Советский Крым: политика «военного коммунизма»

Версия для печати

Выполняя указания партии, в 1920-1921 годах большевики провели в Крыму национализации банков, кредитных учреждений, железнодорожного и водного транспорта, флота, имений, монастырских хозяйств, крупных предприятий важнейших отраслей промышленности и курортных организаций и др. В селах национализировали хозяйства зажиточных крестьян.

Для обеспечения финансами большевики, опять-таки, использовали известный уже метод грабежа. Грабить местное население они начали сразу после захвата Крыма. 13 апреля Симферопольский ревком принял решение: «Признать необходимым обложить все собственнические группы, поручить комиссариату финансов в течение двух дней подать революционному комитету соответствующий проект. Поручить комиссариату финансов распространить свои действия на все местности Крыма, освобожденные от власти краевого правительства».

На эту тему: Цена независимости. Как Украина боролась с агрессией большевиков

На «враждебные классы» была наложена большая контрибуция. Общая сумма обложения была определена сначала в 10 млн руб., но затем ее значительно увеличили. Срок, за который эту контрибуцию надо было собрать, определялся в две недели. Кроме того, буржуазия должна была выплачивать чрезвычайный налог. Внедрялась так называемая вещевая повинность. Состоятельные зачислялись в тыловое ополчение и чаще, независимо от возраста и состояния здоровья, отправлялись на работы «на помощь фронту». Имущество эмигрантов подлежало конфискации.

Надо отметить, что большевики умели делать выводы из собственных ошибок. За год до этого, во время существования Республики Тавриды, все реквизиции происходили по желанию военных частей Красной гвардии. В конечном итоге это привело к полному разложению этих частей и превращение их в серьезную угрозу большевистскому режиму. А теперь крымские большевики поставили процесс сбора контрибуции под строгий надзор и контроль. В первые дни своего функционирования Крымский обком обнародовал постановление, в котором говорилось: «Наложение любых контрибуций местными органами власти без предварительного разрешения отдела финансов запрещается». В то же время обком боролся с любыми проявлениями «самовольных» (то есть без приказа обкома) реквизиций. 8 июня из Бахчисарая поступило сообщение от Сеит Амеда Абдулаева о том, что «в городе появились темные личности в матросской форме, занимающиеся под видом сбора продуктов для защитников Петрограда» грабежами. Крымский обком немедленно вмешался и приказал арестовать этих «спекулянтов».

Обязательство выплачивать контрибуцию возлагалось не только на так называемую «буржуазию» или «кулаков». Чтобы, по словам М. Бунегина, «разложить село и обезоружить кулака, всем крестьянам Крыма было предписано выплатить налог в общей сумме сначала в 5 млн руб.». Через несколько дней по решению Симферопольского совета он был поднят до 12 млн руб., ведь «после неистовой наживы и грабежа за годовой период реакции меньшая сумма не будет соответствовать необходимому обложению». Для выполнения этого приказа в крымские села направились большевистские продотряды. Поскольку большая часть крымских татар жила в деревнях, то именно на них пришлось бремя запланированного большевиками грабежа. Те жалкие части имущества и продовольствия, которые не успели вывезти немецкие, антантовские и белогвардейские войска, теперь вывозились большевиками.

На эту тему: Рабочие и крестьяне против «рабоче-крестьянской» советской власти

Меньшевики пытались остановить разорение большевиками жителей Крыма, доказать неразумность и безрезультатность подобных действий. «Единственный выход из финансового кризиса, - призвали они, - поднять как производство, так и производительность труда». Однако все было напрасно. Большевики не желали прислушиваться к советам, продиктованным здравым смыслом.

Кроме контрибуций, продотряды изымали у крестьян «остатки» хлеба и другого продовольствия. Для полного контроля за количеством продовольственных товаров, была запрещена свободная торговля хлебом. Реквизиции приняли повсеместный характер. Продотряды должны были провести общую реквизицию хлеба.

