Когда закончилась Война... Первые дни после Победы в воспоминаниях фронтовиков

|
Версия для печатиВерсия для печати
Фото:  Когда закончилась Война

День Победы... Его ждали на фронте и в тылу с первых минут войны. Многие фразы начинались со слов «Когда кончится война...». Не все дождались этого светлого дня. Но тот, кто дожил до Победы, во всех подробностях запомнил первые мирные дни.

Воины Ленинградского фронта в городе, который они защищали. Фото из архива Александра Цыганова

Солдаты идут по мирному Ленинграду. Цветы — победителям. Фото из архива Александра Цыганова.

В конце апреля 1945 года наш полк стоял в Латвии. Армейская жизнь текла своим чередом, война была там, в Германии, и о ходе боевых действий мы читали в газетах, которые вывешивались на витрине, установленной в расположении нашей батареи.

Поздним вечером 1 мая вдруг началась стрельба из автоматов и винтовок. Стреляли вверх обычными и трассирующими пулями. Я стоял и смотрел на сотни светлячков, устремившихся вверх. Своим светом они очерчивали расположение полкового лагеря, занимавшего в длину не одну сотню метров. Стрельба эта, как тотчас же стало известно, была самопроизвольным салютом в честь взятия Берлина.

Теперь известно, что в отдельных районах Берлина сопротивление продолжалось и на следующий день, и только к 15 часам 2 мая с врагом было покончено. Но Верховный главнокомандующий в приказе объявил, что войска 1-го Белорусского фронта при содействии войск 1-го Украинского фронта после упорных уличных боёв 1 мая овладели городом Берлином — очагом немецкой агрессии.

Первая неделя мая прошла у нас в обычном режиме: подъём в шесть утра, в семь — завтрак, в час дня — обед, в семь вечера — ужин и в десять часов — отбой. Разумеется, весь день занимались по расписанию. Солдат не должен оставаться без дела ни минуты. Но 8 мая после обеда старшина батареи объявил:

— Всем забрать личные вещи и в 14 часов быть готовыми к построению.

Личные вещи каждого находились в его вещмешке и состояли из котелка и вафельного полотенца. Ложку солдат всегда носил с собой. Так что слова старшины «забрать личные вещи» означали, что мы оставляем этот лагерь и больше в него не вернёмся. Про орудия старшина не сказал ничего, следовательно, ездовые двигаться будут самостоятельно.

В 14 часов нас построили, и после поверки личного состава мы отправились в путь. Куда пойдём и зачем — не было сказано ни слова. Солнце светило нам в спину, значит, мы шли на север. Время от времени над нашими головами на бреющем полёте с юга на север пролетали штурмовики, но нигде не было слышно ни одного выстрела.

Часа через два мы оказались на возвышении, с которого увидели немецкие окопы, разукрашенные белыми простынями и белыми полотенцами, и поняли, что гитлеровцы капитулируют. К моему удивлению, это были как раз те самые окопы, наступать на которые мы собирались 24 марта утром, но наступление отменили. Только тогда мы смотрели на эти окопы две-три секунды, чтобы снайпер не успел прицелиться, а теперь, повернув налево, шли по гребню, разглядывая траншею, тянувшуюся справа внизу.

Стало темнеть. Мы углублялись в бывший тыл гитлеровцев. В полку много подразделений, поэтому маршрутов следования было несколько. Наша колонна состояла из артиллеристов. Всю ночь мы шли и стояли, шли и стояли.

Остановились возле костра, который горел справа у дороги. Через некоторое время подъехала открытая немецкая штабная машина. Это были старшие офицеры: все в фуражках с высоким верхом и в тёмных плащах. К машине приблизились несколько советских военных, и скоро она последовала в наш тыл. Примерно через час у костра остановилась колонна немецких солдат. К ним подошли наши военные, переводчик что-то негромко сказал. Затем шеренга за шеренгой немецкие солдаты выходили к костру, бросали в кучу оружие и возвращались в строй. Мы ещё постояли некоторое время, а затем двинулись вперёд.

