«Наши солдаты должны больше бояться Украины, чем сепаров». Рассказ канадского добровольца

Версия для печати

«... Человеческие ресурсы, даже силы комбатов ничего не значат, если нет техники. Без техники войну не выиграть. И она должна появиться ... Но когда она появится, то возникнет вторая проблема — у нас нет кадров, которые смогут с этой техникой работать. Надо призывать людей с высшим техническим образованием, которые могли бы разобраться».

Назар — командир взвода 24-го отдельного штурмового батальона «Айдар». Родом со Львовщины, но последние годы живет в Канаде. Приехал в Киев во время Евромайдана, а оттуда направился на фронт.

Он недавно вернулся из Счастья — взял отпуск, чтобы отдохнуть после семи месяцев войны, и уехал в Торонто. Перед этим доброволец встретился с «Главредом».

Глядя на Назара, пытаешься увидеть войну его глазами и найти ответ на вопрос: когда она закончится? По словам «айдаровца», Украине придется воевать еще долго. Остается лишь определиться: какой ценой нам достанется победа...

«Идущая сейчас война отодвинула демократические процессы, зародившиеся на Майдане»

— Назар, как и когда Вы попали в «Айдар»?

— Я в батальоне с 7-го июня 2014 года. Перед тем активно участвовал на Майдане, после сотрудничал с различными добровольческими организациями. И только затем пришел в «Айдар» с группой шведов, которые тоже приехали принять участие в боевых операциях украинской армии.

— Кто вы в обычной жизни?

— Художник. Живу в Торонто.

— Почему приехали в Киев из-за океана?

— Через некоторое время после избиения студентов я уже был на Майдане. Поехал с мыслями о том, что должен лично участвовать в процессе создания государства, бороться за демократические ценности, которые Украина заслужила. Хочу подчеркнуть, что война, которая сейчас идет, отодвинула демократические процессы, зародившиеся на Майдане. Точно также война откинула на много шагов назад и борьбу за свободу слова, и борьбу с коррупцией. Если бы не война, то мы бы уже зашли намного дальше.

Война выгодна, прежде всего, Российской Федерации — это она тянет нас назад в эпоху homo sovieticus, хочет, чтобы дух коррупционной системы, существующей в Украине, доминировал и впредь. Мы видим, как РФ бросает все силы для того, чтобы война продолжалась. Уже понятно, что в Луганске местных сепаратистов нет, а только какие-то «казачки» и регулярная российская армия, чеченцы. Также есть много наемников, которым платят хорошие деньги. Надо признать, у РФ большая история ведения войн и правильного их ведения. Чего не могу сказать о нас. С точки зрения недальновидности нашего руководства, война идет так, как она идет. Другие государства, имеют больший опыт, думаю, решили бы этот конфликт в иных рамках, другим способом и в иные сроки. При таком подходе и война в Украине была бы куда более эффективной.

— Другими словами, в Украине нет профессионально подготовленных военных...

— Если не умеем воевать, то давайте платить тем, кто умеет. Но даже на такой шаг мы не способны. По всему миру есть много компаний, частных армий, которые можно было бы нанять в начальной стадии войны, чтобы помочь украинской армии встать на ноги.

Добровольческие батальоны были таким «рупором». В начале АТО все помнят позорные факты, когда горстка бабок и дедушек могли разоружить целые бригады. Они отнимали автоматы, технику. Тогда большую роль сыграли люди, которые добровольно приезжали с Майдана на восток — это они «ласково» отодвигали такие митинги и протесты, чтобы военные могли проехать к своему месторасположению.

— Вы родились в Канаде?

— Нет. Уехал туда гораздо позднее из Украины. Хочу сказать, что я — очень идейный человек. Например, все идеи Майдана мне очень близки. И когда я общаюсь с украинцами, начинаю им говорить о демократическом выборе, о ценностях, то как художник вижу в их глазах, что они на меня смотрят, словно на идиота. Но и Майдан всем показал, что большинство людей пришли и во власть, и в армию с невнятными задачами. Кто-то хочет воевать за Украину, кто-то пришел что-то хапнуть, кто-то бороться за какую-то должность, кто-то получить справку участника АТО, кто-то бежал от криминала, кто-то грабить, кто болен и хочет полечиться в больницах. На самом деле идейных, которые могли бы направить государство в правильное русло, очень мало. И мне, как идейному человеку, воевать рядом с такими очень тяжело.

— ...Но, по логике, именно таких в «Айдаре» меньшинство, это же добровольческий батальон?

