Прокурор Алексей Донской: Садовника нам очень не хватает

Версия для печати

Алексей Донской — старший прокурор ГПУ, начальник отдела процессуального руководства по уголовным производствам следственного управления специальных расследований Департамента специальных расследований.

Он хорошо известен тем журналистам, кто занимается делами Майдана. Хотя слава нашла этого прокурора гораздо раньше — когда он не побоялся в начале 2000-х возбудить дело по сделкам Игоря Бакая в «Нафтогазе». В результате чего его уволили. Затем Донской вернулся в рамках другого громкого дела — отравления Ющенко. В 2012 году адвокаты нынешнего генпрокурора Юрия Луценко просили приобщить Донского в качестве свидетеля по его делу о якобы незаконной слежке за Игорем Сацюком, которого подозревали в причастности к этому преступлению. Усилиями Виктора Пшонки едкого прокурора от дела Ющенко отлучили. Но через несколько лет этот же прокурор начал вести дело против самого экс-главы ведомства в деле о хищении 69 млн грн при строительстве нового помещения ГПУ. От этого дела его тоже отстранили в марте 2016 года решением Печерского суда.

В тему: Прокурор рассказал, как власть покрывает Ахметова и с кем встречался Сурков при Януковиче

В ноябре 2016 года именно Донской вел допрос президента беглого Виктора Януковича посредством скайп-связь. Он не дал сбежать похитителю Игоря Луценко и покойного Юрия Вербицкого. А сейчас занимается делом Юрия Крысина.

О делах минувших и нынешних Донского расспросил корреспондент INSIDER.

— Общество возмутил мягковатый приговор убийце журналиста Вячеслава Веремия. Подозреваемый в преступлении Юрий Крысин получил условный срок.Что вообще сейчас происходит с этим делом? Возможна переквалификация с «хулиганства» на «убийство»?

— 29 января апелляционный суд принял апелляционные жалобы к рассмотрению. Всего их 4. Одна от прокуратуры и три от представителей матери и жены. Рассмотрение должно состояться 1 марта. Но апелляционный суд не имеет возможности менять квалификацию на более тяжелую. И обвинение на данной стадии не может ставить этот вопрос перед судом, потому что нет таких процессуальных возможностей. Мы обжалуем неоправданную мягкость приговора. А также говорим о несоответствии приговора Крысину требованиям уголовного права и процесса. По мнению стороны обвинения, Крысин, за совершение тяжкого насильственного преступления, совершенного группой лиц, которых он же и привлек, должен быть приговорен к реальному сроку лишения свободы. В пределах санкции статьи (ч. 4 ст. 296 УК Украины) мы требуем для него 6 лет лишения свободы.

— Но как насчет переквалификаци дела?

— В свое время вынесли решение о закрытии производства по ст.115 (умышленное убийство) по Крысину. Впоследствии его обжаловали в суде. Затем через некоторое время повторно вынесли решение о закрытии производства за умышленное убийство. Однако здесь есть нюанс. Второй раз постановление о прекращении производства по ст. 115 вынесли по делу, где Крысину убийство никогда не инкриминировали. Чтобы вы понимали: существовало производство, из которого выделили «хулиганку» по Крысину. И в этом деле он получил условный срок. И в этом же деле было принято решение о закрытии производства по ст. 115 (хотя оно и не инкриминировалось). Ко всему, в едином реестре досудебных расследований есть это постановление, однако физически, на бумаге, в материалах дела его нет. С другой стороны, наличие данного решения, вынесенного еще в 2014 году, и которое не отменено, не позволяет квалифицировать действия Крысина как убийство.

— Можно ли вообще инкриминировать Крысину убийство Веремия? Ведь выстрел, от которого умер журналист, осуществила другой человек.

— Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо приводить обстоятельства уголовного производства, которое в настоящее время еще расследуется. Однако такой возможности следователей и прокуроров недавно лишил законодатель, внеся изменения, в частности, в ст. 387 Уголовного кодекса. Правками в статью журналистов и общество фактически лишили права получать любую информацию о ходе и результатах расследования на стадии досудебного следствия.

