Расстрелы на Майдане — это теракт

Версия для печати

Адвокат родственников погибших Виталий Титыч объясняет, почему.

Обвинение по делу расстрелов на Майдане пополнилось новой статьей — «террористический акт». Перед второй годовщиной кровавой расправы над майдановцев прокуратура передала в суд обвинительный акт против трех бывших сотрудников «Беркута» — Александра Маринченко, Сергея Тамтуры и Олега Янишевского, — в котором среди инкриминируемых статей есть и 258-я, «теракт». Эти трое принадлежали к так называемой «черной роте», действовавшей на Институтской 20 февраля 2014 года. Кроме них, под стражей также находятся Павел Аброськин и Сергей Зинченко.

Именно появление в обвинении статьи о теракте, по мнению адвоката родственников погибших Виталия Титыча, является достижением следствия за два года. Это не просто дополнительный груз ответственности на шею «черной роты» и ее покровителей, а ключ, который позволяет разгадать каскад других преступлений, совершенных на Майдане.

По словам господина Титыча, который вместе с коллегами сформировал Адвокатскую совещательную группу для координации действий по уголовным производствам по Майдану и курирует направление, касающееся именно квалификации преступлений — как раз статья «террористический акт» позволяет ответить на вопрос, который во время Революции ставил себе едва или не каждый: почему каждый раз, когда противостояние затихало, происходило что-то, что бросало протест на новый уровень эскалации?

Адвокат Виталий Титыч

— На недавней пресс-конференции Вы заявили о том, что основным достижением следствия в расследовании преступлений против Майдана стало появление новой статьи обвинения — совершения террористического акта. Почему это так важно?

— Задачей уголовного судопроизводства является точное установление и идентификация совершенного преступления. Задача и для следствия, и для нас, адвокатов, — точно выяснить, что в действительности происходило. В конце концов, это предусмотрено нашими договорами об оказании правовой помощи: цель — установление объективной истины по делу, без влияния каких-либо политических факторов. И первая задача — установление и наказание организаторов и заказчиков.

Очевидно, что по эпизоду 20 февраля (убийство 49 человек протестующих и огнестрельные ранения 150) эти уголовные производства являются наиболее резонансными. На них будет сконцентрировано внимание украинского общества и международной общественности. Важность юридических фактов для других уголовных производств по эпизодам Майдана, которые могут быть и будут установлены в судебном следствии, — не оставляют сомнений, что на этом процессе будут сконцентрированы основные усилия организаторов и заказчиков «основного» преступления. В этой ситуации правильная квалификация преступлений и, соответственно, формулировка обвинения для лиц, привлеченных к суду, является основной задачей.

При квалификации совокупности преступлений часто встречается ситуация, когда одним преступным действием совершается два или более преступления (это называют «идеальной совокупностью»). При этом иногда одно преступление является способом совершения другого, основного, преступления.

В процессе расследования для правильной и полной квалификации преступления мы должны определить субъективную составляющую: речь идет о цели, умысле и мотивах лиц, совершивших правонарушения. Очевидно, что квалифицируя противоправные действия по эпизоду 20 февраля как умышленное убийство по статье 115 Уголовного кодекса, обвинение не дает четкого ответа, на что именно были направлены действия преступников, какую цель они имели.

Прокуратура, выдвинув обвинения в совершении террористического акта, наконец повернулась лицом к очевидным вещам. Правильная квалификация меняет подход, меняет видение того, что происходило на самом деле. Это первая попытка назвать вещи своими именами.

В тему: Арестовать рядового Цинаридзе: как МВД и суды хоронят следствие по делам Майдана

Согласно видению прокуратуры, целью массового убийства и ранения людей было запугивание протестующих. Как и предусмотрено диспозицией статьи 258 Уголовного кодекса («террористический акт»). Мне видится другой сценарий: эти действия были направлены на радикализацию противостояния.

Если взять эту самую 258-ю статью, то в ней закреплены обязательные признаки состава преступления «террористический акт» с несколькими альтернативными действиями и целью, в частности — дословно — «провокации военного конфликта, международного осложнения [...] с целью влияния на принятие решений или совершения или несовершения действий органами государственной власти». Для меня очевидно, что этот признак подходит больше, чем «нарушение общественной безопасности, устрашение населения».

Как предполагает доктрина уголовного права, такие субъективные составляющие, как цель и умысел, презумпируются по наступившим последствиям. Не секрет, что следствием имитации вооруженного мятежа, когда «кровавая хунта выгнала Януковича», был повод для аннексии Крыма и война в Донбассе.

