"Мы - не взрослые", - психолог Светлана Чунихина

Версия для печати

Травмы ХХ века, помноженные на стрессы 2014 года и условия новой реальности в сетях соцсетей не прошли для страны бесследно. Как пробираться к национальному успеху через заблуждения и постоянные поиски "кто мы?". Зачем Владимирф Зеленский задает вопросы, на которые сам не может ответить? Какая невидимая сила держит украинцев, как нацию, и бережет ее, несмотря на раздор и постоянные испытания?

Об этом и прочем рассказывает политический психолог, кандидат психологических наук С. Чунихина в интервью изданию LB.ua.

Фото: предоставлено Светланой Чунихиной

Травмированные и неоплаканные

Измерять психическое здоровье общества труднее, чем здоровье конкретного человека. Ведь что такое индивидуальное психологическое здоровье? Это способность справляться с объективными трудностями, уметь преодолевать их и не рассыпаться, вести продуктивную жизнь и строить отношения с другими людьми, иметь эмоциональную связь с ними. Если вот эти факторы перенести на украинское общество, то можно увидеть, что у украинского общества есть определенные проблемы с производительностью. Это в США постоянно говорят - work hard - dream big (работай усердно - мечтай о великом). А у нас большинство населения мечтает просто получить какую-то ренту без приложения усилий. И это - непосредственный признак отклонения от нормы. Ведь здоровый взрослый стремится оставить свой след в жизни, совершить что-то важное, что бы это наполнило жизнь смыслом и значением, вообще, управлять своей жизнью самому. А мы - не взрослые. Ко всему этому добавим, что хотя, как и все люди, мы имеем огромную потребность в близости, мы часто не умеем ее реализовывать. Или реализуем так, что банально не получаем от этого удовольствия. Мы разучились видеть в другом человеке личность.

На эту тему: Ирина Бекешкина: «Такого кризиса политикума вообще у нас не было никогда»

Мы все травмированы 2014-м годом и войной. Просто некоторые люди проживают эту травму через активное участие в событиях - добровольцы, волонтеры. И кто-то, даже вернувшись с фронта, продолжает жить в так называемой «матрице солдата», то есть в мире, где либо ты победишь и убьешь врага, или враг победит и убьет тебя. Они имеют все причины так считать, правда - у нас действительно война, на улицах взрываются машины, активистов убивают и тому подобное. И все же, это довольно патологическая история, ведь из нее очень трудно выйти в матрицу развития. А какая-то часть общества вообще отказываются даже смотреть в сторону войны. Президент Зеленский, хочет он того или нет, является голосом тех, кто отрицает войну или считает, что войну можно прекратить при условии горячего желания. И это также проявление травмированного сознания. 

Фото: Сергей Нужненко

В вопросе войны в Донбассе нам придется пройти через этап оплакивания всех ее жертв. Война - это прежде всего трагедия утерянных человеческих жизней в жестоком противостоянии, хотя оплакивать тех, кто сейчас является врагом - это никому не дается легко. Тем более, что мы сейчас не о россиянах, а именно об украинцах, погибших на войне. Но иначе мы не сможем пережить эту травму. Пока остается место для дегуманизации тех, кто не является «нашим», для пренебрежения к чьей-либо утраченной жизни, мы мысленно продолжим воевать. Хотя, конечно, это не отменяет усилий по взысканию со страны-агрессора возмещения за разрушительные последствия конфликта, установления исторической справедливости и восстановления территориальной ценности Украины.

Каждый новый президент у нас приходит с идеей обновления разной степени радикальности. А дальше выясняется, что всем не хватало не обновления, а, наоборот, стабильности. Каждый очередной «новый курс» обязательно упирается в усиление консервативных тенденций. Вопрос в том, насколько украинские граждане являются искренними в запросе на обновление. Может, люди ищут не новые лица во власти, а лица с какими-то конкретными чертами? Но какими именно - мы не можем сформулировать или не хотим сами себе признаться. Вполне возможно, что подсознательно украинцы, по крайней мере, часть, стремятся к диктатуре в самом жестком ее варианте, например, военной. Которая возьмет на себя ответственность за все и вся.