Когда выглянуло солнце, мы подошли к небольшому городку с аккуратными кирпичными одноэтажными домиками. Метров за двести до первых домов стояли два немецких дорожных указателя. Латинскими буквами на одном было написано Goldingen, а на другом — Kuldiga. (Я сделал для себя вывод, что городок, к которому мы подходим, по-немецки называется Гольдинген, а по-латышски — Кулдига.) А рядом — надпись на фанере химическим карандашом — Кулдыга. Кто-то из наших был здесь раньше и поставил такой вот самодельный «дорожный указатель» быстрого изготовления.

Уже в мирное время в Большом энциклопедическом словаре я прочитал, что Кулдига (Kuldiga) (до 1917 года — официальное название Гольдинген) — город в Латвии на реке Вента и что известен он с 1242 года.

Мы входили в Кулдигу утром. Прошли недалеко и остановились около здания, в котором, наверное, располагалась местная власть. Примерно через полчаса к нам подошла колонна немецких солдат без оружия, без ранцев, без шинелей и без командиров. Ни одного офицера, никто ими не командовал. Подошли строем по четыре человека в шеренге, а всего шеренг четырнадцать-пятнадцать. Тихо подошли, остановились и повернулись так, как если бы кто-то тихо скомандовал «направо», но я никакой команды не слышал.

Мы одеты в шинели, утро прохладное, и первая мысль, мелькнувшая в моей голове: что же вы будете делать сегодня ночью без шинелей? Я пробежал взглядом по шеренгам. Удивительно, но все немцы были рослые, выше среднего роста, и все примерно одного возраста, лет 25–27. Я посмотрел на их лица. Мы не спали ночь, а они все выглядели выспавшимися.

Мы не ужинали и не завтракали и не знали, когда же нас покормят, а у них лица были как у только что позавтракавших людей. Все чисто выбриты, все в курточках с одинаковыми небольшими чёрными погонами рядовых. Курточки у всех на две верхние пуговицы (или на два верхних крючка) не застёгнуты. На всех кожаные сапоги с невысокими голенищами раструбом. Мы стоим и рассматриваем немецких солдат.

И тут я слышу голос старшины нашей батареи Бойко:

— Савкун! Отведи эту колонну немецких солдат на сборный пункт, — и он назвал улицу и номер дома, — прямо вот по этой улице, на которой я стою, до конца, — и махнул рукою в том направлении, в котором надо было отвести немцев.

Я не ожидал такого приказания, стал лихорадочно вспоминать немецкие слова и сказал:

— Achtung! Hören meine Kommando! (Внимание! Слушать мои команды!)

Солдаты стояли ко мне лицом, а чтобы идти по улице в указанном старшиной направлении, им надо было повернуться налево, и я отчётливо и достаточно громко для моего тихого голоса скомандовал:

— Links! (Налево!) — И был удивлён безукоризненной чёткостью выполненной ими команды.

Потом я сказал:

— Ruhig, langsam, direkt vorwärts marsch! (Спокойно, медленно, прямо вперёд марш). — Они и пошли прямо и спокойно по улице, а я за ними.

На улице, кроме меня и колонны немецких солдат, ни души. Власть в Кулдиге переменилась, и население сидело по домам. Мы идём, а конца улицы не видно. Старшина не сказал, что представляет собою сборный пункт и как он выглядит. Я смотрю вперёд и вижу, что далеко впереди улица поворачивает градусов на 40 влево, а за поворотом стоят два сооружения белого цвета, без окон, два полуцилиндра как будто из алюминия. Большой полуцилиндр недалеко от дороги, а другой, поменьше, левее. Может быть, в большем решили устроить сборный пункт для капитулировавших немецких солдат?

Когда колонна приблизилась к большому помещению, я командую:

— Rechte Schulter vorwärts! (Правое плечо вперёд!), — а затем: — Direkt! — и они догадались, что я направляю их в большое складское помещение.

