Ни рыбы, ни денег. Жизнь окраин Украины: село Безыменное, Приазовье

Версия для печати

...Ранее в этих водах ловили судака, леща, породы красных рыб. Теперь ценной рыбы почти не осталось. Чтобы прокормить семьи, рыбакам приходится выходить далеко в море. Там у украинцев участились конфликты с российскими пограничниками...

Керченский пролив перегородили сетями

— Мужчина, рыбка, рыбка! — наперебой выкрикивают торговки на базаре в центре села Безымянное Новоазовского района Донецкой области.

Мужчина только что остановил свою «Ниву» на трассе и подбегает к лоткам с рядами таранки. На лотках — надпись облезлой краской: «На безыменском привозе вы можете приобрести экологически чистые продукты питания».

— Свежей нет, — разочарованно тянет водитель.

— Как нет? Вот тюлечка, — нагибается под прилавок одна из женщин. — Есть пеленгасик. Сколько вам?

Увидев нас с фотоаппаратом, отворачиваются.

Неподалеку женщина, на вид лет 30-ти, в длинном вишневом пальто выгребает со двора засохшие кусты хризантем. Называет себя Инной.

— Это — перекупщики, — показывает на продавщиц. Говорит хриплым простуженным голосом. — Рыбы в Азовском море с нашей стороны нет уже лет семь. Закупают с морозиловок, может даже с России, и продают как только что пойманную. Я раньше с мужем и его мамой рыбой занимались. Покупали у рыбаков, пересаливали, на рынок сдавали. Бывало, по тонное расходилась. Отдыхающие летом у нас очень ее любят. Нормально зарабатывали. Никогда не было перебоев ни с питанием, ни с одеждой. За год на ремонт в доме спокойно насобирать могли.

За спиной женщины — небольшая хижина с кипой стройматериалов рядом.

— Вот хотели новый дом построить, не успели. Рыбы сейчас нет. Даже пеленгаса, которого раньше ни за что не считали. Еще недавно можно было подойти к мужикам, которые пришли с моря, и попросить рыбы. Сейчас не дают. Долавливают последних бычков.

Муж Инны начал работать слесарем в райцентре.

— А есть люди, которые ходили в море и будут ходить. В море вложили всю свою жизнь и средства. Хорошая лодка стоит 25 тысяч долларов. Это же отбить надо. Есть несколько бригад по три-четыре человека, которые каждый день в море ходят. Браконьерничают. Пойманную рыбу отдают хозяину, тот их «крышует». Но эта «крыша» не всегда спасает. Вон что вышло с Федоровичем...

В тему: Четыре человека утонули в Азовском море после наезда российских пограничников на лодку

49-летний Александр Федорович — единственный уцелевший из украинской лодки, которую протаранил катер российских пограничников 17 июля 2013 года. Тогда погибли Дмитрий Дараган, Юрий Бойко с Безыменного и Сергей Ерохин и Евгений Дудник из соседнего Самсонова. Александра Федоровича с тяжелыми ранами забрали в Ейск и держали под арестом. 6 ноября 2013 года отпустили домой при условии: вернуться в Россию по первому требованию правоохранителей. Следствие по его делу продолжается.

Александр Федорович встречает у калитки. Он худой, осунувшийся. Лоб пересекает глубокая вертикальная морщина. Окна дома утеплены снаружи пленкой.

На подоконнике в кухне на мягком уголке спят восемь пушистых котов. Хозяин ставит чайник на плиту. Одну за другой подкуривает тоненькие женские сигареты «Винстон».

— Раньше рыбаки с колхозом заключали договора, они нам давали сетки. Были документы. Никто никого не трогал. И здесь как-то раз стояли на нашей стороне в двух километрах от берега. Налетели россияне, зацепили и оттянула в Ейск. Набросали в лодку рыбы и оформили 256-ю статью — браконьерство. Продержали с напарником трое суток. Жена продала машину, передала 3,5 тысячи долларов. Они меня и отпустили. Выкачкой денег по сей день занимаются. Здесь с каждым такое было, только никто не скажет.

После этого случая Александр Федорович перестал рыбачить. Лодку не вернули, устроился на стройку.

— 17 июня пошел на пляж искупаться. Сказал жене Маринке, что через часик вернусь. Встретил на берегу Юрку Бойко. Он и говорит: «Санек, не хочешь прокатиться с нами? Двигатель нужно проверить». Я как был — босиком, в футболке запрыгнул в лодку. Димка (Дмитрий Дараган. — Ред.) на всех режимах походил и немножко увлекся — наверное, километров 30 отошли.