Потому что теперь следователь и прокурор, независимо от того, содержат или нет обнародованные ими данные тайну следствия, могут быть привлечены к уголовной ответственности за «разглашение» любых сведений, касающихся дела. Того самого, которое они же и расследуют, и в котором уполномочены определять, что составляет тайну следствия и не может быть разглашено, а что не представляет. Как по мне, этот драконовский закон — запрет для журналистов права на профессию в этой сфере, а для прокуратуры и органов следствия — очевидно свертывание публичности.

Крысин в суде. Фото Левого берега

— Но все же: с точки зрения закона Крысину можно инкриминировать убийство?

— Давайте я отвечу в чисто теоретической плоскости. Представим, существует ситуация, когда одно лицо стреляет в потерпевшего, другое же бьет его битой. Смерть наступает от выстрела. При таких обстоятельствах принципиальным является установление наличия или отсутствия общего умысла у того, кто стрелял, и того, кто бил, на лишение жизни человека. То есть установление факта сговора, причем не обязательно предыдшествующего, он может быть и ситуативнным, возникнуть спонтанно, и проявляться в согласованных действиях участников преступления. Если установить, что лица действовали в сговоре, то для квалификации преступления не важно, кто именно совершил смертельный выстрел — каждый выполнил свою часть объективной стороны преступления, в результате чего и наступила смерть потерпевшего. То есть в такой ситуации оба должны отвечать как соисполнители убийства, конечно, если доказать, что ни один из исполнителей не вышел за пределы общего умысла, и не было эксцесса исполнителя.

— Будете ли вы инкриминировать Крысину организацию и привлечение «титушек» для противодействия митингующим во время Революции достоинства?

— Опять же, не могу приводить конкретику в уголовном производстве, которое находится на стадии досудебного расследования. Ограничусь тем, что юридическая оценка действиям, о которых идет речь в вопросе, уже дана.

В тему: «Дело Майдана» показывает, насколько прогнила правоохранительная система

— В ходе расследования убийства Веремия вас пытались давить? Может, уже после завершения суда кто-то выходил на связь, настаивал не подавать апелляционные жалобы?

— Нет, таких фактов не было. На меня вообще никогда не выходят ни с угрозами, ни с предложениями по «решение проблемы», очевидно, знают о бесперспективности подобных действий. Но. Могу сказать, что по другому делу, где Крысин обвиняется в хулиганских действиях на автозаправке, есть огромное давление на свидетелей, которые во время досудебного расследования давали обличительные показания против него. В какой-то момент эти свидетели исчезли, после чего их в суд привели уже адвокаты Крысина.

— Подождите. Но свидетели были залегендированы. Как?

— Да, залегендированы. И они кардинально изменили показания. На последнем заседании у них спрашивали, почему они изначально давали иные показания, которые они сейчас объясняют, как «ложные». Свидетели отметили, что делали это, потому что боялись руководителя АЗС, на которой работали. А в дальнейшем одного из них кто-то «подрезал» на улице, то есть причинил ножевое ранение. И тогда они оба испугались и решили отказаться от «ложных» показаний, изобличающих Крысина.

Мы уточняли, мол, может это событие не связано с нападением на заправку и их показаниями. Однако пострадавший свидетель отметил, что во время нападения у него ничего не требовали, и ничего не забрали, поэтому любые другие мотивы нападать на него с ножом ему не известны.

— Как вообще можно найти залегендированных свидетелей? Вы выяснили, как это произошло?

— Мы догадываемся. Дело в том, что эти свидетели — из Белой Церкви. Они не имеют постоянного места работы. Привлекаются к различным мероприятиям, как в данном случае с охраной заправки. Мы знаем, что и во время Революции Достоинства, и раньше, Крысин активно использовал жителей этого города (через местных «бригадиров») для противодействия акциям протеста и в других мероприятиях. Думаю, что после того, как ему суд изменил меру пресечения с содержания под стражей на домашний арест, он просто вышел на белоцерковских бригадиров и без особых проблем нашел залегендированных свидетелей. Потому что, как нам в дальнейшем стало известно, и потерпевший, и его друзья — участники, скажем так, «титушкодвижа».

Кстати, в суде мы пытались поставить свидетелям вопрос, привлекали ли их к противодействию протестам в 2014-м. Это позволило бы продемонстрировать суду вероятную связь потерпевшего и свидетелей с Крысиным. Однако судья, как мы считаем, безосновательно сняла этот вопрос.

— Вы знаете, где прокурор Евгений Красножон, который изначально занимался делом Крысина?

