Вторая Мировая: как Гитлер Сталина переиграл

Версия для печати

Для нашей страны празднование «дня победы над гитлеровской Германией» является профанацией до тех пор, пока чествование этого события искусственно отделяется от исторической ответственности советского руководства за трагедию, начавшуюся 22 июня 1941 года.

Материал исторической серии «Непривычная Война», приуроченной к 70-летию окончания Второй Мировой в сентябре 2015 года.

...

Для нашей страны празднование «дня победы над гитлеровской Германией» является профанацией до тех пор, пока чествование этого события искусственно отделяется от исторической ответственности советского руководства за трагедию, начавшуюся 22 июня 1941 года.

От ответственности тех, из-за кого советские вооружённые силы были застигнуты врасплох германским нападением, кто своей бездарностью облегчил выход Вермахта к Москве и Волге, кто допустил многомесячную блокаду Ленинграда и нацистскую оккупацию территории с 80-миллионным населением. Это была одна и та же власть — та, что присвоила себе заслуги победы в 1945 году, и та, из-за преступной некомпетентности которой разразилась трагедия, унесшая жизни более 20 миллионов наших соотечественников.

В тему: Вторая мировая война в цвете - Нападение на СССР

Реализм гитлеровской стратегии

В советской и неосоветской историографии принято называть план «Барбаросса» и саму стратегию Гитлера в войне против СССР «авантюристической». Однако как можно использовать такую характеристику, если война в 1941 году едва не закончилась уничтожением Советского Союза? Если в 1942 году существование СССР ещё раз повисло на волоске? Сокрушительный разгром советских войск летом и осенью 1941 года, последующие победы Вермахта в 1942 году, выход германских войск на подступы к Ленинграду и Москве, к Нижней Волге и Кавказскому хребту наглядно показывают: план «Барбаросса» был вполне реалистичным.

Для его осуществления не хватило какой-то малости. Если эту малость не смог предусмотреть Гитлер, то из этого не следует, что именно Сталин её-то как раз и предусмотрел. Никому из смертных не было под силу заранее знать, что коренные переломы в ходе решающих сражений войны наступят непосредственно под стенами Москвы или в самом Сталинграде, после впечатляющих побед Вермахта над РККА.

Могут возразить, что, если Сталин недостаточно подготовил страну и армию к началу войны, то он её всё-таки выиграл, в противоположность Гитлеру, который её всё-таки проиграл. Следовательно, роковым образом ошибся именно Гитлер, если он счёл, что победа в войне с Советским Союзом гарантирована Третьему райху на 100%.

В этом возражении кроется нелогичность. На каком основании можно считать, что нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года свидетельствует о полной уверенности Гитлера в грядущей победе над СССР? Для этого нет никаких оснований. То, что Гитлер постоянно уверял своих соратников (особенно военных) и народ Германии в неизбежной победе, вовсе не является показателем того, какими мотивами он руководствовался на самом деле. Он что, должен был публично говорить о вероятности неудачи?

Какие у Гитлера, допускавшего (для себя) возможность военного поражения Третьего райха, могли быть мотивы для инициативы открытия военных действий против СССР, мы поговорим дальше. Здесь же скажем немного о стратегии войны нацистов против большевизма.

Установке плана «Барбаросса» на разгром Советского Союза в течение одной кампании не могло быть альтернативы. Очевидно, что шанс ликвидировать СССР как политический фактор в Европе мог быть у Германии только в результате молниеносной войны. Затяжная война лишала Германию шансов на победу в целом во Второй мировой войне (а не столько в войне против СССР; обратим внимание на это чрезвычайно важное отличие).

В тему: Богодухов. Вторая мировая глазами подростка: воспоминания Юрия Ольховского. Часть 1

Это в какой-то степени оправдывало ставку на чисто военный разгром, без учёта политических факторов. Зачем было тратить какие-то силы и средства для создания марионеточных антибольшевистских правительств на оккупированной территории и попыток привлечь к войне против большевизма часть населения СССР, если весь расчёт делался на то, чтобы разбить СССР ещё до конца 1941 года?