Решили чуть постоять, пока вентиля остынут, и домой. Смотрим — катер идет на нас. «Скорее всего — это пограничники. Надо сваливать, а то беспредельничают, накидают рыбы, и все», — Димка говорит. Они увидели, что убегаем, давай догонять. Два раза залили нас водой, развернулись и давай переть в лоб! Димка начал поворачивать вправо, чтоб уйти от столкновения. Ну, этот «Мангуст» (русский пограничный катер, весит до 40 тонн и развивает скорость до 100 км/ч. — Ред.) ударил в борт и перелетел через нас.

Очнулся Александр в воде, лодка была перевернута. Нащупал под ней голову своего товарища Юрия, пытался вытащить его за волосы. Но заболело все тело, и он разжал ладонь. «Мангуст» вернулся, Федоровичу бросили спасательный круг.

— Подняли меня. Говорю, что там еще четверо, нырните. — «Сейчас подойдет катер МЧС, они и будут заниматься этим вопросом». А катер подошел через полтора часа. Когда я был почти без сознания, ткнули какую-то бумажку подписать. Наверное, о том, что мы рыбачили, — Федорович постоянно смотрит в сторону.

Слова выдавливает из себя через силу. Ему сломали семь ребер, в легкие набралась вода, был ушиб левой почки. Показывает шрамы на щеке руке:

— Здесь все разрублено было. Мне сразу сделали операцию вживую, без наркоза. Трубочки какие-то в легкие вставили. Наверное, хотели, чтоб я на столе там крякнулся, боль жуткая была.

На третий день после происшествия россияне нашли в море какую-то сетку левую с рыбой и приписали ее нам. Насчитали там 2575 таранин и 19 судаков. Стали называть нас группой браконьеров и рецидивистов. Оказывается, на меня дело завели еще в 2005 году. И, видите ли, я должен сказать спасибо, что выжил, потому что они имели право открыть огонь на поражение.

Александр часто вздыхает, подпирает пальцем щеку.

— Когда была досудовая встреча, судья и говорит: «А в чем вы его обвиняете? Откуда известно, что это рыба его? И границу он не нарушил, потому что Азовское море — море внутреннее и граница по нему не проходит. Оно в общем пользовании Украины и России». Три с половиной месяца я там пробыл, консул наш приезжал из Ростова-­на-­Дону, давал 100 долларов за квартиру платить, так как я там жил на подписке о невыезде. Хоть он один нормальный мужик. Да еще мой защитник Кудинов Саня. Он меня и вытащил оттуда, причем бесплатно.

В дом заходит раскрасневшаяся от холода Марина — жена Александра Федоровича.

— Правильно ребята сделали, что не остановились. Зачем? Чтоб наркоты набросали? Да и откуда знать, что это погранцы были, а не пираты? — Марина эмоционально размахивает руками. Курит время от времени. — Есть семьи, где рыбаки так и не возвратились обратно. Может, в рабстве у кого в России трудятся. Мне как раз перед этим случаем приснился сон: что похороны у меня в доме. Я не вижу, кто умер, но знаю, что Саша. Плачу очень сильно. Подходит женщина: «Чего ты ревешь?». И он встал и пошел.

Когда это случилось, где Саша, никто не говорил. Россияне передавали: «Да скажите ей, что умер. Пусть отстанет». Бабки приходили из церкви, приносили свечки: «Это за Сашу, его отпели уже». А я нашла его. Ездила туда. 900 гривен на дорогу, не считая сумки. Никто помогать не хотел. Когда говорят, что украинская сторона дала адвоката — врут. Я сама его наняла за 650 долларов.

Супруги не знают, как дальше зарабатывать на жизнь. Александр хочет получить инвалидность.

— У меня дочке 14 лет. У мамы живет, потому что не потянем ее. На бирже получаю 542 гривни, — каже Марина. — В прошлом году пошла на сыроварню. Сутки отработала, а хозяйка меня уговаривает: «Останься еще на 5 часов». Так я работала по 29 часов. За неделю дали 210 гривен. Попросила сыроватки собаке взять. «Твоя собака срать будет маслом», — ответили. Я развернулась и ушла. Летом можно официантом работать, пока есть отдыхающие. Так и жили: я — в кафе, Сашка — по стройкам. На зиму тысяч 15 зарабатывали. Сейчас, если идти на группу, нужно взятку дать 10–12 тысяч. А пенсия у него будет 780 гривен. И это каждый год обновлять надо. Оно того не стоит.

Безыменному — 214 лет. В том же 1799 году родился Александр Пушкин. Есть легенда, что поэт ехал по побережью Азовского моря и спросил, как называется село.

— Без имени, — ответили ему.

— Так и запишем: «Безыменное».

Местные в названии делают упор на «ы».

У моря ветер валит с ног. Повсюду стоят просмоленные деревянные лодки. В них — сети, прикрытые старым коврами. Из гаража выглядывают несколько парней, двое — казахи. У них обветренные, потрескавшиеся руки.