Первым правилом для расследования преступления является установить «cui prodest» — кому выгодно. И здесь это очевидно. Целью эскалации было создание кровавой картинки. Речь шла о максимальном возмущении населения: убийство безоружных людей должно было вызвать цепную реакцию и радикализировать общественные беспорядки.

Какие бы «фейки» не были запущены организаторами этого преступления, какие бы «фейки» ни говорили персонажи a la Бубенчик — это все ерунда (перед второй годовщиной расстрелов на Майдане Иван Бубенчик стал героем нескольких документальных лент и интервью, в которых признался, что утром 20 февраля первым открыл огонь в сторону «силовиков» и после этого они обратились в бегство. -«Z»). На Майдане произошло убийство совершенно безоружных людей, это убийство было массовым, совершенно не выборочным, с целью нанесения максимальных поражений.

Мы постоянно обращали внимание следствия на уникальную особенность этого преступления — это громадное количество видео- и фотоматериала, на котором зафиксировано совершение преступлений. В частности, десятки камер сняли события 20 февраля с самого начала и до конца.

По моему убеждению, видео- и фотофиксация были средством совершения преступления. Это элемент террористического акта — публичная демонстрация преступления. Идея была в том, чтобы все отснятое максимально быстро появлялось в Интернете и на телевидении и обеспечивало как можно больший эффект. Несмотря на то, что вокруг были десятки камер, исполнители преступления абсолютно не боялись совершать правонарушения.

Группировка, которую называют «черной ротой»

— Может ли считаться террористом лицо, принадлежащее к государственному вооруженному формированию, выполняющее специфические служебные функции и имеющего для этого приказы?

— Очевидно, что это преступление не является служебным. Действия этих лиц никоим образом не могут быть расценены как реализация служебных функций. Они действовали вопреки любым законам, вопреки уставам и методикам проведения тактико-специальных действий. Ни по каким признакам их нельзя идентифицировать как лиц, осуществляющих какие-либо правоохранительные функции и при этом превышающих свои полномочия. Более того, отсутствует информация о любом официальном документе (приказе), письменном или устном, на основании которого бы должно было действовать это подразделение. Кстати, это подчеркивает также защита.

Поэтому неправильно, что в обвинении до сих пор остается 365-я статья УК («Превышение власти или служебных полномочий работником правоохранительного органа»), — это надо выбрасывать.

С легкой руки прокуратуры возник миф, будто на Институтской действовало целостное подразделение, так называемая «черная рота». На самом деле никакой роты там не было. Установлены 22 человека, которые, согласно штатному расписанию, были сотрудниками различных подразделений специальной роты «Беркута», которой командовал Дмитрий Садовник.

Отбирая этих лиц, Садовник, наверное, исходил из каких-то личных качеств этих сотрудников и прошлых отношений по службе. Но подразделения, «роты», там не было. Если бы было подразделение, тогда можно было бы говорить о том, что они действовали в соответствии с организационной структурой и выполняли приказ.

Сейчас происходят попытки расшатать ситуацию, в том числе и с помощью наших «ватных» патриотов, и поставить на одну ступень «Беркут», который убивал и пытал, с простыми бойцами внутренних войск и тем же «Беркутом», который действовал согласно уставу. Это недопустимо. Если работник правоохранительного органа выполнял свой ​​приказ и действовал на вытеснение или разгон демонстрации и при этом применял специальные средства согласно уставу — его нельзя привлечь к уголовной ответственности.

Ярким примером противоправных действий «Беркута», которые и близко не могут определяться как «превышение полномочий», являются события 30 ноября. Это не разгон (или вытеснение) и даже не избиение студентов — это, согласно Уголовному кодексу, пытки. К тому же, пытки осуществили показательно перед многочисленными свидетелями и камерами. Это лицо, «беркутовец» или кто-то другой, он не действовал как боец спецподразделения, он ни в коем случае не превышал своих полномочий. Потому что пытать — таких полномочий нет ни у кого!

Во времена Советского Союза я проходил срочную службу во внутренних войсках, был заместителем командира взвода по применению спецсредств. Есть довольно четкое представление, что такое тактико-специальные действия, и опыт их эффективного проведения. Поэтому могу точно утверждать: эти люди не действовали согласно уставу, они не имели целью вытеснить или рассредоточить протестующих. Если бы это было их целью, то они могли нейтрализовать весь Майдан без превышения служебных полномочий.