Вопрос же о том, не смогли бы своевременно созданные коллаборационистские формирования перевести затяжную войну в более благоприятный для Германии формат, повисает в воздухе. Для постановки такого вопроса в период подготовки к войне не было никаких условий. Ведь необходимой предпосылкой успешного развития коллаборационизма могли быть только германские военные успехи. Ну, а если эти успехи сами по себе будут значительными, то стоит ли тогда отвлекаться на какие-либо политические комбинации с русскими антибольшевиками? Логично? Вроде да.

Далее, план «Барбаросса», будучи чисто военным, ставил Вермахту, по сути, ограниченную конечную цель: захватить территорию СССР к западу от линии Архангельск—Астрахань и подавить с воздуха военную промышленность на Урале. Именно эту задачу планировалось выполнить в 1941 году. Вполне допускалось, что на оставшейся территории (более 80% площади СССР) будет продолжать существовать враждебный Третьему райху режим. Для его сдерживания полагалось необходимым всегда держать на Востоке действующую армию в количестве 60-70 дивизий. Короче, нет никаких оснований приписывать Гитлеру и его военным советникам бредовые планы полного уничтожения СССР/России как государства и русских как народа. Стратегия Третьего райха основывалась на реализме. И ход военных действий почти до конца 1941 года её оправдывал.

Кто выиграл от пакта о ненападении?

В 1941 году Советский Союз был поставлен на грань существования. Перед ним, а равно перед любой российской государственностью, которая могла возникнуть на его обломках, встала реальная перспектива утратить на неопределённое будущее важнейшие территории Европейской части страны, включая обе имперские столицы.

Могла ли возникнуть аналогичная ситуация в 1939 году, если бы не был подписан Московский пакт о ненападении? Утверждаю с полной уверенностью: нет, нет и ещё раз нет.

Однако ведь именно то, что Сталин в 1939 году якобы «выиграл почти два года для подготовки СССР к войне с Германией», всегда выставляется сталинистами как главное оправдание пакта от 23 августа. Они неизменно заявляют, что альтернативой пакту Молотова—Риббентропа могла быть только война с Германией, а эта война неминуемо окончилась бы поражением СССР. Зато в 1941 году СССР был якобы лучше готов к войне с Германией, доказательством чему у них служит... окончательная победа международной антигитлеровской коалиции (они, правда, всегда говорят про победу якобы одного лишь СССР) в 1945 году!

О том, насколько Советский Союз был «готов» к войне с Германией в 1941 году наглядно свидетельствуют всем давно известные цифры. До конца 1941 года погиб 1 миллион и попало в плен около 4 миллионов советских военнослужащих (при общей численности РККА перед войной 5 млн.). Из 167 тысяч орудий и миномётов, находившихся в РККА перед войной, а также произведённых во втором полугодии 1941 года, было уничтожено или захвачено противником 101 тысяча, из 23,4 тыс. танков (здесь тоже учтены произведённые в течение 1941 года) — 20,1 тыс., из 24,2 тыс. самолётов — 17,9 тыс. Год спустя, осенью 1942 года, войска Германии и её союзников оккупировали территорию СССР, на которой перед войной проживало 80 млн. человек (из 196 млн. населения), производилось больше половины продукции промышленности СССР. В войне погибли, по достоверным подсчётам, от 24 млн. до 27 млн. граждан Советского Союза.

Но, уверяют сталинисты, если бы Сталин не обезопасил СССР от нападения Германии в 1939 году, то последствия были бы ещё хуже. Экспериментально проверить их утверждения, равно как и обратные, невозможно. Можно только взвесить аргументы сторон. Какими же аргументами они оперируют?

Прежде всего, они говорят, что осенью 1939 года РККА сильнее уступала в боеспособности Вермахту, чем летом 1941 года. Иногда вообще утверждается, будто регулярная Красная армия начала воссоздаваться только с принятием закона СССР о всеобщей воинской обязанности от 3 сентября 1939 года, что, конечно же, неверно. Этот закон обязывал служить в вооружённых силах СССР те слои населения, которые прежде не имели права держать в руках оружие как представители бывших «эксплуататорских классов». Таких был незначительный процент, а вся РККА неизменно строилась на всеобщей воинской повинности «трудящихся», коих было свыше 95% населения. Да и кто, как не регулярная Красная армия, ещё до принятия этого закона одерживал победы над японцами в конфликтах 1938 и 1939 гг.?