— Когда он точно вышел из дела — я не припомню, потому что сам тогда еще данным делом не занимался. Точно скажу, что в августе 2014-го он еще работал, потому что на подготовительном заседании, которое проходило с участием Красножона, Крысину, с согласия прокурора, изменили меру пресечения с домашнего ареста на личное обязательство.

В дальнейшем несколько лет я вообще ничего не слышал о Красножоне, и где он работал — не знаю. Но сейчас он начальник отдела процессуального руководства по уголовным производствам следователей прокуратуры Херсонской области.

— Хорошо. По вашему мнению, сколько вообще таких «крысиных» может быть по делам Майдана?

— На такую деятельность был и есть спрос. И системное противодействие, которое мы видим в производствах относительно Крысина, привилегии, которые ему создают, также является свидетельством спроса на подобных людей. Предполагаю, что они нужны крупным бизнесменам, политикам. На самом деле тут же дело не в Крысине, а в явлении.

— В делах Майдана организаторов «титушек» уровня Крысина много?

— До десятка. Также есть бригадиры уровня поменьше. Они привлекаются, условно говоря, от одного проекта к другому. Может быть так, что сегодня эти «титушки» по одну сторону баррикад, а завтра — по другую. Некое силовое крыло, которое можно нанять. А существуют они, потому что есть проблема безответственности. Каждый, кто идет так зарабатывать — убежден, что не понесет реального наказания. Прецедентом мог стать Вадим Титушко. Но не стал.

В тему: «Спортсмена» Титушко опекают люди Медведчука, — СМИ

— Шевченковский суд Киева около трех лет рассматривал дело Крысина. Можно ли говорить о затягивании судебного процесса? У нас есть также дело о расстрелах на Институтской, которую тоже слушают три года.

— Если прибегнуть к аллегории, то рассмотрение дела о расстрелах на Институтской и дела Крысина — это как два полюса. По делу о расстрелах — классический соревновательный процесс, со строгим соблюдением всех норм закона. Ни мы, ни сторона защиты не имеем привилегий. Отдельные решения нас не устраивают, отдельные — сторону защиты, но они понятны сторонам и их законность и справедливость не вызывает сомнения. Несмотря на то, что суд идет длительное время — о затягивании здесь говорить нельзя. Раз-два в неделю проходят заседания, которые продолжаются в течение всего рабочего дня. Это показательный для меня процесс. И в то же время есть полная противоположность — суд по Крысину.

Донской на заседании суда

Несложная по своей криминалистической характеристике дело об одноепизодном преступлении, свою вину в совершении которого обвиняемый, под давлением имеющихся доказательств, и не отрицал, — рассматривалось три с половиной года! Заседание предназначались в среднем раз в 2-3 месяца, а бывали и перерывы по полгода. При этом продолжались они по полтора-два часа, больше времени на это дело судья не выделял. И ко всему, суд проходил в закрытом режиме, который, несмотря на категорические возражения со стороны потерпевших, был инициирован обвиняемым и прокурором Красножоном.

На самом деле, если бы суд придерживался требований уголовного процессуального закона по разумным срокам и непрерывности рассмотрения, решение по делу Крысина он мог бы вынести через 4-5 месяцев, а может и раньше. Но судья не спешил. Например, в течение 72 часов должны рассмотреть меру пресечения. Это императивное требование КПК. А судья говорит: «У меня нет времени, заседание через месяц».

— Сколько, по вашим оценкам, таких судов по Майдану в целом?

— Дело Крысина я бы назвал рекордсменом по нарушениям. Но есть и другие суды, где можно говорить о затягивании. По моему мнению, кроме суда по расстрелам на Институтской у нас есть еще до десяти судебных процессов, где соблюдаются разумные сроки рассмотрения, нет откровенных затяжек. Но в подавляющем большинстве ... длительное время не могут провести подготовительные заседания, отводы, самоотводы судей, значительные интервалы между заседаниями. И эта тенденция в майдановских делах.

— Могут ли подозреваемые в преступлениях времен Майдана, те же беркутовцы, воспользоваться законом Савченко?

