Вода на линии огня

Версия для печати

Как под обстрелами выживают предприятие «Вода Донбасса» и его работники.

«Вода Донбасса» — гигантская махина с каналами, водопроводами в трубах и почти двадцатью водохранилищами и столькими же фильтрующими станциями. Она обеспечивает водой всю Донецкую область. 132-километровым каналом «Северский Донец-Донбасс» вода из реки на нашей территории подается в оккупированный Донецк, дальше возвращается на украинскую территорию, где идет на запад до Карловки и на юг в Мариуполь. Две трети компании оказались на оккупированной территории, остальные — на свободной.

В тему: «Вода Донбасса» участвует в гуманитарной катастрофе, о которой так просила Россия?

Донецкая фильтровальная станция

Это нейтральная территория. Ни наши, ни оккупанты не имеют доступа к Донецкой фильтровальной станции (ДФС) — одному из важнейших объектов предприятия, от работы которого зависит водоснабжение оккупированного Донецка. Туда могут входить только наблюдатели ОБСЕ и члены Общего центра по контролю и координации (СЦКК), группы контроля за соблюдением Минского протокола, в которую входят представители министерств обороны Украины и России. Даже после обстрелов с нашей стороны заходят наши саперы, с оккупированной — их.

Но станция регулярно попадает под обстрел. В ночь с 28 на 29 января миссия ОБСЕ зафиксировала артиллерийскую дуэль, снаряды от которой пролетали над ДФС. «Один из зафиксированных снарядов, пролетавших с юга на север (с оккупированных территорий на украинскую — ред) попал в здание, на котором установлена камера. Вследствие попадания снаряда в здание камера не пострадала и продолжала работать».

Перед этим был случай, когда на территорию станции попали два боеприпаса: один упал недалеко от камеры переключения резервуаров чистой воды, другой — под эстакадой хлоропроводов. В случае прямого попадания в резервуары с хлором все живое в радиусе трех километров может погибнуть.

Поврежденный хлоропровод

В сооружении уже давно нет ни одного окна. Там, где они должны были быть, установили древесно-стружечные плиты и мешки с песком. Но несмотря на это, станция продолжает работу — обеспечивает питьевой водой часть Донецка и Макеевки, Ясиноватой и подконтрольную Украине Авдеевку.

— Нашим людям трудно: у дома стреляют, на работе стреляют. Постоянная опасность, — говорит Владимир Ляшенко, главный инженер Донецкого управления «Воды Донбасса», которое находится на оккупированной территории. Оттуда осуществляется непосредственное управление ДФС.

Обстрел, остановка станции, ремонт, восстановление работы, обстрел ... — из этого состоит жизнь на станции в течение последних трех лет. Она сейчас работает только на половину мощности. Несколько водопроводов повреждены еще с 2014 года, и отремонтировать их пока невозможно. Трасса, по которой работники ежедневно добираются на фильтровальную станцию, разбита снарядами.

— Договоренности есть, но риск все же существует, — рассказывает Владимир Ляшенко. — Едешь на авто и петляешь, как на американских горках, чтобы обойти воронки от снарядов. Часто на трассе валяются неразорвавшиеся боеприпасы. Водителю нужно быть очень внимательным, особенно зимой. А снег еще и заметает это все.

Когда проезд абсолютно невозможен, дорогу расчищают саперы.

— А бывает, поехала бригада на работу — и по дороге начинается стрельба, наши оказываются между двух огней, — продолжает Ляшенко, который сам не раз попадал под артиллерийский обстрел. — Водитель газует, чтобы быстрее доехать — так безопаснее, чем возвращаться.

На Донецкой фильтровальной станции миссия ОБСЕ обустроила камеры видеонаблюдения. На одном из видео видно, как стороны обмениваются снарядами, которые, как кометы, пролетают неподалеку от станции. Вспышка — разрыв. Владимиру Ляшенко трудно вспомнить дни, когда обстрелов не было. Стреляют каждый день — с большей или меньшей интенсивностью.

Ночью на станции работает около десяти человек, восемь из которых — женщины: технологини, хлораторщицы, машинистки насосной станции. Когда начинаются взрывы, они уже даже не убегают в укрытие. Территория станции велика, до бомбоубежища нужно еще добежать. Оно расположено на небольшом подъеме.

— Если возможности спрятаться в безопасное место нет, звонят к нам, а мы в СЦКК на обе стороны: украинскую и российскую. Там пытаются это прекратить, хотя бы на некоторое время. Людям надо спрятаться, — продолжает Ляшенко. — Был случай, когда пуля влетела в помещение вахтерши. Женщине прошило насквозь плечо в пальто, но тело не задело. Это были миллиметры. Что говорить о людях, если сторожевой пес на одном из подразделений компании вырыл себе под будкой окоп.