— Ни в какое море мы не ходим. Вы что? Вот рыбу сухую едим, — показательно грызут тараньку. — А лодка это так — кататься.

— Кто же вам правду скажет, — женщина в тапочках идет от соседки к своему двору. — Рыбачье, конечно. Работы же в селе нет. Сдают рыбу в частный цех. А в браконьерстве никто не признается.

В магазине «Наша марка» у витрины — столик. За ним две дочери продавщиц учат уроки. В развернутом дневнике — одни «двенадцатки».

— А что делать? — худенькая женщина с бейджиком «Любовь Ивановна» поправляет воротничок платья.

— Мы на работе до пяти вечера, детей самих не оставим. У нас зарплаты — 1200 гривен. У мужей в Мариуполе на «Азовстали» и комбинате Ильича — по 2,5 тысячи. Ну, на огороде что-то выращиваем.

К столику подходит еще одна девочка.

— Когда много девочек рождается, долго не будет войны, — говорит продавщица.

— Море надо было для лова 20 лет назад закрыть, с целью восстановления поголовья, — говорит 70-летний секретарь сельсовета Евгений Швыдко.

Все цифры называет по памяти. Раньше работал учителем математики.

— Когда государство занималось этим вопросом, в нерест летом рыбу не ловили. На море ходили только купаться. Было у нас три хозяйства. Там работало бригад 30. Ловили судака, леща, красные породы рыб. А когда мы стали «нэзалэжни», начали дерибанить, море угробили. Уничтожили красные породы рыб. Исчез судак. Методы лова стали изощреннее, у рыбы просто нет шансов. Совсем плохо стало лет 10 назад. Даже пеленгас перестал заходить из Черного моря. Весь Керченский пролив перегорожен сетями. Россияне стали у себя выращивать, малька выпускать. Вот и гоняют от себя наших.

Из всех жителей Безыменного свои фамилии назвали только секретарь сельского совета и Александр Федорович с женой. Остальные — боятся.

— У нас менталитет такой. Моя хата с краю — не трогайте меня, — рассказывает 32-летняя Ольга. В старой куртке и сапогах на босу ногу выскочила из дома покормить собаку. — Все огрубели. Думаете, на похороны к погибшим ребятам пришло много людей? Да человек 10. Стариков у нас нет, умирают рано. Молодежи тоже. Моему мужу — 40. Так уже пол-класса его на том свете. Поспивались.

Семьям погибших выплатили по 100 тысяч

Безыменное — село Новоазовского района Донецкой области на берегу Азовского моря. До Мариуполя — 30 км. Тянется вдоль трассы Одесса — Мариуполь — Таганрог — Ростов-на-Дону. Сельскому совету подчинены еще четыре населенных пункта. В Безыменном живут 2300 человек. Дома стоят от $10 до $50 тыс. В 2012 году родились 32 человек, умерли — 66. Сыграли 11 свадеб. Самое громкое событие в селе в прошлом году — гибель моряков 17 июля от рук российских пограничников. Через четыре месяца после трагедии Украина выплатила семьям погибших по 100 тыс. грн.

24 декабря российские пограничники обстреляли в Азовском море катер с тремя украинскими рыбаками — на этот раз жителями Керчи.

«Украинская власть совсем не помогает»

Александр Кудинов, 46 лет, защитник Александра Федоровича:

— Александра Федоровича не за что привлекать к ответственности. Он не нарушал закона о пересечении границы с Российской Федерацией, его туда вывезли в беспомощном состоянии работники ФСБ России. Я спрашиваю: почему его судят на территории государства, законы которой он не нарушал?

Пограничники даже не рассчитывали, что он выживет. Прогнозы врачей были неутешительны — два-три дня. К нему в реанимацию приходили эфэсбэшники. Должен был подписать бумаги, которые сделали бы из него и погибших виновных. Хотя запрещено допрашивать человека сразу после операции.

Я взялся за дело Федоровича, когда он уже месяц находился в России. Его уже должны были передать в суд. Мы успели обжаловать действия дознавателей, подали апелляционные жалобы. Федоровича выпустили домой под обязательство явиться по первому требованию. Сейчас срочно ищу деньги. Украинская власть совсем не помогает. Я делаю это за свой счет и счет неравнодушных людей.

—

Источник:  опубликовано в журнале "Країна" №204

Перевод: «Аргумент»

В тему:

• Российско-Украинская Азовская война
• Смертельная реструктуризация
• 10 самых криминогенных регионов Украины
• Живем по-ленински. Улиц с советскими названиями в 20 раз больше, чем «украинских». Графика
• Мафия провинциального масштаба
• Ожидания от власти равны нулю — психолог Ольга Духнич