Вигдис Финнбогадоуттир: Влияние, вдохновляющее людей на что-то позитивное, лучше власти

Версия для печати

Женщина, четырежды президент Исландии, никогда не состояла ни в одной партии. И любит людей.

24 октября 1975 женщины Исландии взяли и устроили себе выходной, оставив все свои повседневные дела — включая домашние хлопоты и заботу о детях — на попечение мужчинам. 90% исландок присоединились к забастовке. Тысячи из них упорно шагали по улицам Рейкьявика, чтобы доказать, что без их ежедневного взноса, недооцененного мужчинами, экономика не способна полноценно функционировать. Брошенные партнеры и боссы едва справлялись и с облегчением встречали завершение «длинной пятницы», как позже назовут этот день. Еще не подозревая, что на самом деле это было только начало и что через пять лет страну возглавит одна из участниц демонстрации.

Вигдис Финнбогадоуттир никогда не была членом ни одной политической партии и не считает себя политиком. До того, как войти в историю как первая демократически избранная женщина-президент, она уже была известна как энергичный режиссер театра, телеведущая, учившая своих исландских зрителей французскому, и первая одиночка, которой разрешили удочерить сироту. Победив с незначительным отрывом в качестве кандидата от Женской ассоциации в 1980-м, когда исландское общество лишь трусцой шло навстречу утверждению гендерного равенства, она получила большую популярность и при отсутствии равносильных конкурентов оставалась на посту президента четыре срока подряд.

Прошло 20 лет с тех пор, как Вигдис Финнбогадоуттир вышла на пенсию, но ее редко застанешь дома. Она весьма социально активна. Исландцы уважают ее, но без пафоса — да иначе и быть не могло, не в последнюю очередь учитывая тот факт, что большинство из них за нее голосовали.

В тему: Самые счастливые женщины живут в Скандинавии

Ее золотой аргумент

— Много кому из-за рубежа Исландия кажется раем для феминисток...

— Это моя вина [улыбается]. Когда меня спрашивали в других странах: «Вы и есть та леди, которая была первой женщиной, которую избрали президентом?», что ответить в такой ситуации? «Я?» [Изображает удивление] Нет, мой ответ таков: «Я невероятно горжусь, что моим соотечественникам стало смелости и отваги это сделать, быть первыми, кто на это решился.» Они пробили стеклянный потолок. И это стало новостью для всего мира.

Я много путешествовала. Куда меня только не приглашали. А спрашивали всегда одно: «Как это так, что в Исландии женщину пустили в президенты?» И я думаю, что наш Выходной показал народу Исландии, что общество держится на женщинах в той же степени, что и на мужчинах. Эта старая, древняя традиция, когда общество рассматривает женщину как подданную мужчины, не созвучна с реальностью. Потому что все родители и братья знают, как их дочери и сестры столь же умны, как и их братья и сыновья. Так зачем же исповедовать эти традиции из Библии или Корана, где говорится о месте для женщины или о местах, где ей не следует появляться.

— Какая принципиальная разница между женщиной и мужчиной, наделенными властью?

— Мозг тот же. И мы неоднократно в этом убеждались. Есть женщины в мире, которые ведут себя, как мужчины. И есть женщины, которые считают, что должны вести себя, как мужчины.

— Что Вы имеете в виду?

— Быть жесткими. Женщины вынашивают детей, они заботятся о детях и им не безразлична человеческая жизнь. Поэтому женский взгляд — это широта и чувствительность. У мужчин нет этого близкого контакта с человеческой жизнью. Женщины в мире как тот золотой прииск. Представьте, что у вас посреди площади золотой прииск. Не кажется ли вам, что те, кто проходит мимо, захотели бы иметь свою долю? Захотели бы. Почему тогда большая часть мира не признает интеллектуального потенциала женщин? Я призываю женщин всего мира, везде, в каждой стране понять интеллектуальную мощь, которую они будут иметь с получением образования. В целом женщины имеют тот же интеллектуальный потенциал, как я и Вы. Но многие из них неграмотны. Грамотность раскрепощает. Но в мире больше грамотных консервативных мужчин. Они боятся перемен. Они знают об интеллекте, которым наделены женщины, и они этого интеллекта боятся. Или даже не боятся, а стесняются.

Сотрудничество между женщиной и мужчиной, когда это действительно креативный процесс, не связано с любовью или сексом — оно связано с более высоким. Я знаю это. Мне четыре раза по двадцать. Мое сотрудничество с мужчинами в прошлом было более чем благодарным делом. И вообще, если уже о том, что кто-то подтолкнул меня к участию в выборах, кто-то меня поддержал, то это были не в меньшей степени мужчины. Потому что тогда среди женщин моего возраста было принято говорить: «Я только женщина. Почему я должна этим заниматься?»