Солдаты зашли внутрь помещения, и я за ними.

— Halt! (Стой!) — скомандовал я.

Они остановились. Несколько секунд я разглядывал помещение. Это, конечно, бывший склад. Но что в нём хранилось? Сейчас склад был совершенно пуст, и если его использовать в качестве сборного пункта для бывших немецких солдат, то в нём можно разместить не 50, а все 500 человек. На Курляндском полуострове было блокировано около 33 дивизий, и во время капитуляции сдались в плен более 189 тысяч человек.

Я выполнил приказание старшины: отвёл колонну немецких солдат «прямо... по... улице... до конца». Поэтому молча повернулся и пошёл назад, оставив их одних в помещении пустого склада. Теперь о них должны позаботиться старшина и более высокое командование, а я отправился в свою батарею.

На газетной витрине уже висела свежая дивизионная газета, из которой мы узнали, что 8 мая 1945 года Президиум Верховного Совета СССР издал Указ об объявлении дня 9 мая праздником Победы. Было около 10 часов утра. Мы на ногах уже 20 часов, но это первые часы после окончания войны.

Что же произошло на Западе? В Реймсе (город на северо-востоке Франции) 7 мая немцы подписали Акт безоговорочной капитуляции. Поэтому 8 мая мы видели белые простыни и полотенца над немецкими окопами. Но Сталин настоял на том, чтобы подписание Акта в Реймсе считать предварительным протоколом капитуляции. Немцы должны подписать его в Берлине, центре фашистской агрессии, перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции.

На Межокружных курсах усовершенствования офицеров связи. Григорий Савкун — второй справа. 1955 год.

На Межокружных курсах усовершенствования офицеров связи. Григорий Савкун — второй справа. 1955 год.

Проходила церемония подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии в Карлсхорсте, в восточной части Берлина, в двухэтажном здании бывшей столовой немецкого военно-инженерного училища. Началась она ровно в 24 часа 8 мая (то есть в 0 часов 9 мая 1945 года), а закончилась, по свидетельству маршала Жукова, в 0 часов 43 минуты 9 мая 1945 года.

В городке Кулдига мы были двое суток. В первый день, то есть 9 мая 1945 года, после обеда наш полк, выстроившись в одну цепочку, прочесал лес. Предположение о том, что в лесу могут скрываться немецкие солдаты, не пожелавшие капитулировать, не подтвердилось: никого не обнаружили.

Для артиллеристов нашего полка недалеко от Кулдиги выделили участок земли, на котором мы поставили палатки. Погода стояла тёплая, солнечная, дождя не было ни разу. Война закончилась, к новому наступлению готовиться не надо, и у нас впервые появилось свободное время.

17 мая 1945 года к нашему расположению подошли два офицера, которых раньше я не видел. Их встретил капитан Рогов и после минутного разговора с ними приказал старшине построить личный состав батареи.

Пришедшие офицеры медленно прошли вдоль строя, приказав выйти старшим сержантам Близнюку и Тихолозу. Кто-то тихо промолвил:

— Отбирают на Парад Победы!

Я числился заместителем командира орудия, поэтому меня назначили замещать Тихолоза.

В Москве накануне приняли решение о проведении Парада Победы, и на следующий же день в войсках начался отбор участников. Приказ Верховного главнокомандующего о проведении Парада Победы 24 июня был опубликован в газетах только 22 июня, в день, когда четыре года назад гитлеровская Германия напала на Советский Союз, а ближайшее воскресенье — 24 июня.

Утром 18 мая мы пошли на восток, на «зимние квартиры», как нам сказали. Конечно, никто и нигде никаких квартир нам не приготовил. Мы идём в Ленинград, потому что наш корпус входит в состав Ленинградского военного округа, и мы просто идём «домой». Корпус гвардейский, состоит из двух гвардейских дивизий —
63-й и 45-й.

