Бандеровцы против уголовников. Урок истории

Версия для печати

В 1950-х «политические» победили «блатных» в советских концлагерях. На очереди — победа над «титушками», псевдосамообороной и «лагерной администрацией»?

История повторяется. В 1918-м под Крутами благородные юноши выступили против вооруженной голытьбы Муравьева. Их было несколько сотен. Голытьба победила. В конце 1940-х заключенные в советских концлагерях пассионарные украинские «хлопцы из лесу» начали борьбу с вооруженной босотой и преуспели.

Бандеровцев на огромной «малой зоне» насчитывались десятки тысяч. В 2013-м майдановцы в ярких шарфах с желто-голубыми лентами выступили против вооруженных «титушек» в черных «спортивках». Ярких — около миллиона.

Однако победа еще впереди. Ибо «большая зона» — это на самом деле шестая часть Земли. Босотой, силами которой удерживают здесь тотальный «порядок» — «титушками», «защитниками сепаратизма», «политическими православными» и другими довольно немногочисленными, но проактивными группами, руководит «администрация». Обезвредить ее — большой вызов и испытание для нынешних героев, поддержкой для которых является опыт предшественников.

«Порядок» от «блатных»

Кто-то считает, что с развалом Союза принципы общественной жизни и управления на этих территориях перестали быть советскими. Так ли это? Вспомним основы этого устройства. Для большевистской власти «социально близкими» считались управляемые уголовники, а мыслящие «политические» — смертными врагами.

Более того, страну возглавили уголовники, которые для оправдания своих грабежей изо дня в день убеждали массы, что те, кто хочет вырваться из-под их «родительской» власти — это бандиты, зоологические садисты, которые стремятся «убивать мирных жителей» исключительно для личного удовольствия, или же — по заданию Запада. И их надо изолировать и уничтожать — потому что реально же «мешают жить красиво».

В тему: Как поклонники Путина в Крыму с 82-летней учительницей русского языка воевали. Видео

«Малая зона», то есть система ГУЛАГа, была своеобразной моделью СССР, называемой в среде политзаключенных «большой зоной». В этой «большой зоне» посредством показательных судебных процессов и пропаганды в СМИ огромные массы населения натравливали на «вражеские» лица, группы и народы. А тем временем откровенные уголовники присваивали квартиры, имущество, научные разработки, идеи и художественные произведения «врагов». А в «малой зоне» бытовых преступников, которые чувствовали себя патриотами, приучали считать политических заключенных «фашистами».

Конечно же, им позволяли отбирать у «недочеловеков» нечастые посылки, заставлять их работать вместо себя, издеваться и калечить их. «Это была сознательная политика ГУЛАГа, чтобы создать повод для жестокой расправы с политическими», — вспоминает политзаключенный, свидетель Кенгирского восстания Руфь Тамарина. По воспоминаниям политзаключенных, «блатные», поощряемые безнаказанностью, становились прямо-таки садистами. Концлагерное начальство довольно искусно использовало такой контингент для поддержания «порядка».

В тему: 76-я годовщина массового расстрела элиты УССР. Для власти этого события не существует

Уголовная «закваска»

«Меня всегда поражали рассказы бывших политзаключенных ГУЛАГа о том, как на лагпункт приходит этап — 5-10 тысяч человек, преимущественно осужденных «ни за что». Это были простые люди, которые привыкли кому-то подчиняться, выполнять чьи-то приказы.

В тот же лагпункт привозят группу из 15-30 уголовников. И через неделю-две на лагпункте устанавливается режим уголовников, — рассказывает кандидат философских наук, доцент Прикарпатского национального университета им. Василия Стефаника Галина Дичковская, дочь известного деятеля освободительного движения Ореста Дичковского. — Это ужасное соотношение: 15 уголовников управляют пятью тысячами покорных людей.

Но когда массово стали прибывать бандеровцы, и их тоже было 15-50 человек на лагерь, уголовники столкнулись с тем, что бандеровцы тоже хотели ввести свои правила. К бандеровцам присоединились бывшие советские военные, которые после 1945 года оказались на зоне или за плен, или за «восхваление иностранной техники». А также «лесные братья» — литовцы и мусульмане, которых было совсем мало.

Люди быстро организовались и уже в 1947 году устанавливали свою власть в лагерях. И тогда уголовники попадали уже под власть политических. Порой они просили перевести их в другое место. Вскоре лагерное начальство стало разделять лагеря для политических и для «бытовиков». Кстати, уголовников удалось усмирить, как выражались убийцы, «военным способом» , с помощью простых орудий подневольного труда.

«Лагерь был для уголовников жизнью, домом, нормальным модусом бытия. Тогда как для большинства „чертей“, „фраеров“, впоследствии — „мужиков“, то есть простых людей, лагерь был аномальной средой, в которой они не жили, а выживали, — пишет об этой ситуации в своем блоге политолог Андрей Круглашов. — Вот и цеплялись за жизнь, как могли. Очень уж боялись смерти». Он отмечает, что секрет способности противостоять — в солидарности, коллективном обеспечении безопасности. Что солидарность и единство привнесли украинские волелюбы.

Бандеровская наука

«Такой молоденький парень, крепенький, воры таких берут в оборот, наколки, шестерки». А другой говорит: «Не бойся, там бандеровцы силу имеют: организация, служба безопасности. Они возьмут его под свое крыло», — случайно услышал разговор о себе профессоров-политзаключенных на пересыльном пункте Григорий Герчак (участник освободительного движения, ныне известный художник).

Впрочем, бандеровская наука оказалась суровой. Однажды в столовой на место Григория сел «блатной». Он не хотел ссориться, взял свою пайку и отошел в сторону. Это увидели воины УПА. Один из них, «кум Слива» с Волыни, подходит: «Григорий, как ты позволил, чтобы тебя так... ты ж политический, наш.