Следствию изначально следовало разделить эти действия: противодействие протестным акциям — отдельно; провокация и эскалация конфликта в ответ на провокацию конфликта — отдельно. Вы видели это на протяжении всего Майдана. Как только спадало напряжение, происходило обострение, так как, согласно замыслу, должна была идти эскалация. Все знаковые события, начиная с акта массового пытки студенчества 30 ноября и заканчивая актом массового расстрела 20 февраля, были провокациями.

— То есть исполнители были проинформированы о цели? Отряд Садовника знал о намерениях организаторов и заказчиков?

— Это вопрос, на который должно ответить следствие. Я могу только предполагать. Субъективно — эти лица довольно ограничены, примитивны. Им могли сказать: «Иди убивай», до конца не расписав их роли. В частности, до них плохо довели, что они должны имитировать страх перед снайперами, которые якобы стреляют с Майдана. На Институтской они совершенно не демонстрировали обеспокоенность собственной жизнью. Их поведение не соответствовало декларируемым угрозам. И это никоим образом не выглядит как самооборона.

По Садовнику, который в конце концов сбежал — он даже не сбежал, его фактически вытолкали из страны, — так вот, Садовник, во-первых, был однозначно идентифицирован как участник этой группы. Во-вторых, во время убийств он в течение двух часов связывался по телефону с Ратушняком (заместитель министра внутренних дел) и Шуляком (командующий внутренними войсками МВД). Обратите внимание на эту иерархическую пропасть: где командир роты — а где командир войск или заместитель министра? Этот контакт является одним из факторов, который четко указывает, что они выполняли специфическую задачу. И выводит на организаторов, указывает на прямые связи.

Заседание по делу «беркутовцев» Янишевского, Тамтуры, Маринченко

В тему: Расстрельное дело. Процесс над Зинченко-Аброськиным: как это выглядит в суде

— По провоцированию конфликта: очевидно, что такая эскалация на одном из этапов так или иначе привела бы к применению огнестрельного оружия со стороны протестующих. Почему Вы скептически относитесь к признаниям Бубенчика, ведь его слова вписываются в логику эскалации?

— Материалы уголовного производства свидетельствуют о том, что заявления Бубенчика, мягко говоря, не совпадают с тем, что произошло на самом деле. Бубенчик рассказывает об автомате калибра 7,62 мм. На самом деле 20 февраля среди убитых и раненых правоохранителей зафиксированы ранения картечью. Не сходится и то, как он ходил между щитами и стрелял в сторону правоохранителей. Я не имею права обнародовать определенные вещи, но уверяю, что его заявления не соответствуют реальным обстоятельствам. То есть лицо не знает, о чем оно говорит. Возможно, в том и есть расчет, что за такие слова невозможно привлечь к ответственности, потому что он не говорит о преступлении — он рассказывает какую-то байку.

Возможно, такие «бубенчики» в Украине будут появляться до тех пор, пока мы не сделаем одну вещь. У нас до сих пор действует нелепый закон о недопущении преследования участников протестов, который приняли сразу 21 февраля. Этот закон очень странный. Столь странный, что там есть даже «террористический акт» в полном составе, по всем признакам 258-й статья.

То есть лицо, совершившее теракт, подлежит освобождению от ответственности. Я не понимаю, почему до сих пор не инициировали процедуру обжалования этого закона в Конституционном Суде ... В этом законе среди прочих есть и 348-я статья — «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа». Это одна из причин, почему такой Бубенчик появился. Он уверен, что его не привлекут к уголовной ответственности.

Действительно, формальным поводом открыть стрельбу в сторону протестующих — по этому «сурковскому» сценарию — должно быть применение оружия против правоохранителей. Утро 20 февраля был спокойным, не было острого противостояния.

Если вы помните, то ключевое видео, снятое с гостиницы «Украина», показывает, как утром, перед девятью (часами — А), с Майдана начинают отводиться все спецсредства: две машины БТР, водомет, и также все подразделения. Хотя очевидно, что если есть стрельба, то БТР как раз должен использоваться для обезвреживания нападающих. Это была просто имитация. Они отступали, заманивая людей наверх. «Беркут» шел спиной назад — а за ним открывалась дорога на Банковую.

По моему субъективному мнению, если гражданин Бубенчик тогда и делал что-то, — я все-таки не могу утверждать, стрелял он или нет, — в любом случае лицо, которое стреляло, по моему мнению, является соучастником в совершении террористического акта. Вольно или не вольно — действия такого лица стали поводом для расстрела, для выхода на следующую ступень эскалации.

— Как Вы относитесь к тому, что в медиа и соцсетях перманентно появляются заявления политиков или участников о том, что на Институтской стреляли какие-то другие снайперы. То есть все время ведут к мысли, что те люди, которых судят сейчас, — это какие-то «не такие» убийцы. Не создает ли это обстоятельств, когда окончательный приговор по этому делу будет априори непризнан обществом?