— «Айдар» нынешний не тот, каким был, когда он только формировался. Сначала в нем были идейные люди с Майдана, а также добровольцы. Сейчас большинство из них — ранены или погибли. И тех, которые были по-настоящему во всех боях, осталось мало, почти единицы. Например, сейчас, когда человек приходит в добровольческий батальон, не понятно, с какой целью он туда идет. Тренировать никто никого не будет, военной техники там единицы. Если ты хочешь воевать, то лучше уже идти в какую-то бригаду, пройти тренировки...

— А Вы умели воевать до этого лета?

— Конечно. Проходил военную подготовку.

— Все-таки Вы — человек, живущий в другой стране, пришли воевать за Украину сегодня. Могу предположить, что Вам никто не платит, как и тем шведам, которые пришли с Вами?

— Нет. У украинцев-управленцев такая ментальность: они даже такой мысли не допускают, что людям можно платить...

— Конечно, легче рассчитывать на волонтеров...

— На каждуювоинскую часть выделяются средства, на которые они могут закупать все для нужд личного состава, но вместо этого они выжимают все соки из волонтеров. Например, я отремонтировал технику, да и многие работы были проведены за счет волонтеров.

В тему: Волонтеры в тени: как украинцы обеспечивают армию в обход закона и бюрократии

— Да и сами военные не раз говорили, что тратят свои мизерные зарплаты на детали для техники...

— Да, потому что они хотят жить. Если техника небоеспособная, то как воевать?

— Военные тратят деньги и на амуницию для себя...

— Сейчас хоть что-то выдают и от государства. Хотя бы ту железную каску. На передовой военные более-менее всем обеспечены.

«Первое, что для командира должно иметь значение — это жизнь личного состава»

— С чего началась война для Вас?

— Сначала мы ласково отодвигали митинги пророссийски настроенных бабушек, чтобы могли проехать украинские военные. Далее были бои за Счастье, Металлист, отдельные блокпосты. У нашего командования было какое-то свое виденье войны. Мы начали окружать Донецк и Луганск, брали Горловку, Лутугино. Затем разблокировали луганский аэропорт, где сидели месяц. Далее были Новосветловка, Хрящеватое... До замыкания кольца оставалось каких-то 10 километров.

Конечно, России это не понравилось, и она поперла со своей стороны. Наступил такой момент, что наша армия отступила. Я был свидетелем всего этого. Причина отступления в том, что наши войска были полностью деморализованы. На тот момент мужественные и лучшие из нас уже погибли. Остались солдаты, которые уже стояли как зомби. Офицеров не было. Техника не работала. Казалось, приказы командования сводились к тому, чтобы посылать людей на смерть, не имея никакого тактического виденья, для чего это делается. И вот мы отступили на позиции, на которых были в июне, на Счастье.

В тему: Иловайский котел глазами офицера, вышедшего с боем из окружения на трофейном Т-72

После этого я еще принимал участие в операции по разблокированию 32-го блокпоста. Там еще был с нами Виктор Гурняк (фотокорреспондент и боец «Айдара», погибший 19 октября 2014 года, — Авт.). Я видел, как он погиб. Во время этой операции было видно все недостатки нашей армии. Ведь многих погибших можно было спасти!

Вот, например, говорят, что раненным необходимы какие-то супер-бинты! Нет, главное — это доставка раненого к профессиональным врачам в короткие сроки. А если человек ранен, какими бинтами ты его не перевяжи, он все равно умрет, если ранение такое. В начале лета у нас еще была авиация, вертолеты очень быстро перевозили раненых, но потом от нее отказались — наши боятся летать.

Когда мы приехали на 31-й блокпост, я увидел такую картину деморализованных войск, какой не видел с самого начала войны, когда те бабки разоружали. Видел, как танкисты бухают с сепарами, пропускают нужных людей на основе каких-то договоренностей с террористами. Они не стреляли друг в друга тоже по договоренностям. Какой-то сплошной ужас! У меня был такой шок после пройденных боев и потерянных друзей. Я увидел, как на самом деле воюет Национальная гвардия.

Мое мнение: все военные должны подчиняться Минобороне. А то те подчиняются милиции, другие — СБУ. Каждый выполняет какие-то свои задачи, в дела друг друга не лезут. И в какой-то мере понимают, что их не накажут как военных. А если будет только военный приказ — большая разница. Просто так убежать будет нельзя. Я был свидетелем картины, когда 120 человек сидели на 20 квадратных метрах, а когда приземлялся какой-то подствольник, они все попрятались в блиндажи, оставляя блокпост пустым. Я стоял один и думал, как такое может быть. Никто даже не собирался отстреливаться. Мы им показывали, что надо стрелять, чему-то учили.