Я сотрудничала с мужчинами, когда была в театре. Мы держались вместе, как крыша [сводит вместе указательные пальцы]. Каждый выполнял свою роль. Мы думали в унисон. Мы опирались друг на друга. Я считаю, что сотрудничество мужчин и женщин будет такой вот защитной крышей для общества.

— А чего еще не удалось достичь в утверждении гендерного равенства в Исландии?

— Одинаковой зарплаты. Леди получают немного меньше — на 10% −15%. По большому счету, мужчины и женщины выполняют одну и ту же работу, но они [мужчины] ухитряются дать тому различное наименование. Вот как это делается. В тех сферах, где работают неспециалисты, всегда можно сказать, например, что этот человек еще и закрывает двери после того, как все ушли [и поэтому ему надо платить больше]. Какие-то такие глупости.

Непринужденный успех

— На протяжении многих лет Вы были образцом для многих молодых исландок и женщин за границей ...

— [Вздыхает] Я только начинаю это осознавать. Потому что, знаете ли, я всего лишь женщина [смеется].

— Но в период поиска себя, кто для вас был примером для подражания?

— Моя мать была председателем Национальной ассоциации медсестер в Исландии на протяжении многих лет и какое-то время — председателем Северной ассоциации медсестер. Она была сильной и очень вдохновенной личностью, но я далеко не ее копия. Благослови ее память ... Поэтому то, что я не должна отставать в школе, было и так понятно. Мой брат погиб, когда ему было 20. После этого я поняла, что должна сделать все для своих родителей. Но это не ключевое. Отнюдь. Это не амбиция. Я никогда не была амбициозной для каких-то таких вещей. И мы даже никогда не обсуждали их дома. Школьницей я была застенчивой, пряталась за дверью. Я была одной из тех, кого выбрали. И здесь есть еще кое-что — сознательное выполнение работы, которую нужно выполнять хорошо, чтобы это приносило пользу.

— Далай-лама XIV в его «18 Правилах жизни» советует судить свой ​​собственный успех на основе того, чем пришлось пожертвовать, чтобы его достичь. Чем является успех для Вас? И есть ли что-то, что Вы можете назвать своей жертвой?

— Нет. Я рада, что я всегда имела возможность быть собой. Но, как и любой другой, я потеряла людей, по которым очень скучаю. И ... Я понимаю людей. Иначе я не была бы в театре. Люди мне не безразличны. Вот почему Вы сидите здесь. Я поняла, что Вы хотите поговорить. Один украинский писатель [который проводит интервью с исландцами для своей книги об Исландии] хочет поговорить. Почему вы хотите поговорить со мной? Вы из Украины, в Украине трудности, вы учитесь здесь. О’кей. Я тоже слушаю Вас и задаю вопрос. Итак, этот вопрос не ко времени. Вот Вам другой философский вопрос: что Вы хотите: власти или влияния? Я у Вас спрашиваю.

— Это зависит от определений, которые Вы даете этим понятием. Власть — или она есть, или ее нет. А влияние — это нечто, к чему можно стремиться.

— Власть идет к людям свыше. Если вы выбираете между властью и влиянием, вы автоматически тянетесь к влиянию. Власть — это порядок, которому надо подчиняться. Влияние, которое вдохновляет людей на что-то позитивное, лучше власти, которая давит на людей и указывает им, что делать.

Людно, как никогда

— Я знаю, Вы неохотно говорите о политике, но все же: какие ощущения у Вас вызывает ситуация с беженцами?

— Я считаю, что каждый должен поставить себя на место человека, который имеет опыт беженца. Они вынуждены покинуть свою страну. Оставить ее или умереть. Они в постоянном напряжении. Они пытаются спасти свои семьи. Все хотят выжить. И мы хотим лучшей жизни, если она плохая. Это — во-первых. Во-вторых, если вы решаете покинуть территорию и стать в таком случае беженцем, вы рискуете. Вы можете стать заложником различных ситуаций. Тогда будущее превращается в страшный сон. И на то, чтобы оправиться, могут уйти годы.

В Северных странах люди готовы принять определенное количество беженцев. Но есть вопрос: «Достаточно ли у нас врачей? Достаточно у нас психологов и психиатров? Будут ли они [беженцы] счастливы с нами?» У них другой язык, у них совсем другие обычаи и обряды. Мы пацифисты, которые хотят помочь, но нам следует быть реалистами. Когда они в безопасности, мы ответственны не только за их крышу над головой и питание. Как насчет дома для мыслей и чувств? Как насчет их травм? Вот что меня беспокоит. А не то, сможем ли мы оказать материальную поддержку.

