«Рабочий класс готов душить кооператоров». Тайна протоколов последних вождей СССР

Версия для печати

Мы подозревали, что развал Советского Союза происходил не из-за секретных операций ЦРУ или экономической войны президента Рейгана. Также не было антисоветского договора в советской верхушке. Не было и коварных действий советских либералов и Бориса Ельцина. А что же было?

В исторической хронике, составленной по записям ближайших сотрудников М. С. Горбачева Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова «В Политбюро ЦК КПСС» (1985–1991). М. Горбачев-Фонд. 2008), дан исчерпывающий ответ. Показана эволюция взглядов руководителей партии и правительства — от энтузиазма первых месяцев перестройки до нарастания системного политического, экономического и идейного кризиса.

В предисловии А. Черняева говорится: «Перестройка обнажила трагедию страны, которая, столь очевидно нуждаясь в перемене образа жизни и направления развития, оказалась неспособной и бессильной совладать со своим прошлым. Не приняла и не могла принять единственно возможного при тех внутренних и внешних обстоятельствах выхода на новый, спасительный путь.

(...) Но формы и рычаги, которые должны были обеспечить поворот страны к новой жизни (а именно КПСС и Советская власть), показали себя настолько закостенелыми в сталинско-тоталитарной традиции, что выполнить роль „руководящей и направляющей“ силы перемен уже не могли. Да и не „захотели“ перемен, неизбежно лишавших их господства над обществом.

Горбачев представлял конечные результаты своей миссии иначе. Но разделил судьбу великих реформаторов и революционеров. Таковы законы истории с ее жуткими гримасами и жестокой иронией. Однако свернуть шею неосталинистскому тоталитаризму за годы перестройки он сумел и тем самым открыл ворота к выходу страны в современный цивилизованный мир. А как получилось дальше — это уже другая история».

Насколько в постбрежневском обществе имел место «неосталинский тоталитаризм» — это большой вопрос. Но еще больший вопрос — был ли вообще рациональным курс Горбачева на первоочередные перемены в политике в ущерб экономическим. Как известно, Китай действовал наоборот.

Тем не менее, издание дает достаточное представление о трагедии СССР, которая вовсе не была предопределена.

В 1985 году Горбачев был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС. Его выступления оптимистичны: «Мы приступили широким фронтом к решению задач ускорения социально-экономического развития страны».

1986 год. «Аппарат у нас вне критики и несменяем до гробовой доски».

«Пришла информация: три полковника в Краснодарском крае построили себе дома-дворцы. Сталин бы на два года посадил каждого для порядка, а дома отобрал бы.

(...) Нельзя объявлять индивидуальную деятельность вообще паразитической: сколько постановлений уже напринимали и законов о тунеядстве, о несунах, о шабашничестве! И ни одно из этих решений не выполнено, ни одной проблемы не решили. Конечно, Советы могут потребовать декларацию о доходах. Запросить, например: получаешь 70 руб. зарплату, а через год у тебя и дом двухэтажный, и машина с гаражом. Из каких доходов? То есть запросы делать в случае, если видно, что человек живет не по средствам.

Если же мы все закроем, то создадим невероятные трудности, которых у людей и сейчас хватает. Вот, например, ремонт квартиры. Самая распространенная нужда. Зажмем это, а как человеку отремонтировать жилье? Госплан думает об этом? Где материалы взять? Ведь это же реальная жизнь.

(...) Жизнь есть жизнь. И между прочим, надо с себя начинать: банкеты, сувениры, приемы, поощрения, награды. Начальство на всех уровнях имеет свои базы снабжения. Их жены в магазины перестали ходить. В каждом районе, в каждом городе свои закрытые распределители, и импортных товаров там полно. Мы сами виноваты. Разве что не стали на преступный путь... И тряхнуть это все надо основательно.

(...) Мы все больше чувствуем сопротивление нашей линии со стороны «удельных князей» в областях и республиках. Ворчат, кивают в адрес генсека: много, мол, на себя берет.

(...) По жизненному уровню мы как Болгария. Возникает вопрос: а как наращивать жизненный уровень? И тут мы натыкаемся на оборону. Главное, как повернуть к интенсивному производству. Если бы у нас был должный технический уровень, были бы и резервы. А у нас материалоемкость национального дохода в 1,5–2 раза больше, чем в капиталистических странах, а производительность — в разы меньше.

(...) Самостоятельности предприятий мешают министерства. Контролируют каждый шаг, лезут во все дела, не только на уровне предприятий, но и бригад, цехов. А многие сельские райкомы контролируют доение коров.

(...) Хочу сказать о нравственной стороне дела. Мы получили доверие за укрепление нравственной атмосферы в обществе. Это первое, за что мы получили отдачу. И действительно... Выступили за трезвую жизнь. Какая бы ни была уготована судьба нашему постановлению по борьбе с алкоголизмом и постановлению о нетрудовых доходах, сделали мы правильно«.

В 1987 году тональность уже изменилась.

Например, Б. Н. Ельцин, первый секретарь Московского горкома КПСС, замечал: «Я бы хотел больше твердости в деле восстановления веры в партию — и внутри, и на международной арене. Многие оказались перерожденцами. Кое-где именно из-за этого пошатнулась вера в партию».

Эту критику Горбачев воспринимал с заметным раздражением: «Я обратил бы внимание на выступление Бориса Николаевича... Это чтоб мы остались едины и чтоб некоторые вещи снять из наших взаимоотношений в Политбюро.

