Первый пошел. Противоречивые последствия точного выстрела

Версия для печати

22 марта 1918 года революционный Харьков торжественно прятал ... большую тайну. Первого в истории города успешного теракта против советского работника. Александра Света убили из засады вечером 19-го, когда он поднимался на автомобиле по Скрипницкому переулку (теперь - ул. Воробьева). Первым выстрелом остановили двигатель, а вторым - самого Света, который выскочил из машины и рванул вместе со своим шофером в направлении Пушкинской.

Должность убиенного не относилась к числу топовых - помощник коменданта города. Но эхо давнего покушения докатилось и до наших дней. В таком странном виде, что показалось более интересным рассказать о формировании исторической мифологии, чем о самом теракте.

Где-то около этого дома и пристрелили комендантского помощника

На эту тему: «Люди все босые, раздетые и голодные». Харьковский концлагерь в мае-августе 1920 года

Кто и за что застрелил чиновника - вопрос из разряда вечных: итогов следствия по делу об убийстве Света ни один исследователь не видел. Известно только, что оно проводилось. Но вряд ли добросовестно. Не только квалифицированных специалистов, но и времени на следственные действия советская власть уже не имела: полным ходом шла эвакуация всего, что можно было вывезти. Потому что к Харькову приближались немцы.

Древняя история всплыла на поверхность несколько лет назад стараниями чугуевского историка Артема Левченко, который нашел и обнародовал мемуары известного харьковчанина Бориса Штейфона, одного из выдающихся деятелей «белого» движения. Там и нашлось объяснение покушения: это был акт мести. Ответ подпольной террористической команды на расстрелы офицеров, которые проводились на знаменитой «седьмой линии».

Версия выглядела правдоподобно. Потому что содержала память не только о причинах, но и о последствиях покушения: «Казнь Свита потрясла весь большевистский муравейник… В Харькове до конца первого большевистского периода, то есть, до прихода немцев, не было не только террора против офицеров, но даже отдельных актов насилия. Среди остальных крупных южных центров Харьков являлся в этом отношении единственным и счастливым исключением».

Об исключении спорить не приходится, если вспомнить «варфоломеевские ночи» Севастополя или массовые расстрелы, устроенные муравьевцами в Киеве. И общий страх, который, якобы, охватил после покушения «руководителей ЧК и прочих комиссаров», вызывает обоснованные сомнения. Ведь террора, направленного специально против офицеров, в Харькове не наблюдалось и до убийства Света. По словам самого Штейфона, только «один или два погибли на «седьмой линии».

Фото Бориса Штейфона времен Второй мировой. Он был по-настоящему последовательным врагом большевиков

Красивую версию о благородной мести ставит под сомнение и то, что непонятно, за кого именно отплатили. Мемуарист не упоминает ни фамилий, ни точного количества погибших офицеров. И даже не пытается объяснить, какое, собственно, отношение, имел Александр Свет к расстрелам на «седьмой линии». А, кажется, никакого.

Печально известный седьмой путь станции Харьков на рубеже 1917-1918 годов занимал штабной поезд наркома Антонова (тогда еще не «-Овсиенко»). И его матросы действительно расстреляли там как минимум четырнадцать человек. Но на время убийства Света виновников этих расстрелов уже больше месяца как не было в Киеве. Потому что ленинский посланец перенес свою ставку на юго-восток. Все ее перемещения можно отследить по его же «Записками в гражданской войне». По состоянию на 26 января, к примеру, Антонов уже находился в Купянске.

А Свет представлял местную харьковскую «ветвь» советской власти. Поэтому история с его убийством заставила вспомнить избитую армейскую шутку: «Разобраться, как следует, и наказать кого попало!».

Объявления о похоронах Света в газете «Возрождение». 1918 год

В мемуарах Штейфона много кое-чего не лепится до кучи. И сама ЧК, которую якобы должна была напугать гибель Света, появится в Харькове только в январе следующего, 1919-го года. С местом удачного покушения тоже нестыковка: «белый» подпольщик указывает на Мордвиновский переулок (теперь - Кравцова). Хотя все харьковские газеты марта 1918-го называли переулок Скрипницкий (ул. Воробьева).

Конечно, возникло желание сверить «белые» воспоминания с «красными». Ибо, к счастью будущих историков, целые горы остались. К каждой «круглой» годовщине выпускали. Что ни «Октябрь» - то сборничек. Но вот беда: Света не вспомнил никто! Хотя и само покушение, и похороны его жертвы в 1918-м были по-настоящему резонансным событием.