— Беспрецедентный туристический бум в Исландии приносит стране больше пользы или вреда?

— Что ж, он приносит больше денег. Но нам нужно защищать природу. Примем во внимание щепотку мха, который пророс из лавы. Вы делаете шаг — и уничтожаете мох. И чтобы прорасти снова, ему понадобится 500 лет. Были у нас туристы, которые поставили палатку в Тингветлири [место, где Альтинг — исландский парламент — был основан; одно из самых популярных мест в стране]. Был сильный ветер, поэтому они обложили мхом дно палатки, чтобы изолировать его. Изолировать, чтобы переждать одну ночь. Одна ночь и 500 лет! Нам следует донести до туристов: эта страна уязвима.

Приют для языков

— А что Вы на это скажете? Вы утверждаете, что пацифистка, а Ваше имя говорит о другом: на древнескандинавском víg означает «война», а dís — «богиня».

— Это богиня меча. У меня здесь есть меч. Сейчас покажу [достает меч из-за дивана, где я сижу]. Это традиция. Когда кто-то получает почетное звание в Университете Тампере в Финляндии, ему вручают вот такой меч — защищать знания, мудрость и мораль мира.

— Вы убедительны. Как насчет Института иностранных языков [имени Вигдис Финнбогадоуттир], созданием которого Вы сейчас занимаетесь? Какова его цель?

— Мы пока строим помещения для него. Что представляется мне неким чудом, которое возникает из земли. Цель этого Института иностранных языков в Исландии ... И Вы, наверное поинтересуетесь, почему в Исландии? Исландия — это ступенька между Америкой и континентальной Европой и Востоком. И мы все еще ​​говорим на древнейшем языке, который не изменился, что само по себе является вызовом. Исландия также довольно посещаема. И я уверена, что в будущем тот, кто посещает Исландию, будет идти в этот институт, чтобы посмотреть, что это такое и есть ли его язык там, потому что мы собираем материал обо всех языках, которые только в мире есть. Сейчас их около 6800. Это официальная статистика. Язык является идентичностью человека. Осмысление языка, осмысление человеческой мысли на разных языках — это очень важно для [культурного] взаимообмена и мира, чтобы вести переговоры и проводить различие между странами, что, собственно, и является моей задачей в ЮНЕСКО.

— Как уберечь языки с наименьшим количеством носителей?

— Это очень непросто. Прогноз таков: мы потеряем половину языков к концу века. Многие языки пока под угрозой исчезновения. И ирония заключается в том, что именно образование убивает некоторые из них. В частях мира, где есть официальные языки, например в Латинской Америке, дети получают образование на официальном языке, поэтому он в приоритете и душит «маленькие» языки.

— Какие языки, кроме исландского, Вы считаете приоритетными для изучения в Исландии?

— Молодое поколение считает, что английский — ключ к миру. Это не так. Я напоминаю им о необходимости изучения других языков, потому что английский не является ключом к прошлому.

Студенты в Исландии считают, что датский язык бестолковый. Здесь сказывается этот утилитаризм: «Где я буду им пользоваться?» Это вместо того, чтобы думать об удовольствии от изучения языка, интеллектуальном упражнении и интеллектуальном вдохновении. В Исландии из учебных планов едва не исчезла латынь, но нам удалось это исправить — студенты все еще ​​имеют возможность ее изучать. В некоторых сферах она нужна. Язык медицины все еще ​​латынь.

Испанский довольно популярен в Исландии. Поскольку молодежь часто выезжала с родителями в Испанию на побережье Средиземного моря.

Мы как-то были в Америке и я представила свое видение в одном из тамошних университетов. А они говорят, к примеру: «Французский хорошо учить, когда нечего делать.» В США и Великобритании в старших классах в последние годы обходились без изучения французского и немецкого. Что уж говорить о латыни? И вот, наконец, они поняли, что зря, потому что речь идет о знании мира. Исследователям нужен доступ к истокам знания. В случае с философией эти источники на немецком и французском языках. Поэтому сейчас эти языки снова вводят в школьную программу.

— Что должно побудить иностранца изучать исландский язык?

— Изучение исландского — это ключ к разуму исландца. Кроме того, исландская культура является фундаментальной.