— К лицам, взятым под стражу, находившимся под стражей во время действия закона, он обязательно применяется на весь период содержания под стражей. В частности, это касается и бывших беркутовцев. Независимо от того, что его отменили. Ведь есть общие принципы уголовного права — закон, который отягощает правовое положение лица, не имеет обратного действия во времени, тогда как закон смягчающий — имеет обратное действие. Здесь, опять же, есть интересный момент, касающийся Крысина: в условиях признания им вины в тяжком, насильственном, групповом преступлении, по так называемому закону Савченко ему было бы выгодно быть под стражей до приговора суда, чтобы срок содержания шел из расчета день за два. Но он включил все свои рычаги, чтобы не сесть, следовательно, очевидно имел гарантии, что суд не приговорит его к реальному сроку лишения свободы.

— В СМИ много говорят о связи Крысина с правоохранителями. Вы это можете подтвердить? Опровергнуть?

— До введения изменений в Уголовный кодекс я бы вам отдельные доказательства по этому поводу смог бы привести. Сейчас просто ограничусь тем, что скажу — такие доказательства есть. Крысин имеет поддержку лиц, наделенных властью. Это и правоохранители, и бывшие правоохранители.

— Речь об Алексея Савченко, нынешнего председателе Николаевской ОГА?

— Это сейчас Вы назвали. Отрицать я не буду.

— Как вы относитесь к инициативе президента ликвидировать районные суды?

— Я понимаю важность изменений судебной системы. В то же время то, что назвали судебной реформой, на мой взгляд дестабилизирует работу судей. Во всяком случае, в сфере уголовного процесса. Взять то же рассмотрение уголовных производств, некоторые слушаются годами. Я слышал, что идеологи реформы хотят сделать так, чтобы производство, которое уже рассматривают, судьи могли довести до конца. Но здесь другая проблема: это даст повод говорить о неодинаковости подходов, применяемых при реформе, в различных судах и процессах.

Потому что, как мне известно, когда такая же история происходила в регионах, то все дела шли на перераспределение. Поэтому будут нарекания, что один и тот же закон применяется по-разному, то есть выборочно. В результате мы можем получить еще худшую ситуацию, когда будут приговоры, и будет попытка их отменить через процедурные моменты с помощью того же ЕСПЧ. Именно по основаниям, в одних случаях, при тех же условиях, дела направлялись на перераспределение и слушались заново, а в других судьи имели возможность, несмотря на ликвидацию или реорганизацию судов, рассмотреть дела до конца. Если же будет перераспределение — представляете, если же дело об убийствах на ул. Институтской начнет слушаться с самого начала?

У нас был такой пример. Еще в марте 2016 года суд приговорил лицо, согласившееся стать фиктивным директором компании, которая использовалась для хищения средств при строительстве Генеральной прокуратуры Украины. Приговор был обжалован адвокатами Пшонки, и Апелляционный суд Одесской области удовлетворил их апелляционную жалобу из-за якобы нарушения этим приговором прав Пшонки.

В дальнейшем Верховный Суд Украины по заявлениям тех же адвокатов Пшонки, но относительно других соучастников преступления, вынес решение, которым подтвердил законность приговоров, констатировав отсутствие нарушений прав и интересов Пшонки. В дальнейшем, поскольку Апелляционный суд Одесской области нам безосновательно отказал в пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам, мы обратились в Высший специализированный суд (это было еще до реформы Верховного Суда).

С июня месяца прошлого года Высший специализированный суд изучал дело, наконец, примерно через 5 месяцев, определил дату заседания. Но за 3 дня до заседания председательствующего по делу назначают судьей Верховного Суда, дело идет на перераспределение, в дальнейшем Высший специализированный суд вообще ликвидируют, и дело передается в новосозданный Верховный Суд, где оно находится и сейчас, с неопределенными перспективами по времени его рассмотрения. И опять же, обратите внимание: там один эпизод, лицо признало свою вину и заключило со следствием соглашение о признании виновности. Но из-за «реформирования» судебной системы процесс принятия окончательного решения затягивается на годы.

А что же тогда говорить о деле в отношении бывших беркутовцев, если его начнут слушать с самого начала? Это будет иметь просто катастрофические последствия.

— Что касается Виктора Пшонки. В свое время вас отстранили через суд от этого дела. Вы знаете, что там сейчас происходит?