На эту тему: Печальные приключения галичанина в Харькове

Нашелся убиенный только среди неизданного. В мемуарах «В борьбе за революционный порядок», созданные четырьмя соавторами, трое из которых на момент написания жили в Москве, а четвертым, харьковским, и до сих пор детей пугают. Вот им память не изменила: «Яркой фигурой был бесстрашный большевик, верный сын нашей партии, безвременно погибший молодой инженер тов. Свет».

Трое из четырех - Степан Саенко, Макс Зайденберг и Семен Хитрык, в марте 1918-го работали вместе со Светом в комендантском управлении. Под руководством легендарного Павла Андреевича Кина, в испуг которого поверить трудно. Ведь именно Кин, вернувшись в Харьков в 1919 году, станет главным организатором «красного террора».

Павел Андреевич Кин, в марте 1918-го - комендант Харькова

Мемуаристы (или тот, кто за них писал) украсили свои воспоминания постановлением Харьковского Совдепа от 20 марта 1918 года. Из какого следует, что последствия покушения были другими, нежели их описывает Штейфон. И совсем не идейную «контру» обвиняли «красные» в смерти помощника коменданта.

Цитируем: «В связи с убийством помощника коменданта г. Харькова тов. Света, явившемся, по-видимому, местью со стороны преступного элемента, от которого комендатура энергично очищает город, решено застраховать т. Кина в 15 тыс. рублей в пользу его жены; его помощников Павлова и Рейниша - по 10 тыс. в пользу лиц по их указанию; всех чинов милиции - в сумме трех годовых окладов в пользу членов их семей».

Именно эта контору можно считать предшественницей Харьковской ЧК. Размещалась она рядом с комендантского управления, в нынешнем Доме архитектора

Не забыли и о родне погибшего: «Членам семьи т. Света выдать единовременно 12 тыс. рублей и установить пожизненно вдове и сестре по 75 руб. ежемесячно, детям-мальчикам — до совершеннолетия по 60 руб., девочкам — до выхода замуж по 60 руб.».

И тут, на первый взгляд, «белые» мемуары подтверждаются «красными»: убийство Света нанесло советской власти серьезные убытки. По меньшей мере, финансовые. И надо помнить, откуда Харьковский Совдеп брал деньги на щедрые выплаты - отбирал у «буржуев». Город просто стонал от реквизиций!

В тех же коллективных воспоминаниях читаем: «Право реквизициях и ареста в это суровое время принадлежало по неписаному закону всем рабочим организациям, в частности, завкомам и профсоюзным объединениям».

Беспощадная борьба с криминалом, которую вела комендатура (расстрелы грабителей на месте преступления были обычным явлением), объяснялась не только абстрактным стремлением к «революционному порядку». Речь шла о жестокой конкуренции: новорожденная власть претендовала на те же кошельки, что и преступный мир.

Харьковская комендатура марта 1918-го. Последние справа стоят братья Саенко. В студенческой тужурке сидит Ньома Фельдман. Возле него - будущий прокурор Москвы Костя Маслов. Здесь о каждом можно отдельную статью написать

А относительная либеральность харьковских «красных» образца 1918-го объяснялась, скорее всего, нехваткой надежных кадров для серьезной зачистки «бывших». Что и подтвердили ... пышные похороны помощника коменданта.

Описание траурных мероприятий, помещенный в газете «Возрождение», сорвало бы крышу любому любителю любых стереотипов. В одной процессии с причтом и хором певчих Мироносицкой церкви шли еврейские боевые дружины. Красные флаги с надписями на идише мирно соседствовали со священническими нарядами. Странный микс эффектно дополняли матросские бушлаты и солдатские шинели.

На эту тему: За двумя зайцами: жизнь и смерть красного националиста

И процедуру прощания, проходившей на Усекновенском кладбище (ныне - Молодежный парк), прервала тревожная весть: в нижней части Университетской начался бой. Между отрядом «красного казачества» и 2-м конно-партизанским полком товарища Лихачева. Свои в своих стрелять начали! Пришлось товарищ Кину вместе с подчиненными нестись туда, чтобы прекратить беспорядок.

Быстро и уверенно город погружался в кровавый хаос. Из которого выходил потом очень и очень долго. Поэтому неудивительно, что знаковая для Харькова смерть осталась полузабытой. И теперь можно только гадать, кому именно она была больше нужна.

—

Эдуард Зуб, историк, сотрудник УИНП;  опубликовано в издании Mediaport.ua

На эту тему:

• Иллюзии на крови. Революция 1917-го: уроки и предостережения
• Дорогой ценой. Венский сговор: последствия для Украины
• Россия большевиков против Украинского государства: эффект дежавю (1917-2014)
• Тайна 23 февраля. Украинцам есть что праздновать
• Июль 1917 года: как харьковские большевики за своего вождя пострадали