(...) О революционности. Мы должны придать динамизм завоеваниям Октября, двинуть их дальше. В этом наша историческая ответственность перед будущими поколениями.

Но не надо друг перед другом играть в революционность. Нам надо сообща двигать все общество. Через колено партию и общество ломать нельзя. И надо с уважением говорить о партийцах, которые тянули и тянут воз, несут потери. Есть у них и слабости, но и сильные стороны. Все надо учитывать. В подходе к этому вопросу нужны наука и партийность...

А практические замечания Бориса Николаевича учтем, как и замечания других товарищей.

Словом, не будем драматизировать, но такой разговор нужен и для практической работы Бориса Николаевича. Он тоже не может быть вне критики, к чему нас призывает.

Ельцин (попросил слова, смущенный, подавленный): Я молодой в Политбюро. Для меня это урок. Думаю, что он не запоздал».

В замечании Горбачева о союзниках сквозит горечь:

«... Стратегические вещи никому не давать. А то вон Болгария... получает их у нас задаром, продает Ирану, деньги с него большие берет... А это ведь самые закрытые работы».

Экономических крах обозначился в 1989 году. Председатель правительства СССР Н. И. Рыжков: «Превышение расходов над доходами за три года перестройки составило 133 млрд. Потери из-за падения цен на нефть — 40 млрд., от сокращения продажи водки — 34 млрд.

За три года перестройки прибыль от промышленности возросла на 10 млрд. Но в сельском хозяйстве потеряли 15 млрд. Чернобыль взял 8 млрд. Эмиссия за три года составила 21 млрд. В 1988 году эмиссия достигла 11 млрд. — больше, чем в любой другой год после войны.

Сейчас 40 млрд. избыточных денег, не покрытых предложением товаров. Во всех отраслях хозяйства зарплата растет быстрее, чем производительность труда. Мы имеем 314 млрд. внутреннего государственного долга, то есть долга населению. На 70–80 млрд. скопилось товарных запасов, не имеющих спроса.

Не можем сделать решительный рывок к оптовой торговле средствами производства из-за дефицита».

Горбачев: «Рабочий класс готов душить кооператоров. Если позвать, за одну ночь всех бы перевешали. Настроения в общем жестко экстремистские. (...) И нужен, как в 1919 году, комитет по борьбе с саботажем. Вот где проверяются кадры».

В 1989 году в Политбюро обсуждалась платформа КПСС «О путях гармонизации национальных отношений в СССР». Первый секретарь ЦК КП Украины В. В. Щербицкий предупреждал: не надо перезаключать союзный договор, это грозит непредсказуемыми последствиями. Горбачев его не услышал.

В стране нарастало забастовочное движение. По записям помощника Генсека: Ельцин «ведет себя препохабно, болтает, что попало, предрекает, что Горбачеву осталось полгода и т.д.».

«В Карабахе дело катится к кровопролитию».

В январе 1990 года во время обсуждения партийной стратегии Горбачев вдруг вспомнил о судьбе своего деда: «Мне было 9 лет, когда арестовали деда. Он просидел 14 месяцев, его пытали, били, ослепляли лампой и т.д. Он был председателем колхоза, потом уполномоченным Министерства заготовок. Когда его посадили, мы стали в деревне как отверженные, никто не заходил, сторонились, не здоровались — как же, враг народа! Дед вернулся совсем другим человеком. Рассказывал, что с ним сделали, плакал.

Считаю своей главной задачей провести страну через перестройку без гражданской войны. Жертвы неизбежны. Там и здесь кого-то убивают, но это стихийно, от этого никуда не денешься. Другое дело — подавлять силой, оружием. Этого от меня не дождутся».

Это означало, что мысли о применении силы возникали в Кремле.

Через три недели Рыжков характеризует экономическую обстановку: «Положение сложное, может быть, критическое. Прошли пик в 89 м или нет? Этот вопрос стоял на Политбюро в начале января. Работа в этом месяце показала, что пик в 1989 году не прошли и положение ухудшается...

У нас 500 тыс. беженцев.

Кооперативы срослись с госпредприятиями. Нельзя было их создавать на предприятиях. С ними надо что-то делать. Все общество против них. Нужны поправки к Закону. Надо внести в Верховный Совет. Но в Верховном Совете лоббисты теневой экономики — Собчак и прочие „хорошо говорящие“. Нужна перерегистрация кооперативов, проверка лицензий. И выдавать их на то, что требуется данному региону, который и должен это определять.

Переток денег из безналичного расчета в наличный создает мощную инфляцию».

Это свидетельствует, что параллельная экономика (кооперативы) уже сформировала свои политические структуры (А. А. Собчак и др.) КПСС им проиграла.

25 декабря 1991 года Горбачев подал в отставку.

В своем выступлении по телевидению он сказал: «Старая система рухнула до того, как успела заработать новая. И кризис общества еще больше обострился».

Насколько Горбачев велик или ничтожен как руководитель? Он не хотел крови, не хотел развала страны, не хотел насилия. Но все это случилось. Это была самая крупная трагедия России после Смуты 1612 года и краха традиционной России в 1917 году.

Ульяна Каргина, опубликовано в журнале «Российский Кто есть Кто»

В тему:

• СССР: убивали за три колоска
• Олимпийский грабеж. Во что народам СССР обошлась Олимпиада-80
• «Черные доски» Голодомора — экономический метод уничтожения граждан СССР (Список)
• СССР — родина фотошопа? Коммунисты понимали толк в фотографии
• Архивы в Украине: почему и как от нас прячут историю