— Это дело относительно соучастников хищения рассматривается Деснянским райсудом Киева. Однако лицу, обвиняемого в особо тяжких преступлениях (соучастие в хищении, отмывании средств, полученных преступным путем) суд в 40 раз уменьшил размер залога, и обвиняемый вышел из-под стражи. И если до этого обвиняемый пытался разными способами выходить на следователей и прокуроров, ставя свои условия по сотрудничеству со следствием и выражая готовность, при их выполнении, сообщить некоторые детали, то после решения Деснянского суда у него уже все хорошо, и ему ничего не нужно.

Добавлю, что в истории с похищением средств на строительство Генеральной прокуратуры, этот человек более 15 лет «специализировался» на легализации доходов, полученных преступным путем, оказании услуг по уклонению от уплаты налогов, создании с этой целью конвертационных центов и фиктивных предприятий на территории Одесской области . В разные годы он и «его команда» были фигурантами нескольких уголовных дел, но всегда ему удавалось «решать вопросы» и уходить от уголовной ответственности. В суд, да еще и под стражей, он пришел впервые, но похоже, опять судьба ему улыбнулась.

— А что по делу с рейдерством земель народного депутата Аркадия Корнацкого? Говорили, что к нему причастен Пшонка.

— Это дело с Пшонкой связано условно. Экс-генпрокурору о подозрении не сообщается, и я бы не сказал, что сейчас по нему там есть убедительные доказательства. Есть только информация о его возможной причастности. Хотя само дело — показательный пример рейдерства, завладение землями произошло из-за использования формальных нарушений при составлении акта о праве собственности на землю. Чтобы было понятнее, можно провести такую аналогию: представьте, что кто-то купил квартиру, но органы государственной власти, при оформлении свидетельства о праве собственности, допустили нарушения или ошибки.

Если исходить из логики рейдеров, этого вполне достаточно, чтобы отобрать квартиру у покупателя и отдать ее вообще третьему лицу. Хотя свидетельство лишь подтверждает право собственности, возникающее в связи с определенными сделками, которые и становятся основанием для выдачи свидетельства. В случае Корнацкого такие сделки — договора купли-продажи прав на земельные паи, никем не оспорены, и недействительными их суд также не признавал. Но это не помешало участникам преступления отобрать землю и завладеть ею, используя властные полномочия.

— Дело уже в суде?

— Да. И тоже не без проблем. Там где-то с полгода не может произойти подготовительное заседание. В результате, один подозреваемый выпущен из-под стражи, у него сейчас вообще нет меры пресечения. По правилам подсудности, мы обязаны были направить дело в Первомайский районный суд. Но в том суде многие судьи связаны с той или иной стороной конфликта, что дает основания для сомнений в их беспристрастности. В результате самим судом, а также сторонами и участниками дела подавались ходатайства в Апелляционный суд Николаевской области и тогда еще в Высший специализированный суд об изменении подсудности. При этом сторона обвинения вообще обосновывала необходимость рассмотрения дела в другой области. Но во всех ходатайствах и Апелляционным судом Николаевской области, и Высшим специализированным судом было отказано. В итоге, в Первомайске суд уже около полугода не может сформировать коллегию и провести подготовительное заседание.

— У Департамента спецрасследований, в котором вы работаете, в свое время забрали ряд производств в НАБУ. Потом что-то вернули, а сейчас какова ситуация?

— У нас забрали часть производств, подследственных Национальному антикоррупционному бюро. Потому что Верховная Рада приняла такие изменения в законодательство. Однако в дальнейшем полномочия по производствам, которые расследовались следователями прокуратуры, вернули. Но к моменту, когда это произошло, руководство Генпрокуратуры забрало у нас часть производств и передало НАБУ.

— Вы сейчас о деле экс-министра юстиции Елены Лукаш?

— В том числе. Отдельные дела передали НАБУ за день до того, как вступили в силу положения УПК, которыми следователям прокуратуры возвращались полномочия проводить расследования в соответствующих производствах.

— Это 14 декабря прошлого года произошло?

— Да. По физической передаче дел — мы большинство передали. Но, например, есть дело Лазаренко, где 30 тыс томов, часть из них в Днепре. Для передачи такого объема материалов нужно очень много времени.

— Что с делами еще одного экс-министра юстиции, Александра Лавриновича?

— Лавринович и его защитники знакомятся с материалами дела. Там что-то около 100 томов, и суд ограничил время ознакомления 12-м апреля этого года. Это по делу о так называемом «конституционном перевороте», как ее называют журналисты. Также по Лавриновичу есть экономическое производство, которое уже рассматривается судом.