У украинского общества до сих пор есть запрос на возвращение к материнской утробе. Какому-то желанному «золотому веку», который, правда, никогда не существовал. Это какой-то такой кокон, который не предусматривает активной позиции в жизни. Люди хотят сохранения гражданина как какого-то маленького ребенка. Для одной части общества «золотым веком» является возвращение в условные 70-80-е. Для остальной части актуально возвращение в какую-то такую национально-лубочную картинку, которой так же никогда не существовало. Это патернализм в отношении нежелания нести ответственности за себя и свою судьбу. Такое впечатление, что Зеленского выбрали как некое обезболивающее от реальности войны и неопределенности.

Фото: president.gov.ua

Диктатура неисполненных надежд

Нынешний президент имеет фантастическую способность нравиться. Которая, в свою очередь, позволила ему достичь ситуации, когда его едва ли не впервые как политика именно любили, голосовали именно за него лично, а не за комплекс идей, как в случае с Ющенко или Януковичем. Ему удалось на определенный момент стать неким Олегом Винником от политики. Еще плюс то, что благодаря телевизору он имел имидж знакомого парня, которого всегда проще любить. Знакомое равно хорошее для многих людей. Вообще, Зеленский развивал свою популярность по артистическим лекалам, которые имеют совершенно другие от политических требования - красоты, сексуальности, подачи. И, конечно, в какой-то момент времени переноса этого образа на политику дало краткосрочный, но взрывной эффект. Опять же, возвращаемся к тому, с чего начали - все хотели вроде бы нового, но искали почему-то совершенно в другой сфере, с другими компетенциями. Но эта способность держит его в заложниках и заставляет держаться за концепцию «хорошего парня». С другой стороны, он говорит: «я ставлю именно человеческую судьбу в центр политического процесса, это единственный смысл государственной политики». И такого подхода нам очень не хватало. Если у него получится реализовать хоть малую часть из этого подхода, то почему бы и нет. 

В худшем случае после Зеленского может остаться выжженная земля невыполненных ожиданий. И тогда люди могут захотеть по-настоящему железной руки - в стиле Франко или Пиночета. Однако надо понимать, что абсолютное большинство диктаторов из числа тех, кто ставит народ в «стойло» - они никакие не спасители, а в основном нарциссические личности, к тому же глубоко травмированные. И они не способны предложить положительную повестку для общества. Более того, они постепенно, но верно делают общество заложником своего персонального мифа о всемогуществе. Травмированный лидер не может исцелить общество, только травмировать его еще больше. Это травма отчуждения человека от самого себя, которая проявляется вследствие тотального вытеснения частной сферы казенной повесткой. Украинский народ имеет еще очень свежие воспоминания о таком самоотчуждении. И вместо того, чтобы шаг за шагом восстанавливать свою автономность, мы, кажется, готовы вновь призвать силу, которая скажет, чего мы должны хотеть и куда должны идти. Это значит, что снова люди будут отчуждены от своей способности противостоять насилию в отношении себя, ведь не будут считать себя субъектом собственной жизни. Как ни странно, но внушает оптимизм эта лоскутность украинского общества, хроническое неумение договариваться и ходить строем - это может серьезно усложнить приход к власти условного Франко. 

Политики должны не паразитировать на худших чертах общества, а наоборот, создавать тренды, в условиях которых общество может расти. Когда ты просто смотришь на соцопросы, чего хотят люди, и тупо именно это и только это им даешь - это путь в никуда. Но этим серьезно занята нынешняя власть, и поэтому она пока не может реально услышать общество, предложить сценарии «на вырост».

