняками«. А добротные постройки перетащить в деревни и оборудовать под школы, сельсоветы, избы-читальни, кооперативные лавки да фельдшерские пункты.

В тему: В Минске задерживали людей, принесших цветы к могилам жертв сталинских репрессий

Если поутру 7 января 1940 года у отдельных ответственных парттоварищей Беларуси и мелькнула старорежимная мыслишка о тайной рождественской стопочке за компанию с аполитичной женой и несознательной тещей, то ненадолго. Ибо П.Пономаренко объявил о необходимости «поработать вечерок над ...вопросами политическими и хозяйственными» — вместе с товарищем Л.Цанавой.

В руках у нас сохранившаяся в Национальном архиве Беларуси стенограмма того дня и «вечерка», на котором обсуждалась процедура выселения «наемной силы бывшего польского государства».

Главным дирижером тайной вечери выступил Л.Цанава, первым делом вскрывший недостатки в проведенном накануне учете осадников. Всесильному шефу грозного ведомства в «солидной цифре» в 8 тысяч выявленных хозяйств с общим количеством 45409 душ не глянулись три момента: неточный учет нетрудоспособных членов осадничьих семей и имеющегося имущества — и особенно измерение земли в моргах, а не гектарах. (Действительно, слово-то уж больно несозидательное.)

Неполный учет раскулаченных и переселившихся в города осадников, которые «согласно директиве должны быть репрессированы». Невнесение в списки тех осадников, которые «несколько лет тому назад отделились от семьи и поселились отдельно».

Неважно, что «они от польской власти никаких привилегий не имели». «Надо, — подводит черту Л.Цанава, — выселить около 10 тысяч хозяйств», начав операцию в назначенный день к рассвету и закончив «одним коротким ударом».

Замысел НКВД прост и масштабен. Пять западных областей Беларуси: Белостокская, Барановичская, Вилейская, Брестская, Пинская делятся на 37 оперативных участков, охватывающих от 250 до 300 хозяйств. Каждый участок — состав эшелона примерно из 60 вагонов. Проводить выселение должны так называемые «тройки» во главе с сотрудниками НКВД. Всего, по мысли Л.Цанавы, потребуется для акции 11 429 человек: сотрудников НКВД, пограничников, милиции, партсовактива. Чтобы наверняка предотвратить всякие эксцессы в виде побегов, схваток и перестрелок.

Более цивильные П.Пономаренко и областные секретари понимают: возможны инциденты и другого рода. Кампания-то — больно страхолюдная. Значит, «некоторые ... будут вешаться, уходить попытаются». «Народ будет видеть, что едут (шапками-невидимками их не покроешь), бабы будут голосить, народ будет спрашивать: что это такое». А потому, резюмируют в рождественский вечер товарищи, «надо провести известную политическую работу».

Какую — в принципе понятно. Рассказать про козни международных империалистов, науськать на «богатеев» бедноту, подыскать «шестерок» в среде самих выселенцев (в документах все эти установки отражены) — и прощай осадники с лесниками. Вот только секретность полная нужна. Чтобы ни словечка в чужие уши досрочно не просочилось. А потому следует нужных людей «вечером собрать и ... инструктировать до самого утра», никого не отпуская «ни по каким надобностям».

Почти как во времена бурной молодости товарища Цанавы, когда «по ущемлению буржуазии собирали нас в райком, давали оружие и до утра никуда не выпускали ...».

Да, но что делать с экспроприированным осадничьим имуществом? Постройки и мебель могут месяц-другой постоять — дождаться новых хозяев. Но вот с конями-коровами как быть, которые в самый же день изъятия кушать захотят? Ну а также плугами-боронами, зерновым запасом, хлебными скирдами?

Возглавляющий Вилейский обком партии П.Калинин предлагает передать конфискованное богатство «деревенскому комитету по строгой описи». Наивного товарища тут же одергивает П.Пономаренко, похоже, получивший инструкции из Москвы: «Деревенскому комитету вы можете передать по строгой описи, но от него ничего не получите».

На этом месте, как явствует из стенограммы, раздается смех. После чего партийный вожак продолжает: «Что будет делать крестьянский комитет — у него один выход — он раздаст все крестьянам...».

Первому секретарю тут же вторят голоса тонко чувствующих руководящие веяния товарищей: нельзя отдать зерно бедным, ибо они все «разбазарят этой зимой». Проедят в предвкушении общественного хлеба даже собственные запасы жита. Поступать следует «по-разумному, ...раздать можно будет бедноте ... какую-нибудь бочку с выбитым дном, куда вы ее будете тянуть, ее на месте можно реализовать, отдать всякую там ерунду, но остальное, конечно, нужно использовать так же, как ЦК ВКП(б) рекомендует».

Но почему б не передать скот и технику колхозам, образцово-показательно организовав их на свободных землях?