Первый день перехода Кулдига — Ленинград запомнился дождями. Не прошло и часу на марше, ещё не было ни одной команды «Привал!», а на нас обрушился дождь, который утром ну никак нельзя было предугадать. И когда команда «Привал!» прокатилась по колонне, то уже все были мокрые, как говорят, до нитки. Во время привала можно сойти с дороги и сесть или, даже лучше, лечь так, чтобы ноги были выше туловища. Я посмотрел вниз — всюду или мокрая земля, или мокрая трава. Так, стоя, мы и отдохнули на первом привале.

Тучи так же быстро растаяли, как и появились. Следующие часа два мы шли под ярким солнцем, и одежда на нас сохла. Потом снова пошёл дождь, и мы снова сушили одежду на ходу.

Прошли мимо груды немецкой бронетехники, стянутой в «кучку» у дороги. Раньше нам такие «кучки» встретились два раза. Первый раз осенью 1944 года и второй раз — в феврале этого года. Именно в такой «кучке» осенью 1944 года я впервые увидел немецкий танк «Пантера». Среди других, менее заметных бронемашин он выделялся конической формой башни.

Капитулировавшие немецкие солдаты, по крайней мере часть их, располагались в отведённых им местах в лесу. Мы миновали не менее двух таких лагерей.

Рига была первым городом, по которому мы прошли строем, и этот марш мы назвали между собой нашим маршем Победы. Жителям города, видимо, сообщили не только время, но и названия улиц, по которым мы будем проходить, а то как же объяснить, что по обеим сторонам дороги стояли толпы рижан с радостными лицами, с букетами сирени. Наши ездовые перед Ригой догнали нас, и ИПТБ (истребительно-противотанковая батарея) шла в составе полка с орудиями. Я замещал командира орудия и поэтому сидел на передке справа от ездового. Одна юная рижанка подарила мне большой букет сирени. Но мы же движемся. Я успел сказать: «Спасибо», а дарительницу не рассмотрел. В моём родном городе Грозном к этому времени сирень уже отцветает, а в Риге она только расцвела.

Следующим городом на нашем пути в Ленинград был Псков. Но до него наш полк дня три-четыре стоял в псковском селе, вернее, на том месте, где до войны находилось село. В 1941 году гитлеровцы сожгли его. В газетах на фотографиях сожжённых гитлеровцами сёл обычно видны печи и трубы, которые остаются после того, как деревянные дома сгорают. А здесь не видно никаких следов от села.

Прошли метров пятьдесят в сторону от улицы и увидели бугорок земли, из которого торчала невысокая труба. Село сожгли, но жить-то надо, где-то зимовать надо, и жители вырыли землянки. А в землянках надо и топить, и еду готовить, и они разобрали печи и трубы, оставшиеся от сгоревших домов, и поставили печурки в землянках. Как они прожили четыре зимы, чем питались?

Командир полка приказал каждой роте и каждой батарее за время нашего пребывания в селе поставить по дому. Под словом «дом» имелся в виду, конечно, сруб. Наша батарея поставила сруб из 12 венцов. Ездовые батареи, видя бедственное положение селян, оставили им одну лошадь, которую в хозвзводе держали сверх положенного числа.

Мы покидали село, идя строем по правой стороне улицы мимо стоявших слева срубов. Это был наш вклад в начало возрождения села. А сколько же таких сёл исчезло по России за войну?

Перед войной пели: «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов!» Хорошо пели, хорошие слова были в песнях, например, такие: «Наша поступь тверда, и врагу никогда не гулять по республикам нашим!» Но это песни, а что на деле? Невольно вспоминались слова Ворошилова: «Мы чужой земли не хотим, но и своей не отдадим ни пяди!» В каждом клубе можно было прочитать это «заявление», написанное крупными буквами на плакате во всю ширину стены кинозала или читальни.