— Вы абсолютно верно все говорите. Эти заявления и сообщения используются и будут использоваться для защиты обвиняемых.

Умышленно распространяется информация о «зраде», о «все пропало», «ничего не найдут» ... Нет: следствие существенно продвинулось как в расследовании всех эпизодов в целом, так и основного эпизода — массового расстрела 20 февраля.

Самое главное: все эти лица, которые сейчас привлекаются к ответственности по эпизоду 20 февраля, их причастность подкреплена соответствующими доказательствами. Почему произошел такой перелом? Проведена повторная экспертиза пуль, изъятых из тел убитых и раненых.

Идентифицировано оружие и его принадлежность конкретным лицам. Если быть точным, то идентифицировано 12 автоматов. Этого не было раньше в материалах уголовного производства. И не по очень интересной причине — милицейские эксперты не нашли совпадений между изъятыми патронами и "отстрелами«(оружие, закрепленное за милиционером, сначала «отстреливается», поэтому благодаря следам на пулях и гильзах можно идентифицировать конкретную единицу оружия. — «Z»).

Их формальное объяснение — слабая техника и так далее. Хотя мне что-то подсказывает, что здесь есть и другие факторы. По данному факту будет возбуждено уголовное производство: будут выяснять, почему они не нашли совпадений.

Убийства на Институтской имели целью не только запугивание, но и провокацию следующей ступени эскалации

— Что интересного может дать следствию находка порезанного, «затертого» оружия, о чем сообщила недавно Служба безопасности? Это оружие, как считается, принадлежало «черной роту»?

— Ничего «интересного» это не даст. Это никак не влияет на результаты следствия. Из этого устроили «пиар» — очень дешевый «пиар». Основной в расследовании является баллистическая экспертиза, о которой я сказал выше.

Находка оружия может иметь морально-психологическое значение. Преступники пытались уничтожить это оружие, потратили много сил и времени для того, чтобы его сокрыть — и тут оно найдено. Потому что они всегда говорили, что оружие отдали крымскому «Беркуту», и он повез ее на полуостров, этим занимался Садовник, а Садовник сбежал ... Но для следствия это не имеет никакого значения: основная экспертиза уже проведена.

— Кто должен ответить за побег Садовника? Даже не побег, а как Вы говорите — «его вытолкали» ...

— По данному факту идет отдельное уголовное производство. В прокуратуре есть целое управление «по расследованию нерасследований», которое занимается обстоятельствами препятствования следствию. Исчезновение Садовника происходило прямо на глазах у всех участников процесса. Я убежден, что это произошло по сговору прокуратуры, милиции и суда. Их действия могли быть санкционированы только на высшем уровне. Судья Волкова освободила Садовника из-под стражи, приняв заведомо незаконное решение, это грубое нарушение. Милиция не следила за его передвижением.

В тему: Как власть саботирует «дело Майдана»

Садовник был ключевым среди обвиняемых. Телефонный трафик давал прямой выход на руководителей и заказчиков. Но он, очевидно, получил определенные гарантии.

— Какова тактика защиты «беркутовцев»? Как адвокаты теперь оправдывают действия подзащитных?

— Мы сейчас пытаемся достучаться до родителей, до родственников обвиняемых, им надо изменить линию поведения, пойти на сотрудничество со следствием, понять, что единственный способ уменьшить наказание — это сказать, что они выполняли приказ, преступность которого не осознавали, и признаться, от кого они получали указания, кто был организатором и заказчиком.

Их защита сейчас строится на предыдущих договоренностях. Я уверен, что такие договоренности были. Когда Садовник сбежал, они перешли на 63-ю статью и отказались свидетельствовать (ст. 63 Конституции: «Лицо не несет ответственности за отказ давать показания или пояснения в отношении себя». — «Z»). В материалах уголовного производства есть их предыдущие показания: они рассказывали, как и куда стреляли, что делали.

Но для суда эти показания не годятся, так как они отказались от показаний. Когда у следствия не было экспертизы оружия, когда следствие велось очень плохо — это было для них признаком, что договоренности соблюдаются. Им обещали, что дело «сольют». Напомню, что Янишевский до своего ареста был заместителем командира «реформированного» Арсеном Аваковым «Беркута». Но сейчас, когда они поняли, что прокуратуру «дожали», что завалить дело не дадут, когда увидели новые доказательства и результаты должным образом проведенных экспертиз, — их лица изменились. Они занервничали.