— Вашим первым громким делом было дело против Бакая и его сделок в «Нафтогазе». Сейчас следите за его судьбой в России?

— Следить сложно, потому что информация в СМИ ограничена. Но мне было обидно, что в Украине, благодаря определенным персонажам, его так и не привлекли к уголовной ответственности за особо тяжкие преступления, тогда как в России за значительно менее тяжкое преступление (если верить СМИ), он оказался за решеткой. По моему убеждению, такие как Бакай должны получать максимальные сроки лишения свободы.

Потому Бакай — это человек-схема, с серьезными коррупционными связями в высших эшелонах государственной власти. По крайней мере, так было при президентстве Кучмы. Справедливости ради надо отметить, что и после Оранжевой революции расследование преступлений, на причастность к которым проверялся Бакай и его ближайшее окружение, блокировалось руководством Генеральной прокуратуры Украины (тогда ее возглавлял С. Пискун) и прокуратуры города Киева. Я еще до Оранжевой революции расследовал отдельные дела, где фигурировал Бакай.

Было огромное давление на следствие, с использованием всех возможных административных и внепроцессуальных средств, от уничтожения доказательств по делу до противоправной отмене доверенностей оперативным подразделениям, расформирования следственных групп и увольнения следователей, которые занимались делом. В свое время мы задокументировали особо тяжкое преступление — похищение 42 миллионов долларов США при расчетах между НАК «Нафтогаз» и компанией «ITERA International LLC» за поставленный в Украину природный газ. Мы понимаем, что это был только один из эпизодов одной из преступных схем, по которым тогда, в начале 2000-х годов, работало ближайшее окружение Президента Украины Леонида Кучмы.

Бакай и Кучма. Фото Коммерсанта

В тему: Только один из «титушек» приговорен к реальному сроку по делам Майдана, — Горбатюк

Что такое «кучмизм» в моем понимании? Октябрь 2002-го года. Во время обыска в «Укргазбанке» мы изъяли черновую бухгалтерию оффшорной компании, на счета которой были перечислены все похищенные средства. Компания открыта в штате Орегон (США), но счет имела в Латвии. Ее «директор» — лицо, которое в Украине ранее привлекалось к уголовной ответственности за мелкие кражи, но на момент, когда «стало» директором указанной компании — уже 6 лет считалось пропавшим без вести. Мы доказали, что его подписи поддельные. Доказали, кто именно подделал. Так вот, изъяли мы черновую бухгалтерию этой компании ...

— Амбарные книги?

— Интереснее. Черновые «документы дня» по счету этой оффшорной компании. То есть не бухгалтерию в классическом понимании. Там, например, указывалась сумма и указывалось: «расходы на ментов», «Папе», «Деду», «Абдуле», «расходы на новые колёса» и т.п .. И таких 200 (!) документов дня. Еще когда мы были в банке, началось давление. Приехали Василий Горбаль и Валерий Акопян, тогда — народные депутаты. Они угрожали, что если мы не завершим обыск и не покинем банк немедленно, то вся группа «Регионы Украины» выйдет из пропрезидентского большинства. Нам, мягко говоря, было все равно, мы не интересовались большинством, мы были далеки от этого. Но очевидно эта угроза кого-то все же напугала. Потому что пока шел обыск, много раз звонило руководство прокуратуры города с требованиями, чтобы мы быстрее заканчивали работу и покинули банк. Также мы нашли уставные документы той оффшорной компании, печати и еще массу доказательств.

Ну а сразу после возвращения с обыска меня отстранили от расследования. Утром банк направил в прокуратуру письмо, в котором просил вернуть изъятые документы. Хотя банк формально не имел к ним никакого отношения — это была черновая бухгалтерия оффшорной компании, которая включала данные о движении средств по счету последней в латвийском банке. Но документы руководство прокуратуры вернуло, и нам не дали возможности даже сделать их копии для дела. Я успел откопировать их лишь частично, конечно же, неофициально, и передал копии в Комитет по борьбе с организованной преступностью и коррупцией ВР Украины.

Эти события происходили во времена генпрокурора Святослава Пискуна. Можно сказать, что его команда использовала методы давления «лайт» — уничтожение доказательств, отстранение от расследования с направлением меня в полугодичную командировку в Одессу для расследования другого дела и даже завуалированное предложение взятки в виде квартиры на День прокуратуры.