Легко сказать, трудно сделать. До Волги допустили врага, а потом отгоняли назад ценой колоссальных человеческих жертв и материальных потерь. Стоявшие в стране на самом верху государственной власти до самого последнего дня ничего не предпринимали для организации отпора врагу. Даже в самый последний предвоенный день 21 июня 1941 года директиву о приведении приграничных войск в боевую готовность стали передавать в военные округа в 24 часа. Это за 4 часа до начала войны! Армия и страна были подставлены гитлеровцам на растерзание.

По Пскову мы прошли таким же маршем, как и по Риге. Это было 24 июня, в воскресенье, когда в Москве состоялся Парад Победы. Несмотря на пасмурную погоду, псковитяне вышли на улицу и приветливо смотрели на нас. К передку, на котором я сидел, подбежала девушка и протянула мне сложенную вчетверо записку.

Я взял её и положил в нагрудный карман гимнастёрки, а прочитал, когда мы отъехали далеко от города. В записке были имя и фамилия девушки, состав семьи, адрес и просьба написать ей письмо. Мне казалось, что письмо налагает на меня какие-то обязательства, которые взять на себя я не решился, поэтому псковитянке не ответил.

Следующая продолжительная остановка была в большом лесу, в нескольких километрах до Гатчины. За время стоянки нас подстригли, искупали в походной бане (в ПДУ, в передвижной душевой установке) и переодели в новенькое обмундирование, с «иголочки», даже шинели выдали новые. Нас всех обули в новые, хоть и кирзовые, но сапоги. Наконец-то мы избавились от обмоток, уродовавших внешний вид солдата.

Помня кровавые мозоли, натёртые коваными американскими негнущимися ботинками, я выбрал такой размер сапог, чтобы ногам с намотанными на них новыми портянками было чуть-чуть просторно. Я проходил в этих сапогах не один год и не натёр ни малейшей мозоли, и ноги в них не потели в любую жару. Нет для солдата обуви лучше, чем сапоги!

И вот по Гатчине мы прошли своим малым Парадом Победы в новеньком обмундировании и в новых сапогах. Широкая асфальтированная дорога вела на север, в Ленинград, по восточной окраине города. Слева от дороги соорудили помост, где стояло начальство, оценивавшее наш вид перед парадом в Ленинграде.

Это была последняя тренировка перед назначенным на воскресенье 8 июля 1945 года прохождением по Ленинграду отобранных частей войск Ленинградского военного округа. Переход до южной окраины Ленинграда был утомительным, и мы не особенно разглядывали место, где вечером разбивали палатки. Были белые ночи, солнце вставало очень рано.

Когда мы вышли из палатки, к северу открывался вид на Ленинград, лежавший в плоской низине, а мы стояли на возвышенности. Оказалось, что мы ночевали на самой северной из Пулковских высот.

То, что в мирное время называется холмом, в войну — уже высота, за иную нередко идут долгие и кровопролитные бои. Цепь холмов к югу от Ленинграда, высота которых не превышает 73 м, теперь известна как Пулковские высоты.

Немецко-фашистские войска захватили Гатчину и 13 сентября 1941 года подошли к Пулкову. Врагу не удалось прорвать оборону наших войск, и к 23 сентября линия фронта стабилизировалась и прошла у подножия Пулковских высот. Враг был отброшен только в январе 1944 года при снятии блокады. В 1967 году на 20-м километре Киевского шоссе установили мемориальный комплекс «Пулковский рубеж». (Пулковская астрономическая обсерватория, основанная в 1839 году, пострадала от военных действий и восстановлена в 1954 году.)

Воины Ленинградского фронта в городе, который они защищали. Фото из архива Александра Цыганова

Воины Ленинградского фронта в городе, который они защищали. Фото из архива Александра Цыганова 

По Ленинграду все артиллеристы шли без орудий, одной колонной по четыре человека в шеренге. По сторонам стояли плотные ряды жителей Ленинграда. Ленинградцы были рады, что не только в Москве состоялся Парад Победы, но и по их городу проходят части Ленинградского военного округа, в рядах которых есть те, кто оборонял Ленинград, кто сражался на Невском пятачке, под Ораниенбаумом, на полуострове Ханко, на Синявинских высотах, кто охранял Дорогу жизни и снимал блокаду. Среди тех, кто сражался, шли и мы, пополнившие в июле 1944 года 190-й гвардейский стрелковый полк.