Следовательно, какие факторы могли позволить РККА в 1939-1941 гг. наращивать боеспособность быстрее, чем Вермахту? Лучшим учителем, как известно, является боевой опыт. А он у РККА за это время был ничтожным — поход в уже разгромленную немцами Польшу и война с Финляндией.

Последняя, будучи отрицательным опытом, лишь побудила «что-то менять» в армии, но не могла дать никаких положительных ориентиров, в какую сторону нужно менять. Вермахт же за это время провёл три успешные военные кампании против крупных европейских держав — против Польши, против Франции и её союзников в Западной Европе, против Англии и её союзников на Балканах. Эффективность действий немецких войск неизменно возрастала от одной кампании к другой. Если же обратиться к сентябрю 1939 года, к началу войны с Польшей, то там немцы зачастую действуют ещё очень неуверенно, а главное — без воодушевления, что отмечалось даже начальником гитлеровского Генштаба В. Кейтелем.

В тему: Богодухов. Вторая мировая глазами подростка: воспоминания Юрия Ольховского. Часть 2

Итак, заявлять, будто в сентябре 1939 года Красная армия была слабее по сравнению с Вермахтом, чем в июне 1941 года, явно не более обоснованно, чем утверждать обратное.

Далее, сталинисты говорят о создании в 1939-1941 гг. мощного военно-промышленного комплекса СССР, в основном на востоке страны, в областях, неуязвимых для налётов Люфтваффе. Однако при этом не учитывается, что за это время Германия поставила под свой контроль промышленность Франции и Бенилюкса, сырьевые ресурсы Юго-Восточной Европы.

Следовательно, можно с не меньшим основанием утверждать, что рост военно-экономической мощи Третьего райха и возглавляемого им блока стран, благодаря отсрочке германо-советской войны, оказался более значительным, чем осуществлённый за это же время рост военно-экономической мощи СССР.

Ещё говорят, и ссылаются при этом на авторитетное для неокоммунистов (неокомми) мнение антикоммуниста Черчилля (!), что секретные договоры с Германией 1939 года позволили Советскому Союзу сделать важные территориальные приобретения, сыгравшие позитивную стратегическую роль в последующей войне. Мол, перенос границы на запад расширил советское «предполье», а иначе немецкие войска-де обязательно взяли бы Москву.

Однако не менее убедительным выглядит противоположный умозрительный довод: присоединённые к СССР в 1939-1940 гг. территории сыграли отрицательную роль для СССР в войне с Германией.

Во-первых, на направлениях своих главных ударов немецкие войска почти не задержались на этих территориях. К старой советской границе в Белоруссии части Вермахта вышли на третий день войны, в Украине — через неделю, в Прибалтике — на вторую неделю. Во-вторых, в плане настроения местного населения к власти большевиков вновь присоединённые территории были крайне ненадёжным тылом РККА, что и доказали первые дни войны. В-третьих, дислокация РККА на новых территориях в значительной мере помогла первым победам Вермахта (как, например, при окружении войск советского Западного фронта в Белостокском выступе). В-четвёртых, эти новые территории, куда были выдвинуты советские войска, не были оборудованы как театр военных действий, в отличие от старых приграничных районов.

Давайте посмотрим, на каких территориях развивались бы военные действия между СССР и Германией в 1939 году. В случае входа советских войск в Польшу для войны против Германии первые бои произошли бы примерно там же, где они начались и в июне 1941 года, а может быть и западнее. Далее, если бы обе воюющие державы вознамерились оккупировать Прибалтику, то их войска встретились бы где-то посередине, примерно по линии Даугавы. Ни на чём не основано мнение, будто в 1939 году немцы смогли бы начать наступление на Ленинград с линии тогдашней советской границы. Страны Балтии не имели военного союза с Германией, а если бы они и согласились на введение немецких войск, то СССР бы отреагировал немедленно (и, в отличие от 1940 года, у него тогда действительно было бы обоснование в виде защиты от агрессии).