Я могу предположить, что у защиты будет несколько рубежей. Первый рубеж у них был — «Нас там не было вообще». Второй рубеж — «Мы не стреляли. Покажите, в кого стрелял, у вас нет доказательств». Третья линия — «Я стрелял, потому что Бубенчик убивал нас, мы отстреливались, прикрывали отход; спасали власть, которая тогда была легитимной».

Повторюсь: все видно на видеоматериалах. Это большой миф, который несколько лет распространяется и руководителями прокуратуры, и руководством государства, — как это преступление трудно расследовать. Неправда. Следствие имеет определенные технические сложности, связанные с большим количеством материала, большим числом пострадавших, необходимостью в многочисленных экспертизах. Но это не сложность расследования.

В силу того, что средством совершения преступления была видео- и фотофиксация, о чем я уже упоминал, это преступление задокументировано от начала и до конца. Мне неизвестно ни одно другое убийство в мире, которое было бы задокументировано таким образом. Эти видео можно показать обвиняемым на судебном заседании, и обвиняемые должны сказать о своем субъективном отношении к происходящему, описать, как они оценивают свои действия.

Учитывая тот багаж, который появился в деле, до обвиняемых должно дойти, что нынешнее поведение ведет их к пожизненному заключению. Они должны подумать над тем, стоит ли в дальнейшем отказываться от показаний, или начать говорить и дать то, чего мы на самом деле ожидаем: дать прямые показания на организаторов этого преступления.

Виталий Титыч (на переднем плане) на судебном процессе

— Возвращаясь к замыслу организаторов 20 февраля. Что, по их намерением, должно было состояться дальше, после того, как майдановцы отправились вглубь Институтской? Захват Администрации Президента, штурм Верховной Рады, нападения на политиков?..

— По исполнителям, то они не продумывали свои мероприятия столь тщательно. Почему в ФСБ так не любят иметь дело с «этими хохлами»? Потому что ФСБ вваливает сюда большие деньги, а здесь их надежд не оправдывают. «Разводят», извините, «как лохов». «Бабло» приняли — но исполнили не так, как задумывали.

— Как кровавые события на Институтской вывели дальше на аннексию Крыма и на провокацию войны в Донбассе?

— Янукович сказал, что он испугался радикалов. Но что «рвало» шаблон нормального человека? Не было причинно-следственной связи. Убили людей, дали эти кадры в Россию, за границу, прокрутили эти кадры у нас. Нарисовали страшную картину — трупы, горящие шины — но очевидно, что ФСБшную операцию отработали не до конца. Янукович держался до последнего, он не хотел бежать. В Партии регионов каждый имел свои интересы, и часть держала Януковича до самого конца. Но Путин дал команду бежать и говорить, что его преследовали и хотели убить. А дальше — Януковича — нет, легитимной власти — нет, везде «правосеки».

Старт «Крыма» мог обойтись исключительно при отсутствии Виктора Януковича и декларации, что его сняли с должности путем мятежа. Любые другие варианты при наличии Януковича в Украине — даже если бы он был где-то в Харькове или где-либо еще — делали «Крым» невозможным, Россия ну никак не могла бы зайти на полуостров.

Никакого референдума бы не было — хотя мог бы быть вариант «Новороссии» или «лугандонии» в Крыму. Но Путину была нужна аннексия. Она вскружила голову даже так называемым российским либералам — Навальному и Ходорковскому, не говоря уже о прочих россиянах. Была ставка на то, что Путин захватит Крым и «всех переиграет». Именно здесь проявляется причинно-следственная связь.

Моим первым клиентом [по делам преступлений, совершенных на Майдане] был журналист Александр Заклецкий, которого 1 декабря избил «Беркут» на Банковой. Те вещи, которые я услышал от него, когда мы подавали заявление о преступлении, — то, как его били, как издевались над людьми и при этом говорили, — для меня четко все расставили по местам. Еще тогда я понял, что это провокация, которая имеет целью определенные последствия. И теперь я вижу все эти события в динамике (подробности в публкации Погромы на Майдане и у АП — спецоперация Кремля. Очень похоже на государственный переворот).

—

Расспрашивал Владимир Семкив. Фото — EPA, Громадське радіо, «Відкритий суд», Роман Тытыкало; опубликовано в издании Zbruc

Перевод: Аргумент

В тему:

• Как сбежала «черная рота» убийц из «Беркута»: версии и вопросы
• Дело чести: как продвинулось следствие по делам Майдана
• «Титушки» отделались испугом. За убийства никто не ответил