Для обеспечения плановой реквизиции из Петрограда в Крымпродком были направлены четкие нормы. 4 мая Крымпродком получил задание заготовить и отправить в Петроград «мяса и рыбы - 29 934 пуда, масла животного и сала - 3468 пуд., свежих овощей - 25 тыс. пуд., 35 тыс. коробок овощных консервов, 30 тыс. фунтов компота, 7 тыс. пуд. томата-пюре, 100 пуд. повидла, 50 пуд. варенье, 1004 пуд. изюма, 700 пуд. инжира.

Тотальный вывоз продовольствия привел к тому, что уже в мае на полуострове была введена карточная система. Крымпродком установил следующие нормы потребления для жителей Крыма: хлеба (муки пшеничной) - 0,5 фунта в сутки, крупы - 4 фунта в месяц, картофеля - 33/4 фунта в месяц, консервов - 3 банки в месяц, фруктов - 0,5 фунта в месяц, сахара - 1 фунт в месяц, табака - 30 сигарет в сутки, спичек - 1 коробка на двое суток, мыла хозяйственного - 1,5 фунта в месяц, мыла туалетного - 0,5 фунта в месяц. Этот набор продуктов составлял так называемый прожиточный минимум для одного человека.

Темпы вывоза продовольствия за пределы Крыма росли. Военный комиссар Московской окружной артуправы Б. Муравин, который в июне приехал на полуостров с проверкой, прислал 19 июня в Совет обороны на имя Стасовой письмо, в котором требовал: «Всесторонне изучив его (Крыма, - авт.) природные и экономические богатства считаю необходимым немедленно приступить к планомерному вывозу их в центр России».

Финансовые и продовольственные проблемы крымская власть пыталась решать несколькими способами. Кроме обычных реквизиций, распространенным средством получения денег и продовольствия были постоянные поездки крымских большевиков в Киев с просьбами об оказании помощи. 17 апреля в Совнарком УССР «для ходатайства по чрезвычайно срочным вопросам финансового характера» был отправлен А. Галоп. В мае в Киев для решения «чрезвычайно срочных вопросов финансового и продовольственного характера» поехал Б. Гельман.

С предоставлением помощи Киев не заставил себя ждать. В мае из Украины в Крым было отправлено 199 тыс. пудов зерна, а в начале июня - 420 тыс. пудов муки и 709 вагонов сахара.

Отъем у населения продовольственных товаров и принудительная посевная кампания привели к росту возмущения в обществе. Начали возникать стихийные выступления протеста со стороны местного населения. Чтобы укрепить свою власть, большевики совершенствовали созданную 14 апреля Крымскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Крымская ЧК начала «обеспечивать выполнение распоряжений областного ревкома». На деле это означало полное уничтожение тех, кто осмеливался высказывать недовольство. Установление «революционной законности» привело к возникновению на полуострове очередной волны красного террора.

На эту тему: «Украинская земля насквозь пропитана кровью». Украина и ее место в Европе глазами британца

Впрочем, такого массового террора, как в 1918 г., в Крыму не наблюдалось. Эсеры, меньшевики, анархисты, национальные организации в 1919 году избежали жестоких репрессий, а также участвовали в ревкомах, профсоюзах и др. Но на прессу и пропаганду большевики наложили строгие ограничения. Газеты, которые заклеймили как «буржуазные» (например, «Крымский вестник»), немедленно закрыли.

В целом отношение правительства Крымской ССР к политическим оппонентам было более сдержанным, чем в 1918 году. Крымский НК выдал строгий приказ о запрете проведения самовольных обысков, арестов, самосудов, реквизиций и др. Однако населению полуострова было безразлично, санкционирована властями реквизиция, во время которой у него отбирались все средства к существованию, или нет.

(Фото из открытых источников).

—

Татьяна Быкова, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института истории Украины НАН Украины;   опубликовано в издании Голос Крима

На эту тему:

• «Красный террор»: неожиданные оттенки
• Красный террор: как изувеченные тела стали орудием пропаганды и остаются ими поныне
• "Куркули и подонки”. Красный террор против украинских профессиональных партизан
• Химическое оружие и советские концлагеря: как подавляли Тамбовское восстание
• Реки крови и шайбы Гровера: «этапы большого пути»