Необходимо также отметить, что осенью 1939 года ни Финляндия, ни Румыния, ни Италия, ни Венгрия не являлись воюющими союзниками Германии, какими они стали в 1941 году! Зато у Германии имелся фронт на Западе. Пусть Англия и Франция вели себя на нём пассивно. Но ведь в 1941 году не было даже и такого второго фронта!

Если в 1939 году СССР мог бы выбирать, в каком месте и в какое время ему выгоднее всего открыть военные действия против Германии, то летом 1941 года война была навязана Советскому Союзу именно тогда, когда этого захотела Германия, следовательно, в максимально невыгодных условиях для СССР!

Наконец, как известно, в 1939 году у Германии вообще не имелось оперативного военного плана, предусматривавшего войну на поражение Советского Союза. Если утверждать, что задачей Гитлера в отношении СССР всегда было сокрушение его военно-политической мощи, то к такой войне Германия в 1939 году не была готова даже на уровне теоретических разработок. В то же время Главный штаб РККА с начала 1920-х годов неизменно разрабатывал планы войны в Центральной Европе, целью которой должна была стать «окончательная победа мировой революции». Главным направлением таких действий всегда считалось вторжение в Германию через Польшу.

Если, как нас десятилетиями уверяют коммунисты и неокомми, Гитлер был одержимым антисоветчиком, а СССР осенью 1939 года казался обречённым на поражение в войне с Германией, то что помешало бы Гитлеру напасть на СССР тогда же? Да никакой пакт о ненападении не помешал бы ему этого сделать даже 17 сентября 1939 года, когда было объявлено о вводе советских войск в Польшу. Отсюда следует, что Гитлер вовсе не собирался нападать на СССР до того, как разделается со своими противниками на Западе.

И, опять же, если исходить из гипотезы о гитлеровской мании антибольшевизма и/или русофобии, то отсрочка германо-советской войны в 1939 году была нужна именно ему, а не Сталину, так как позволяла лучше подготовиться к войне на сокрушение СССР. Он воспользовался для этого алчностью и недальновидностью Сталина, видевшего в сложившейся ситуации всего лишь хороший шанс для «хапка» ряда сопредельных территорий, а также для того, чтобы насолить ненавистным западным демократиям. Возможно также, что Сталин в тот момент гораздо больше рассчитывал на длительный альянс с германскими «мелкобуржуазными националистами» против западных «империалистов», чем Гитлер на такой же союз с большевиками. Договоры СССР с Германией 1939 года имели целью не «обезопасить» СССР от мифической угрозы нападения Германии, а обеспечить территориальную экспансию СССР.

В свете же грядущего военного конфликта Германии и СССР «отсрочка» на два года предоставила гораздо больше выгод Германии, чем Советскому Союзу.

В тему: Богодухов. Вторая мировая глазами подростка: воспоминания Юрия Ольховского. Часть 3

Гитлер выиграл пространство и время

Итак, в июне 1941 года все стратегические условия для ведения Германией завоевательной войны против Советского Союза были намного благоприятнее, чем в сентябре 1939 года. Напомним их:

1. Третий райх за этот период поставил под свой контроль, прямо или косвенно, всю континентальную Европу за пределами СССР и тем самым увеличил свой военный (экономический, демографический) потенциал значительно сильнее, чем за это же время успел увеличить СССР.

2. В отличие от 1939 года, Советский Союз не мог рассчитывать на появление у Германии, в обозримом будущем, второго фронта на Западе.

3. Политика СССР в 1939-1940 гг. способствовала тому, что такие пограничные страны, как Финляндия и Румыния примкнули к «оси», ибо теперь Германия становилась единственным гарантом их независимости против дальнейших советских захватов.

Вермахт и его союзники были отныне в состоянии совершить нападение на СССР по всей европейской границе от Баренцева до Чёрного моря, тогда как в 1939 году Германии пришлось бы действовать против СССР в одиночку и только к северу от Карпат.

«Отсрочка войны», которую Сталин осенью 1939 года надеялся использовать с выгодой для себя, обернулась выгодой, прежде всего, для Гитлера.