Экстремальный ремонт

В разгар боевых действий на востоке, 10 июня 2014 года, территория насосной станции недалеко от села Семеновка, расположенного в треугольнике между Краматорском, Константиновкой и Артемовском (ныне — Бахмут), попала под обстрел. Двое работников «Воды Донбасса», Галина Семичева и ее сын Максим, погибли на рабочем месте. Снаряды попали в три напорных водопровода, обломки повредили трансформатор, линии электропередач и сооружения насосной станции. Канал «Северский Донец — Донбасс» остановился.

Разрушенный трубопровод канала Северский Донец — Донбасс

В тему: Разминирование Широкино

Из всех тридцати управлений компании «Вода Донбасса» хотели собрать одну большую бригаду и починить водопровод в неподконтрольном Украине поселке. А по факту — восстановить водоснабжение во всей Донецкой области. Из одиннадцатитысячного коллектива коммунального предприятия добровольцев нашлось всего пятнадцать.

Игорь Юдин и его бригада «экстремальных добровольцев» двинулись восстанавливать водоснабжение.

— Приехали, увидели только кровь и вплавленные в асфальт женские волосы. Они вышли из насосной, как раз когда прилетел снаряд, — говорит о гибели коллег в Семеновке Юдин, невысокий живой человек с усталым взглядом. Уже прошло три года, но эта картина у него не стирается из памяти. Ему около пятидесяти. Инженером в «Воде Донбасса» работает уже полжизни. Три года назад он стал директором Красноармейского управления. Это около 70 км от Донецка.

Работы в Семеновке напоминали сюрреалистическое видео. Три трубопровода насосной станции, расположенные под горой, возносятся к небу, стелясь в воздухе, как натянутые провода диаметром в два с половиной метра. В небе белая каска, куртка с надписью «Вода Донбасса».

Внизу «ополченцы», то есть — российские гибридные войска, которые почему-то решили «охранять» коммунальщиков от украинской армии. Немного севернее, на Краснолиманском повороте, — украинские солдаты, обмениваются каленым металлом с российскими боевиками.

— Мы были как на ладони: нас видели как одни, так и другие. Идешь по трубе и слышишь, как над тобой свистит всякое разное, — вспоминает Юдин.

После нескольких дней ожесточенных боев между ВСУ и российскими гибридными силами инженер не выдержал: сели в УАЗик, выставили большой белый флаг — и двинулись к нашим, чтобы объяснить ситуацию.

— Ехал несколько минут, дуло танка смотрело прямо мне в глаза. Вам не понять, сколько было жизни в этих нескольких минутах. А белый флаг позади, не знаю, защитит или нет. Я проезжаю — слева, смотрю, «ДНР» с автоматами бегает, еду дальше — украинская сторона ... И ты не знаешь, что сейчас произойдет.

Только УАЗ остановился, Юдина сразу завели на блокпост, а танк сделал несколько выстрелов.

— ВЖ-ВЖ-ччжуууххх, — воспроизводит звуки танка. — Бетонный блок подпрыгивает и падает на месте. Уши заложило. Солдат дает мне выпить воды, говорит, надо.

Первые двадцать минут, рассказывает коммунальщик, ожесточенные крики в лицо: «Ты — сепар». Дальше тише, тише.

— Потом просто с ребятами начали нормально разговаривать. Спрашиваю: «Вы же стреляете?» Ответ: «Ну, мы». Здесь мой коллега достает телефон, показывает фото разорванной во все стороны трубы.

Поврежден напорный трубопровод

— Танкист: «Я немного попал». И что, будешь об этом писать? — вдруг скептически спрашивает Юдин. — То, что мы делаем, касается жизни нескольких миллионов. А в то время вода никому не была нужна, кроме мирных жителей.

В конце концов, мы договорились с ВСУ, чтобы по нам и по трубам не стреляли.

Напорные трубопроводы канала

Арочный переход трубопроводов канала через железнодорожное полотно

В тему: Побухать за «идею»

Мы работали только днем. Ночью вспышки от сварки никому не нравятся.

— Когда мы работали, нас не «поливали». А вот когда мы возвращались на ночлег, то «ДНРовцы» остались у водопровода. Приезжаем, а там все разбито, и нужно ремонтировать по-новой, — вспоминает Юдин. Хотя в шутку признается: отчасти полюбил обстрелы. Говорит, если слышно, значит можно определить, куда летит. В конце концов, водопровод тогда так и не доделали.

Запчасти из Донецка

Центральные ремонтно-механические мастерские — одно из управлений компании. Там производят оборудование и запасные части водопроводных и гидротехнических сооружений для нужд «Воды». Главный офис в Донецке. Когда нужна деталь, управление ее производит и отправляет на нужный участок. Так было до оккупации. Сейчас самая большая проблема — блокпосты.

Выйдя на улицу, Юдин поджигает сигарету, вкусно затягивается. Несколькими метрами дальше на нас смотрит скелет полуразобранного трактора, как доисторический мамонт, которого никак не могут привести в порядок.

— Есть! Удалось! — с телефоном возле уха радуется главный инженер Красноармейского управления Виталий Черный. — Провезли!

— Это произошло! — саркастически поднимает глаза к небу Юдин.