Пришли на Дворцовую площадь. Перед зданием Главного штаба стояло много колонн красноармейцев. Когда подошли последние колонны участников парада, состоялся короткий митинг, и под звуки оркестра мы пошли с Дворцовой площади дальше на север.

Наш полк остановился на большом открытом поле за Ленинградом. Прошло, наверное, часа два. Мы успели рассредоточиться по подразделениям и разбить палатки, как вдруг стало темнеть, хотя до вечера было далековато. Началось солнечное затмение, причём полное, но предварительно о нём ничего не слышали. Очень высоко были видны мелкие и частые облака. А до затмения солнце светило так ярко, что нельзя было и подумать об облаках.

Солдаты идут по мирному Ленинграду. Цветы — победителям. Фото из архива Александра Цыганова.

Солдаты идут по мирному Ленинграду. Цветы — победителям. Фото из архива Александра Цыганова.

Командир полка решил сделать смотр личного состава, вернувшегося с войны домой на место постоянной дислокации. Через день сапёры соорудили помост для принимавших наш парад. Сначала командиры подразделений поупражняли своих бойцов в чёткости выполнения строевых команд, а потом все построились по подразделениям в полковую колонну. Через две-три минуты раздался громкий голос командующего парадом:

— К торжественному маршу! Дистанция на одного линейного! Автоматная рота прямо, остальные напра...во! Шагом марш!

Заиграл полковой оркестр. Мы прошли по полю торжественным шагом, а затем перед помостом. Во время движения по команде «равнение нале...во!» я заметил среди офицеров, стоящих на помосте, командира полка подполковника Дервоеда. Он выделялся большой бородой и клялся не брить её до победы. Клятву свою он сдержал!

Этим марш-парадом мы поставили последнюю точку в нашем неспешном переходе «на зимние квартиры», за время которого прошли около семисот километров от латышского города Кулдига до поля севернее Ленинграда. Это было место расположения летних лагерей полка. Начиналась армейская служба в мирное время.

Григорий Савкун, рядовой участник Великой Отечественной войны. опубликовано в журнале «Наука и жизнь»


Еще о Второй мировой войне:

 


Читайте «Аргумент» в Facebook и Twitter

Если вы заметили ошибку, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter.

Система Orphus

Підписка на канал

Важливо

ЯК ВЕСТИ ПАРТИЗАНСЬКУ ВІЙНУ НА ТИМЧАСОВО ОКУПОВАНИХ ТЕРИТОРІЯХ

Міністр оборони Олексій Резніков закликав громадян вести партизанську боротьбу і спалювати тилові колони забезпечення з продовольством і боєприпасами на тимчасово окупованих російськими військами територіях. .

Як вести партизанську війну на тимчасово окупованих територіях

© 2011 «АРГУМЕНТ»
Републікація матеріалів: для інтернет-видань обов'язковим є пряме гіперпосилання, для друкованих видань – за запитом через електронну пошту.Посилання або гіперпосилання повинні бути розташовані при використанні тексту - на початку використовуваної інформації, при використанні графічної інформації - безпосередньо під об'єктом запозичення.. При републікації в електронних виданнях у кожному разі використання вставляти гіперпосилання на головну сторінку сайту argumentua.com та на сторінку розміщення відповідного матеріалу. За будь-якого використання матеріалів не допускається зміна оригінального тексту. Скорочення або перекомпонування частин матеріалу допускається, але тільки в тій мірі, якою це не призводить до спотворення його сенсу.
Редакція не несе відповідальності за достовірність рекламних оголошень, розміщених на сайті, а також за вміст веб-сайтів, на які дано гіперпосилання. 
Контакт:  [email protected]