Очевидно, уже летом 1940 года Сталин должен был начал осознавать, что его «гениальный» план стать «третьим радующимся» над схваткой капиталистических держав провалился. Однако человек не любит сознаваться в собственных ошибках даже самому себе. Вопрос о том, каких действий Сталин ожидал от Германии и какие планировал в её отношении после поражения Франции, давно стал самым излюбленным для исторических спекуляций вокруг Второй мировой войны.

Готовил ли Сталин удар по Германии в 1941 году?

Автор не будет излагать здесь версию, согласно которой Сталин готовил вторжение в Европу на лето 1941 года. Эта версия, полагаю, всем читателям хорошо известна. Однако, при всей убедительности некоторых аргументов в её пользу, многое в ней не стыкуется между собой.

Гипотеза подготовки сталинским СССР удара по гитлеровской Германии, выдвинутая В. Суворовым (Резуном) и защищаемая (при этом с разной идейной мотивацией) такими историками, как, например, М. Солонин и М. Мельтюхов, игнорирует следующие основные факты и соображения:

1. Не предъявлено пока никаких доказательств тому, что план Генштаба РККА от 15 мая 1941 года, предусматривавший ведение наступательной войны против Германии — главный документ, на который опираются сторонники этой версии — был: а) принят к исполнению как приоритетный; б) принят к исполнению именно на 1941 год.

2. Упомянутый план предусматривал, в частности, «начать строительство укрепрайонов на тыловом рубеже Осташков, Почеп и предусмотреть строительство новых укрепрайонов в 1942 г. на границе с Венгрией, а также продолжать строительство старых укрепрайонов по линии старой госграницы». Спрашивается, против кого в 1942 году советское командование собиралось воевать на этих тыловых рубежах, если бы оно действительно планировало в 1941 году нанести сокрушительный удар по Германии?

3. Программа модернизации советских вооружённых сил, как то: создание новых механизированных корпусов, переоснащение их новой боевой техникой (танками КВ-1 и Т-34), насыщение авиации новыми типами самолётов — летом 1941 года находилась ещё в начале выполнения.

4. Сталин был информирован о недостатках с техническим оснащением новых больших соединений. Так, перед самой войной Киевский особый военный округ, насчитывавший самую мощную танковую группировку РККА, был обеспечен ремонтной базой для новых танков только на 19%. В таких условиях было бы рискованно, если не сказать самоубийственно, первому начинать войну.

5. Качественные недостатки в управлении и командных кадрах РККА, подготовке личного состава и т.д. и т.п., ярко проявившиеся в войну с Финляндией зимой 1939/40 г., не могли быть кардинально преодолены за такой короткий срок, и вряд ли Сталин сильно переоценивал результаты проведённых мер по их преодолению.

6. О подготовке Сталина именно к оборонительной войне против Германии может свидетельствовать развернувшееся перед самой войной приоритетное строительство новых комплексов оборонной промышленности в восточных районах СССР — в Поволжье, на Урале и в Кузбассе.

7. Не существовало никакой гарантии, что Англия не примет предложение Германии заключить мир. Такие предложения поступали от Гитлера к Черчиллю неоднократно, начиная с июля 1940 года. 10 мая 1941 года второй заместитель Гитлера по руководству Райхом и нацистской партией Рудольф Гесс совершил перелёт в Англию с целью завязать мирные переговоры. Нападение СССР на Германию в этих условиях, с точки зрения осторожного и подозрительного Сталина, могло стать благоприятным поводом для ярого антикоммуниста Черчилля заключить перемирие с Гитлером. Следовало учитывать также и реакцию США — главного, после Германии, экономического партнёра СССР перед войной (75% всего внешнего товарооборота СССР, без учёта товарооборота СССР с Германией).

Таким образом, неспровоцированное открытие Советским Союзом военных действий против Германии исключалось, во всяком случае, в 1941 году.

Это, однако, не исключает, что «освободительный поход» РККА в оккупированную нацистами Европу планировался в принципе. Но его предполагаемое начало, скорее всего, относилось на время не ранее 1942 года.

