Василий Овсиенко: Будет второй этап распада империи, Путин успешно ведет Россию к гибели

Версия для печати

Известный диссидент про мышку, которая помогла вырвать репку советской власти.

Сорок лет назад, в ноябре 1976-го, была создана Украинская Хельсинская группа (УХГ). Смелые люди, решившие заставить советскую власть соблюдать обязательства по соблюдению прав человека, вскоре заплатили за это свободой, а некоторые — жизнью.

В тему: За нашу і вашу Свободу

«Особо опасный рецидивист» Василий Овсиенко, который отсидел три раза, привез на взлет диссидентов по случаю сорокалетия УХГ в Украинском католическом университете связку ключей. Один из них — от карцера, где погиб Василий Стус.

Говорим с Василием Овсиенко о значении УХГ для украинской независимости, о том, как Порошенко пообещал называть войну на Донбассе, и о Путине, который превратит Трампа в Рейгана.

— Господин Василий, в этом году Украина отмечает сорок лет со дня основания Хельсинкской группы. В чем была ее важность?

— За полгода до украинской, в мае 1976-го, была создана Московская Хельсинкская группа. В нее была заложена идея прав человека в соответствии с Декларацией 1948 года. Этот документ Москва не хотела подписывать, но решила: «обманывали мы этот Запад не раз, обманем еще раз».

В отличие от московской, наша Хельсинская группа также защищала права нации. Поставить перед мировым сообществом вопрос о признании Украины в 1976 году — это была невероятная идея!

Василь Овсієнко

Ведь в Хельсинкском акте 1975 года, гарантировавшем соблюдение прав человека, об Украине не было упоминаний — там признавались границы, сложившиеся вследствие Второй мировой войны.

Несколько лет назад в Киеве была встреча с главой Литовской Хельсинкской группы Томасом Венцлова. Мы познакомились, и он сказал в шутку: «Хельсинкские группы — это та мышка, без которой дед, бабка, внучка, собака и кошка не могли вырвать репку».

Мы воевали на идеологическом фронте и победили — империя развалилась. И я надеюсь, что этот распад не завершен: будет второй этап, ведь Путин успешно ведет свою Россию к погибели.

— Как вы присоединились к УХГГ?

— Когда ее основали, я был в неволе — отбывал четырехлетний срок заключения. Там, в Мордовии, мы слышали, что действует Хельсинкская группа; подробнее доходило о Московской. Вернувшись домой, в свое село Ставки на Житомирщине, первое, что я сделал — взял медную проволоку и забросил на грушу.

Это была хорошая антенна для старого приемника. Сигнал, кстати, было легче поймать в провинции, чем в крупных городах, где работали глушилки. По радио я услышал, что в украинском Хельсинской группе уже начались аресты: в феврале 1977 арестовали Николая Руденко и Алексея Тихого.

Из лагерей я привез свежую информацию о тамошних делах и должен был передать ее кому-то из УГГ. Я не мог встретиться с ними лично, потому что находился под административным надзором, и выезжать из села мне было запрещено. За нарушение режима могли дать еще два года тюрьмы.

Я написал два письма — в Киев и в Москву. Вскоре ко мне приехал Николай Матусевич с женой Ольгой Гейко, а чуть позже — представитель Московской группы. Я рассказал им все, что знал о лагерях. Эту информацию дали на «Радио Свобода», она вошла в «Хроники текущих событий», в меморандумы УХГ.

В тему: Казацкая Мать

Наверное, КГБисты догадались, кто был источником. А в сентября 1978 года они перехватили те рукописи и стихи Василия Стуса, которые я передавал Ольге Гейко. Мне усилили режим. Выбор был такой: либо ты уедешь из страны и будешь на свободе, или окажешься в заключении в России.

Василь Овсієнко, 1978 год

Я подал заявление в отдел виз и регистрации, чтобы меня выпустили за границу, но ответ пришел в виде ареста.

Меня обвинили в том, что я оторвал милиционеру две пуговицы: тогда пошла мода выдвигать бывшим политзаключенным уголовные обвинения.

«Сопротивление милиции» — это еще благородно, а некоторых сажали за кражу, подбрасывали наркотики. Это был полигон для испытания самых грязных методов КГБ.

— Зачем вы, зная, что вам грозит, занимались этим дальше?

— Обстоятельства заставляли! Когда тебя унижают на каждом шагу, иначе никак.

Например, когда ко мне приехали член-основатель УГГ Оксана Мешко с Ольгой Орловой-Бабич, нас прямо на улице схватили, завели в сельсовет, обыскали и обматерили.

Как я мог терпеть, что с моими гостями, уважаемыми женщинами, так себя ведут?

Или еще: я подал заявление в отдел народного образования, чтобы мне предоставили работу по специальности — учителя украинского языка.

В сельской школе как раз была вакансия, потому что учительница ушла в декретный отпуск.

Мне отказывают: «как вас допустить к воспитанию детей, если вы призвали вешать и резать коммунистов?». Ничего подобного в моем приговоре не было.

Василий Стус, который отбыл пять лет заключения и три года ссылки, когда приехал в Киев в 1979 году и увидел УХГ разгромленной, написал:

«Такого Киева я не хотел. Увидев, что группа фактически остается на произвол судьбы, я вступил в нее, потому что просто не мог иначе. Если жизнь отобрана — в крохах я не нуждаюсь».