В тему: «Иловайский котел»: отчет комиссии Верховной Рады

— Когда на 32-м блокпосту была критическая ситуация, то военные и их родные звонили журналистам, говорили, что нет еды и воды, боеприпасы закончились.

— Так надо было им сказать, чтобы они воевали. Слева от них был населенный пункт — Смелое. Им надо было просто зайти в него. А то ж идиоты! Им пить нечего было, а они боялись зайти в населенный пункт. Пехоте же очень легко воевать в населенном пункте: забежали, захватили. Возможно, кто-то бы погиб, кто-то был бы ранен, но это — война!

И вот подобными фактами я уже был разочарован. Сколько времени война идет, а на Бахмутской сельской дороге такое творится!

Понимаете, люди должны быть военными, их должны учить этому делу. Командиры должны проявлять инициативу. Что это за командир, который не отдал им приказ. У них архаичное мышление. Первое, что для командира должно иметь значение — это жизнь личного состава. Он должен был принять такое решение — зайти в населенный пункт. Они могли там воевать и долго держаться. А командир не принял такого решения. Солдаты взялись полностью опозорить украинскую армию, звонить всем журналистам, родителям. А что бы они сделали: взяли бы автомат и побежали к тому блокпосту все вместе?

— Они просили, чтобы журналисты звонили высшему руководству...

— А вы знаете, сколько руководство положило людей, чтобы их разблокировать? Там «айдаровцев» только 30 человек погибло. У 24-й бригады сколько техники было разбито. Противник нас просто заманил в ловушку на 32-м блокпосту. Это была тактическая ловушка. Они же могли разгромить Нацгвардию сразу, и ничего бы от них не осталось — за какой-то час их бы уже не было. Но нет же, они специально их взяли в окружение и выжидали, когда наши будут туда посылать помощь, чтобы их просто расстреливать... Идеально! Сепаратисты очень грамотно воюют: посылают своих людей к нашим, изучают моральный дух солдат и тогда планируют операцию.

И наше военное командование об этом знало. Политика от армии должна полностью быть отделена. Это политики фактически заставили армию посылать на 32-й блокпост технику и солдат, которые там просто тупо погибали. А это не правильно! Президент должен был позвонить командиру на 32-й и сказать: «Ты должен выполнять приказ, а мы тебе в этом поможем или трибунал!» Разговор должен быть жестким. Украинские солдаты должны больше бояться Украины, чем сепаров. Должно быть строгое наказание за невыполнение приказа. А пока люди сдаются и поддаются на всякие провокации. Но так воевать нельзя! За каждую ошибку мы платим жизнями десятков солдат и не в боях, а вот в таких ловушках.

— Вы знакомы с Надеждой Савченко?

— Да, она была командиром в «Айдаре», командовала тактическим звеном. Побольше бы таких! Она умела мотивировать людей. Все же знают, что в украинском обществе превалирует матриархат. Думаю, женщины бы лучше управляли. Это не означает, что мужчины не имеют таких способностей, но таких, у кого они есть, очень мало.

В тему: Надежда Савченко изложила подробности своего похищения в письме

— Как изменился батальон «Айдар», если смотреть на него летом и сейчас?

— Люди, которые шли в «Айдар» в первые дни формирования батальона, понимали, почему они это делали. Но эти люди уже закончились — кто тяжело ранен и вынужден был уехать с фронта, кто-то погиб. Цели тех, кто приходит сейчас, лично мне не понятны. Какие у них задачи, что у них в голове? Я видел, как ребята приезжали прямо с Майдана с дубинками на фронт. А сейчас приезжают те, кто что-то требует. Какая их цель, можно только догадываться.

Еще есть «500-е» — это алкоголики. К ним особое отношение в армии. Если ты «500-й», тебе отпуск дают и на передовую не пускают. «500-е» — это вообще особенная специфическая каста. Забухал, отпуск дают.

— Могу предположить...

— И Ваше предположение будет верным...

Я все время постоянно был на передовой. Там и спал, и жил. Я даже не вникал, что там делают на основной базе батальона в Половинкино. Для чего они вообще там есть. Я до сих пор не понял, для чего они там сидели, чего не шли на передовую? В это же время идейные погибали. Те же, в тылу, получали какую-то гуманитарку, делили ее. Люди, которые сегодня приходят в батальон, учиться воевать не хотят.