Кроме того, неотъемлемым условием успешности такого вторжения должна была быть связанность значительной части германских вооружённых сил на другом театре военных действий, вдали от Восточной Европы. Летом 1941 года такого условия, очевидно, не было. В этом плане Сталину было бы гораздо легче осуществить вторжение, если бы оно вообще планировалось, годом раньше, в разгар битвы за Францию. Германские войска не увязли на Балканах, не собирались высаживаться в Англии или наращивать усилия на Ближнем Востоке. В данной ситуации сама возможность успеха «первого удара» Сталина выглядела весьма проблематичной.

Мог ли Сталин решиться на превентивную войну?

Гипотеза «первого удара» трактует в свою пользу ряд фактов, которые могут иметь альтернативное толкование, в частности:

1. После расширения территории СССР в западном направлении укреплённые районы, находившиеся вдоль старой западной границы СССР, были якобы демонтированы. Это часто объясняется как признак подготовки Сталиным наступательной войны против Германии. На самом деле, эти укрепрайоны, сооружённые ещё в 20-х годах, безнадёжно устарели и перестали отвечать требованиям современной войны. Далее, опыт боевых действий в Западной Европе показал возросшую ценность манёвра и неэффективность даже таких оборонительных систем, как линия Мажино, если полагаться целиком на них. Кроме того, выше мы привели свидетельство, что эти укрепрайоны не предполагалось консервировать. В 1941 году они проходили стадию модернизации, сопровождавшуюся списанием старого вооружения.

2. Значительное численное превосходство войск западных приграничных округов РККА над силами вторжения вермахта по состоянию на 22 июня 1941 года в численности личного состава и боевой техники. Но это уже известное свойство отечественных вооружённых сил, резко обострившееся после войны с Финляндией — компенсировать численным превосходством недостаток умения. Кроме того, Генштаб РККА, согласно уже рассекреченным планам подготовки к войне, сильно завышал количество войск, которые могла выставить Германия против СССР.

3. Концентрация большей части сил западных приграничных округов РККА в непосредственной близости от госграницы. На самом деле это тоже не выходит из рамок концепции оборонительной войны, предусматривавшей остановку вражеского наступления как можно дальше к западу и последующий переход в решительное контрнаступление с целью разгрома вторгнувшегося противника.

4. Ускорившееся весной 1941 года выдвижение советских войск из внутренних округов в западные приграничные и одновременная с этим перестройка военной пропаганды в РККА на наступательную войну, давно отмеченная многими исследователями. На самом деле, эти приготовления не случайно совпали с возросшими, вследствие визита Гесса в Англию, опасениями Сталина насчёт мира между Гитлером и Черчиллем. Это явилось бы точным сигналом о скором нападении Германии на СССР.

В последнем случае Сталин действительно мог принять решение попытаться перехватить инициативу в развёртывании войск и нанести удар по частям Вермахта, находившимся ещё в стадии сосредоточения у границ СССР. Это было бы как раз превентивной войной с целью сорвать готовящееся вторжение.

Здесь необходимо заметить, что решение Гитлера о подготовке нападения на СССР было впервые оформлено в письменную директиву 31 июля 1940 года. Самый ранний известный нам план наступательной войны СССР против Германии датируется 15 мая 1941 года.

Однако, пока не рассекречены все относящиеся к данному вопросу документы, мы не можем ни утверждать, ни отвергать возможности того, что Сталин мог принять решение о войне раньше Гитлера. Это же в равной степени относится и к возможному решению Сталина о превентивном ударе.

В тему: Богодухов. Вторая мировая глазами подростка: воспоминания Юрия Ольховского. Часть 4

Новая старая версия «вероломного» нападения

Полагаю, что есть смысл обратиться к некоторым давно известным, но в последнее время изрядно подзабытым свидетельствам и трактовкам. Правда, при этом придётся дополнить их новыми соображениями, которыми нельзя было открыто оперировать в 40-80-х годах прошлого века.

Фраза «вероломное нападение», впервые прозвучавшая в выступлении В.М. Молотова по радио 22 июня 1941 года и надолго ставшая официальной советской оценкой начала войны, звучала наивно для людей, хоть сколько-нибудь мыслящих в политике. Какая вера могла быть у Сталина в то, что Гитлер будет соблюдать пакт о ненападении? Гитлер до этого растоптал понятие международного права, да и сам Сталин соблюдал договора лишь до тех пор, пока это было выгодно.