Увы, сытые крестьяне и крепкие хозяйства, видимо, не очень нужны товарищу Сталину. А значит, и беспрекословно подчиняющимся Москве белорусским властям. И П.Пономаренко с Л.Цанавой дипломатично сворачивают разговор о колхозах, «особой директивы ...об организации которых, видимо, не будет», на передачу земли с имуществом в фонд исполнительных комитетов и отдельных совхозов. А коль крестьяне прямо спросят: «товарищ комиссар, куда вы корову ведете, нужно сказать — в совхоз, а когда колхоз будет организован, так для колхоза, для обобществленного стада можно будет потом отдать, а по рукам раздавать не будем».

И была бессонная у поднятых по тревоге гонщиков ночь, и было роковое для гонимых утро! Все происходило почти так, как хотелось Л.Цанаве. «В деревне Любищицы собралось 106 человек, с которыми член КП(б)Б т.Тарасевич до часу ночи проводил изучение Конституции БССР, а с часу до четырех т.Садовский проводил изучение Положения о выборах в Верховный Совет БССР. В четыре часа ночи ... начальник оперативной тройки под бурные аплодисменты объявил о предстоящей операции по выселению осадников и лесников, ... и в пять часов утра оперативные работники, коммунисты, комсомольцы и местный актив крестьян выехали на место операции». Мы цитируем рапорт секретаря Брестского обкома КП(б)Б Н.Киселева, отправленный на имя П.Пономаренко.

Все пять присоединенных областей спешили отчитаться о перевыполнении плана по невольникам — несмотря на «исключительно тяжелые метеорологические условия для Беларуси — мороз 37-42 градуса, пургу и большие заносы». Вместо 9603 первоначальных хозяйства с 51310 душами за три февральских дня с насиженных мест согнали 9810 хозяйств с 52892 членами семей.

Правда, добрались до вагонов в лютую стужу (это зачастую 60 и более километров, причем садиться на груженные скарбом подводы переселенцам категорически запрещалось) далеко не все. В 32 эшелона загрузили 9584 хозяйства, или 50224 человека.

По разным причинам на месте не оказалось 1581 выселенца, 547 лежали больными, 32 удалось сбежать. Четыре человека, согласно сводке, умерли или были застрелены в ходе акции. Убитых со стороны конвоиров не было.

Можно долго и с содроганием душевным листать сохранившиеся в Нацархиве сводки о затребованных НКВД для депортации 3540 вагонах, 2 540 458 рублях денег, 8054 враз ставших социалистическими лошадях и 19 755 коровах, 103 186 гектарах земли, 4463 единицах крупного сельхозинвентаря.

А также найденных при обысках 145 американских долларах и 2030 золотых рублях царской чеканки. Можно даже поделить итоговые цифры на число репрессированных хозяйств и получить искомый результат: совсем не мироед-эксплуататор, а среднего достатка труженик, причем нередко белорус по национальности, вьюжным февральским днем отправлялся в жерло ГУЛАГа.

Достаточно безобидный для новой власти, не оказывающий вооруженного сопротивления, хотя рукопашные схватки иногда завязывались. И достаточно здравомыслящий, как осадник Вишняков или жена лесника Леонарда Жуковского из Гайновского района, чтобы заявить односельчанам: «Будет и вам то, что нам. Найдутся люди, которые и вас будут душить».

Вместо сухих сводок мы приведем два человеческих примера. Человеческих — в буквальном смысле. Первый — живое свидетельство попавшего в тот роковой год в ссыльный обоз (правда, по другой статье) жителя местечка Кривичи Мядельского района Казимира Яновича, который, пройдя ГУЛАГ, стал английским летчиком, воевал с фашистами, но спустя четверть века после войны вернулся в Беларусь к жене и сыну, родившемуся через неделю после ареста.

«Семью старого осадника: отца и дочку с малым ребенком гнали из Мяделя в Поставы озером. Мороз — кожа лопается. Вдруг навстречу нам — зять осадника, который по делам отлучался. Кинулся к жене, мужика и сцапали. Ребенок маленький, стал на руках матери замерзать — его на лед выкинули. А тут и у кобеты ноги не стали идти от холода — но охранник ее пожалел, посадил на хорошую подводу и спас».

В тему: Станислав Шушкевич: Становиться на российский, азиатский путь развития — нелепица

Да, милосердие не чуждо было конвоирам. Особенно тем из них, кого принудительно мобилизовали в 42-градусный мороз для совершения карательной акции по отношению к людям, у которых зачастую «необходимой одежды для детей не было». И тогда некий младший командир-пограничник, по всей видимости, очень молоденький и искренний, «свою шубу снял для укутывания детей осадников». И получил в результате обморожение рук.

Жаль, нет в отчете, направленном секретарем Ошмянского РК КП(б)Б Лебедем в ЦК КП(б)Б, где упоминается этот факт, фамилии сердобольного офицера. Хотя, возможно, это обстоятельство спасло жизнь самому пограничнику.

—

Людмила Селицкая, Вячеслав Селеменев, опубликовано в издании «Историческая правда»

В тему:

• Как Беларусь стала БССР
• Голодомор в Беларуси: история геноцида
• Лесные братья Белоруссии (1944-1952): кого скрывала Пуща
• Партизаны Второй Речи Посполитой: уроки и просчеты. Как нужно готовиться к войне в Россией
• Беларусь — государство легенд