Фото: Сергей Нужненко

На эту тему: Хаос в головах

Майка-алкоголичка и идентичность "оливье"

Украинская молодежь в основном интегрирована в глобальный контекст, поэтому она ближе к своим ровесникам из других стран, чем к старшим соотечественникам. Конечно, если знает английский хоть на каком-то уровне. А остальные напоминают своих старших родственников. Но при отсутствии положительной общественной повестки, политики «на вырост», даже самые талантливые молодые люди рискуют воспроизводить старые сценарии и практики. Это как вечные дяди, сидящие во дворах в известных «майках-алкоголичка» 50 лет назад, 30, 10. Поколения разные, практики одинаковы. Очень важно, чтобы у молодых людей были альтернативные сценарии вхождения во взрослую жизнь, и чтобы по этим сценариям не надо было эмигрировать.

Наше государство сейчас построено так, что население состоит исключительно из абстрактных здоровых молодых людей, которые способны сами себя прокормить и не требуют дополнительных затрат или усилий со стороны государства. А на самом деле, точкой отсчета государственной политики должны быть люди с проблемами со здоровьем, мобильностью, работоспособностью и тому подобное. Если государство настроено на обслуживание уязвимых категорий граждан, оно настроено на обслуживание всех. Однако сейчас все больше людей выбрасываются за обочину общественно-политического дискурса. У них немного вариантов кроме как завернуться в метафизическую майку патернализма и ностальгировать по тому, чего никогда не было.

У нас очень слабые идентичности. И региональная, и этническая, и национальная, и даже профессиональные идентичности. Мы до сих пор проживаем последствия советского растерзания идентичности, когда людей заставляли отказываться от своей сути и быть «советским человеком». К сожалению, более прочного конструкта за эти 30 лет в Украине так и не появилось. И это не очень хорошо, ведь именно идентичность дает нам тот фундамент, на котором можно проактивно строить будущее. Итак, Зеленский был прав, когда задал вопрос: «Кто я?». Но только ответ он не предложил - если только не наметил определенную квази-советскую идентичность или идентичность «оливье». Мол, не имеет значения, во что мы верим, ведь мы все сохраняем приверженность определенным традициям вроде как иметь оливье и шпроты на новогоднем столе. До полноценного ответа на вопрос «кто мы» президент еще не дошел. Никто пока не дошел, собственно.

Фото: EPA/UPG

При этом украинское общество имеет уникальную способность переживать все мыслимые потрясения и воспроизводить свою уникальность. С какими бы лозунгами не приходили президенты к власти, каждый из них в конце концов вынужден постепенно вписывается в достаточно жесткий канон президентства, который, безусловно, уже сформировался в Украине. Президент Украины может быть только президентом Украины. Или вынужден будет уйти.

Нам необходимо рассекретить и прошлое, и будущее. Мы должны как общество научиться ставить перед собой неудобные вопросы и узнавать историческую правду. Надо устранять темные пятна в историческом нарративе, который содержит значительную часть ответа на вопрос «кто мы». Нам придется принять тот факт, что прошлое было сложным и не линейным. И побольше говорить о будущем, иметь план и понимание своего места в мире. Сейчас мы не можем говорить друг с другом, потому что слишком много тревоги, ненависти. Но говорить все равно придется, потому что сами собой какие-либо решения или видения не появятся. Только тернистый путь сквозь разочарования и неудобные компромиссы. Все сводится к тому, насколько мы готовы реально уложиться в то пространство, которое мы называем Украиной. 

Очень важным фактором общественного благополучия является представление об идеальных ценностях или о лучшей версии самого себя. В психологии личности это называется «Я-идеал». Моя гипотеза состоит в том, что украинский общественный «Я-идеал» постоянно вынесен за пределы собственно Украины. Во многом это является следствием нашего пост-колониального статуса. Именно поэтому у нас еще недавно Путин был популярнее любого национального политика. Сейчас популярны Лукашенко и Меркель. Украинцы словно не верят в свою способность сделать что-то безусловно выдающееся или вырастить настоящих достойных. И при этом есть большой разрыв в представлениях о том, кем мы являемся, и том, кем хотели бы быть. Хуже того, не имеют достаточно психологических ресурсов этот разрыв преодолеть. Поэтому бывает проще вытаптывать любые ростки того, что имеет малейший намек на возможность воплощения идеала, чем переживать драму своей несостоятельности его достичь. Поэтому так трудно бывает признавать авторитет тех, кто этого заслуживает. Наконец надо признать, что так сложились обстоятельства, и не факт, что другой народ смог бы пройти их лучше. Это не оправдание, но шанс на эмпатию. Мы должны научиться задавать себе неприятные вопросы как общество. И при этом нам стоит перестать себя считать дерьмом по определению.