Кроме того, в «Моей борьбе» Гитлер уже давно и открыто провозгласил, что главной целью германского национал-социализма является уничтожение большевизма. Тем не менее, выражение «вероломное нападение» повторялось советской пропагандой с таким маниакальным упорством, в том числе и для внешнего мира, что невольно закрадывается подозрение: Гитлер своим действием 22 июня 1941 года в самом деле разрушил какую-то «святую веру» Сталина. Только вот: во что была эта «вера»?

Долгое время, говоря о реакции Сталина на начало войны, приводили свидетельство мемуаров Н.С. Хрущёва о том, будто Сталин первую неделю находился в полном ступоре и не встречался ни с кем из лиц высшего государственного и военного руководства. Позднее были опубликованы архивные документы, из которых явствует, что первые дни войны у Сталина были насыщены самыми разнообразными деловыми встречами.

Однако, если вдуматься, то обе версии не противоречат друг другу. Ведь документы о приёме Сталиным посетителей не фиксируют то состояние, в котором Сталин их принимал. Он мог механически продолжать выполнять привычную работу, но в то же время находиться в глубокой депрессии. Хрущёв приврал насчёт полной самоизоляции Сталина в те дни, но предположение о не вполне адекватном состоянии Сталина после 22 июня подтверждается и другими мемуарными свидетельствами.

Наконец, сокрушительный разгром советских вооружённых сил в первых приграничных сражениях Великой Отечественной войны трудно объяснить исходя из гипотезы о том, будто они готовились лишь к наступательной войне. Если бы войска западных приграничных округов РККА действительно готовились к скорому походу в Европу, то они должны были находиться в некотором тонусе готовности к скорой войне вообще. Правда же состоит в том, что они совсем не ожидали начала войны в обозримом будущем.

Итак, нападение Германии на СССР 22 июня 1941 года в самом деле стало внезапным для советского военно-политического руководства всех уровней. Естественно, эта оценка шла от самого верха. Значит, именно Сталин совершенно неверно прогнозировал планы Гитлера. Тут самое время вспомнить многочисленные свидетельства об отрицании Сталиным множества разведданных, указывавших на сосредоточение сил Вермахта у западных границ СССР и о назначенной в Берлине дате нападения. В последнее время сами эти свидетельства стали игнорироваться или узко и предвзято трактоваться в угоду той или иной концепции. Но почему отвергать то, что лежит в них на поверхности: Сталин априори не признавал возможность скорого нападения Германии на СССР?

Вопрос: почему он это делал? Что бы на него ответить, давайте определим: кого Сталин должен был считать главным геополитическим противником СССР? Очевидный ответ: конечно, Англию. Особенно после того, как в мае 1940 года британское правительство возглавил вдохновитель антисоветской интервенции в 1918-1920 гг. Уинстон Черчилль.

В довоенном большевистском мировоззрении именно Англия, Британская империя неизменно представлялась главным оплотом мирового зла, то есть капитализма. По сравнению с ней нацистская Германия выглядела совершенно незначительным врагом, особенно в плане идеологии. Недаром 7 ноября 1939 года Сталин на праздничном обеде со своими сподвижниками, в том числе лидером Коминтерна Г. Димитровым, назвал нацистских правителей Германии «мелкобуржуазными националистами», подчеркнув их независимость от «капиталистических традиций». Это свойство гитлеровского режима явно импонировало большевистским вождям. Правящие же круги Англии неизменно характеризовались в Кремле как «империалисты».

И вот Германия Гитлера грозит мировой гегемонии Британии. Разве мог настоящий большевик, каким был Сталин, упустить такой вожделенный с 1917 года шанс: уничтожить «мировое зло» или хотя бы резко его ослабить? Тем более, если это можно было сделать руками «меньшего зла», коим представлялся фашизм?

Конечно, Сталин должен был учитывать неоднократные мирные предложения Гитлера правительству Великобритании. Однако его оптимизм подогревало то обстоятельство, что Англия неизменно отвергала эти предложения. Англия не могла пойти на признание в мирном договоре гегемонии Германии над Европой. Сталин рассчитывал на британскую твердолобость и на то, что Гитлер пойдёт до конца в стремлении уничтожить Англию как великую державу. К июню 1941 года стало ясно о провале миссии Гесса, а значит, Германия и Англия будут биться до смертельного конца одного из противников.