Мы с тобой тогда говорить не будем». Пришлось сжать кулаки и идти к «блатному». Тот ударил Григория, а он с пола применил прием, которому научился в лесу. Хам покатился, а его «коллеги» ножи достают! «И наши уже здесь, дерутся, — вспоминает Герчак. — Как чеченцы. Хоть режь их — не уступят».

В тему: Воин УПА Петр Саранчук. «Вступил в банду несовершеннолетним»

Еврейский писатель, бывший советский политзаключенный Анатолий Радыгин писал в воспоминаниях, что среди лагерной толпы выделялись две категории — уголовники (ссутулеленные, взгляд исподлобья) и бывшие воины и командиры УПА, оуновцы и беспартийные украинские патриоты. «Когда вдруг в ковырявшейся массе объявлялся мужчина подтянутый и аккуратный, спокойный и неразговорчивый, выбритый, в чистой рубашке и начищенной обуви, в бережно приглаженной арестантской одежде, можно было почти безошибочно угадать его национальность, партийность и знамя, под которым он воевал», — отмечал Радыгин.

Для них планировали смерть

Впрочем, бандеровцам в свое время предписали не «исправление» в «трудовых лагерях», а полное уничтожение. В лагерях не убивали «просто так», а провоцировали на выступление — и «наказывали». В сентябре 1952 года 1200 протестующих повезли этапом в Норильск.

Перед тем как этап прибыл в местный Горлаг, администрация лагеря раздала местным уголовникам ножи и заверила, что «едут бандеровские головорезы, которые здесь всех уничтожат». Предполагалось, что политзаключенные разозлятся, и их будет за что «наказать». Впрочем, провокация не удалась.

В конце марта 1953 года новое, постсталинское правительство объявило амнистию для мелких уголовников. А политзаключенных стали среди бела дня расстреливать. Почувствовав смертельную угрозу, бандеровцы восстали. «Хватало лишь вспомнить, осознать, что мы сила, мы же ставили свою грудь под пулеметы, когда выступали против организованной чекистской стаи в западных областях Украины, — рассказывал один из руководителей Норильского восстания Данила Шумук.

— Как же мы можем терпеть, чтобы над нами здесь так издевались те, кто служил в гестапо, а теперь — НКВД?». Объявили забастовку. Как вспоминает один из лидеров восстания Евгений Грицяк, тех, кто боялся за свою жизнь, он убеждал: «Мы потому и восстали, чтобы прекратить расстрелы».

Однако люди все-таки опасались лагерного начальства и стали понемногу браться за свои пневмомолотки для мерзлоты. Тогда Грицяк на компрессорной станции перекрыл электропитание молотков. Но звонки в бараках продолжали сообщать о выходе на работу, и немало узников по привычке выбегали на этот звук. Грицяк поручил одному из «политических» обезвредить систему сигнальных электропроводов. «Так стихийное возмущение превратилось в организованное выступление», — пишет господин Евгений в книге воспоминаний.

В тему: Норильское восстание стало толчком к развалу ГУЛАГа — Михаил Ткачук

Сопротивление ради жизни

Хотя Норильское и аналогичные восстания в ГУЛАГе подавили, но результат их был очевиден. Были освобождены до 70 процентов политзаключенных. «Вследствие противостояния погибли в лагере 156 человек. А за годы его существования из привезенных в Норильск только по приговору к каторжным работам погибло более 20 тысяч, — говорит участник восстания Степан Семенюк. — Мы решились и победили — политически и морально».

Сейчас постсоветское пространство продолжает быть «большой зоной», с миллионами несправедливо осужденных на «заключение» в ней. В свое время мелкие кражи, доносы, смертельный страх не оказаться «там, где белые медведи», молчаливое согласие на интервенцию в другие государства, а то и участие в этом вооруженном вмешательстве — повязали всех жителей СССР крепкими кровавыми узами.

В тему: Обжили ГУЛАГ. Как сегодня живут люди в сталинском лагере

А выпущенные из лагерей бандеровцы и диссиденты, которые могли раскрыть людям глаза на то, что происходит, были отделены от общества: им создавали имидж «рецидивистов». Теперь бывших надзирателей называют «ветеранами», и те, не люстрированные и безнаказанные, продолжают передавать свой ​​"опыт" молодому поколению диверсантов, пропагандистов и убийц. Нужно ли об этом молчать? Ведь иногда мы боимся восстать, или даже повысить голос на того, кто унижает или нас обкрадывает.

«Ситуация сейчас похожа на ту, что была в 1950-х, — говорит Галина Дичковская. — Мы имеем „афганцев“ и других людей с военным опытом, имеем постбандеровскую стихию. Опыт этих групп можно совместить. Но мы не используем опыт бандеровцев, которые умели брать власть и брать на себя ответственность за то, что становятся властью в данной среде».

Долгое время было противопоставление — власть плохая, а мы хорошие. И если сейчас приходит осознание, что власть надо брать — мы этого боимся. Галина отмечает, что, протестуя против насилия, мы забываем, что необходима и сила. И это сила — четкого организованного системного действия.

—

Ярослава Музыченко, опубликовано в газете «Україна молода»

Перевод: «Аргумент»

В тему:

• Как убивали наших отцов и дедов: эссэсовцы в сравнении с чекистами были ангелами
• Последний свидетель Воркутинского восстания
• Как строилась Дорога в никуда
• Норильское восстание 1953 года подняли украинцы
• Новости ТС. В России отметили юбилей лагеря НКВД: «Какое мужество проявили его руководители!»
• Россия все еще ГУЛАГ
• Экс-полковник разведки КГБ СССР: В отношении Украины Путин допустил огромную ошибку