Несколько месяцев назад в одно из водохранилищ попал снаряд и потопил важную железяку от гидроузла. Сегодня новенькую деталь, произведенную в ремонтно-технической мастерской, удалось переправить из Донецка на подконтрольную Украине территорию. И это — нелегко.

Грузовики могут пересекать линию разграничения. Проезжают официально через пограничную и фискальную службы обеих сторон. А неофициально необходимо договариваться — с ВСУ отдельно, с боевиками «ДНР» — отдельно.

— «ДНР» говорят: ни фига не пропустим, налоги куда платятся? Они идут в Украину. С украинской стороны: «Сепары что-то везут», — говорит Черный. Тогда начинаются звонки знакомым бойцам с просьбой объяснить на блокпостах, зачем мы это делаем и почему это важно.

Провезти через блокпосты необходимые детали или оборудование иногда помогают международные организации. Для очистки воды Донецкая фильтровальная станция требует реагентов. По словам Владимира Ляшенко, часть химического вещества с украинской территории помогает завести «Красный Крест», другую часть поставляет Россия.

— Связь с частью компании по другую сторону фронта мы не теряем. Да это и невозможно. Нет связи — не будет воды, — рассуждает Виталий Черный. — Если с линией электропередач гораздо проще — перебурил опору, отрезал и пошел в другое направление, то с водой такую обводную модернизацию сделать очень сложно. На уровне разговоров, но и то ... Это все требует много денег.

Много — сумма неизвестная. Но только для приведения в хорошее состояние магистральных водопроводов в Донецкой области, по словам председателя Донецкой военно-гражданской областной администрации Павла Жебривского, нужно около трех с половиной миллиардов гривен. Работы займут от двух до трех лет.

Тупик

Часть работников Донецкой фильтровальной станции жили в поселке Крутая Балка. Сегодня он почти полностью разрушен, поэтому некоторые работники станции снимают жилье в Ясиноватой и других городах поблизости.

Но несмотря на все опасности, крепкие работники держатся за свою работу. По словам генерального директора «Вода Донбасса» Александра Евдокимова (главный офис находится на украинской территории), на Донецкой фильтровальной станции в настоящее время работает около сотни человек, а перед войной их было гораздо больше — 125.

— Здесь нечего ловить, — говорит Виталий Маковский , начальник участка на Красноармейской фильтровальной станции, что в нескольких километрах от Покровска. Когда в 2014 году упали первые снаряды на Карловку, для почти ста восьмидесяти местных жителей новым домом стали два бомбоубежища на территории станции. Через неделю после первых обстрелов боевики «ДНР» пригнали автобус и вывезли часть людей в Донецк. Остальные, через неделю, оставили фильтровальную станцию и уехали в глубь Украины в Покровск. Впоследствии сюда зашли украинские войска, а с ними и те, кто оставил дома.

— Нет возможности уехать. Если бы была, каждый бы уехал, — говорит Ирина Маковская, жена Виталия. Она — химик, следит за качеством воды. — Раньше маршрутки ходили по этой трассе каждые 20 минут. Теперь нет. Это дыра, зона отчуждения — с безысходностью в голосе продолжает Ирина.

— Если есть квартира где-то около Львова, нормальная работа, все мы были б там. Все бы оставили. Даже не продавали бы тут нечего. Не глухие и не забитые, — улыбается Маковский. — Просто не хватает денег. Дяде почти пятьдесят, кому он где-то нужен? Но очень хочется поехать, посмотреть. Наше поколение потеряно. Потому что ничего хорошего оно уже видеть не будет. Наверное.

Директор Красноармейского управления Игорь Юдин на вопрос, почему он до сих пор работает, помолчав несколько секунд, ответил иначе: «Почему парни в окопах сидят? Там же не все за деньги. Так случилось, что это совпало с работой».

***

Канал Северский Донец-Донбасс и Донецкая фильтровальная станция внесены в Минские соглашения как стратегические объекты жизнеобеспечения региона. Они должны находиться в демилитаризованной зоне.

18 декабря 2017 года Министерство иностранных дел России заявило об отзыве российских представителей Общего центра по контролю и координации прекращении огня. В России заявили, что их представители СЦКК якобы «сталкивались с серьезными трудностями из-за позиции украинской власти». Украинская сторона считает, что отзыв российских офицеров с СЦКК «свидетельствует о желании россиян разрушить контроль прекращения огня». В ОБСЕ считают, что СЦКК играет важную роль в реализации Минских договоренностей, ведь ему поручено способствовать полному прекращению огня и осуществлять общую координацию работ по разминированию.

С начала войны девять сотрудников «Воды Донбасса» погибли, еще двенадцать были ранены. Большинство — во время ремонтных работ.

—

Дмитрий Пальчиков, опубликовано в издании ТЕКСТИ

Перевод: Аргумент

В тему:

• Життя на межі. Проблеми прифронтових селищ Донеччини
• Авдеевка. Промзона. Репортаж
• Заповедники Донбасса: жизнь рядом со смертью
• Восточный фермер
• Будущее Донбасса: «В течение десяти лет регион будет ликвидирован полностью»