Фото: Макс Требухов

Соцсети и новая реальность

Соцсети подарили ощущение тотального равенства. Теперь голос каждого человека слышен, каждый имеет возможность высказываться. Соцсети формируют свои элиты, образуют новые критерии по элитарности или исключительности. Например, в Инстаграм право быть услышанным приобретается путем образования ярких визуализаций. Сначала покажи себя, затем - говори. Действительно, это добавляет сетевом лидерству нарциссические черты, однако в то же время инстаблогеры выходят на огромные аудитории. Миллионы подписчиков начинают сверять с ними свою жизнь. В Фейсбук лидерство завоевывается острыми высказываниями. Если ты не генерируешь хейт, ты не можешь претендовать на элитарный статус. 

Зеленский начал проседать, потому что теперь он, по сути, из сетевого хэйтера превратился в объект для хейта. И, в отличие от старых политических лидеров, которые имеют очень толстую кожу и привыкли к оскорблениям глаза в глаза, то вот эти новые лидеры из цифрового мира боятся насмешек и критики в реальности. Ведь они не понимают, как на них реагировать, не имеют опыта их переживания.

Соцсети питаются эмоциями, а не идеями. Это - новая реальность вывороченного внутреннего мира. Ведь при взаимодействии глаза в глаза боязнь неадекватности заставляет вести себя прилично: тщательно выбирать слова, отслеживать обратную связь. Соцсети этот барьер убрали. Теперь мы, наоборот, выносим на публику и свою жизнь, и чужую. Это не значит, что ты не можешь пораниться о комментарии в соцсетях. Однако, виртуальное выворачивание внутреннего мира наизнанку может создавать довольно неприятное впечатление о моральных и интеллектуальных качествах окружающих. Скорее всего, это не так. Просто то, что раньше происходило лишь мысленно, сейчас проявляется в целом. Без стыда и страха. Такова реальность, и нам придется адаптироваться к реалиям цифровой социализации, создавать новые правила и нормы общения и взаимодействия.

Фото: Макс Левин

На эту тему: Павел Жебривский: Украину построят только люди, могилы предков которых на этой земле

Вообще, наше будущее как человечества может больше зависеть от технологий, чем от политики. Возьмем гипотезу технологической сингулярности, которая предсказывает радикальные изменения в цивилизации и вообще человеческой природе из-за неконтролируемого технологическое развития. Мы не знаем, состоится ли эта трансформация человечества в какую-то пост-форму, и если да, то когда - через 100 лет или через 10. Например, искусственный интеллект не имеет никакого отношения к нашей гуманности как биологических существ, ведь интеллект без тела - это совершенно не человеческая уже история. Так же остро стоит проблема цифровой диктатуры. Грядет какая-то новая реальность, которая полностью перевернет наше понимание о нормальности. 3 миллиарда человек в одном лишь Facebook - это достаточно серьезно. И границы в таком мире уже не будут существовать. Если придет какой-то цифровой кошмар - то он придет для всех.

Марина Данилюк-Ярмолаева, Богдан Буткевич;  опубликовано в издании  LB.ua

Перевод: Аргумент

На эту тему:

• Николай Рябчук: Без Дикого Поля
• Пустые люди
• Мы сами виноваты в своей бедности
• Левко Лукьяненко: Сегодня нужно действовать радикальнее
• ...Будущее, несомненно, принесет нам очередные качели
• Тридцать лет «зради». Будущее Украины без розовых очков