Возможно, он рассчитывал и на ту возможность, что, когда победные легионы Вермахта будут находиться ещё в Британии, советские войска нанесут удар на западной границе и стремительным броском захватят сразу пол-Европы... Во всяком случае, необходимой предпосылкой успеха «первого удара» могла быть только связанность основных сил Вермахта на каком-то другом театре военных действий.

О том, что способные, по мнению самого Сталина, «на крутой поворот» «мелкобуржуазные националисты» типа Гитлера совершат свой очередной поворот уже против него, ему думать не хотелось. Разве он не делал всего, чтобы такой поворот предотвратить? Разве СССР не стал, благодаря Сталину, сырьевым придатком воюющей Германии, в изобилии обеспечивая её нефтью, цветными металлами и пшеницей? Разве будущего противника так усиливают, энергично обеспечивая его всеми ресурсами для ведения войны? Нет, конечно. Сталин всерьёз не ожидал, что в 1941 году, не покончив с Англией, «мелкобуржуазный националист» развернётся против него.

22 июня 1941 года Гитлер коварно разрушил веру Сталина в возможность скорого сокрушения оплота капиталистической системы…

Странно, что до сих пор такая гипотеза не легла в основу сюжета какой-нибудь новой конспирологической книги об истоках Второй мировой войны вообще и Великой Отечественной в частности. Во всяком случае, её можно было бы обосновать не менее убедительно, чем любую другую имеющуюся версию тех событий. Ведь пока на большинстве архивных документов о подготовке СССР к войне в 1941 году лежит печать секретности, историкам остаётся только собирать китайскую головоломку, в которой не хватает множества важнейших деталей. В этих условиях любая реконструкция, основанная на известных фактах, догадках и свидетельствах разного уровня достоверности, имеет право на существование.

В тему: Богодухов. Вторая мировая глазами подростка: воспоминания Юрия Ольховского. Часть 5

Рассчитывал ли Гитлер на победу в войне?

Ещё в 70-е годы прошлого столетия германский историк Себастьян Хаффнер выдвинул гипотезу о том, что Гитлер, готовя вторжение в СССР, осознавал, что оно, скорее всего, завершится полным провалом. И, более того, что Гитлер изначально как бы запрограммировал поражение Третьего райха во Второй мировой войне. Но какими мотивами фюрер при этом мог руководствоваться?

Если встать на точку зрения многих «идейных» советских и неосоветских историков, что Гитлер был движим, прежде всего, антикоммунизмом, замешанным на русофобии, то нужно признать, что Гитлер неплохо выполнил миссию «сдерживания большевизма». В самом деле, если Гитлер считал, что СССР рано или поздно попытается завоевать Европу, то единственным реалистичным рассчётом Гитлера могло быть только сдерживание СССР до тех пор, пока в Европе не появится равнодействующий военный фактор, сиречь США. Гитлер выбрал самое удобное время для того, чтобы нанести СССР как можно более чувствительное поражение и как можно дальше к Востоку удержать Красную армию от её последующего наступления на Запад.

Что думал Гитлер на самом деле — мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Этот загадочный человек сумел унести большинство своих тайн с собой…

В тему: Вторая Мировая Война в цвете. Победа в Европе

***

Какие бы мании не привели Гитлера в 1941 году к решению во что бы то ни стало покончить с СССР, приходится признать, что он весьма удачно подготовился к той войне и едва не добился в ней успеха. Тяжёлый характер войны с Германией целиком на совести сталинского руководства.

—

Ярослав Бутаков, кандидат исторических наук, политолог; опубликовано на сайте  rufabula.com 

В тему:

• Документальные фильмы, посвященные Украине во Второй мировой войне. Перечень
• Экономика Победы: решающий вклад Второго фронта
• Профессор, фронтовик Николай Никулин: «Нет и не было войн справедливых»
• Почему 1939, а не 1941
• Гордиться миллионами трупов?..