В тему: В Исландии свой «Майдан»: требуют проведение референдума о вступлении в ЕС

Культивируя надежду в пустыне

— Какие проблемы окружающей среды в Исландии Вас беспокоят больше всего?

— Нам надо беречь первозданность страны, остановив разрушение [почвы], из-за которого ее сносит напрочь. Я ревностная поборница восстановления леса. Нужно укреплять землю и обучать детей, как самостоятельно ею пользоваться. Когда мне исполнилось 60, был создан фонд, который мы назвали Yrkja, что в переводе означает «культивировать». Этот фонд дает деньги на закупку деревьев для высадки их на опустошенных участках земли [около 25% всей территории страны]. Все школы Исландии и молодежь могут претендовать на получение гранта. Идея в том, что каждый хочет видеть, что лично он вырастил. Мой отец как-то сказал мне, что дети должны находится на свежем воздухе и иметь что-то свое, о чем они могли бы заботиться. Я так и делала с детьми, пока была в президентском офисе.

— Какие у Вас ожидания относительно Конференции ООН по изменению климата, которая будет в Париже в этом году?

— Мне безусловно страшно. Но, тем не менее, я считаю, что люди стали немного мудрее. Они осознали, что Копенгаген был провальным [соглашение между странами не ввело никаких юридических обязательств по сокращению выбросов парниковых газов]. Им не удалось справиться с этой задачей. Но сейчас, думаю, они будут смотреть на это другими глазами — открытыми. Я позволяю себе надеяться, что что-то из этого да выйдет.

— Что касается энергетического потенциала Исландии, то что стране следовало бы ставить себе конечной целью — собственную энергетическую независимость или пойти даже дальше, начав экспорт?

— Мы должны заботиться о том, чтобы наше отношение к стране соответствовало интересам будущих поколений. Поэтому надо рассуждать так: согласились бы грядущие поколения на применение чего-то такого, что затопит землю для производства энергии? У нас достаточно электроэнергии для себя. Можем ли мы обойтись без продажи нашей электроэнергии на международном рынке? Это открытый вопрос, этический вопрос.

В тему: Северное сияние над озером в Исландии

По-исландскому

— Имея опыт экскурсовода, какое место в Исландии Вы бы порекомендовали посетить, чтобы почувствовать, что такое быть исландцем?

— Тингветлир несомненно является символом того, что такое быть исландцем. Но я бы никогда не смогла этого сделать [остановиться на чем-то одном]. Есть места в Исландии, которые просто невероятны. Вестфирдир, например. Хватает и таких мест, где, как думают некоторые из исландцев, нет ничего особенного. Но стоит тебе поехать туда, и осознаешь, что что-то там есть. Есть какая-то магия. Особенно если ты исландец и знаешь историю, знаешь все эти легенды о великанах, обитающих среди скал. У меня часто спрашивают, верю ли я в эльфов. Даже не знаю. Но я бы ни за что не забыла или позволила бы потерять все эти рассказы, рожденные фантазией людей прошлого, живших в темноте, людей, которые их записали.

— Почему хорошо жить в Исландии?

— Это безопасность, обыденность. Интимность, которую чувствуешь, пользуясь родным языком. Это — знать то, что тебя окружает. Это — дружба.

***

Вигдис Финнбогадоуттир родилась в Рейкьявике в 1930 году. Окончила Гренобльский Университет, Сорбонну в Париже и Университет Исландии, получив научные степени в сферах литературы и драматургии.

В 1972-1980 годах занимала должность арт-директора Театральной компании Рейкьявика; была члена первой экспериментальной театральной группы GRIMA и Французского альянса. С 1978 года — Председатель Консультативного комитета по вопросам культуры Северного Совета.

В 1980 году была избрана Президентом Исландии и оставалась в этом ранге до отставки в 1996 году (переизбрана без конкурентов в 1984-м, в 1992-м и 92% голосов в 1988). В течение 16 лет президентства занималась прежде всего сохранением и развитием исландского языка и культуры, защитой природы и утверждением мира и человечности.

Она также является одним из основателей и руководителей Совета женщин-лидеров мира, а также послом доброй воли ООН по делам защиты языков и в борьбе против расизма и ксенофобии.

В 2001 Университет Исландии основал Институт иностранных языков, который назвали в ее честь.

—

Ярослава Куцай, опубликовано в издании Тиждень.UA

Перевод: Аргумент

В тему:

• Исландия отозвала заявку на вступление в Евросоюз
• Почему в Исландии нет революции. Исландскую «утку» приготовили банкиры США?
• Самые счастливые страны мира
• Уран Гренландии: прямая конкуренция Украине