Конечно, и его достаточно быстро арестовали. Василий знал цену своей голове. Сложил свою голову, иначе, если бы мы не протестовали, нация потеряла бы всякое достоинство. Мы все пошли бы на дно.

— Чего вы надеялись достичь? Ведь в те времена вряд ли были основания надеяться, что советская система распадется ...

— Мы рассуждали о будущем. Были уверены, что независимость будет. Но когда? Видимо, когда нас уже не будет — еще в начале ХХ века. Империя истощилась быстрее. Она какое-то время держалась на нефти и газе — тогда спрос на энергоносители вырос из-за войны на Ближнем Востоке.

Но все это иссякло, как и золотой запас, алмазный запас, а также хлеб СССР начал покупать в Канаде и США.

— Вы принесли с собою вещи из тюрьмы. Расскажите о них, пожалуйста.

— Я имел три судимости. Первая была «за антисоветскую агитацию и пропаганду», вторая — уголовная, сфабрикованная, — я уже упоминал, третья снова за агитацию и пропаганду: меня признали особо опасным рецидивистом. А рецидивист должен носить полосатую одежду.

Эту одежду мне подарил музей «Пермь-36», обустроенный в тюрьме, где я отбывал наказание. До недавнего времени он активно действовал, но теперь его забрали кагебисты и превращают в музей истории пенитенциарной службы. «Пермь-36» осталась только в интернете.

Еще уникальная вещь — ключи. Когда в 1989 году мы ездили на Урал, чтобы перевезти тела Василия Стуса, Юрия Литвина и Олексы Тихого, в одной из камер я нашел эту связку. Ключ номер три может быть от того карцера, где погиб Василий Стус.

Я не отдаю их ни одному музею — сам хожу по студенческим аудиториям, школам и показываю, говоря молодежи: если, не дай Бог, сюда вернется Российская империя, эти ключи будут звенеть над вашими головами. Самая большая ценность — это независимость. Люди за нее клали головы.

Лагерная роба Василия Овсиенко. Фото Яны Проценко

В тему: Генерал Петр Григоренко: бунтарь, отец украинской демократии

— Сейчас для Украины актуален вопрос декоммунизации. Идет много споров об этом процессе. Как, по вашему мнению, надо поступить с советским наследием?

— Я сам из села, которое с 1924 года называлось Ленино. Поэтому и я был ленинцем. Но вот 4 февраля 2016 года Верховная Рада проголосовала за огромный список новых названий, и я снова ставчанин — моему селу вернули название Ставки, известное с 1415 года.

В начале ноября мы встретились с Петром Порошенко и подали ему список правозащитников и политзаключенных, которые уже умерли. Предлагаем минимум установить мемориальные доски, а также назвать улицы их именами.

Так, Алексей Тихий родом из хутора Їжівка в Донецкой области — это недалеко от Дружковки. В этом году главную улицу этого города, Московскую, переименовали в проспект Олексы Тихого. Идея активистов состоит в том, чтобы создать единый проспект имени Тихого через четыре города — Славянск, Краматорск, Дружковку и Константиновку.

В начале 1977 году Дружковский суд признал Тихого вместе с Николаем Руденко «особо опасными рецидивистами» и приговорил к десяти годам лишения свободы. Олекса погиб в колонии.

Теперь его снова чествуют в Дружковке. Украина возрождается. Кто-то недоволен изменением названий, но все привыкнут. Все станет на свои места.

Василь Овсієнко, Паруйр Айрікян і Михайло Горинь. Фото Яни Проценко

— О чем еще вы говорили с Порошенко на этой встрече?

— Нашим главным докладчиком был Левко Лукьяненко. Он поднял вопрос об отмене названия «антитеррористическая операция», которая звучит так, словно в Украине происходит внутренний конфликт, в который не имеют права вмешиваться другие государства.

Президент немного утешил нас тем, что накануне в Словакии подписал документ, в котором ситуация в Донбассе названа не «АТО», а российской вооруженной агрессией против Украины. И заверил, что в дальнейшем будет отстаивать эту позицию.

Нас, правда, немного тревожит приход Дональда Трампа к власти в Соединенных Штатах. Его пророссийские заявления нас беспокоят. Но один мудрый человек сказал: «Я знаю, кто перевоспитает Трампа в Рейгана — Путин!»

А Рональд Рейган, как известно, будучи президентом США, очень поддерживал УХГ. Нам и теперь нужна поддержка других стран.

— По вашему мнению, поможет ли эта поддержка вернуть Крым и Донбасс?

Они вернутся, но когда — трудно сказать. Будем надеяться на дипломатическое давление. В конце концов, Путин не вечен.

Даже Брежнев понимал, что ядерной войны нельзя допустить, а теперь семь миллиардов людей в мире дрожат, не зная, чего ждать от Путина. И в России должны быть трезвые люди, которые остановят эту ​​одиозную личность.

—

Дарья Проказа, опубликовано в издании Історична правда

Перевод: Аргумент

В тему:

• Как рождалась Украинская Хельсинская группа. Война КГБ против диссидентов
• УХГ: украинское движение против российской деспотии
• «Если нет Бога, все позволено». Запредельная судьба Юрия Литвина
• «Мы все знаем, как жить. А со страной не получается ... Значит, что-то не так ...», - Иосиф Зисельс
• Черновол. Борьба за Статус