— Какая роль в батальоне командиров?

— Я не знаю среди них много компетентных людей. Например, в той ситуации, при которой погиб Андрей Юркевич (Гризли) (командира второго взвода батальона «Айдар», — Авт.), а с ним еще тридцать человек, могло бы и не быть. Их могли не посылать на то задание. Меня бы на такое никто не послал, я бы сказал: «Вы — идиоты!». То задание надо было выполнять по-военному правильно, как в разведке. А те, кто погиб, идейные. Но их никто не тренировал, никто не учил, они нигде подготовки не проходили. Их часто использовали, так как командование знало, что они мало понимают в военном деле, ими могли размениваться, как говорится.

— Но были и есть командиры, пришедшие с Майдана...

— Единицы. И у них в группах как раз мало людей погибло.

Бойцы «Айдара». Facebook Назара Волынца

Я хочу сказать, что воевать мы будем долго. Сейчас война идет не столько за территорию. Не надо за территорию так хвататься — надо искать выгодные позиции, закрепиться на них и их удерживать. Работать на истощение и уничтожение врага. То есть если сейчас на границе между подконтрольными сепаратистам территориями и украинскими военными есть выгодные пункты, то их надо захватить. А если продолжать воевать так, как сейчас воюем, то скоро в бой идти будет некому.

— Что Вы думаете о комбатах, нынешних депутатах?

— Общество уже высказало свое мнение. Мне не понятно, какой комбат может оставить свое войско! Что же касается депутатов, бывших комбатов, то, знаю, Ярош был ранен. Он хоть принимает какое-то участие в боевых действиях. Комбат «Айдара» Мельничук лично с ним шел в бой на передовой.

— Можете назвать тех командиров, с которыми можно выиграть эту войну?

— Но человеческие ресурсы, даже силы комбатов ничего не значат, если нет техники. Без техники ее не выиграть. И она должна появиться. Например, американские радары, они достаточно хорошие, я с ними работал. Но когда она появится, то возникнет вторая проблема — у нас нет кадров, которые смогут с этой техникой работать. Надо призывать людей с высшим техническим образованием, которые могли бы разобраться.

— Город Счастье — стратегический пункт?

— Да, там электростанция. Если не будет электростанции, то Счастье для ЛНР никакого значения не будет иметь. Его просто разбомбят. Если наша армия подорвет электростанцию, то Счастье разбомбят за пару дней. Есть еще мост... Это все, что сепарам там интересно. Если мы его подорвем, то им проблематично будет свои танки переправлять.

— В связи с чем периодически возникают разговоры, что «Айдар» уйдет из Счастья?

— Не знаю. Но хочу сказать, что «Айдар» — штурмовой батальон, проходит в рамках спецназа. «Айдару» могли дать приказ, например, в аэропорт пойти, и он мог пойти. Почему в обществе возникают разговоры типа: «Нас сливают»? Возможно из-за того, что легче кричать, чем проверить приказ министерства обороны.

— Какое отношение в «Айдаре» к пленным?

— Мы не опустились до того уровня, как обращаются с пленными в ЛНР и ДНР. Там привязывают людей к танкам и идут в атаку. Применяет всякие пытки. Если что-то подобное рассказывают про «Айдар», то это смешно, там ничего такого нет. Никаких пыток. Максимум — подзатыльник. А в ЛНР и ДНР все на профессиональном уровне. Там людям руки отрезают. Специалисты работают. Если же не имеют своих «специалистов», то приглашают. Так у них профессионально занимаются пытками сербы. По ту сторону к войне подходят комплексно. Нам надо у них поучиться. Им нужны специалисты, они их покупают. Тепловизоры у них очень дорогие, впрочем, как и другая техника. Танки у них все заводятся. Мы думали, при −25 градусов не заводятся, ан нет — завелись. Мы в шоке были. Потому что завезти танк в такую погоду — проблематично.

— Сколько сейчас воюет на той стороне местных жителей, а сколько россиян?

— Первых там единицы. А вот россиян становится все больше...

—

Фото Виктора Ковальчука, Facebook Назара Волынца

Татьяна Катриченко, опубликовано в издании  Главред

В тему:

• «Слово русского офицера имеет цену меньше чем кусок определенного вещества»: освобожденный пленный батальона «Донбасс»
• Война на Донбассе глазами украинского военного
• Битва за донецкий аэропорт — мифы и реальность
• Исповедь «киборга»: Не хочу, чтоб война изменила меня
• Збигнев Буяк: «Наш общий смертельный враг»