С приходом так называемой «донецкой команды» — Геннадия Васильева и Рената Кузьмина, которые тоже сначала заинтересовались Бакаем, методы давления принципиально изменились. Следователей просто поувольняли из органов прокуратуры (я потом возобновлялся через суд), а расследование окончательно заблокировали.

В тему: Игра Рената Пискуна

Причем я имел наивность незадолго до увольнения обратиться с письмом к Президенту Леониду Кучме, сообщив о фактах противоправного препятствования проведению досудебного расследования по этому делу — результат известен.

Были надежды, что после Оранжевой революции что-то изменится, но нет. В Генеральную прокуратуру Украины вернулся Святослав Пискун, а в прокуратуру города Киева Василий Присяжнюк, и нас даже не допустили к этому делу.

— Вы известны расследованием еще одного резонансного дела — отравление Виктора Ющенко? Что с этим расследованием? Его похоронили?

— Не могу сказать. Потому что после прихода к власти Януковича вся следственная группа, которая занималась данным делом, была по нему допрошена. А согласно УПК — это препятствие для дальнейшего участия в расследовании. Так нас вывели из процесса. Но в то время мы беспрекословно доказали, что Ющенко умышленно отравили диоксином. Мы имели доказательства в подтверждение того, кто и для чего это делал. Правда, доказательства в основном непрямые, и я не вправе сейчас оценивать, достаточно ли их для сообщения лицам о подозрении.

К тому времени, когда я работал в этом деле под руководством Галины Климович, было очень много вопросов к Давиду Жвании, который, используя депутатскую неприкосновенность, всячески уклонялся от следственных действий, мы так и не смогли их ему задать. Сейчас он уже не народный депутат и, к счастью, уже не имеет депутатской неприкосновенности. Поэтому если бы я остался в деле, то начал бы именно с него.

Есть еще Владимир Сацюк, который не появлялся в Украине до 2010 года. Во время президентства Януковича В.Ф. он периодически посещал Украину, однако после революции Достоинства вновь прекратил сюда приезжать.

— Вернемся к делам Майдана. Что с делом Януковича? Что относительно приказов, расстрелов на Институтской ...

— Несмотря на яростное внепроцессуальноео, антиюридическое сопротивление со стороны адвокатов Януковича, их попытки каким-либо образом сорвать рассмотрение нашего ходатайства о разрешении на специальное досудебное расследование в отношении Януковича по указанным вами фактам, Печерский суд Киева дал разрешение на заочное расследование. Это даст нам возможность, после завершения специального предварительного расследования, обратиться в суд для рассмотрения дела в отношении Януковича по существу.

— Вы установили, кто отдавал приказы стрелять?

— Мы считаем, что получили обоснованные доказательства. Есть понимание, кто отдавал приказ и как его спускали по вертикали. Мы подозреваем высшее руководство государства в том, что такие приказы отдавали.

— А как насчет установления звена, через которое этот приказ передавался?

— Есть определенные пробелы. Но мы понимаем, как оно работало. И у нас есть доказательства.

— На эти пробелы сильно повлияло бегство командиров «Беркута» Сергея Кусюка и Дмитрия Садовника?

— Сильно повлияли. Кусюк убежал в самом начале. А вот Садовник ... по большому счету, расстрелы на Институтской раскрыли через него. Здесь элемент удачи — у Садовника отсутствует кисть руки, а в «Беркуте» не так много людей с таким физическим недостатком. Именно он позволил следователям в свое время идентифицировать подразделение, которое стреляло. И через него пошло раскрытие. И именно он знает, кто отдавал приказ. Скажу так: нам его очень не хватает.

—

Записал Егор Федоров, опубликовано в издании INSIDER

Перевод: Аргумент

В тему:

• Печерский суд блокирует расследование коррупционных схем Пшонки?
• Евгения Закревская: «Золотые имена». Почему Луценко забрал «дело Клименко» у Горбатюка
• Следствие по «делам Майдана»: вопросы к руководству ГПУ и СБУ
• Горбатюк: розслідування злочинів Майдану затягують Порошенко, Аваков, Луценко, Грицак
• Справа Майдану: Горбатюк детально розповів, кого саме з погромників і організаторів вбивств покриває Аваков